Свой среди чужих

— Орест, эта девушка моя! — задорно окликнул я своего друга, предупреждая его от необдуманных поступков. — Берешь всегда самое лучшее, Ликаон? — с притворной обидой в голосе сказал мне второй воин. Публичный дом в центре Аргоса - это то место, которое каждый житель этого полиса рано или поздно посещал: раз в жизни, раз в месяц или каждый день. Сюда пришли и мы после очередного военного похода, который заключался в том, чтобы сопроводить крупный караван в соседний полис — Аркадию. Помниться тогда, полгода назад, когда состоялся мой первый крупный бой, мы вернулись с полными повозками трофейного металла и побрякушек. У трупов находили монеты, украшения и даже, поплутав по окрестностям, нашли припасы. Самого Гомера среди убитых не было и этот факт сильно опечалил нашего Алексиоса, который, к слову, заметил меня после того сражения и выплатил первую зарплату в количестве двух драхм. А дальше все пошло как по маслу: благодарные воины, будучи спасенными мною от смерти, по прибытии в лагерь рассказывали о том, что «новенький» рубил разбойников словно ягнят. Авторитет рос, и я быстро вошел в коллектив. А ближе всех ко мне стояли Орест и Феофан, парни, которые могли бы сейчас и не дышать, если бы не я. Три месяца назад я все-таки соизволил съездить в родную деревню, перетереть с Диогеном, рассмотреть наше войско и два дня подряд жарить свою жену в нашем семейном гнездышке. Отдохнувши вдоволь я вернулся на службу и стал жить по чертовому графику, стараясь добывать себе очки Силы и Ловкости. Но дело шло с трудом и я не смог повысить ни один свой уровень, кроме пары навыков: Регенерации и Скрытности. Пожалуй, именно скрытность помогла мне быть незамеченным в том бою, когда я стрелял по лучникам. Тем более с таким навыком я часто ускользал из казарм и проводил ночные тренировки, в ходе одной из которых меня заметил Алексиос. — Почему ты не спишь, Ликаон, — подошел он ко мне, — нарушаешь порядок? — Я должен быть лучше, — в лучших традициях лаконичной речи ответил я начальнику. Он хмыкнул и кругом меня обошел. — Ты хороший воин, но кто тебя учил? Мало быть сильным или быстрым, важно знать как бить мечом и защищаться щитом. Нужны навыки. — Я часто видел, как это делали воины в своих тренировках. Так я этому и научился. — М-м, ну ладно, — Алексиос махнул в мою сторону рукой и развернулся чтобы уйти, но как только я отвернул от него голову, он резко замахнулся на меня кулаком, собираясь вынести мне затылок. Но на рефлексах я схватил его запястье и, потянув на себя его тушу, столкнулся с Алексиосом лбами. — Хе-хе-хе, ты воин! А представился рабом… — засмеялся мечник, присев на одно колено от моего мощного удара. А у меня от такого контакта ныл череп. — Ты знаешь? — Месяца три прошло, с твоего прихода. За это время половина полиса знает, что раб прибыл из Спарты и предал ее. — Да, я воин, — отнекиваться было глупо, поэтому я хладнокровно стал выходить из ситуации и восстанавливать себе положение хорошего славного малого, — но если бы я так и сказал Федоту, то он вряд ли бы согласился на мой план. Царь бы просто не поверил! А я действительно ненавижу Спарту и знаю, что она может быть опасна. — Федот бы поверил, — встал с колена Алексиос, — ведь он наслышан о воинах того полиса: бесстрашные, сильные и гордые. Если спартанец что-то и начнет делать, то доведет это до конца. И если бы он и предал свою Родину, то это было бы правдой. А теперь, царь просто хочет тебя убить. — Почему он не захотел сделать этого раньше? — я не терял лица. — Я не сказал, что он это сделает. Он просто недоволен тобой. Одно только твое существование уже его бесит. — И почему ты меня предупреждаешь? — Ты честный человек. Ты прикрывал наших людей. Ты правда хочешь восславить Арголиду. А на твое происхождение мне плевать. И на обман тоже, — Алексиос стал медленно отходить от меня в сторону казарм. — Но, Ликаон, — обратился он ко мне в последний раз, — имя легко запятнать, но очистить его стоит жизни. Кем ты хочешь прослыть: рабом на побегушка у царя или славным воином, разящим спартанцев? — Я… — я не нашел чего ответить. Впервые на моей памяти какой-либо грек говорил действительно дельную вещь, а может даже мудрую. И всеми фибрами своей души я понимал, что начальник прав, что нужно во всем признаться и дело станет только лучше, но что-то во мне твердило, что необходимо держаться в тени, хоть она стала прозрачной и вряд ли может сокрыть мое прошлое. Той ночью я предстал перед выбором: признаться или продолжить играть свою малозначимую роль в этом спектакле. И я признался. На следующий день я отпросился у Алексиоса отъехать в столицу, слава богам, что она находилась совсем рядом с лагерем. И чтобы меня поддержать, начальник решил отправиться со мной. Через полчаса мы предстали перед своим господином и в знак приветствия склонили перед ним головы. Он улыбался, отыгрывая свою привычную роль. Но я отставил все нежности в сторону и стал действовать напрямую. — Федот, я не тот за кого себя выдаю. Мужчина приподнял брови, опустил края маслянистых губ и выпучил на меня свои глаза. — И кто же ты? — Спартанский воин, сбежавший около четырех лет назад со своей Родины. Федот громко хмыкнул, приседая на раскладной стул, стоящий неподалеку от нас, и подложил под подбородок кулак. — А почему не сказал об этом сразу? — Боялся, что ты отдашь приказ своим воинам заколоть меня копьями. — Спартанец, значит, — прошептал он, подходя ко мне. — Мы с Ламбром давно это поняли, увидев как ты стоял в присутствии царя и его окружения. Мы заметили это когда ты дрался в своем первом походе. Но мы думали, что ты лазутчик, решивший ударить в спину, представившись бежавшим илотом. Да, ты воин, но глупый воин, раз пожелал опуститься до такого уровня. Ты мне противен, Ликаон, убирайся в свои казармы! А ты, Алексиос, завтра на рассвете привяжи его к лошади и прокатай вокруг территории лагеря, сняв с него рубаху! Тогда мой гнев погаснет и я со спокойной душой смогу общаться с Ликаоном. На том и разошлись. Несмотря на казусное наказание, заработанное мною на ровном месте, я был несказанно рад тому, что никаких тайн от главнокомандующего у меня нет и я могу не жить в страхе перед возможном предательством. Подумаешь, раздеру завтра спину, но уже через полгода буду завоевывать Спарту не как какой-нибудь евнух* из царского окружения, а как настоящий воин. И тогда шанс получения мною джек-пота в виде земель у истоков Эврота будет гораздо выше, чем при моем прошлом названном статусе. По пути в казармы Алексиос поделился, что ему понравился мой поступок, но предупредил, что поблажек не будет — я был должен ответить за ложь. И я также видел в этом истину. А теперь, как я уже говорил, у меня все идет как по маслу. Хожу в бордели, машу мечом на спарринг-площадке и каждый день с семью мужиками, моим окружением, провожу мощную тренировку по укреплению разных групп мышц и выносливости дыхания. Мне, по большей части, это мало помогает, но парням это необходимо: скоро им придется войти в историю и по возможности так, чтобы во время боя их не задавили свои же союзники, как это не раз случалось. Помнится, где-то была вырезка из исторической книги, где писалось, что был высок шанс умереть от идущих сзади мужей. Поэтому я и не люблю такую тактику боя, хоть она и эффективна против легковооруженных и разрозненных врагов. Но переть вот такой кучкой на стокилограммовых воинов в бронзовых доспехах глупо — затыкают. А в том, что большинство спартанцев по «статам» превосходят большинство аргоссцев я полностью уверен, поэтому во что бы то ни было нужно разбить спартанские фаланги на части мощной атакой всадников, если мои гениальные катапульты по каким-то причинам не смогут быть задействованы в бою. Или же атаковать их нашей фалангой одновременно с обстрелом лучников, дабы не позволять «красножопым» поддерживать передние ряды, упирая в их спины гоплоны. Вариантов много и каждый из них мы обдумывали на военном собрании, где у меня, после раскрытия тайны, появилась почва под ногами. Я не только служил источником информации, аки древний Интернет, но и подавал идеи для возможных атак. И собрав лучшие мысли, изложенные каждым из совета, мы составили, на наш взгляд, идеальный план по свержению спартариотов. Во-первых, при сборе всех сил вблизи границ со Спартой, Федот отправит отряд гонцов к мессенскому царю. Если придет отказ, то операция скорее всего свернется, а мы все дождемся окончания Первых Мессенских войн и нападем, когда Спарта ослабнет. Во-вторых, мы разделяем свои силы на три мощные группы, которые будут двигаться на равном расстоянии друг от друга — три-пять километров, дабы оповестить любую из воинских частей о встречи сопротивления. Обязательным условием является то, что одна из групп, находящаяся под командованием молодого Макара, будет следовать вниз по Эвроту, перед этим спустив в воду десяток бочек с ядом. В этот отряд буду входить и я, как знаток Спарты, и Алексиос, как мой начальник и начальник нашего «штрафного легиона». Поскольку суммарное количество воинов, участвующих в войне будет равняться семи тысячам, то два наших ударных и, по совместительству, отвлекающих отряда вмещают в себе по три тысячи солдат. Именно они должны будут взять на себя основной удар спартариотов, в то время как мы, оставшаяся тысяча, будем резать женщин, мужей, стариков и детей. Ударить в спину спартанских фаланг наша группа никак не сможет, я не уверен, что у нас к тому моменту останутся силы и достаточное количество людей! Это никакая не стратегия на ПК, здесь чертов "туман войны", херова неизвестность о точных силах противника, их местоположении и, что самое страшное, о обстановке на поле боя. Ламбр и Евгений не будут знать, справился ли Макар с Алексиосом, а мы не будем знать, выживут ли они к концу сражений. Все эти факторы часто давят на меня, когда я планировал атаку, но вместе с этим они провоцировали выработку щекочущего меня адреналина и я с нетерпением ждал начала военных действий. В-третьих, после всех боев наши силы должны будут встретиться в очищенной от сопротивляющихся воинов Спарте, здесь то и заключается роль нашего отряда. Мы должны будем не просто победить оставшихся спартанцев и сохранить Спарту до прихода основных сил, но и поднять восстание илотов, которым мы пообещаем свободу. Но как бы мне это не хотелось, награду получит не каждый раб, хоть все они и будут удерживать стратегически важный объект наравне с остальными воинами. Даже в великом сражении, якобы, трехсот спартанцев, преобладающим числом воинов-слуг были илоты, принадлежащие каждому спартанцу в количестве трех-пяти штук. В итоге, когда все воины соберутся вместе, войну можно окончить, оставив остальное на Мессению, хоть военное положение нельзя будет снимать, как минимум, из вопросов безопасности. И спустя такое томительно для меня время, момент настал. Вместе со своим легионом я находился на обширной местности, заполоненной всадниками и гоплитами. Где-то красовалась тройка катапульт, рядом с которой копошился обслуживающий экипаж. Но воинов всё же было много. Большинство из них были равны мне по Силе, но и тех, кто слабее меня, было немало. В ожидании и полной тишине мы провели около часа, прежде чем на горизонте появился элитные отряды Ламбра и Евгения, воины чей внешний вид уже внушал доверие и уважение. Поверх синих рубах на гоплитах были надеты темные доспехи, а на глухих шлемах красовались покрашенные и черные конские волосы. Копья своим острием смотрели в голубое ясное небо и в один миг эта орда остановилась, немедленно расступившись для проезда своих начальников. Отец Макара подъехал к сыну для парочки ласковых слов, а Евгений вместе с Федотом стали воодушевлять толпу, обещая ей богатство и славу. Но главное: они не отдадут свои жизни зря - каждый из них поможет своей Родине. Патриотизм и жажда наживы возбудила их сердца и уже через секунду армия разделилась на части, следуя за своими генералами. Земля тряслась под маршем тысяч мужей, но когда между частями было больше места, шум утих, остался лишь скрежет металла, трущегося друг о друга. Катапульты были взяты армией Ламбра, Евгений по-большей части командовал конницей, а у Макара осталась преимущественно пехота, если не считать полсотни всадников. Мы двигались почти два дня, прежде чем встретили ряд бронзовых гоплонов, прижатых краями друг к другу. Ранее мы не встречали ни разведчиков, ни постов, но эти люди всё равно знали о нашем приходе. Вывод был один: армии Евгения и Ламбра уже вступили в бой и все приграничные спартанские посты были осведомлены. А ведь мы еще не вылили в реку амфоры с ядом! Пусть спартанцев было и меньше, но они замерли на месте, ожидая нашего хода. Пращики и лучники разошлись на выгодные позиции, а мы, воины, зашагали вперед. Наше прикрытие сбивало концентрацию спартанской фаланги, но всё равно на ее успешный прорыв у нас было мало шансов - статистика это хорошо показывала. И в этот момент меня озарила идея. Расталкивая перед собой солдат я передвигался к Макару, дабы осведомить его о моем новом плане. - Макар! - окликнул я начальника. - Пусть часть твоих мужей обойдет спартанцев с тыла и начнет их оттуда прижимать! Раздавим уродов как молот о наковальню! - А! - радостно крикнул начальник, поняв мой ход мыслей. - Это умно! В следующую секунду я наблюдал за тем, как молодой воин командует своей армией. Но мне некогда было любоваться за парнем, ведь мое место было на передних рядах фаланги. Возвращаться на место я не желал, зато вместе с некоторыми воинами стал обходить спартанцев сбоку. Многие красноперые замечали нас и старались достать копьями наши тела, но мы с легкостью избегали ударов. Со стороны это, наверное, смотрелось бы комично: одни мужики тыкали палками в других, из-за чего они отпрыгивали на метр-полтора. Но нам было не до смеха. Когда нас стало предостаточное количество, мы выиграли время для успешной атаки, срубая наконечники спартанского оружия. Люди гибли от страшных ранений, сваливаясь от боли на землю с прижатыми к животам руками. Но и спартанцы терпели потери. Внезапно конница дала о себе знать и врезалась в фалангу врага, разбивая ее на много мелких отрядов. Кони со своим визгом падали замертво, придавливая своим весом всадников, которых после добивали кровожадные и бесстрашные спартанцы. В этот момент я мог по-настоящему показать свои навыки и схлестнулся с несколькими такими "танками" одновременно. Моей ловкости хватало чтобы вовремя отражать своим кописом их заточенные железки и подпрыгнуть на высоту чьей-то головы, оставляя след своего сандалия на шлеме одного спартанца. Он на время был выведен из строя, а мне осталось лишь сконцентрироваться на втором. Сейчас, сражаясь наравне с представителем этой нации, спартанцы не казались мне столь опасными и я позволил себе расслабиться. И это сыграло со мной злую шутку... Спартанец оказался не таким простым как я ожидал и занял меня собой, пока его товарищ пропорол мне бок. Однако, я затылком отбил нос стоящему сзади меня воину, а второму выбил колено своей пяткой, прорезая ему ребра чуть ниже подмышки. Пока он отхаркивался кровью, я добил второго бойца и припал на колено для отдыха. Регенерация должна была спасти меня, но с такой раной на это уйдет много времени. И я укрылся за телом одного спартанца, ожидая, пока вновь встану в строй.