Live your last

Просыпаться каждый раз в новых местах уже давно могло бы войти в привычку. Продрать глаза стоит усилий, и, неосторожно двинувшись, во всём теле стреляет тупой болью — это приводит в чувство мгновенно, вынуждая подтянуться и осмотреться. Сквозь широкое окно льётся яркий, золотой утренний свет, а в воздухе остро пахнет лекарствами. Этот запах, пожалуй, он ненавидит больше всего. Чонгуку снилось что-то далёкое и странно-знакомое: очнувшись, он первым делом предположил возможный вариант квартиры подруги «на одну ночь», однако, припомнив, увидел явившегося из ниоткуда вестника из далёкого прошлого. Тэхён спит, неловко развалившись на кровати и помяв рубашку, сопит еле слышно, оставляет между ними пространство в считаные сантиметры. Он всегда неосознанно появлялся так вовремя, протягивая руку и выводя из тьмы на свет — Чонгук, восхищённый, принял решение следовать за этим слепящим солнцем, стать достойным его дружбы и отплатить за доброту сполна, доказав свою полезность. Всё хорошее когда-нибудь кончается. А устоять удаётся далеко не всем. Некачественная мелодрама с трагичным концом — родители разбежались, подав на развод, и, погрязнув в долгах, отец сбежал, оставляя пятнадцатилетнего сына со щедрым багажом проблем. Бросив школу и пытаясь какое-то время подрабатывать, Чонгук осознал, что так счета за квартиру и долги не покрыть: с последней работы его выгнали, узнав про возраст — Чонгук врал. Несовершеннолетнему на плаву не удержаться; вновь оказавшись на самом дне, он почувствовал полное отчаяние. Показаться в таком виде на глаза Тэхёну было даже представить страшно — дрожа и сжав зубы, мальчик решил выживать изо всех сил, чтобы в конце красиво воссоединиться, доказав хёну, что он способен позаботиться и о себе, и о нём. Однако десять лет изменили их сильнее, чем он мог тогда представить: жизнь повернулась другой стороной, и теперь, не сводя взгляда с беззащитного и такого открытого Тэ, Чонгук только молча трогает собственный лоб, чувствуя, как под пальцами разматывается неловко завязанный бинт. Словно бабочка, летящая на огонь в ночи. Такой же добрый и заботливый, как и в детстве. Совсем без разбору. Тэхён ворочается и открывает глаза; Чонгука слегка забавит, как тот подрывается, оттягивая распахнутую рубашку и нервно прокашливаясь, стараясь, чтобы голос не звучал слишком хрипло. — Ты давно проснулся? Как себя чувствуешь? — споткнувшись взглядом об обнажённый торс, Тэхён внезапно отводит взгляд, запуская ладонь в свои светлые волосы и неосознанно тормоша: — Ты вчера так отрубился, что я решил позволить тебе хорошенько отоспаться, а раны надо было промыть, так что не подумай, раздеть тебя было вынужденным обстоятельством. Твоя одежда на полу, за свежесть не отвечаю, потому что по твоему внешнему виду вообще сложно было судить о чистоте… — Я, кажется, советовал тебе держаться подальше. Чонгук все так же непрекословен, затаптывая чужую заботу в землю. Увидеть Тэхена так близко после стольких лет, вновь почувствовать эту всепоглощающую, обезоруживающую и подчиняющую доброту — слишком сильный соблазн; запретное удовольствие — Чонгук добровольно спускает себя с цепи, настигая и опрокидывая парня спиной на подушки, упираясь ладонями по обе стороны и перекрывая пути к отступлению. — Я предупреждал, что в следующий раз доведу начатое до конца. Чонгук не обращает ни малейшего внимания на то, что Тэхён под ним ворочается, пытаясь подтянуть колени к себе и оттолкнуться руками от чужого напора. Чон наклоняется, жадно прижимается губами к чувствительной коже ниже линии челюсти — на этом месте останется новая багровая метка. Его рука нагло забирается под свободную рубашку, задирает ткань до самой груди, а пальцы оглаживают и сжимают соски. Тэхен дышит загнанно, злится и брыкается, но Чонгук чувствует, как на самом деле слабы все его попытки. — Чонгук! Оторвавшись от покрасневшей шеи, он плотно вжимается собственным пахом меж разведённых бёдер, наклоняясь над чужим лицом и заглядывая в самые глаза. Между ними считаный сантиметр: Тэхён вздыхает совсем рвано, прикусывая и тут же распахивая губы, не смея поднять взгляд на тёмные, манящие глаза и в упор глядя на засохший кровоподтек в уголке рта Чонгука. Когда их губы почти смыкаются, в комнате отчётливо слышен щелчок открываемой двери, и Тэхён дёргается так резко, что Чонгук неохотно отстраняется, обращая внимание на вошедшего парня. — Какого чёрта? — Сокджин, замерев на месте и широко распахнув глаза, шокированно смотрит на то, как на их с Тэхёном кровати его собственный парень, обнаруженный в объятиях чужака, нервозно оттягивает на себе рубашку, пытаясь скрыть последствия своего предательства. — Джин, подожди, я могу объяснить… — Тэхён запускает ладонь в растрёпанные светлые волосы, тут же спускаясь с кровати, однако Сокджин полностью игнорирует его, откидывая кожаную сумку и рывком оказываясь возле нежданного гостя, врезая кулаком по чужому лицу. Чонгук ощеривается, подрываясь и хватая старшего за рубашку — однако не бьёт, всматриваясь нагло в лицо и растягивая уголок разбитой губы в ухмылку. — А ты, оказывается, можешь быть таким яростным, хён. Кто бы мог подумать, что это из-за него. Между ними словно звенит напряжение; они смотрят друг другу в глаза, пока Тэхён не дёргает Сокджина за крепкое плечо, оттаскивая от Чонгука и прижимаясь к Киму, обхватывая пальцами напряженные кулаки. — Так вы трахаетесь, — озвучивает очевидное Чонгук, делая шаг назад и хмыкая, не отрывая от Тэхёна взгляда. — Сукин сын, — Джин рвётся навстречу, грозясь убить неожиданного соперника, однако Тэхён держит крепко, сжимая в объятиях изо всех сил. Подхватив с пола собственную одежду и натянув джинсовку на обнажённый торс, Чонгук обещает, словив испуганный взгляд Тэ: — Продолжим в другой раз, детка. В комнате повисает тишина лишь тогда, когда за ним хлопает дверь. Тэхён забылся, поддался и не предусмотрел встречи — однако, так или иначе неминуемой. Отойдя в сторону, он молча смотрит, как Сокджин, прижав пальцы к вискам, пытается успокоиться, беспорядочно меряя шагами комнату и порываясь к выходу. Сейчас здесь только один виновный — и Джин обрушивает на него весь свой гнев, хватая Тэхёна за плечи и крича в самое лицо. — Это был Чонгук! — Тэхён защищается, отталкивая от себя разъярённого парня и тоже переходя на крик; — Это, блять, был Чонгук, понимаешь? Знакомое имя режет по памяти и отрезвляет мгновенно, заставляя остановиться и широко распахнуть глаза. Это объясняет многое, в том числе и то, как легко обычно спокойный и преданный Тэ отдался, забыв обо всём на свете. Сокджин отстраняется, опускаясь на кровать и подпирая лоб ладонями. Он втихаря надеялся, что со временем это имя сотрётся из памяти и похоронится в прошлом, однако Чонгук даже сейчас нагло отбирает у него самое важное — то, что он пытался завоевать все эти годы. Как же задрало. — Чонгук, Чонгук… На нем, блять, свет клином сошёлся? — голос Сокджина предательски срывается в новом крике, и он видит, как вздрагивает Тэхён, у которого глаза уже блестят влажно. — Ты настолько ослеплён им, что ничего не замечаешь! Раскрой глаза, он больше не тот, кого ты знал. Его татуировки… — Сокджин запинается, переводя дыхание, и поднимается, бросая Тэ в лицо: — Сегодня он в твоей постели, а завтра он приставит пистолет к твоему виску. Ты притащил в дом волка, Тэхён. Он проходит мимо, подхватывая пальто и хлопая входной дверью: ему нужно проветриться и сбить ярость — он знает, что там, в квартире, Тэхён сейчас глухо плачет, прижимая к лицу ладони. Солнце слепит в лицо — Сокджин жмурится, спускаясь по железной лестнице, и, засовывая руки в карманы кашемирового пальто, нащупывает упаковку сигарет, чувствуя непреодолимое желание закурить. Их троица вновь воссоединилась — и сейчас это не принесет ничего, кроме бед. Их отношения с Тэхёном оказались хрупки, как стекло — словно он подсознательно знал, что Чонгук вернётся, и берёг себя для него. Джин тяжело хмыкает, понимая: их тела сплетались вместе бесчисленное количество раз — однако сердца сблизились едва ли на сантиметр. И даже несмотря на это, проигрывать он не собирается. В его руках есть козырные карты, и то, с какой организацией связался Чонгук, не оставляет ему ни единого шанса на счастливый финал. Только не в этой жизни.