Sloth.

Улицы были заполнены оживлённостью воскресного утра. Люди шли кто-куда. Кто на работу, кто в магазин, а кто просто решил прогуляться. В такую погоду действительно было бы не плохим делом прогуляться. Середина февраля уже вовсю напоминала середину марта: ясное солнце в серых небесах разгоняло тучи, освещая улицы и очищая их от мёрзлой слякоти, превращая её уже не в такую раздражительную грязь. Но погода по прежнему оставалась не была тёплой. Всё таки зима есть зима, хоть она и похожа на весну. Люди всё ещё кутались в свои пальто, да потирали красные носы. Чтобы не выделять Слосс, как она это уже сделала в свой побег, выйдя в абсурдно лёгком и открытом одеянии, Ласт шла вместе с ней по излюбленному женскому делу: по делу шопинга. Чему Лень решила поменять непонимание на его противоречие. Ей сделали специальную для неё одежду, зачем нужно что-то ещё? Одной недостаточно? Потому что это сильно выделяет в такую погоду? – Пожалуй, – внезапный голос Ласт разогнал раздумья, – тебе пошёл синий. Тёмно-синий. Ты как думаешь? Это было впервой. Ласт решила посчитаться с её мнением. Оно так важно? Наверное, да. Ведь, если бы нет, то спрашивать и смысла бы не было. – Я не знаю. Брюнетка резко остановилась, сделала один шаг и она уже стояла перед Слосс, взирая на неё, как на не разумное дитя. – Ответ не верный, – Ласт сделала акцент на последние слова, – Ты - леди. Конечно, в крайних ситуациях можно напялить на себя всё, что угодно. А вот в обычных, таких как эта, – белое лицо в опасной близости возникло у самого с носа Слосс, взирая в её глаза похожего цвета своими, – стоит делать выбор. А он не так прост, как кажется. И в ответ на свои обучающие томные реплики, Похоть получила простое, пресное: – Ясно. – ... Тебе нужно пополнить словарный запас. Твой, я как вижу, слишком беден. Уже через пару улиц показалось заветное невысокое здание с прозрачной ветриной, за которой стояли высокие манекены в красивых женских нарядах. Без лишних слов Ласт потащила сестру за собой, где им на встречу в кникенсе вышла дама средних лет и представила новинки этого сезона, которые, ясное дело, были не по карману простому люду. Но не гомункулам. Хорошо, что Отец избавился от Жадности, прежде, чем создать Слосс - он не поскупился создать деньги на "развлечение дочерей". Перед тем, как надеть новый наряд, Слосс решила проверить свои способности и превратилась в воду, вместе с новосозданным Отцом платьем. Здесь ей уже помогла Ласт. Сестра подсказала ей, что она может впитать в себя платье, что она и сделала. «Действительно удобно» – подумала она. Как же избавилась от своего костюма Похоть - ей узреть не удалось, та сразу вышла к ней в новом наряде. – Ну как тебе? – спросила Ласт, стоя возле зеркала и поправляя кружевную шляпку с сиреневыми перьями. На женщине было надето тёмно-бордовое платье на пуговицах с пиджаком в тонкие линии и пышной юбкой. Пожалуй, самой яркой частью было декольте этого платья, открывающего вид на пышных размеров грудь. На Слосс же была шёлковая коричневая рубашка с чёрным жабо и пышными плечами. Ещё более пышной была тёмно-серая юбка почти до самых пят. Лень постаралась выбрать себе не слишком вызывающую одежду, как у Страсти, дабы больше не привлекать внимания. И это она прекрасно осознавала. – И куда теперь? – спросила Лень, когда они уже принаряженные вышли из магазина. – Ооо! – восхищённо-удивлённо протянула Похоть, – Смотрю у тебя стал зарождаться интерес. Коли тебе так интересно, то мы идём туда. Слосс проследила взглядом куда пальцем вытянутой руки указала Ласт. Трактир. Понятное дело, Слосс послушно пошла вместе со своей "воспитательницей" в заведение. Весьма грязное заведение. Настолько грязное, что длинную пышную юбку нового наряда приходилось придерживать за полы так, что были открыты щиколотки. Наличие клиентов в нём большую часть составляло безработных пьяниц, которые бесстыдно вылупились мутными глазищами на вошедших женщин, проследовавших к бару. – Что нам здесь нужно? – невзначай спросила Лень, когда ей надоели гулкие смешки за спиной. – Нам лично ничего, – простодушно ответила Ласт, заказывая у бермена по стакану вина. – Просто я договорилась кое-с-кем встретиться здесь. – С кем? – Лоретта! На вопрос Слосс тут же раздался радостный, бодрый голос, явно принадлежащий молодому мужчине. Женщины оглянулись в сторону дверей в которых стояли двое мужчин. Двое. – Мишель, – ласково произнесла Ласт. – Я уже тебя заждалась. Незнакомцы направились к ним, точнее тот, что назвал Ласт "Лореттой". Своего же угрюмого напарника, который явно был недоволен тем, что его притащили в забегаловку, ради встречи с девушкой, он дружественно приобнял за плечо и потащил в сторону дам. Видя непонимание в глазах Лени, пока гости шли к ним, Похоть ей шепнула: – Среди людей всегда нужно использовать кодовые имена. – Ты не говорила, что будешь не одна, – поцеловав руку брюнетке, проговорил Мишель, пока его компаньон, скрестив руки, откровенно с недоверием осматривал зелёными глазами женщин. – Ты тоже, – ответила «Лоретта», с ног до головы оглядывая угрюмого второго мужчину. – Пьетро, ну что ты как-будто хвору подцепил? Мог бы хотя бы из вежливости представиться. – Ты уже сделал это за меня, – буркнул он, продолжая коситься на женщин. Слосс этот человек не нравился. Более того, он чем-то отдалённо напоминал того, убитого ей же самой, который сказал, что всех, кто мешает достижению твоей цели - лучше убрать с пути и как можно скорее. – Прошу простить моего брата, – вздохнул Мишель, виновато опустив перед Ласт голову. – А что за леди сидит рядом с тобой? Я видел, как вы разговаривали. Мисс, вы мне не знакомы. – Ох, это моя младшая сестра, – с улыбкой сказала Ласт, незаметно бросив на брата своего кавалера испепеляющий взгляд, который тот заметел и остолбенел от такого. – Её зовут... – Роберта. Ласт несколько удивлённо посмотрела на Слосс, что как ни в чём не бывало, осушила до стакан вина, с бесстрастным выражением лица. «А быстро учится, – подумала женщина, – и даже имя хорошее взяла.» – Приятно познакомиться, Роберта, – улыбнулся Мишель и, посмотрев на своего брата, сказал: – Пьетро. Тот что-то пробубнил в другую сторону и развернувшись к женщине, одарил её более мягким взглядом, хоть чувства к ней были такими же, как к её сестре. Но та, в отличие от неё, проявляла хоть какие-то эмоции, а у этой на лице будто застыла маска ледяного равнодушия. Он поклонился ей и бережно взял её руку в свою, осторжно прикоснувшись губами к мягкой коже. Так она и на это никак не отреагировала в лице, лишь бросив флегматичное: – Я очень рада знакомству с тобой, Пьетро. Дальше "парочки" отправились на прогулку. Ласт придерживалась руки своего кавалера, боковым зрением приглядывая за второй "парочкой", если таковой её вообще можно было назвать, ибо для такого титула "Роберта" и Пьетро были слишком уж угрюмыми. Мишель всё объяснял тем, что его брата недавно бросила девушка и он совсем высох в эмоциях, потому и взял его с собой на встречу, надеясь, что у его девушки найдётся для несчастного братца не менее симпатичная подруга. – Но тут представилась твоя сестра! – довольно воскликнул Мишель. Парочки завернули в парк и не заметили как за из спинами ветром прошмыгнули две фигуры, которым нужны были именно ОНИ.                                                         Ванесса терпеливо шла за Айзеком, боясь, что он вот-вот испарится из виду. Сделав пару широких шагов, она нагнала мужчину и искоса глянула на него. Довольно привлекательный мужчина средних лет, с необычными огненно-рыжими волосами и ярко-лазурными глазами, под которыми "красовались" пасмурного цвета мешки, а волосы находились в большом беспорядке. На нём было простое дешёвое пальто, которое он даже не удосужился застегнуть, от чего люди то и дело бросали на него взгляды, как на сумасшедшего. Ему и самому казалось, что он сошёл с ума. Интересно, когда это случилось? На этой неделе, когда похоронили Джеффа и всех остальных? А может, когда их всех убили? Когда тот человек принёс "Слосс" к ним? Или, возможно, вообще, когда он вздумал обуздать алхимию и сделать её доступной для всех, чтобы её перестали уже в конец считать наукой дьявола? Он не знает ответа... – Мистер Магус. Айзек прекратил движение ног и удостоил мрачным взглядом Ванессу, чьи золотые глаза намеривались прожечь в нём дыру. Будь это возможно и помогло бы избавить его от чувства вины и отчаяния, он бы даже сопротивляться не стал. – Может уже скажете, куда вы, наконец, идёте? Мужчина молчал с минуту, но всё же заговорил: – Туда, – он указал пальцем на небольшой трактир между домов, и, больше ничего не сказав, двинулся в его сторону. – Эй-эй! – спохватилась военная и побежала вслед за алхимиком. – Не так быстро! Когда они вошли в бар их встретили, на удивление Ванессы, сочувствующими взглядами и шёпотом за спиной, который тут же прекращался, стоило Бауэр повернуться в сторону источника. – Здравствуйте, мистер Магус... – прискорбным голосом поздоровался старый бармен. – Привет, Чак. Мне как обычно. Бросив на стол несколько монет, Магус сел у барной стойки и уткнулся лбом в выставленную руку и уже чуть меньше через минуту он осушил стакан виски. – Мистер Магус! – громко возразила возмущённая таким "привалом" военная. – Если вы решили таким образом передохнуть от дела...! – Не ори, женщина, – сказал какой-то гуляка. – Если бегаешь за ним, то лучше тебе будет сейчас свалить куда подальше, либо свалить к нему в постель. И следом пьяный хохот и полные ярости золотые глаза. А Айзек спокойно попросил у бармена ещё один стакан, который был пятым по счёту. – Прекратите ржать, – меланхоличный голос прервал веселье, – И так противно. И все резко смолкли, а Ванесса поражалась всё больше и больше и тут один из похмельщиков утешительным голосом сказал: – Айзек, дружище, это ведь не конец света, – сказал он, отпив пива из своей кружки. – Уверен, старина Джефф не был бы рад, если бы увидел тебя в таком состоянии... «Так вот в чём дело...» – пронеслось в мыслях у Ванессы. Действительно, как она могла не додуматься? За всю неделю их безуспешных поисков, она только краем ухом услышала о похоронах всех погибших штаба от рук "неизвестного убийцы". Одним днём Айзек отказался идти на поиски гомункула, а дома его не оказалось. Лишь на следующий день, точнее сегодня, Магус отыскался. – Мистер Айзек, – грустно вздохнул в усы бармен, – это всего лишь кусочек мозаики жизни. Всех нас когда-нибудь настигнет конец. Вы не должны губить свою жизнь этим несчастьем... – Этим несчастьем? Стакан был со всей силой резко "поставлен" на стойку с таким грохотом, что он рассыпался на осколки, резко проникшие сквозь кожу и плоть руки, вынуждая кровь выбраться наружу и вызвать всеобщий ужас. – Мистер Айзек! – испуганно завопил бармен. – Айзек, ты чего?! – воскликнули поситители. – Успокойся, Магус! – дуло мушкетона Ванессы навелось в сторону головы остолбеневшего алхимика. Мужчина стиснул зубы вместе с рукой, втискивая осколки уничтоженного стакана глубже, выдавливая новую порцию крови. Полковник уже была готова нажать на курок и выпустить пулю в лоб обезумевшего алхимика. – Моя жизнь уже погубилась... – осипшим голосом заговорил мужчина. – И погубила её не смерть Джеффа! – раненую руку он сунул за пальто и вытащил оттуда смятые, немного испачкавшиеся в его крови портреты от руки. – А эта тварь!!! На рисунках были изображены две женщины. Они были примерно одного возраста и имели некоторые общие черты во внешности. У одной были пышные волны волос, что короной обрамляли её голову и шалью струились по плечам подчёркивая её пышную округлую грудь. Чёткий рисунок губ расплывался в усмешке, а глаза будто сжигали пламенем страсти, заставляя пеплом осыпаться к её ногам. На втором же портрете тоже была женщина. В отличие от первой, её волосы имели прямую укладку и лежали за спиной, лишь одна прядь с правой стороны спускалась на её грудь. Её черты лица имели некоторую схожесть с предшественницей, но выражение было точной противоположностью. Она была словно в какой-то апатии, у неё не было на рисунке каких-либо эмоций, только... равнодушие. Холодное, непроницаемое, глубокое как омут равнодушие. Именно на её портрете осталось несколько капель крови Айзека, придавая ему жуткие краски. – Постойте... – бармен осторожно взял в руки портреты и охнул. – Так я же их знаю! Жилистая рука вцепилась в воротник бармена, притягивая того к лицу алхимика, чьи глаза горели синем пламенем. – Ты видел их? – голос мужчины был тих, но как никогда грозен. – Когда?! Где?! Здесь?! – М-мист-тер Айз-зек! – испуганно злепетал бармен. – П-прошу, пустите! Я всё скажу! – Магус, пусти его! – механически сработал приказ Ванессы. – Пусть сначала скажет, когда он видел их! – Да только что перед вами! – на автомате от страха выпалил старик. – Что?! – заорал алхимик. – Не ври лучше! Я бы не смог её проглядеть! – Н-но эти женщины были здесь! Они ждали каких-то мужчин и ушли с ними, когда те пришли! – Ты знаешь, куда они пошли? – уже более спокойно спросил Айзек. – Нет. Кажется на свидание... – Ясно... Что ж... Алхимик вытер платком кровь с рук и одел белые перчатки, да не простые, а с алхимическими символами, после чего злопнул в ладоши и прикоснулся к тому, что осталось от стакана и стеклянная кучка озарилась ярко-голубым светом, едва не ослепля близко нахолящихся к преобразованию. Уже спустя пару секунд на месте осколков стоял целый-невредимый стакан, без каких-либо повреждений. – Приношу свои глубочайшие извинения за принесённый ущерб. Пожалуйста, сообщите мне, если снова увидите этих женщин. Всего доброго. Развернувшись, мужчина спокойно направился в сторону выхода, а Ванесса следом за ним. Алхимическое преобразование всё ещё стояло у неё перед глазами, вызывая неподдельный восторг и восхищение. Догнав мужчину на улице, она схватила его за локоть, с не женской силой разворачивая к себе. – Что это сейчас было? – Не более, чем простая алхимия, полковник, – спокойно пояснил Айзек. – Для неё требуется преобразовательн круг, но я придумал способ, когда не нужно постоянно чертить его. – Всё ясно. Ты мог бы идти по-медленнее?  Будь они в обычной ситуации, он бы удивился, ведь она стала обращаться к нему на "ты", но сейчас он без какой-либо заинтересованности смотрел на неё. – Вы можете связаться со своими подчинёнными? Коли они хотят проявить себя героями, то лучше им уже сейчас быть здесь. И он снова бесцеремонно зашагал, а женщина за ним. Она тоже в обычной ситуации рявкнула на него, дабы он не смел больше оскорблять её подчинённых. Но это было что-то другое. – Могу, – идя, ответила она. – Ты ведь идёшь в сторону парка, да? – Да, – ответил он. – Ожидаемо, – уголки губ чуть-чуть приподнялись. Военное чутьё проснулось внутри неё, – если он сказал правду и они действительно отправились на свидание, то они по-любому отправились в излюбленное романтическое место всех парочек. В парк. – А вы действительно очень умны, полковник Бауэр. – Чего я не ожидала от вас, – усмехнулась она. Но не чутьё военной, ни чутьё алхимика не смогло обнаружить взгляд из тени. Взгляд самой тени.                                                   Через потайные катакомбы, шипя, предвигалась тень, глубоко-глубоко, почти в самые недры, пока не добралась до света огромного тронного зала, усеянного огромным скоплением не менее огромных проводов. – Отец, – произнесла тень. – Да, Прайд? – ответил Отец, читая очередную книгу. – Есть новости об Айзеке Магусе. У него теперь имеются зацепки о Слосс. – Чё-то Ласт-сан не очень справляется с поставленной ей работой, – прохохотал сидящий у подножия трона создателя Грид. – А говорил я вам отдать её мне! – Помолчи, Грид, – спокойно сказал Отец, но этого было достаточно, чтобы гомункул замолк. – Продолжай, Прайд. – С ним та женщина, что поступила в ряды военных. Ванесса Бауэр. – Бауэр? – переспросил Отец, – Она нам не помеха. Так что Айзек Магус вызнал о Слосс? – Она была замечана кое-каким человеком в дешёвой забегаловке вместе с Ласт, – тень прошипела имя сестры. – Похоже она уже с первого дня начала учить её "взрослой жизни". – Всё в порядке. Это нам даже на руку. На ловца и зверь бежит. Мужчина повернулся к сидящему у его ног "сына" и сказал: – Грид, твои сёстры уже вернулись. Позови их, будет лучше сказать им это лично. – Лааадно. Лениво поднявшись с пола, Грид направился к выходу из зала, и как только младший сын скрылся за поворотом, а его шаги стихли, Прайд обратился к Отцу. – Отец, ты уверен, что приманка сработает? Вдруг Магус поймёт наш замысел? – Нет, сын мой. Он потерял своего друга. А люди слишком доверчивые создания, в погоне за собственным счастьем - они поверят чему угодно.                                                  – Эй, Слоооосс! – Грид уже принялся настучивать в дверь перед ним. – У Папани для тебя ноооовость. Откроооой!  Но ему не не открыли, однако... Грид знал, что Слосс там вместе с Ласт и решил послушать, о чём они говорят, приложив ухо к железной двери.  – Вот так... Аааах! Уох! Аа!  У Грида чуть мозг не развалился от того, что он услышал. Это была Ласт. И что она могла делать с новой сестрой, чтобы... стонать?  – У... х... Ха... вха.. Аах...  А это уже была Слосс... В мыслях невольно всплыли грязные фантазии о порочных сестричках, у которых есть нехороший скелетик в шкафу от семьи.  – Нет же. Вот так. Аааах! Вха... Уаааааа!  Лицо Грида исказила пошлая улыбка. Он чувствовал себя прогуливающим уроки мальчишкой, который вместо школы, стоял у окна женской бани. И в тоже время он ощущал себя королём.  – Ну! Давай же! Ещё немного! Ах.. Хах-ха-хааа....  Он уже не мог. Воплощение его греха сподвигло его на большее - увидеть. Но стоило ему приоткрыть чуть-чуть дверь... как та резко толкнулась во внутрь и мужчина влетел в комнату.  «Чёрт!» – подумал он.  – Грид? Мужчина поднял голову и увидел, что Ласт сидит на кровати на против сидящей перед ней Слосс. Они... Ничего не делали, будто сейчас он прервал простую беседу.  – Не понял, – ошалевше сказал Грид. – А чё это вы тут делайте?!  Ласт приподняла бровь и сложив руки на груди, гордо вздёрнув подбородок, с улыбкой выдвинула: – Я учила Слосс правильно стонать, а что ты тут делаешь, мы с тобой обсудим. И Слосс, тебе надо больше тренероваться. Чтобы возбудить мужчину, стон должен идти из самой груди. Фиолетовые глаза Грида чуть было не повисли из глазниц от слов Ласт. Вот она значит чему её учит. "Чуть-чуть" неожиданно. – Вон оно чё значит, – усмехнулся он, отойдя от шока, – как только две недели исполнилось - ты её уже к случке готовишь? Ласт хотела было что-то сказать о вульгарности брата и объяснить, что она готовит Слосс "на всякий случай", но к неожиданности её и Грида, та заговорила: – Под словом "случка" - ты имеешь виду половую связь, что люди кратко называют "сексом"? То есть генитальный контакт двух особей с целью получения полового удовлетворения, а также для продолжения рода. – Ууу, – протянул Грид, косо взглянув на старшую сестру, – смотрю Ласт-сан научила тебя новым словам. – Дурак ты, Грид, – вмешалась Ласт. – Она изначально умела говорить. – Да знаю я, – отмахнулся он, – просто неожиданно, что у неё в башке имеется словарик, а из неё каждое слово клещами вытягиваешь. – Повторюсь, – удручённо вздохнула женщина, – ты идиот. Тебя в башке, за место словарика, Отец одарил углеродом. Ведь он, при создании нас, передаёт нам все знания, которые имеет сам. После этого Грид окончательно замолчал. Старшая сестра всегда его подбешивала. Впрочем, как и он её. Когда его создали, по старшенству его отдали ей, но кто же знал, что новоиспечённый брат окажется настолько несносным, что с ним едва мог совладать Прайд и Отец? – Я это... чего пришёл-то... – вернулся к теме Жадность, – Слосс, тебя Батя зовёт. Новость у него для вас. Женщины удивлённо переглянулись, даже на вечно меланхоличном лице Лени было, пусть и сухое, удивление. – Отец зовёт меня? – Ага... – Грид всё ещё не мог привыкнуть к тому, что эта замкнутая особа, которая раньше была как восковая статуэтка, способна на речь. Слосс же привычным равнодушным взглядом посмотрела на брата и спокойно поднявшись с кровати, без слов взглянула на Ласт, будто пытаясь удостовериться у неё: «Что мне делать?» Похоть выразительно хмыкнула и под её горделивый взгляд, всё ещё находившийся с ними Грид мысленно окрестил её "ведьмой". – Я схожу к Отцу за место тебя, – с ласковым прищуром сказала она, – всё таки ты под моей опекой. – Может все-таки мне стоит сходить самой? Несмотря на привычную холодную манеру Слосс в голосе, в нём слышались отголски сомнений. «Она начинает проявлять слабые эмоции. Это хорошо.» – подумала Ласт. – Может вы уже решите, кто из вас пойдёт? – терпение Жадности по градусу Цельсия стало опускаться к нулю. – Не кипятись, Грид. Я пойду. Ласт поднялась с кровати и улыбнувшись Слосс перед уходом, ушла с Гридом, оставив сестру одну-одинёшеньку. Когда сестра с братом скрылись за хлопнувшей железной дверью, Лень ещё долго минуту глядела на неё, словно она могла силой взгляда заставить её открыться. Когда телепатия не удалась, Слосс подняла голову вверх, давая лицу немного, пусть и слабого, света, источником которого была винтиляция на высоком потолке. Белый свет сначала неприятно обжёг глазные яблоки, но как только те немного привыкли, тот словно проник через зеркало души в самые глубоки, потайные, давно забытые за две недели жизни уголки сознания. Белый свет... Слабый белый свет. В том месте его не было. Была лишь тьма. Тьма лаборатории в которой находилась её капсула. Тьма в глазах того человека, чей железный снаряд обжёг её лоб, пустив огонь по всему телу, который в мгновение ока был потушен всепоглащающим холодом, утащившем её во тьму... А в чём разница того и этого места? Здесь так же темно. Так же сыро. Так же... тихо. Здесь нет даже вечных созданий темноты, ненавистных всеми крыс. Здесь нет даже насекомых. Едва ли вообще можно услыхать из самой глотки противное, хрипящее рычание химер-привратников, идущее на перезвон со скрёбом когтей и щёлканьем клыков, да противным, хлюпающим чавканьем... Здесь почти всё так же. Почему Отец отдал её тем людям? Знал ли он, что с ней может произойти? Но раз он отдал её, значит доверял им? Они ведь такие же... Такие же? Чем они отличаются от людей? Последняя мысль дрожью прошлась по телу женщины, заставив вскинуть голову вперёд. Перед глазами снова перекошенное от ярости и отчаяния лицо того человека, чьи глаза чернее самой глубокой бездны, которая есть на этой земле. Ей казалось, что она провалится в эту самую бездну и тьма расщипит её существо. А может ли кто-то из них сделать так же? В ушах громкое, граничащее лишь с громом неба, сжирающее душу, крошащее кости, режущее мозг: «Сдохни!!!» Внутренние органы стянуло вымоченой в кислоте леской в один большой кокон. Лёгкие будто прокололо иглами, забирая последний воздух. Снова тьма. И больше ничего... Тьма... Тьма... Тьма... Тьма... Тьма... «Нет... Нет! Нет!!» Пальцы впутались чёрно-коричневые волосы, спутывая кокон калтунов. Рваное дыхание выходило из лёгких наедине со стонами, словно дыхательные пути были разорваны в нескольких местах. «Нет... Тогда ведь...» – осознание настигло её глотком воздуха, подобно опьяняющему бокалу вина – «Мёртв... Тот человек мёртв...» Она внимательно зрительно изучает свою руку, в секунду перелившуюся в водяную. «Да...» – осознаёт она, вспоминая, как именно из этой руки был создан ледяной кинжал, оборвавший тонкую ниточку жизни того слабого, мерзкого, ничтожно, но такого опасного человечишки, – «... тот человек мёртв...» Но вдруг сознание, словно испытывая мазохистское удовольствие, выпихивает из мглистого уголка ещё одно воспоминание... о втором человеке, что был там. По сути, она должна была вспомнить его первым, ведь Отец отдал её на сохранение ЕМУ. Но похоже, она не посчитала нужным запоминать его. А зря. Очень зря. Ведь тогда, когда он кинулся к умирающему Маргрею, в его голубых глазах столько отчаяния, которое Слосс вряд-ли доведётся увидеть когда-либо вновь. Это было именно отчаяние. Никакое другое чувство не могло бы сравниться с ним. Однако, её недооценку противника вполне можно было объяснить. Какую опасность может представлять отчаяние для кого-то, кроме того, кто сам впал в него? Да такую, что человек, впавший в отчаяние, страшнее тогда, когда им завладеет гнев. – Соскучилась? Бархатистый голос подобен лучику солнца, осиливший разогнать серые тучи. – Ласт... Слосс поднимает взгляд на сестру и в её глазах тень непонятных поначалу Ласт эмоций, которые очень её удивили. – В чём дело? – голос женщины стал непривычно строг. – Ласт, скажи... – Лень приобнимает себя за плечи, опуская голову, пряча лицо за занавесом волос, – кто мы? Кто Я? Вопрос для Похоти, да и для Слосс, был, мягко говоря, крайне неожиданным. –... зачем мы здесь? Зачем мы служим Отцу? Зачем нам этот план? Зачем... В глубине искуственного сердца, наполненного чужими душами, заскребло странное, непонятное, колящее чувство. Что бы это могло быть? Почему-то перед глазами снова было яростное лицо Маргрея, чьи вытянутые руки держали мушкетон, курок которого выпустил обжигающее железо ей в лоб. Ответ на причину этого чувства был вопросом: почему? За что этот человек выстрелил в неё? За что этот человек отправил её во тьму, где ей показалось, что она вот-вот исчезнет вовсе... И на это "почему" - пришёл ответ: чтобы найти Отца. Но и на этот ответ было своё "почему". Стоило найти ответ на один вопрос, как словно захватившее её в плен, желающее найти Истину "почему" появлялось вновь и вновь... – Ох, Слосс... – женщина опустилась перед ней на колени и её мягкие руки легли на её. – Ты поймёшь это в дальнейшем. – Но... – хотело было возразить она, но Ласт её перебила: – Откуда я пришла и куда я иду... Глаза Лени, неестественно для неё, округлились. Сестра будто вскрыла своими всерассекающими лезвиями её грудную клетку и душу, по-тихоньку выковыривая кончиком остроконечного оружия неугодное ей чувство, заглядывая зудящие уголки души. Сейчас, глядя в большие, прежде пустые и стеклянные,  глаза младшей из гомункулов, что до сего момента словно заклятием были, казалось навечно, прикрыты в меланхолическом, полным уныния выражении, она бы удивилась. Поразилась бы её успехам в трудно поддающихся обучению эмоциям, улыбнулась бы своей привычной, мягкой и в тоже время опаляющей улыбкой вишнёвых губ, похвалила бы своим чарующим, заставляющим кожу порождать целый рой мурашек... но не сейчас. – Все мы задаёмся этими вопросами. И улыбка покинула её уста, а Лени едва-едва удалось запечатлеть в глазах сестры ещё одно странное чувство, ровно за секунду до того, как её лицо скрыла тень от спавшей на него чёлки, когда она поникла головой. И чувство это отчасти напоминало то, что она увидела в небесно-голубых глазах второго человека что был в штабе алхимиков. – Мы пришли на свет по воле Отца, чтобы следовать Его воле, ради Его цели, – ало-пурпурные глаза вспыхнули чёрным пламенем, подняв свой взор на Слосс, – и "уйти", если такова будет Его воля. Стеклянные лиловые глаза Слосс снова преобрели своё привычное меланхоличное выражение. А на губах Ласт снова появилась улыбка. Но уже не та привычно бархатная, а какая-то... обречённая, и в то же время несравненно гордая. – Вероятно у тебя снова есть вопрос "почему"... А и правда, почему? – тут удивилась уже не только Лень, но и сама Похоть. Но в отличие от только недавно появившейся на свет сестры, Ласт уже умела находить ответы на свои же собственные вопросы: – А потому что мы справедливо можем поддерживать, и сами желать её достижения. Из-за... людей. Это было более чем неожиданно для Лени. Да, она знала о плане Отца, но она ни как не думала, что корни его идут от людей. – Людей? – Да, Слосс, людей, – Ласт с акцентом выделила последнее слово, еле заметно поморщившись. – Из-за этих слабых, порочных, низших существ, вознёсших себя на вершину всего живого, и возомнивших, что им теперь должно покланяться всё и вся. И это всё ещё остаётся при том, что они не более, чем обычные слабые животные. Усмешка снова возникла на губах женщины. – Они никто, по сравнению с природой. Они никто, по сравнению с Нами. То что они создали гомункулов - не даёт им никакого права причислять нас к монстрам или же к их собственности. Мы были рождены по им же самим. А когда система дала сбой и мы оказались могущественней их же самих, наших создателей, их прорвало. Мы такие же, как они сами, а нас кличут монстрами, при том, что мы Их порождения. По сей день в каждом учебнике по алхимии стоит запрет о создании гомункулов. А теперь ответь мне, Слосс, неужели ты сбежала из штаба тех людей только потому, что хотела встретиться с Отцом? Не встреть ты Отца при своём рождении, ты бы позволила этим ничтожным созданиям использовать себя, как подопытную крысу? Невольно всплыли воспоминания безумных карих глаз, неприятно режущие взглядом всё её естество. Дрожащий от пожравшего разум безумия голос. И искревлённые в паскудной усмешке губы. Противный скрип по стеклу капсулы будто вновь прозвучал совсем рядом. – Смотрю, ты это уже понимаешь, – серьёзно произнесла Ласт, снова не удивившись округлённым глазам. – Быть может ты тогда ничего не понимала, но ты подсознательно подразумевала их намерения. Лень и не знала, что ответить. Или же просто не понимала. Но она вполне могла это принять. – В любом случае, – подвела итог Похоть, – ты поняла всю суть людей и гомункулов. У людей своя цель, а у нас своя. Ни кто, никогда не поймёт, в чём между нами разница и есть ли она вообще. И ты поймёшь это в миссии Отца, которую он поручил тебе. – Миссию? Мне? – Лень вспомнила, почему сестра уходила. – Да. Но ты узнаешь о ней чуть-чуть позже. Сейчас тебе будет лучше пока о ней не знать. Ты сама поймёшь, что тебе нужно делать. А пока... – привычная коварная усмешка вернулась на поежнее место, – тебе нужно потренироваться кое в чём... To be continued...