Потерянные на Разии

      Когда МакКой вихрем влетел на мостик, капитанское кресло было пусто. Доктор окинул помещение свирепым взглядом, но так и не нашел, на ком выместить злость. Более того, забитый инстинкт самосохранения робко подсказывал ему, что даже положение о субординации, которое в глазах флота ставило лейтенанта-коммандера МакКоя выше всех лейтенантов и энсинов на борту, не спасет его от ответного гнева в случае перепалки.       Обстановка на мостике царила нервная; казалось, достаточно щелкнуть пальцами — и экипаж вспыхнет.       — Где мистер Скотт? — постаравшись погасить раздражение, спросил доктор.       Ухура, которой он адресовал вопрос, не обратила на него внимание, беспрестанно перебирая частоты, вызывая десант и прилагая титанические усилия, чтобы очистить сигнал от помех. Не ответил и Чехов, занявший пост Спока и не отрывавшийся от сканера уже три с половиной часа. Иногда он перебрасывался с Ухурой короткими фразами и неожиданными идеями, но пока их старания не принесли ощутимых результатов.       Видя, что его присутствие игнорируют, МакКой сдвинул брови и, сам того не желая, побагровел лицом.       — Мистер Скотт в транспортаторной, — учуяв назревающий конфликт, отозвался со своего места Сулу.       Боунс открыл рот, но так и не смог выдавить слов благодарности. Коротко кивнув, он развернулся на каблуках и спешно нырнул в кабину турболифта, где от души пнул обшивку.       Четыре часа назад мистер Спок отдал Скотту приказ готовиться к принятию десанта и больше не вышел на связь. Три часа назад лейтенант Форд и оставшиеся под его началом люди, вырвавшись из паутины лабиринта, наткнулись на то же капище, что и группа Спока часом ранее. Два часа и сорок пять минут назад Форд отрапортовал, что среди скелетов и окровавленных фрагментов тел нашел трупы ослепленного Тимоти Смита и рядового Эллиота Бейкера с обломком копья в груди. Два часа назад лейтенант поднялся на борт с погибшими и энсином Ландау, а мистер Скотт начал срочную эвакуацию всех отрядов десанта. Из тридцати человек, отправившихся на поиски, вернулись семнадцать, трое с ранениями средней степени тяжести; по приказу главного инженера оставшихся вызывали каждые пять минут, но никто из них, насколько знал МакКой, до сих пор не отозвался.       Ландау выжил, но доктор М’Бенга, вызванный на операцию, не спешил ни с обещаниями, ни с прогнозами: у раненого был поврежден грудной отдел позвоночника и сильно разбит затылок. Форд рассказал, что его нашли у входа в засыпанный коридор, где он лежал ничком рядом с рослым разианином со свернутой шеей.       — Он бредил, стонал, все говорил о капитане и каком-то звере, — вполголоса докладывал лейтенант. Он держал руки скрещенными на груди и неотрывно смотрел в пол. — Я сперва не понял, о чем он, а потом заметил кровь на стене, — Форд вдруг поднял голову и в упор посмотрел на доктора широко распахнутыми глазами. — Метрах в трех над Ландау. Словно парня подкинуло в воздух, как тряпичную куклу, и с силой ударило о камни.       МакКой кивнул: характер травм свидетельствовал о том, что догадка лейтенанта может оказаться ближе к истине, чем всем им хотелось бы.       — Мы нашли наскальные изображения. Я думал, что все это выдумки, поверья примитивных племен, но изгрызенные тела я видел собственными глазами и скажу вам вот что: разиане не единственная наша проблема.       Невзирая на весь свой опыт, Боунс ощутил, как в груди тревожно защемило. Он смотрел на Форда, уравновешенного и неизменно удачливого офицера, проявившего себя во многих опасных миссиях с самой лучшей стороны, и видел в его глазах затаенный страх. Нельзя сказать, чтобы это чувство, лежащее в основе умения выживать, было неведомо лейтенанту, но все же выражение, замершее на его бледном лице, пугало доктора. Он сжал кулаки и впервые подумал, что Форд скрестил руки с той же целью: стараясь унять дрожь…       МакКой вошел в транспортаторную размашистым, твердым шагом и тут же устремился к ногам, торчащим из широкой кабельной шахты, уходящей вертикально вверх. Мистер Кайл, дежуривший у пульта, проводил его нерешительным взглядом, но не посмел окликнуть.       — Чем вы тут занимаетесь, позвольте спросить? — громыхнул МакКой, подойдя вплотную к трубе.       Начищенный сапог соскользнул с перекладины лестницы на ступень ниже, раздался грохот, возня и сдавленная ругань.       — Доктор МакКой, это вы? — донесся недовольный голос Скотта, заглушенный металлической переборкой.       — Я, черт возьми! Вы ответите на мой вопрос?       — Если вам так интересно, произвожу калибровку транспортатора, — после недолгой паузы отозвался инженер.       Боунс оглянулся на Кайла, и тот заерзал, сразу почувствовав себя виноватым под суровым взглядом доктора.       — Вы отключили транспортатор во время эвакуации?       — Само собой, нет! — возмутился Скотти. — Я настраиваю дублирующую цепь, основная в полной боевой готовности. Как только Ухура передаст на пульт координаты, мы тут же поднимем задержавшийся на планете десант. Кстати, вы прибежали мешать мне или по делу?       — Поднимем десант?! — повторил, распаляясь, МакКой. — А вам не кажется, что стоит отправить новую поисковую партию к капищу и включить меня в ее состав?       — Не кажется, доктор! — потеряв терпение, раскатисто рыкнул инженер. — Из-за дьявольских помех, создаваемых сторонним излучением, которое не поддается отфильтровке, я не уверен даже в принимаемом потоке, а вы предлагаете транспортировать живых людей в зону, которую не могут прощупать наши сканеры! Вслепую! Дайте рефлектометр (1), раз уж пришли.       — Что это? — растерялся МакКой, застигнутый врасплох внезапной просьбой.       — Та штуковина с желтой полосой на корпусе, с монитором.       Боунс отыскал взглядом подходящий под описание предмет и неуверенно вложил его в высунувшуюся из трубы ладонь. Схватив прибор, рука тут же спряталась обратно.       — Не говоря уже о том, что мистер Спок ясно выразил свое мнение о вашем участии в высадке на планету, — проворчал напоследок Скотти.       — Да, но сейчас вы командир, а не Спок!       Не желая сдаваться так просто, МакКой нагнулся, чтобы заглянуть в шахту. Скотт стоял на лестнице с отверткой в зубах и считывал показания с экрана рефлектометра.       — Верно подмечено, — прошепелявил инженер и вытащил инструмент изо рта. — Поэтому, как исполняющий обязанности капитана, я отклоняю ваш запрос. Если хотите помочь, идите в медотсек и сообщите, есл… когда Ландау придет в себя! Опросите раненых. Нам пригодится вся информация, которую вы можете раздобыть.       МакКой распрямился и стиснул зубы. Ему нечем было парировать. Когда он обернулся, мистер Кайл смущенно отвел взгляд, и доктор испытал дикую смесь раздражения и признательности. Чувствовать себя беспомощным само по себе тяжело, еще хуже — иметь тому свидетелей.       Похоже, ему оставалось только безропотно сидеть на заднице и с замиранием сердца мчаться в транспортаторную, как только поступит сигнал с мостика. Мчаться, чтобы увидеть что? МакКой вспомнил тело Тимоти Смита, захваченного вместе с капитаном, и потер пальцами лоб, стараясь отогнать дурные мысли.       — Доктор.       Не дойдя до двери пары шагов, Боунс остановился и посмотрел через плечо на окликнувшего его Скотта. Шотландец уже выбрался из шахты и вытирал рукавом пот, выступивший на висках. МакКой терпеливо ждал его слов, хотя не считал необходимым продолжать разговор, тем более что у Скотти был неприятно сочувствующий вид.       — Доктор, — выдал, наконец, инженер, — вся команда разделяет ваше беспокойство. Как только будут какие-либо новости, даю слово, вы первым узнаете об этом. А когда все закончится, заходите, пропустим по стаканчику виски.       — Безо льда, — выдавил улыбку Боунс и спешно покинул транспортаторную, пока мистер Скотт не заметил, что сказанное им нисколько не ободрило доктора.       МакКой не замечал в себе склонности к наигранному трагизму, но все же был уверен, что никто из команды не может в полной мере разделить его тревогу. Она не ограничивалась привычной моделью поведения «врач — пациент» и имела весьма посредственное отношение к феноменальной преданности, которой славился экипаж «Энтерпрайза». Это было более глубокое и эгоистичное чувство: отчаянное нежелание вписывать в свидетельства о смерти имена своих друзей.

***

      Не более трех часов — таков был прогноз Спока относительно времени, которое потребуется зверю, чтобы выбраться из-под завала. Это была вся фора, на которую Кирку стоило рассчитывать.       — Почему бы ему не оставить нас в покое? — проворчал он, проверяя, надежно ли фазер закреплен на поясе. — Кругом столько разиан — жри не хочу!       — Полагаю, дело не в охотничьем инстинкте, — возразил вулканец, — а в чувстве направления. До нас рыть ближе, чем до выхода из пещеры.       — Но расчетливость не помешает ему нас съесть, верно?       — Верно, капитан.       — Ненавижу, когда я прав.       Кирк навострил уши, но так и не услышал реакции на свое заявление. Конечно, как и большинство людей, не лишенных тщеславия, капитан испытывал удовольствие от осознания собственной правоты, особенно если в то же время ошибался педантичный Спок. Но сейчас это его не радовало. Не было ничего веселого в перспективе окончить свои дни в челюстях инопланетного хищника, когда последним, что ты услышишь, будет хруст твоих же костей. Обиднее этого могло быть только то, что, согласно рассуждениям Спока, эта тварь сожрет их не потому, что охотится, а просто так, по дороге к выходу.       Так что, едва переведя дух, капитан и первый помощник отправились в путь и первый час шли молча и так быстро, насколько позволяло их состояние. Но вскоре Кирк пожалел и о том, как близки к истине оказались его размышления о сверхчеловеке. Невзирая на способности к телепатии, физическую силу и чертов вулканский слух, Спок был так же подвержен последствиям большой кровопотери, как и любой землянин.       Отдавая должное его выносливости, капитан тем не менее все отчетливее ощущал, каких трудов Споку стоит держать темп. Заметив, что первый помощник стал спотыкаться, Кирк сбавил шаг. Это помогло, но ненадолго: плечо, на которое опирался вулканец, нещадно ныло от приходящегося на него веса, а, зацепившись пару раз за выступы в сводах пещеры, капитан понял, что Спок уже не в состоянии следить за дорогой. Преследовал их зверь или нет — это не имело значения, если они оба свалятся без сил.       Кирк резко остановился, даже не спрашивая, годится ли место для привала. Впрочем, и Спок не спешил делиться своими соображениями: если у него и было мнение на этот счет, он предпочел оставить его при себе. Поняв, что нужно как-то обосновать внезапную остановку, Кирк неловко кашлянул.       — Что-то я притомился, — соврал он. — Давайте отдохнем пару-тройку минут.       Вулканец ответил не сразу. Молча сгорбившись, он дышал — прерывисто и часто.       — Не возражаю, — прохрипел он наконец.       Кирк осторожно вытянул руку и провел ей в воздухе. Когда пальцы коснулись сырых камней, капитан помог Споку опуститься на землю и сам сел рядом, привалившись спиной к стене. Он откинул голову назад и постарался не думать о том, что резь в висках становится все назойливее.       — Капитан, — позвал вдруг Спок и помедлил, прежде чем продолжить. — Полагаю, нет никакого смысла указывать вам на необходимость оставить меня здесь?       — Из вашего вопроса я заключаю, что вам хуже, чем я надеялся, — с тенью недовольства заметил Кирк, но ответа вновь не последовало. Подождав для приличия, он повернул голову в сторону первого помощника. — Вы сейчас вскинули бровь, да?       — Прошу простить, капитан, впредь я постараюсь выражать свое недоумение вербально.       — Вам отказывает логика. Я не могу идти без вас хотя бы потому, что не вижу, куда иду. Так что, пока вы в сознании, вы со мной. Потом обещаю подумать, — очень серьезно закончил Кирк.       Конечно, думать тут было не о чем, но, пока Спок с интересом наблюдал за землянами на «Энтерпрайзе», Кирк изучал вулканцев в его лице и, как ему казалось, достиг немалых успехов на этом поприще. Он знал, что первому помощнику будет проще принять обоснование своей нужности, чем мириться с открытым проявлением простой человеческой привязанности.       — Ваше замечание не лишено смысла, — помолчав, признал Спок, и капитан едва удержался от того, чтобы фыркнуть.       Не лишено смысла! А ему казалось, что под его доводы невозможно подкопаться.       — Так что ваш запрос отклонен, — буркнул он. — Применяйте свои вулканские техники, блокируйте болевые импульсы, берите под контроль усталость, ну, или что еще вы там делаете. Если мы хотим выбраться из этой ямы, один из нас должен быть бодрым.       Спок склонил голову. Он часто делал так, получив приказ, так что Кирку вовсе не надо было видеть это. Капитан вздохнул, отвернулся и усилием воли заставил гудящие мышцы расслабиться.       Где-то вдали мерно капала вода. Пронзительный звон, с которым капли ударялись о скользкую породу и разлетались на множество мельчайших брызг, эхом разлетался по туннелю, теряясь в его изгибах. Ни тяжелой поступи, ни рычания зверя Кирк по-прежнему не слышал, значит, у них еще было время. Ладонь легко опустилась на прицепленный к поясу фазер и скользнула вдоль гладкого корпуса. Шероховатость рукояти, уверенный обвод регулятора, тугая кнопка спуска — все это ему было хорошо знакомо, но ощущалось иначе, острее, основательнее. Единственное, что осталось прежним, это уверенный холод металла: словно вся твердость и бесстрастность, хранимые инопланетным сплавом, переходили к нему, пока ладонь согревала корпус.       Кирк сам не заметил, как задремал. Встрепенувшись и выдернув себя из сгущающегося морока, он подавил искушение потереть лицо и вновь проверил фазер. Вдали по-прежнему звенели капли, но прерывистое дыхание Спока выровнялось и стало едва различимым. Капитан подался вперед, прислушиваясь.       — Если я потеряю сознание, я сообщу вам, капитан, — пообещал Спок, прежде чем Кирк успел встревожиться.       Голос вулканца значительно окреп и звучал отчетливо, хотя Кирк слышал, что до нормы еще далеко.       — Хватит шутить, Спок, вы меня пугаете.       — Я обнаружил, что хорошее чувство юмора оказывает благотворное влияние на нервную систему землян в моменты сильного стресса, и, хотя не обладаю таковым, я счел возможным провести эксперимент.       — Вам лучше, — окончательно убедился Кирк и осторожно встал, придерживаясь рукой за стену.       В следующий момент он заключил, что ему, к сожалению, стало хуже. Кружилась голова, пульсирующая боль в висках усилилась, постепенно расползаясь по лицу, а приторный привкус на языке эволюционировал из мерзостного в невыносимо тошнотворный. Кирк прижался лбом к холодным камням и попробовал продышаться.       — Есть идеи, как выбраться отсюда? — спросил он, поборов рвотный позыв.       — Мне не хватает данных для составления четкого плана.       — Любой сойдет. Излагайте.       — Прежде всего, нужно добраться до воды, — предложил Спок, и Крик тут же с ним согласился: его мучила чертовская жажда. — Затем есть небольшой шанс наткнуться на дыхало (2). Если оно окажется достаточно широким, влияние помех в этом месте будет минимально, и мы сможем связаться с кораблем. Полагаю, мистер Скотт не сумеет нас поднять, но мы передадим…       — Постойте, у нас есть коммуникатор? — встрепенулся Кирк.       — Так точно. А также наполовину разряженный фазер и фонарь. Он был прицеплен к моему поясу, когда мы нашли вас. После падения он, к счастью, уцелел.       — Фонарь?       — Разумеется, капитан, — в голосе Спока послышалось легкое удивление. — Зрительная система вулканцев адаптирована к яркому свету, но в темноте мы видим так же плохо, как земляне, — он помолчал немного на случай, если у Кирка остались вопросы по этому поводу, и продолжил: — Это все.       — А трикодеры?       — Ответ отрицательный. Впрочем, излучение дилития оказывало негативное воздействие на работу приборов и достоверность регистрируемых ими данных.       Коммуникатор, фазер и фонарь. Негусто, но все же лучше, чем ничего. Жаль только, что к этому списку нельзя было добавить медицинскую сумку МакКоя: Кирк готов был поставить свое месячное жалование на то, что заботливый доктор запрятал на дно фляжку и какой-нибудь сэндвич.       — Если вы готовы, сэр, я предложил бы продолжить путь.       Сориентировавшись на голос, Кирк протянул другу руку, чтобы помочь подняться, и почувствовал легкое прикосновение к тыльной стороне ладони. Таким способом Спок дал знать, что сидит правее: в своих предположениях капитан ошибся почти на полметра. Кирк сжал зубы, чтобы ничем не выдать своей досады, но эта мысль не давала покоя. Такому в Академии Звездного флота не учили.       Прошло немало времени, прежде чем он решился задать мучивший его вопрос. Звук капель был теперь совсем близко, и вулканец уже попробовал воду, чтоб хотя бы на вкус оценить ее пригодность к употреблению. Он потянул Кирка за рукав, вынуждая присесть на корточки, и погрузил его руку в глубокую вымоину. На ощупь вода была чистой и холодной, почти такой же, как студеная родниковая вода на Крестон-Пик (3), где он занимался скалолазанием. Странно, но он легко мог отличить ее от синтезированной пищевыми процессорами воды на «Энтерпрайзе».       Кирк слышал, как пьет рядом Спок, и капли одна за другой срываются с костяшек его пальцев и со звоном падают обратно в озерцо.       — Спок, я должен убедиться, — собрался с духом капитан. — Мои глаза… Насколько все плохо?       Вулканец замер. Вода полилась с его кисти сплошным ручейком, и на несколько секунд стало очень тихо. Затем Кирк уловил надсадный вздох и резко вскинул руку.       — Отставить! — передумал он. — Если ответ заставляет вас так медлить, я определенно не хочу его знать.       Сложив ладони лодочкой, он зачерпнул воды и принялся жадно пить, наклонив голову так низко, чтобы Спок не смог разглядеть выражения его лица.