Мой дом - дрейфующий остров

— И? — вопросительно смотрит на меня Рудбой и ухмыляется, когда я протягиваю ему ключи. — Все нормально, — стараюсь сдержать счастливую улыбку. Но Ваня, похоже, не готов просто так отставать. Как назло мы вдвоем на Женькиной кухне. Курим, пока все не успели рассесться за столом. Ждем Мамая, он опаздывает. Я бы тоже предпочел опоздать. Предпочел бы вообще остаться там, в том доме, на диване вместе со Славой. До сих пор чувствую его горячие ладони на моей шее. Рефлекторно касаюсь губ, пока втягиваю дым. Почти физически ощущаю, как скатывается напряженными пальцами вдоль позвоночника. Даже сейчас от этого мурашки разбегаются по плечам, а к щекам приливает кровь. И, кажется, не только к щекам. Блять! Понимаю, как выгляжу, по ехидному взгляду Рудбоя. Всего один поцелуй, после которого я сам остановился. Один, потому что потом бы не остановился. И никуда бы не поехал. И очень хотел бы никуда не ехать. Вообще никогда! Но Женька — она, как член семьи. С ней так нельзя. Тем более что я обещал. — Вероятно, стоит спросить про осквернение отчего дома, но я не уверен, что хочу слышать ответ, — почти ржет надо мной Ваня. — Спокойно! — выставляю руки в примирительном жесте. — Ничего не было. Ты меня вообще-то в город выдернул, так что Славу я просто подкинул до дома, — не стал вдаваться в детали я. — Но у вас все нормально? — выгибая одну бровь, уточняет друг. — Да, не парься, разобрались, — отвечаю, выдыхая дым в сторону открытого окна. — С этим спором… В общем, я уверен, он не хотел ничего плохого, — говорю это, вдавливая хабарик в пепельницу. — Ок, я рад, если тебе хорошо, — улыбается так, что теплом затапливает где-то внутри. — Но извиняться я все равно не буду! — предупреждает с ухмылкой, тыкая в меня своим татуированным указательным пальцем. — И да, можешь передать, что если что — я снова его отделаю! — говорит уже без улыбки, серьезно. И его забота приятна, хотя и немного комична. Насилие в реале — это вообще не про Рудбоя. Несмотря на звучное прозвище, он совершенно не приспособлен к такому. Максимум — жестокие убийства и драки за мерцающим экраном. В жизни все не так. И его нельзя винить. Ему не приходилось отстаивать свое право на существование, на свое мнение, на свой внешний вид в чужом городе, в чужой стране. И я надеюсь, никогда не придется. — Да он и не ждет, — улыбаюсь. — Он понимает, что ты пытался меня защитить, — хлопаю друга по плечу. Мысленно благодарю судьбу за то, что у меня в жизни есть такой человек. *** ЧЕРНЫЙ ДЕЛЬФИН «Ну че, как?» «Ты там уже в дрова?))» Получаю сообщения, сидя за столом. Время к полуночи. Угар уже во всю. Мне весело, но телефон почти жжет ногу. Достаю его из кармана, снимаю блокировку, проверяю директ в твиттере не реже, чем раз в десять минут. Себе-то можно признаться. Ждал.

Oxxxymiron «Ты же, вроде, спать собирался?)»

Чувствую, как губы расплываются в улыбке. Не могу это контролировать. Ощущаю себя школьником с записочками от одноклассницы, которая нравится вот уже несколько месяцев. ЧЕРНЫЙ ДЕЛЬФИН «Че, совсем не пьяный?((» «Да, я спал) Только из душа вышел» Фантазия сама подкидывает вид его белой футболки, собирающей капли на горячей коже.

Oxxxymiron «Я за рулем)» «Зачем я тебе пьяным нужен? Стесняюсь спросить))»

ЧЕРНЫЙ ДЕЛЬФИН «Ну.. пьяный = смелый..)»

Oxxxymiron «Я и трезвый = смелый»

Блять, я уже чувствую, что завелся. Глазами ищу Женьку. Прикидываю, будет ли обижаться, если я прямо сейчас свалю. Пока Слава молчит — пялюсь в диалог. Жду злосчастных прыгающих точечек. Минута-две. Встаю и иду на кухню курить, чтобы не жрать себя. Это уже край какой-то: заводиться от сообщений в твиттере. Мне лет-то сколько?! ЧЕРНЫЙ ДЕЛЬФИН «Ну так что, смелый? Ты там долго еще тусить будешь?)» — Жень, — вовремя замечаю, как Муродшоева проплывает мимо кухни по коридору. Уже захмелевшая немного. Оборачивается на мой голос и покорно идет на кухню, улыбаясь. — Да, — обнимает за шею и кладет голову на плечо. Пьяненькая. — Солнце, мне тут отъехать надо. Чтобы ты меня не потеряла, — глажу ее свободной рукой по затылку, потом затягиваюсь. — Ладно… — рассеянно кивает и поднимает на меня глаза. — Спасибо, что пришел! — улыбается. — Конечно! Как же я мог пропустить! Ты же наша главная дама! — целую ее в щечку, обнимаю крепче за плечи. *** Прощаюсь со всеми. Упорно не отвечаю на прищуренный взгляд Рудбоя, только хитро улыбаюсь. На лестнице бью:

Oxxxymiron «Уже вышел» «Можешь собираться» «Я заберу тебя минут через 20»

ЧЕРНЫЙ ДЕЛЬФИН «Оу-оу! Хуя ты, дерзкий!» Улыбаюсь, садясь в машину. Пока прогревается мотор, отвечаю.

Oxxxymiron «Не волнуйся, Сонечка!) Мы просто поедем кататься» «Питер ночью — потрясающе красив! ;)»

ЧЕРНЫЙ ДЕЛЬФИН «Вот уж хуй тебе!» Ответ приходит моментально. Смеюсь, ставлю телефон на блокировку, кидаю его на торпеду. Отпускаю сцепление и резво дергаюсь со двора. *** Начинаем целоваться еще в подъезде моего дома. Он первый вжимает меня в стену. Месть за издевательские взгляды в машине. Я умею. Поднимаю одну бровь и улыбаюсь. Телочки от такого текут. А Слава, похоже, звереет. Надо запомнить! Он офигенный, когда злится. Страсть буквально через край хлещет. Жмет, лапает, кусает — нарывается, одним словом. Когда в очередной раз с силой закусывает мою нижнюю губу, не сдерживаюсь. — С-с-с-сука, — улыбается, говнюк. Заламываю ему одну руку за спину. Поддается. Иначе никак. У него преимущество в росте, да и силы, скорее всего, поболе будет. В квартиру почти вваливаемся. Тяну его толстовку вверх, и сразу же возвращается к губам. Медленно продвигаемся к спальне. Направляю его, положив руки на талию. Пальцами чувствую нижние ребра. Закусываю нежную кожу на шее, на языке чуть горчит. Парфюм. Тот же запах. Его. Голова дурнеет. Жарко, пиздец. Чувствует. Торопливо стаскивает сначала жилетку, а потом и белую рибоковскую кофту. Сам сдергивает свою футболку, кидает куда-то за мою спину. Прижимается голой грудью. Кожа горит. Одна на двоих теперь. Ладонь на моей шее. Давит, целует так, что челюсть сводит. Хочет, гладит, тянется. Грубый и нежный. Сильный. Крыша едет, когда переступаем порог комнаты. Секундная пауза. Отлепляемся на мгновение. Выхватываю его лицо в полутьме. Серьезный. Немного шальной. Решительный. Мажет языком по губам, и я не могу удержаться. Нахожу их, кусаю. Двигаю к кровати. Отпускаю на секунду, чтобы сел и сразу подтянулся на руках выше. Коленом между его ног, на кулаках ближе к нему, к губам. Специально цепляю коленом пах, едва различимо стонет. Чуть улыбаюсь, глядя в глаза. Вижу, так и хочет выпустить колкость для защиты. Потому что уязвимый. Потому что подо мной. Все еще неуверенный. Но я заставлю поверить. В то, что он там, где должен быть. В то, что все взаимно. В то, что теперь мой. Целую. Рукой прохожусь по вставшему в спортивках члену — забывает все колкости. Снова стон. Прямо в губы. Вижу, как закрывает глаза. Такой чувствительный. Даже страшно на секунду. Только бы не растоптать. Жмурюсь, чтобы выкинуть все мысли. Наваливаюсь сверху, сгибая руку в локте. Правой забираюсь сразу под белье, беру член в ладонь, размазывая капли его смазки по стволу. Начинаю водить вниз-вверх. Целую, не отрываясь. Давит на затылок, второй — шарит по голой спине. Снова пальцами вдоль позвоночника с силой ведет, прощупывая напряженные мышцы, и это охуенно. Вообще его руки — отдельный фетиш. С истории в лифте. Длинные пальцы. Сильные, но так гладят. По шее на грудь. Ускоряюсь — мычит, короткими ногтями впивается в плечо, тянет, хочет. А я-то как хочу! Член уже ноет, упираясь в его бедро. Разжимаю кисть — недовольно выдыхает. — Сейчас, — шепчу, улыбаясь и отрываясь от его губ. На колени — стаскиваю с него штаны вместе с бельем. Помогает. Раздеваюсь сам, пока стягивает с себя носки и швыряет куда-то в сторону двери. Тоже улыбается. Совершенно влюбленно, и от этого башню рвет еще сильнее. Господи, сколько же я этого на самом деле ждал. На кровать кидаю тюбик и пачку. Сам снимает пластиковую упаковку — как пачку сигарет открывает. Как будто немного прячется за этим куском полиэтилена. И я даже чуть медлю, но вот уже тянет мне серебристый квадратик. — Поможешь? — снова хитро улыбаюсь, закусывая губу. — Ох, дедуля! Ничего сам не можешь! — пытается делать лицо, но улыбка топит, снимает напряжение. Отрывает грань, бережно тянет латексное колечко, не торопится приложить — берет член в ладонь. Тихий стон, уже мой, сам рвется наружу. Ухмыляется и сильнее сжимает, увереннее, пару раз спускает вниз и только потом накрывает головку тонкой броней. — Перевернись, — теперь совсем мочи нет терпеть. Хлопаю его по бедру и радуюсь, что покорно крутится, не стремясь отпустить очередной едкий комментарий. Самому хочется. Вижу по выгнутой спине, широко расставленным коленям. Касаюсь поясницы, и к лопаткам убегают мурашки. Щелкаю крышкой, щедро лью на ладонь, размазываю. Раздвигаю половинки, и снова мурашки по спине. Вижу, как напрягаются ноги. Глажу колечко мышц, толкаю средний палец. Медленно. Один — легко. Очередная волна осознания настигает, когда вижу букву «Р», скрывающуюся в чужом теле. Дышит шумно, и мне кажется, что колесо на моей руке крутится. Блять… Подается навстречу руке, когда вытягиваю один палец. Добавляю второй. И вот он, бугорок. Поглаживаю, растягивая стенки. Стонет, голову запрокинув. Пиздец. Предохранители горят, воли совсем крохи остались. Тяну, раздвигая пальцы. Третий. — Давай, — почти сразу просит. Так надрывно, хрипло. Добавляю смазки. Приставляю головку, давлю. Вижу, как комкает пальцами простынь. Одним долгим движением вхожу до конца и останавливаюсь. Дышит носом. Подбородком теперь груди касается. Одну руку на поясницу — вздрагивает и чуть шипит. Не шевелюсь. Привыкает и сам начинает покачиваться. Тяну руку к его члену. Рука в смазке, легко скользит. Начинает подстраиваться под ритм, уже двигается во всю, и меня коротит. «Охуенно!» — единственная разборчивая мысль. ***

Oxxxymiron 9 мар. 16:17 Плохие новости для тех, кто меня не любит: в последнее время чувствую колоссальный запас сил вообще на всё)