Или я не Алья Сезер!

***

      — Нет, стой, я никому не расскажу кто ты! — Нуар схватил девушку за руку.       Леди Баг, резко обернувшись, посмотрела на Кота. Ему уже хотелось плакать, так больно было видеть её в таком виде и понимать, что это его вина.       — Прости меня, Моя Леди, — Кот отошёл от девушки и упал на колени в слезах, пытаясь вырвать себе волосы, дабы не расплакаться перед девушкой. Ему не особо это удалось.       Маринетт впала в ступор. Мысли в её голове перемешались. Она ещё никогда не видела Кота в таком виде и не знала, что послужило причиной такого поведения напарника. Леди подбежала к парню.       — Котик, что с тобой? Не плачь, ты не виноват, — Маринетт положила свою миниатюрную ручку на плечо парня.       Нуар поднял голову. Его волосы растрепались, обычно яркие зелёные глаза стали блеклыми и тусклыми от слёз.       — Моя Леди, это только моя вина. Кот не решался смотреть в глаза напарнице.       — Что? Но ты же ничего не сделал! — Леди Баг обняла Кота, пытаясь успокоить его. — ну же, Котенок, тише.       — Леди Баг, прости меня за всё. Ты такая чудесная, милая и красивая девушка, — пока Кот говорил, у героини снова наворачивались слёзы, — умная, смелая и находчивая, образец добра и справедливости для всех людей Парижа. И для меня тоже, — кольцо Нуара издал писк в предпоследний раз, но никто не заметил этого.       — Ты сделала так много для города, что никто никогда не сможет сравниться с тобой, Моя Леди. Тебя любят все жители Парижа. И я тоже. Но не как друга или напарницу, а как девушку, даже не как знаменитость. Ты всегда была рядом со мной, а я всегда был за твоей спиной, в твоей тени. Я мечтал признаться тебе в этом ещё год назад. И теперь я смогу сделать это.       Леди Баг закрыла рот руками, чтобы не закричать.       — Я люблю тебя, Моя Леди. И никогда не смогу простить себе то, что послужил причиной слёз в твоих прекрасных глазах. Прости меня за всё это.       Кольцо Нуара издал последний писк, и парня окатило ярко-зелёной вспышкой света. Леди Баг зажмурилась и прикрыла глаза рукой.       — Открой же глаза, Маринетт.