Sloth.

Прошла неделя. В тот день Айзек и Ванесса со старшим лейтенантом Коулманом отправились на поиски гомункула, перед этим позвав какого-то знакомого мистера Магуса, который так детально нарисовал на холсте портрет женщины, что у мисс Бауэр и Винсента глаза были размером с тарелки. Он тоже был анонимным алхимиком, что было редко с дворянином из знатного рода. Его имя было настолько длинным, что Винсент не посчитал нужным запоминать его полностью, а вот Ванесса решила всё же взять на заметку, чтоб в похожих ситуациях приглашать высокого крепкого мужчину на расследования. – Спасибо, Армстронг, – Айзек был очень признателен ему за помощь в составлении детального портрета убийцы. – Не стоит благодарности! – воскликнул мужчина, гордо задирая подбородок и казалось, что он буквально засветился яркими искрами. – Из поколения в поколение в славном роду Армстронгов было благородным делом помогать попавшим в беду людям!!! И всё же... Целые ручьи скупых мужских слёз потекли из лазури глаз мужчины. Крепко стиснув зубы, тшетно стараясь не разревется окончательно. Что ему, увы, не удалось. – Какое горе! Какая несправедливость! За что Господь небесный с нами так?! Забрал невинных жизни рано, оставив вас в одиночестве вот так!!! Стоящие позади Ванесса и Винсент поразились такой глубокой благородности и честности показать миру сему слёзы свои. Утерев потоки воды с лица, он продолжил: – Мистер Магус!... – речь прервалась очередным шмыгом, – Для меня, Бенджамина Стефана Армстронга большая честь помогать такому великодушному человеку, как вы! Да благослови вас Господь! – Очень рад за это, – ответил Айзек, мысленно усмехнувшись. Господь... Конечно, не пристало представителю знатного рода быть пособником Дьявола и вместо привычного Господа поклоняться "Истине". Дальше троица отправилась на оживлённые улицы города, где с партретом начали распрашивать про особу, изображённую на ней. – Конечно! – всплеснула руками очередная прохожая, когда ей предоставилось распознавать портрет. – Как же её можно было не увидеть! Она же почти голая открыто шла прямо по улице! Срам какой! Магус сразу стал распрашивать её о том, не видела ли она, куда направилась розыскиваемая и не случилась ли каких-нибудь проишествий после её прихода. Куда направилась Слосс - женщине было неизвестно, однако... – ... Тем же вечером, вон в том переулке были обнаружены двое офицеров... мёртвых. – Мёртвых? – с мрачным видом переспросил Айзек. – Да... – Что ж, – убрав рисунок во внутренний карман пальто, мужчина поклонился, – спасибо вам за информацию... – Но если снова увидите ту женщину, отправьте письмо вот по этому адресу, – резко прервала Ванесса, протянув женщине небольшой клочок бумаги. Следующим их пунктом назначения был полицейский участок, в котором они узнали, что их сотрудники были убиты точным ударом отточенного лезвия в лоб, что ещё пуще разозлило алхимика и окончательно убедило военных в том, что сбежавшая женщина –действительно убийца. Но их поход был не напрасным. Свидетели видели, как из переулка, где были обнаружены тела, выходили две женщины. Одной из них была та, что они искали. Приглашённые свидетели сразу опознали её по портрету, который и им и полицейским показал Айзек, а вот за портретом второй соучасницы пришлось снова звать Армстронга. Так прошла неделя безуспешных поисков гомункула и таинственной незнакомки, увёдшей её.                                                   – Отец, – мрачно произнёс отдающий эхом голос из темноты, – почему ты ничего не сделал? – Прайд, чем ты так недоволен? – с улыбкой, искренне поинтересовалась стоящая подле трона Отца Ласт. – Дура, – из тени вышел Прайд в своей привычной форме маленького мальчика, что сейчас презрительно кривился. – Если ты забыла, то нашим изначальным планом было отдать Слосс людям, чтобы восхищась ею, они задумали создать философский камень и так бы они привлекли остальные города и наш план наконец-бы продвинулся, а эта дрянь всё испортила! Стоило сыну повысить голос, как создатель гомункулов захлопнул книгу и повернулся в сторону старшего сына, но суровый взгляд золотых глаз не успокоил его: – И более того, она успела убить нескольких людей там. Теперь этот алхимик, Айзек Магус, шастает с военными в поисках Слосс, – сказал он и, бросив взгляд на наконец прекратившую улыбаться сестру, добавил. – И тебя тоже, Ласт. В ответ женщина лишь пожала плечами и серьёзность, давшая свои искры в её глазах, во время грозной речи Гордыни, ушла в безветрие. Такое безразличие, с её стороны, не на шутку взбесило Прайда. – А что с Джеффри Маргреем? – спросил Отец. – Он в числе убитых, – монотонно ответил мальчик. – Магус теперь шастает по городу в поисках Слосс, а о философском камне даже не думает. Отец отложил книгу и положив пальцы на подбородок, принял позу мыслителя. Сидел он в таком положении около минуты, а потом, не смотря на своих детищей, утверждающе сказал: – А это может быть нам на руку. Он вполне может стать кандидатом в ценные жертвы... Гомункулы вытыращили глаза. А ведь правда. Магус отвернулся от собственной мечты, чтобы отомстить за убитого товарища. Самоотверженно. – Так же наш план несовсем провалился, – снова заговорил Отец. – Мы можем снова вернуть его на нашу сторону, сказав, что с помощью философского камня мы можем воскресить Маргрея. Ласт и Прайд очередной раз восхитились гением своего создателя. Никто даже не заметил отсутствие Грида. Гомункул свалил по тихому от трона Отца и едва сдерживаясь, чтобы не засвистеть, шёл по коридору, прямо на пути к комнате самой младшей из гомункулов. С громовым скрипом, дверь медленно открылась, открывая взору мужчины просторную, освещённую слабоватым светом через винтиляцию. Свет падал прямо на стоящую в центре кровать и на белоснежную фигуру, лежащую на ней. Она лежала на животе, её спина медленно вздымалась, говоря о том, что женщина дышала. Россыпь тёмных волос красивыми кружевными узорами украшала плечи и подушку. Но Грида больше привлёк тот факт, что Слосс была укрыта только до пояса. Рука мужчины заискрилась красными молниями, образуя углеродный щит, вместе с острыми алмазными когтями. Осторожно подойдя к спящей сестре, он осмотрел её спину, на которой красовались два красных круга: один чуть ниже шеи и один в области талии, посередине. Оба круга соединялись красной линией, а от того, что на спине, шли ещё две, по разные стороны, переходя на живот. Оскалившись, Жадность ткнул алмазным когтем прямо в тот, что был на шее. Бледное тело содрогнулось, как от удара током. Мгновенно проснувшись, Лень лицом повернулась на ухмыляющегося Грида. – Старайся не подвергать эту область опасности, – сказал он, присев на кровать, – иначе туго будет. Вздохнув, Слосс опустилась на кровать, успокоившись. Это всего лишь Грид. Ухажившая за ней Ласт рассказала о его причудах и характере. – Знаю. Ласт об этом говорила. Вытянувшись, лицо мужчины постарело лет на десять, как будто прямо сейчас, в этот момент, произошло нечто такое, выходящее за рамки законов природы, а комнату и всё подземелье огласил вопль: – Ты можешь говорить?!?! – Конечно, – простодушно отозвалась женщина, – не молчать же мне вечность... – Да кто тебя знает. Ещё раз оглядев обнажённую фигуру, жадина немного подумал и решил спросить: – Слушай, а раз ты можешь разговривать, то, наверное, и двигаться можешь? – Могу. – А чё Батя тебе тогда одёжку не сделает? И почему ты вообще ещё здесь? Увлечённый вопросами Грид не заметил подошедшую из ниоткуда Ласт, которая ответила за Слосс: – Это последний день, когда она тут лежит, Грид. Жадность резко обернулся в сторону старшей сестры, выпучив глаза и тут же приняв привычное выражение лица. В своих руках Похоть держала небольшу железную чашу. – Слосс, нужна твоя помощь, – Ласт присела на кровать. – Ты должна дать мне немного своей крови и воды. – Воды? Вот тут Грида охватил неподдельный интерес. Он увлечённо стал наблюдать за женщинами. Лень без возражений подняля свою руку и та, утратив человеческие признаки, водой полилась в чашу. – Воу, – восхищённо произнёс Жадность, – прикольно. – Так, а теперь кровь. Как только рука стала прежней, Похоть вытянула клинок указательного пальца и чиркнула Лени по ладони. Та сразу заискрилась красными зарядами, убирая рану, но немного крови всё ещё попало в чашу, придавая воде бледно-красный оттенок. После завершённой работы, Ласт собралась уходить, решив не прогонять брата и спокойно уйти, но тот позвал её у самого выхода. – Эй, Ласт, а зачем это? – Отец собирается создать для Слосс одежду, а так как она была создана несколько иным способом - нужно немного её.  – А, вон оно чё. Ну, удачи вам в «пошивке». Похоть ушла, а Жадность и Лень осталась наедине. Взгляд последней привлекла одежда старшего брата: чёрная, отдающая на свету тёмно-красным цветом, облегающая приличной мускулатуры тело чуть ли не второй кожей. – Что? – улыбнулся Грид, заметив изучающий взгляд сестры. – Скоро у тебя будет такая-же. Она кстати может регенерировать вместе с тобой. – Грид, – она впервые произнесла его имя, дрожью пробежавшее по языку, - а возможно ли снять эту «одежду»? Она выглядит будто кожа... Не точто бы её это волновало, просто было интересно. Если одежда действительно будет «врощена» в неё – вряд ли это что-то изменит. Грид только посмеялся своим низким, бархатистым голосом, с приятной, ласкающей слух, хрипотцой. – Разумеется, можем! – воскликнул Грид. – И ты верно подметила, наша одежда нам, как вторая кожа и она, в прямом смысле, часть нас. Хоть Папаша и говорит, что мы «мощественийшие существа на земле» – это не значит, что мы не можем вонять или мараться. Поэтому мы вполне можем снять её чтобы помыться, ну и... – сверкающей белоснежными зубами улыбке Жадины мог позавидовать любой аристократ, – совокупиться... – Ясно, – тихое, без каких-либо эмоций в голосе, которые вряд-ли смогла бы сдержать какая-либо другая представительница прекрасного пола под звёздным сиянием острых пурпурных глаз. – А вообще, – снова заговорил Грид, – я бы Папаню прибил, если бы он не наделил нас возможностью трахаться. На этом высказывании Слосс решила промолчать. Грид ещё долго гомонил. Про одежду он ещё упомянул, что её возможно снять при помощи своих способностей, а так же восстановить везде и всегда, где бы они не были, стоит только захотеть – даже, в качестве примера, продемонстрировал со своим алмазным щитом. Ни кто даже не заметил, как прошёл час их "беседы". Жадность так бы и не прекратил болоболить, если бы не пришла Ласт, которая в пару секунд прогнала надоевшего жадину, до последнего сопротивлявшегося за своё поприсутствие на примерке новосозданной одежды. Но после оказавшихся в неположенном месте клинков – брата таки удалось вышвырнуть, как паршивого пса, за пределы комнаты. Сразу после, Ласт повернулась в сторону Слосс, которая во время этой суеты покинула надоевшую постель и теперь стояла у старого, в нескольких местах узором паутины потресковшегося, высокого, овального, словно замёрзшее озеро зеркалом. Надо бы сказать, что старшая из гомункулов несколько удивилась столь активным действиям новоиспечённой сестры, чья душа была ни чем иным, а именно воплощением порока смертного греха лени. Зоркие кошачьи глаза Похоти бросили свой взор через плечо Слосс, тем самым осматривая её спереди в зеркале. На животе Слосс были ещё два круга, на которых оканчивались линии того, что на спине. Но самым главным оставалась метка уробороса над сердцем. Именно этот знак бессмертия, клеймо монстра, подтверждал, что стоящая перед ней — чистой воды гомункул. «А ей нравится смотреть в зеркало.» – отметила про себя Ласт, ещё раз пробежавшись взглядом по телу новой женщины среди гомункулов. – «Я больше не единственная женщина, а Грид больше не самый младший.» Не мог не броситься в глаза влажный блеск и мелкие красивые узоры водяного бисера на её, цвета слоновой кости, обнажённом теле. Сия эстетика манила Ласт узнать нового гомункула поближе. Подойдя в несколько шагов вперёд, её глаза проследили изящную линию челюсти Слосс, идеальный маленький нос "кнопочкой", гранатовые чуть пухлые губы и нежную сердечную форму её лица — оно было мягким, гладким и безупречным, но в его выражении ясно были холод и отчуждение. Она была как кукла. Бледно-бледная фарфоровая кукла с чёрными волосами и мерцающими, меланхоличными, сиреневыми глазами, что едва повернулись, бросив апатичный взгляд на сестру. – Ну? – затянувшееся молчание было прекращенно Ласт. – Что ты видишь? В ответ глаза Лени сузились, но она ничего не сказала. Вернувшись к своему прежнему занятию, она глубоко вгляделась в отражающиеся в зеркальной глади свои фиолетовые глаза. Изящная ладонь легла на зеркало, отчерчивая эстетику своего тела. – Себя, – был ответ. – Я вижу себя. И Слосс медленно повернулась к Ласт, вглядываясь, подобно пару секунд назад в зеркало, в её похожего цвета глаза. И когда меланхоличный луч безразличия вонзился в её глаза, Похоть поняла её сущность. Уныние. Состояние бездействия и не заинтересованности происходящим вокруг. Вот она, её сущность. – Где остальные? Её выражение лица было нежным и спокойным, никакая эмоция не потревожила и один мускул её лица. Однако Похоти, удалось заметить наидиальнейшим образом спрятанную в лиловых глазах хитрость. «Из неё выйдет прекрасный шпион, ведь убийцей она уже стала.» – подумала брюнетка. – «Она может придать своему миловидному лицу материнскую теплоту. Оно столь безмятежно, что эмоции подобно гневу и цинизму просто не смогут сочетаться с ним.» – Они ждут в зале Отца, – ответила Ласт. Глаза Лени зацепились за свёрток в руках женщины и она вспомнила, зачем та попросила дать ей немного своей крови и воды, и зачем она прогнала отсюда Грида. – Это... одежда? – Да. Положив свёрток на кровать, Ласт дёрнула шнурок и тот раскрылся, представляя Слосс чёрную блестящую ткань. Из созданного Отцом костюма было длинное, элегантное, чёрное платье в пол на бретельках, полы которого водопадом спадали с бёдер Лени и волнами оканчивались у пола. Оно облегало и подчёркивало её изящную фигуру и красивое телосложение. К нему в комплект шли длинные, выше локтя перчатки, в обуви же предлагались высокие, до самых бёдер чёрные сапоги*. Как только Лень была полностью одета, Похоть предложила ей снова посмотреть в зеркало, где она увидела совершенно иную себя. Казалось, она даже выглядеть стала лучше. – Ну вот, ты готова, – с улыбкой сказала Ласт. – Пойдём? – Пойдём.                                                        Женщины вышли из комнаты и отправились к залу Отца, где, по словам Ласт, их ждали остальные. Влажная прохлада приятно ласкала лицо, наполняя лёгкие свежей порцией воздуха, что так не хватал Слосс, когда она только пришла сюда. Ещё немного и вдалеке уже был виден яркий белый свет. Глубоко вздохнув побольше кислорода, взгляд Лени стал более решительным, чему была очень рада Ласт, губы которой растянулись в довольной усмешке. – Все в сборе, – проговорил Прайд, стоящий у трона Отца. Грид хмыкнул, обдарив младшую оценивающим взглядом. Он ожидал чего-то более открытого. Проще было бы сделать платье, как у Ласт, а это, по его мнению, была самая настоящая монахиня и он бы абсолютно не удивился, если бы в будущем, когда будет более зрелой, она будет учить его уму-разуму, присоеденившись в компанию к старшей сестре, в чьи обязанности входит поучать даже Прайда. Ласт и Слосс стояли в нескольких метрах от трона Отца. Золотые глаза солнцем руин Ксеркса нещадно жгли стоящую перед ними фигуру, грозясь испепелить, превратить в развивающийся на ветру прах, что по сей день делает огненный шар в небе над мёртвой страной. – Ты стала намного лучше, Слосс. Крепкая фигура Отца поднялась с каменного трона и двинулась в сторону женщин, но на небольшом расстоянии всё же остановился. Всё его величие вызвало эффект и в черепной коробке нового гомункула мозговым вихрем всплыл приказ инстинкта повиноваться и в унизительно-уважающем поклоне опуститься коленями на кафельный пол. С головой. Едва сдерживаемое за трещавшей по швам выдержкой отвращение Грида от сией сцены могло выразиться лишь в прищуренном остром взгляде агатов глаз. – Отныне, ты одна из нас, – голос Отца отлетал от стен зала, звуковыми атаками пробивая всю неприступность ледяной Слосс. – Согласна ли ты посвятить свою жизнь тому, для чего ты была создана – верному служению мне, во имя исполнения нашего плана? – Согласна, – без промедлений. И этого было достаточно. В женском голосе преданности было в разы больше, чем в скулеже преданных друзей человеческого рода. – Что ж, – качая бёдрами, Ласт подошла к всё ещё сидящей перед Отцом на коленях Слосс. – Ты теперь должна будешь многое узнать. Ласт протянула руку Лени и та, ухватившись за неё, поднялась с пола. В рубеллитовых глазах читался неподдельный интерес и азарт. Отошедший Отец своим уходом только показал, что он ни в чём не ограничивает своих "дочерей", всё таки он сам отдал Слосс на воспитание Похоти. Грид фыркая, подобно Прайду, гордо вздёрнул подбородок и походкой короля ушёл прочь из зала, под недовольное бормотание самого Прайда. А Слосс и Ласт уже были в коридоре, но шли они не обратно в комнату. Они шли по тому пути, по которому неделю назад Похоть привела Лень. Они шли наружу. Предстояло обучение. To be continued...