Потерянные на Разии

      Пять часов тридцать семь минут.       Чехов оторвался от сканера и, кряхтя, повертел головой из стороны в сторону. Шея противно хрустнула, и Павел, сморщившись, потер ее ладонью. За пять часов и тридцать семь минут, что прошли с момента исчезновения связи с десантной группой Спока, ему так и не удалось отфильтровать помехи, вызываемые излучением дилитиевых кристаллов. Стандартная процедура занимала чертову уйму времени, и он не мог найти этому логического объяснения. Энсин посылал данные сканирования в научный отдел, но результаты предварительного анализа спровоцировали еще больше споров: согласно отчетам, незначительные успехи, которых достигла команда мостика, свидетельствовали о том, что все стороннее излучение давно отфильтровано. В судовом журнале капитана Пайка имелось предположение, что помехи создает некий неизученный генератор энергии, но никаких подтверждений этой теории в архивах Звездного флота отыскать не получилось. Впрочем, Чехов был уверен, что развитие этой идеи заведет в тупик: в его недолгой карьере были случаи, когда на планетах, брошенных развитыми расами, обитали полудикие племена, но сканеры «Энтерпрайза» всегда фиксировали аномальную активность, точечные источники энергии, хоть что-то, что указывало на вторичное развитие цивилизации. И сейчас был не тот случай.       Павел потер глаза и чуть повернул голову, чтобы лучше слышать, о чем мистер Скотт переговаривается с инженерным отсеком. Он ждал новостей о последних десантных группах и каждый раз тревожно вздрагивал, когда слышал требовательное пиликанье интеркома. На то у него были личные причины, и, на его беду, это не укрылось от внимательных глаз мистера Скотта.       — Эй, парень, — тихо рыкнул шотландец, одарив Чехова свирепым прищуром, — если эмоции мешают тебе выполнять обязанности, убирайся с мостика.       Недостаточно тихо. Почувствовав, что взгляды всех дежурных офицеров обратились к нему, энсин вспыхнул до корней волос, спешно пробормотал извинения и отвернулся.       Глотая обиду и силясь согнать с лица краску стыда, он прильнул к сканеру, но сосредоточиться на работе было невыносимо тяжело. Мистер Скотт не накинулся бы на него, если бы сам не изнывал от вынужденного бездействия, и тем несправедливее казался его упрек. Но вне зависимости от того, заслужил он это или нет, возражения ничего бы не изменили, поэтому, когда интерком вновь издал пронзительный свист, Чехов взял себя в руки и не шевельнулся.       — Мистер Скотт, — оживленно позвала Ухура, — мне удалось связаться с последней десантной группой. Это Дюпри, О’Мейли и Томпсон.       Павел вскочил, как ужаленный, но тут же сел обратно, когда Сулу предостерегающе помотал головой: ни к чему было провоцировать мистера Скотта, тем более что новости оставляли желать лучшего.       — Десант выбрался на поверхность, но с транспортировкой возникли непредвиденные сложности, — докладывала Ухура. — Требуется медицинская помощь.       — Передайте координаты в транспортаторную, — Скотт решительно встал и продолжил отдавать приказы по пути к турболифту: — Переведите туда вызов и предупредите МакКоя.       Глядя в спину главному инженеру, Чехов ерзал в кресле, изо всех сил впиваясь пальцами в колени.       — И, девочка моя, не вздумай потерять сигнал, — ласково пригрозил мистер Скотт напоследок.       Створки лифта закрылись, и Чехов, так и не решившийся напроситься в транспортаторную с командиром, понуро повесил голову. Ладони сами собой сжались в кулаки. Он бы еще долго сидел, уставившись в одну точку, но вдруг ощутил легкое прикосновение к своему плечу и, оглянувшись, увидел стоящую рядом Ухуру. Девушка мягко улыбнулась.       — Я поделюсь с тобой, как только будут новости, — вполголоса пообещала она. — А сейчас сосредоточься. Капитан и мистер Спок все еще где-то там.       Ухура бросила мимолетный взгляд на обзорный экран, где медленно вращался скалисто-пыльный шар Разии, лицо ее посуровело, и она спешно вернулась на свой пост.       Павел глубоко вздохнул и расправил плечи. Его работу за него никто не выполнит.       В то время, как тысячи курсантов лишь мечтали попасть на «Энтерпрайз», Чехов уже стажировался под командованием капитана Кирка. Он был вынужден постоянно доказывать свое право нести службу на мостике «Энтерпрайза», что само по себе не было чем-то беспрецедентным или возмутительным, учитывая столь юный возраст, но сегодня речь шла не о упрочении своего статуса. Чехов всегда втайне восхищался, как играючи Кирк лавирует между тем, чего требует Устав, и тем, что считает правильным он сам. Поначалу он думал, что капитан так легко ставит карьеру на кон, потому что просчитывает все наперед, и именно эта невероятная дальновидность, граничащая с интуицией, прославила его имя. Лишь позже он с изумлением понял, что Кирк никогда точно не знает, выйдет ли сухим из воды. Прекрасно отдавая себе отчет в том, чем рискует, капитан поступал по совести — невзирая на последствия. Имея перед глазами такой пример, Чехов готов был променять звание на способ немедленно вернуть капитана и первого помощника на борт и жалел только о том, что аномальному излучению его карьера была без надобности.       Не помогло бы это и десанту, застрявшему на планете и нуждающемуся в медицинской помощи.       — Кристина? Это Нийота, — Чехов уловил тихий голос Ухуры у себя за спиной и навострил уши. — К вам поступила последняя десантная группа? — девушка надолго замолчала, слушая ответ и не замечая, что Павел неотрывно наблюдает за выражением ее лица. — Что говорит МакКой?.. Ясно. Да. Спасибо.       Мистер Скотт на мостике все еще не объявился, и Ухура, прервав связь с медотсеком, безбоязненно повернулась к энсину, намереваясь выполнить свое обещание. И тут же наткнулась на его пристальный взгляд. Обычно живой и эмоциональный, Чехов оцепенел, ожидая новостей.       — Десант поднялся на борт, — сообщила девушка.       На мгновение на мостике воцарилась гробовая тишина, даже те, кто не мог отвлечься от работы, вполуха слушали ее сообщение. — Это последняя партия, не считая мистера Спока и капитана. Дюпри и Томпсон невредимы, но на О’Мейли напал разианин…       — Какая неожиданность! — ехидно выпалил Чехов, но быстро прикусил язык, заметив недоумение, мелькнувшее во взоре Ухуры.       — Оба сорвались со скалы, — продолжила девушка, ни о чем не спросив. — О’Мейли раздробил плечо, но его жизни ничто не угрожает. Доктор МакКой сейчас оперирует.       Отовсюду донеслись вздохи облегчения, и офицеры мостика вернулись к исполнению своих обязанностей. Как раз вовремя, потому что в этот момент двери турболифта с шипением открылись, выпуская мистера Скотта. Главный инженер окинул мостик придирчивым взглядом и молча подошел к Чехову.       — Операция пустяковая, — без предисловий начал он, выразительно покосившись на зардевшуюся Ухуру. — Доктор МакКой сообщит, когда сможешь навестить своего друга.       Вскочив на ноги, Павел набрал в грудь побольше воздуха, но, так ничего и не сказав, порывисто кивнул и сел на место.       Через час он уже несся в медотсек, отпущенный на пятнадцать минут под честное слово. Сам мистер Скотт вновь спустился в инженерный, чтобы перенастроить систему сканирования с учетом новых данных, проанализированных Чеховым. У дверей медотсека энсин затормозил, чтобы не нарваться на оплеуху его всемогущего хозяина, и прокрался в палату в тот момент, когда доктор клал пустой гипоспрей на поднос.       — Э-эй, — заспанно протянул О’Мейли, первым заметив посетителя, и приподнял уголки губ в улыбке.       МакКой обернулся, чтобы посмотреть, кого приветствует его пациент, и Чехов вдруг ощутил укол совести, хотя и не сделал ничего плохого. Ему стало неловко за то, что он считал себя уставшим. Одного взгляда на доктора хватило, чтобы оценить неизведанные ранее глубины этого понятия. С момента исчезновения капитана прошло почти двенадцать часов, и за это время МакКой будто постарел на десять лет. Нервное напряжение, вызванное изнуряющим бездействием, сменилось истощением физическим: будучи не в силах помочь капитану или мистеру Споку, доктор с головой ушел в череду операций и почти не покидал медотсек. Лицо его осунулось и посерело, веки набрякли, воспаленные глаза лихорадочно блестели. Чехов готов был поспорить, что за все время во рту доктора и маковой росинки не было. И все же МакКой выдавил улыбку и сделал шаг ему навстречу.       — Мистер Скотт сообщил мне, что вы, энсин, не угомонитесь, пока не повидаетесь с О’Мейли, — деловито заявил доктор. — Но предупреждаю сразу: если будете докучать моим пациентам, я выгоню вас взашей.       Понимая, что, несмотря на полушутливый тон, глава медицинской службы говорит серьезно и не постесняется выполнить угрозу, Чехов кивнул. Иногда, глядя на инструменты, которыми ловко орудовал МакКой, энсин искренне сочувствовал самому себе из Зеркальной вселенной (1), где грандиозный опыт и знание человеческой и инопланетной анатомии уживались в МакКое с чудовищной беспринципностью. Так что добродушие старого сельского доктора мало кого вводило в заблуждение: это был самый потенциально опасный человек на борту. Чехов еще раз кивнул, выказывая беспрекословную покорность, и прошмыгнул к больничной койке.       — Опять тебя знатно отколошматили, — Павел присел рядом с приятелем, от волнения не зная, куда девать руки.       — А ты все греешь задницу на мостике, — ухмыльнулся О’Мейли, прикрыв глаза. — А все потому, что закусил моим четырёхлистником в том баре на Дионе. Сожрал мою ирландскую удачу!       — Конечно, Мэтт, только поэтому, а не потому что ты черт вертлявый! Что с тобой приключилось на этот раз? — энсин скептически оглядел ссадины на лице О’Мейли, разбитый нос и жестко зафиксированную руку.       Лицо ирландца приобрело скучающее выражение, словно одну и ту же историю он рассказывал уже бесчисленное множество раз.       — Мы вышли на склоне. Кругом голые скалы и никаких следов капитана, — О’Мейли облизнул губы и моргнул пару раз, прогоняя сон. Павел впервые подумал, что МакКой, должно быть, ввел ему что-нибудь от боли, и решил не затягивать разговор. Раненый тем временем продолжал: — Пока Дюпри вызывал «Энтерпрайз», я подошел к краю, чтобы посмотреть, сколько нам спускаться в случае чего. Тут-то на меня и кинулся этот парень, — О’Мейли как-то неопределенно мотнул головой в сторону и ухмыльнулся. — Не успел даже понять, откуда он свалился, как мы оба полетели вниз. Мой старик однажды спустил меня с лестницы, ощущения, надо сказать, примерно те же. Опомнился уже на дне, все плечо в крови, парень в отключке, но вцепился в меня так, словно я ему денег должен, так и не смогли оторвать. Настоящий бульдог.       О’Мейли вновь качнул головой, и Чехов вдруг понял, что это вполне осмысленный жест. Энсин ошеломленно оглянулся и уставился на юношу, лежащего на дальней койке. Он видел его краем глаза, когда заходил, но догадка показалась такой невероятной, что он решил, будто ему померещилось, и быстро об этом забыл. Неестественно бледная кожа, длинные спутанные волосы, непропорционально большие ступни — меньше всего Чехов ожидал, что впервые увидит разианина в медотсеке. Павел вскочил на ноги, чувствуя, как к лицу приливает кровь. В висках застучало, легкие словно сжали тисками.       — Павел, ты чего? — испуганно спросил О’Мейли, заметив, как исказилось его лицо.       Не слыша, Чехов порывисто шагнул к койке и замер, разглядывая раненого. Тот был привязан к кровати широкими ремнями, а костлявую грудь стягивали бинты. Молодой, едва ли старше самого Чехова, разианин выглядел таким спокойным, умиротворенным. Издевательски умиротворенным…       — Доктор МакКой! — через силу окрикнул О’Мейли, почуяв неладное.       — Что он тут делает? — Чехов круто развернулся на каблуках, ощутив, как кто-то с осторожностью берет его за локоть.       МакКой нахмурил брови и сжал пальцы, не давая энсину вырваться.       — Транспортаторная забрала обоих, — спокойно объяснил он. — Он тут, потому что был ранен.       Чехов зажмурился, потер лоб и снова уставился на разианина, словно только что его увидел.       — Ушам своим не верю, — пробормотал Павел. — А что, на Разии перевелись лекари-знахари? Или вам своей работы не хватает?       — Эй, прекрати. Что это с тобой? — поморщившись, О’Мейли приподнял голову. — Сам на себя не похож.       — Он чуть не угробил тебя и получил за это первоклассное лечение, а ты спрашиваешь, все ли в порядке со мной?       — Так было надо.       — Кому надо? — огрызнулся энсин.       Дикая нелепость ситуации все сильнее распаляла его раздражение. Сейчас доктор ввернет очередную банальность о клятве Гиппократа и будет ждать, что он это проглотит. Ставить фазеры в режим поражения, чтобы потом лечить разиан! Где здесь логика? Почему бы в таком случае не взяться за руки и добровольно отправиться на заклание?       — Я давал клятву…       Не удержавшись, Чехов фыркнул, и МакКой умолк. Во взгляде, который он бросил на молодого человека, тенью мелькнуло разочарование. Поначалу казалось, что он хочет что-то сказать, и Чехов, не раз становившийся свидетелем неотступного упрямства доктора, ощутил странную тревогу, когда тот промолчал. Энсин уже собрался закончить собственную мысль, но тут его внимание привлекло неуверенное движение за спиной МакКоя.       — Мисс Чэпел?       Медсестра стояла у входа в палату, переминаясь с ноги на ногу. Ее взгляд скользил по полу, а на бледном лице застыло потерянное выражение.       — Мисс Чэпел, что с вами? — вновь позвал Павел, и Кристина вздрогнула, опомнившись.       Она приблизилась к МакКою, нервно теребя в руках падд с данными какого-то исследования. Вытянув шею, Чехов попытался прочесть вверх ногами, но медсестра уже начала объяснять.       — Пятна на одежде разианина, — негромко выдавила она. — Из лаборатории пришли результаты анализа.       — Т-отрицательная? — не дожидаясь, спросил МакКой, и Кристина молча кивнула, пряча глаза. — Так я и думал…       Доктор заложил руки за спину и, поджав губы, нахмурился.       — Хорошо, — пробормотал он секунду спустя.       Озадаченный, Чехов перевел взгляд с сосредоточенного МакКоя на откровенно расстроенную мисс Чэпел, пытаясь сообразить, о чем хорошем можно говорить с такими выражениями лиц.       — Что не так? О чем речь?       — Т-отрицательная группа крови… — Кристина запнулась. — Вулканская.       — Чт…       Чехов обернулся и уставился на разианина расширенными от ужаса глазами. Тот все еще был без сознания и лежал так мирно и расслабленно, словно впервые в жизни получил шанс отдохнуть. «Сообщите мистеру Скотту», — слова МакКоя донеслись как из тумана, а потом все заволокла кровавая пелена.       Чехов бросился вперед, но не успел дотянуться до разианина, как кто-то повис на его плечах и принялся оттаскивать его прочь.       — Пустите! — взревел энсин, яростно вырываясь. — Если вам клятва мешает, я сам выкину его с корабля!       — Тут я решаю, кого и когда выкидывать!       — И что «хорошего» вы нашли в смерти мистера Спока, не хотите объяснить?!       — Уймитесь, энсин!       Собрав последние силы, МакКой отшвырнул его к стене. В отчаянной попытке удержаться, Чехов взмахнул руками, и грохот упавшего подноса слился с воплем О’Мейли:       — Павел, прекрати! Хватит!       Чехов тряхнул головой и, открыв глаза, обнаружил себя на полу. Кругом валялись разбросанные инструменты, медсестра укладывала на подушки скорчившегося от боли О’Мейли, а между ним и койкой разианина высился МакКой. Тяжело дыша, он сжимал кулаки, полный решимости помешать Павлу добраться до убийцы.       — Вы все знали, — Чехов и сам не заметил, как из его глаз брызнули слезы бессильной ярости. — Вы же все знали!       На мгновение в медотсеке повисла тишина, нарушаемая лишь приглушенным писком приборов. МакКой молча смотрел на распростертого перед ним юношу и вдруг, сев на корточки, принялся остервенело собирать инструменты. Его движения, поначалу порывистые, злые, становились тем плавнее, чем больше предметов он возвращал на поднос. Последний гипоспрей он положил почти бесшумно.       — Почему?.. — сипло прорычал Павел, сглатывая слезы, и МакКой, наконец, перевел на него взор. Лицо его смягчилось, и в чертах вновь проступила смертельная усталость.       — Потому что он нам не враг, — ответил доктор негромко. — Его цивилизация настолько отстает от нашей, что этот термин просто не имеет смысла. Он дик и отреагировал на угрозу по обычаям своего племени. Это вопрос развития, и этот мальчик выживает так, как умеет. В случившемся нет его вины.       МакКой водрузил поднос на стол и грустно улыбнулся пораженному энсину.       — Представь, что сказал бы Спок, узнай он, что ты сейчас пытался сделать.       Чехов опустил голову, стыдливо пряча глаза.       — Я не стану докладывать об этом… инциденте, — помолчав, продолжил МакКой. — Спишем на юность и переутомление. А теперь возвращайся на мостик и передай, что разианин, ранивший мистера Спока, находился там, откуда забрали последний десант. Возможно, это даст нам зацепку, где искать капитана и первого помощника.