Мой дом - дрейфующий остров

Просыпаюсь от легкого прикосновения к правому плечу. Будто кто-то на мгновение приложился чуть влажными губами. Секунда, и касания нет, остался только едва уловимый след. Мозг до сих пор где-то в пограничном состоянии между сном и явью. Нет уверенности… А вот холодная ладонь между лопатками уже вполне реальная. — Я поехал, — шепот над левым ухом. Рука катится вниз по спине, до одеяла, которым прикрыты зад и ноги. Часто просыпаюсь, лежа на животе, обнимая обеими руками подушку. — Если ты подождешь минут десять, я могу тебя подкинуть, — хриплю с закрытыми глазами, так и не оторвав голову. — Да ладно, спи, — слышу по голосу, как улыбается, и мне тоже хочется. — В кой-то веки у тебя выходной. Я и на метро не кисло докачу, — еще пару раз проводит ладонью вниз-вверх, приятно растирая мышцы. — Ты только дверь за мной закрой. Поворачиваюсь и вижу одетого Славу, который привалился поверх одеяла и счастливо улыбается. И в груди аж щемит. Непреодолимо хочется утащить его в кровать, раздеть и… Блять! Утренний стояк отзывается вполне конкретным продолжением едва связной, полусонной мысли. — У тебя точно нет немного времени? — спрашиваю, пошло поигрывая бровями, улыбаясь и косясь на бугорок под тонким одеялом. — Бля, я бы с радостью ублажил тебя с утра пораньше, но мне Замай голову оторвет, если я опоздаю, — явно издеваясь, отвечает Слава, ловко выворачиваясь из-под моей руки. После сна — реакции никакой. И я лишь вижу выходящую из комнаты спину. — Кто вообще организует переговоры в воскресенье утром? — кричу ему уже в коридор. — Не ко мне вопрос, — прилетает в ответ со смехом. *** Это третье утро подряд, когда Слава просыпается в моей квартире. Третье подряд после того самого «восьмого марта». И каждый раз он просыпается раньше меня и готовит что-нибудь на завтрак. Судя по разгрому на кухне — получается у него не все, но видно, что старается. И это чертовски мило. Так мило, что внутри меня начинает грызть какое-то неопределяемое чувство. Не могу разобрать. Просто что-то свербит… Непривычно. Давно не был в отношениях. Давно не чувствовал заботы, если друзей не считать. Привык быть один. Чертовски привык. Вернувшись в кровать, не сплю. Лежу, глядя в потолок. Тянет потрогать губы, которые он только что поцеловал перед уходом. Счастливый. Не скрывает этого. И я тоже, вроде бы… Должен… Но что-то мешает… Жмурюсь и поворачиваюсь на бок. Утыкаюсь лицом во вторую подушку. Пахнет не моей туалетной водой. Вкусно. Даже улыбнуться хочется. Глубже зарываюсь в мягкую массу, чтобы сдержать губы. Сильнее жмурюсь. Темно. Дышать неудобно, но запах все равно здесь. Обволакивает. Его. Рядом. Сам не понимаю, как проваливаюсь в сон. Просыпаюсь после полудня. Наблюдаю, как крошечные частички пыли парят в луче света, что упрямо проникает в комнату между шторами. Ловлю себя на мысли, что думаю о Славе. Интересно, как идут переговоры. Пытаюсь вспомнить, какие еще дела на день он озвучивал мне вчера. В итоге, договорились, что я позвоню, если вечером выберусь в город. Тогда у него появится резонный повод свалить от опеки Замая. Не сразу понимаю, что улыбаюсь от собственных мыслей. Странно. Не по себе. Душ. Похолоднее. Кофе. И остывшая яичница на тостах. Слава делал. И тут же стакан с водой. Таблетки запить. Не бывает так. Легко и правильно. Не со мной. Ближе к пяти вечера понимаю, что все эти пустые болтания по дому — идиотская трата времени. Читать не прет, музыка фоном пролетает, никотин скоро покапает, кофе уже четвертая кружка — не лезет. Это глупо. Я жду. Несколько раз открывал записную книжку с только утром забитым новым номером. «Слава». Он сам записывал. А я ему свой. Уже в прихожей. Потому что: «Да сколько можно! У меня даже твоего номера нет!». Вроде бы, в шутку, но безапелляционно. И я не против. Записываю, возвращаю телефон и тяну за ворот расстегнутой куртки, чтобы поцеловать. Он в пуховике, а я в трусах. И он стебется, что в моем возрасте косточки морозить нельзя. А я, проходя в спальню, понимаю, что за окном легкая метель. Снег мелкий, но мокрый. И лучше бы я его все-таки подвез. *** 16:48 Исходящий вызов для «Слава»: — Да, — отвечает почему-то женский голос, и я сначала теряюсь. — Извините, — улыбаюсь, чувствуя себя неловко. — Это номер Славы? — Да, он сейчас в душе, — отвечает, хихикая. — Я — Саша, его девушка, — добавляет через секунду. — Ему что-нибудь передать? — Да нет, спасибо, — едва нахожу слова и силы на сдержанную интонацию. Отключаюсь. Ну вот. Теперь все верно. На секунду даже, кажется, чувствую облегчение. Так и должно быть. Со мной. По-другому не бывало. Чтобы все гладко, честно, искренне и совсем без злого умысла. Или я топчу, или меня. Сижу в машине, курю в собственном дворе. Так и не поехал никуда. Думал. Решил, что никто никому ничего не обещал. В верности не клялся. Мы вообще не обсуждали, что между нами. Никто в чувствах не признавался. Да и не нужны они. Нет их. И хорошо, что так. Что сейчас. Пока ничего себе не насочинял. Вылезаю из машины. Поднимаюсь в квартиру. На ходу набираю:

Oxxxymiron 11 мар. 17:21 Тебе нужен камуфляж в этом хищном мире

Внутри пусто. Как и было. Как и будет. *** 18:18 Пропущенный вызов от «Слава». ЧЕРНЫЙ ДЕЛЬФИН «Что за депрессуха опять?» «Давай приезжай уже, я заебался)» 18:51 Пропущенный вызов от «Слава». ЧЕРНЫЙ ДЕЛЬФИН «Что-то случилось?» 19:37 Пропущенный вызов от «Слава». 20:48 Пропущенный вызов от «Слава». ЧЕРНЫЙ ДЕЛЬФИН «Если ты сейчас не ответишь, я приеду, чтобы убедиться, что ты не сдох))» «Блять! Ты из меня параноика сделал»

Oxxxymiron «Занят»

ЧЕРНЫЙ ДЕЛЬФИН «Ок» После последнего сообщения откидываю телефон. Понимаю, что это детство какое-то, и что так даже лучше. Нельзя так патологически привязываться к кому-то. Тем более за такой короткий срок. Думаю, что сегодняшний телефонный разговор должен быть прививкой. От каких-то мифических сильных чувств. Нахуя мне все это. Зачем обретать то, что так просто делает тебя слабым. Нахуй! Потрахались и ладно. Примерно с такими же мыслями дотягиваю до утра. Когда можно будет влить в себя пустой кофе на пустой кухне. И, кажется, даже подушка уже не пахнет. В жопу все. Работа-работа. Главное: башку поскорее забить, и все будет нормально. *** 11:32 Пропущенный вызов от «Слава». Не будет нормально. Не сразу. Плохо, пиздец. Не могу выкинуть его из головы. ЧЕРНЫЙ ДЕЛЬФИН «У тебя точно все нормально?»

Oxxxymiron «Да»

ЧЕРНЫЙ ДЕЛЬФИН «Ясно» *** — У тебя все нормально? — блять, заебали с этим вопросом. — Да, — сдержанно отвечаю Рудбою, пока он прикуривается. Тру лицо, пытаясь снять усталость. Тяжело. Сейчас навалилось комом. Липнет на плечи, тянет вниз. В груди давит, как будто корсет железный кто-то за спиной застегнул. Кажется, даже все мышцы стонут. Разминаю шею и забираю с подоконника Ванину пачку, чтобы вытряхнуть оттуда сигарету и для себя. Услужливо протягивает огонь, продолжая вглядываться в мое лицо. Синяки, я знаю. Да, почти не спал, крутился только всю ночь, путаясь в двуспальном одеяле. А потом еще вкалывал целый день. И никому ни на что не жаловался. Потому что не на что. Сам виноват. Я что, девочка романтического возраста, чтобы в любовь верить? Нормально все. Поболит и отвалится. А чтобы круто потрахаться — вообще не обязательно влюбляться. — Рассказывай, — мрачно говорит Ваня, даже не пытаясь юлить. Он трактует мое молчание вполне однозначно. Потому что знает. — Да нормально все, — улыбаясь, отвечаю ему, чуть сильнее, чем рассчитывал, пиная ножку стоящего рядом стула. Сидим вдвоем в офисе Booking Machine. В кабинете с вытяжкой. Специально делали, чтобы можно было на этаже курить. Все остальные уже разбрелись по домам. Вечер. Рудбой позвонил, что зайдет пару предложений со мной перетереть, и я задержался. Все равно торопиться некуда. — Ок, — кивает, типа согласился, но хер он так отстанет. — Как там Слава? — кто бы сомневался. — Нормально, — не перестаю искусственно улыбаться. — С девушкой своей время проводит, — говорю, глядя ему в глаза. Ваня молча затягивается пару раз, как-то озадаченно выдыхая дым. — Хуйня какая-то, — неожиданно выдает в ответ. — У него нет девушки. — У тебя устаревшая информация, — горько усмехаюсь. — Саша, кажется, — бросаю на ходу к кофемашине. Нет сил ему в глаза смотреть. — Кофе будешь? — Угу, — все также задумчиво. — Так его бывшую звали, — слышу, как чиркает кремень. — Ванька говорит, что она симпатичная, но ебанутая какая-то. Заходит к ним иногда потусить, хоть со Славой они еще до вашего баттла расстались, — кивает, принимая стаканчик из моих рук. — Ну, видимо, не до конца расстались, — саркастично тяну губы, усаживаясь в кресло напротив окна и закидывая ноги на подоконник, на котором сидит Рудбой. — Да не, я бы знал! — заявляет с полной уверенностью, подкрепляя живой мимикой. — Вы со Светло кроме Славы что-нибудь обсуждаете вообще? — отпивая из стакана, спрашиваю я, а в груди давит что-то. — Ха, — прыскает друг. — Да просто после того случая с рукоприкладством Ваня активно пытается меня убедить, что Слава — неплохой чувак, — искренне улыбается. — И как, получается? — спрашиваю, выгибая бровь. — Ну, вообще, успехи определенно есть, — отводит взгляд. — Ванька может быть убедительным, — прячет хитрую улыбку, отворачиваясь к окну. — А тебя-то вообще что со Славой кроме секса связывает? — спрашивает серьезно, цепляя зубами из пачки новую сигарету. Делаю излишне удивленное лицо, на которое Рудбой только отмахивается. — Ой, да ладно! Ваня мне уже все уши прожужжал о том, как «счастливый Слава дома не ночует», — пытается, не выпуская зажигалку и кофе из рук, показать пальцами в воздухе кавычки. Ржет, облокачиваясь на закрытую створку стеклопакета. — Да блять! — деланно возмущаюсь такому повороту дискуссии и замолкаю на пару минут. — На самом деле, с ним интересно. Можно на любую тему трепаться. Он всегда разговор поддержит. Постебет, конечно, — прячу улыбку за бумажным стаканчиком. — Но зато я ржу с ним постоянно, — даже кофе уже не помогает. Улыбка никуда не девается. — А, да, он мне завтрак готовит, — теперь улыбается и Рудбой. — Ну и вообще, заботится как будто… Невольно окунаюсь в воспоминания о нашем втором дне после приезда с дачи. Мы тогда провалялись в постели не меньше десяти часов подряд. Разговаривали, ели и трахались. Тогда мне было очень хорошо. Я готов был рассказать ему все. И узнать тоже хотелось все. О том, как он жил в Хабаровске, как в футбол играл, как музыкой начал увлекаться. Про первые баттлы, про телек, про антихайп. Многого мы уже касались в переписке, но живьем — это другое. Хотелось слушать и говорить. — Я ему рассказал про себя… Ну, про биполярку, в смысле… — Рудбой понимающе кивает, прикуривая, наконец, зажатую губами сигарету. — Понятно, что и так все знают. Но я решил, что будет правильно… — осекаюсь на мгновенье. — Предупредить что ли… — И как он отреагировал? — спрашивает Ваня спустя пару затяжек. — Немного удивил меня, на самом деле, — хмыкаю я. — Сказал, что читал про мой диагноз. Именно так и сказал. Не про болезнь, а про мой диагноз, — киваю на приподнятые брови Рудбоя. — Сказал, что его не напугало, — улыбаюсь, но выходит немного грустно. — А! И еще спросил, нужно ли мне колеса глотать. — М-м-м, — как будто респектует такой реакции друг. — Стал ставить к завтраку стакан с водой, — говорю, опуская глаза на дно почти пустого стаканчика. — Блять, Мирон, какого хрена ты чернуху тут вообще разводишь? — взрывается вдруг Ваня. — Ты почему решил, что у него телка есть? — Она мне вчера сама по его телефону это сказала, — невозмутимо сообщаю в ответ. — М-м-м, — тянет издевательски. — И тебя ничего не смутило? — кивает в мою сторону. — Хотя бы то, что Слава с восьмым марта тебя поздравлял, а не ее явно. Да и после, я так понимаю, он с тобой был, а не с ней, — продолжает напирать. Молчу в ответ. Действительно странновато. Не думал об этом раньше. Не хотел, вернее, искать оправдания. — Или ты уже успел обрадоваться, что так легко соскочил со всего этого? — смотрит с вызовом, а мне ему даже возразить нечего. Только отвожу упрямо взгляд в окно, мимо его плеча. — Бро, я тебя тысячу лет знаю, — как-то сам смягчается. — Столько раз эту твою броню видел… — выдыхает устало и снова за сигаретами тянется. — Ну, не всегда все должно быть хуево, — выдает сквозь облако дыма от первой затяжки. Молчу. Сижу и смотрю в одну точку. Усталость накатывает новой волной. Никакого внутреннего протеста его словам. Понимаю: друг прав. Часто прав. Потому что знает. Знает, что боюсь. Каждый раз. Потому что было хуево. Не раз. Не два. Сначала хуево, а потом еще хуже… И чаще не выдерживает тот, кто рядом. То биполяркой ебанет, то самомнением, то гастроли подкатят, то новый проект, то суицидальные мысли душат, то желание успеть все и сразу, то на хуй всех послать. Всегда все сложно. Со мной по-другому не бывает. И гораздо проще не бороться, не гореть, близко не подпускать, даже не пробовать. Но со Славой все как-то иначе. Он уже просочился. Под кожу, по венам. Уже не хватает его парфюма на соседней подушке. И хочется улыбку саркастичную увидеть. Пальцы холодные. Блять. Страшно, что так сильно. Страшно, что слабый. А не должен быть. Мне нельзя. Именно мне нельзя. Надо, чтобы под контролем. Все должно быть под контролем… — Хватит так громко думать, — усмехаясь, прерывает мой поток мыслей Рудбой. — Он другой, слышишь? Сильнее, — перевожу взгляд. — Не тебя… Их, — затягивается и, щурясь, пристально смотрит в глаза. — Должен выдержать, — прерывает зрительный контакт, чтобы затушить. — Не отталкивай только. Хотя бы пока… Попробуй, — встает с подоконника, цепляет сигареты и зажигалку. — Ладно, я погнал! Если что — звони, я на связи, — улыбается, пожимая мне растерянному протянутую ладонь. — И да, если еще сомневаешься в нем, глянь твиттер, — дергает уголком губ и отворачивается. — Вань, а ты чего обсудить-то хотел? — выхожу из оцепенения за секунду до того, как соберется выйти за дверь. — Да вроде обсудили уже, — расплывается в улыбке. — Бывай, бро! — махнув на прощание татуированной рукой, все-таки выходит. Остаюсь один. Пытаюсь осознать произошедшее. Мысли в кучу бы собрать… Неосознанно лезу в телефон.

ЧЕРНЫЙ ДЕЛЬФИН 12 мар. 13:46 ВСЁ ПЛОХО

Первая мысль — самая верная!