Фамилия как фамилия

На площади мрачной стоит особняк. И видит его только маленький маг. Глядит, чешет чуб он, взъерошился весь, Кумекает, как бы ловчей туда влезть. По слухам, лет десять бесхозным стоит Невидимый дом тот, заброшен, закрыт… И Гарри, а это был он, так решает: Друзьям, дверь не видящим, не помешает Иллюзия, будто и входа-то нет, Глаза завязать, внутрь ввести — и привет. А где дед Натан? Он в кустах восседает На двух чемоданах, и обозревает Окрестности, как полководец какой. Сейчас вот он знак подал внуку рукой… Сошлись, пошептались, кивнули, и вот, Зажмурившись, дед к дому с Гарри идёт. А дальше уж просто всё, в метре примерно От дома он видим, «граница», наверно… Однако отмычки не вскрыли дверей, Лишь кровь двух мальцов помогла — Патрикей Всем спутникам прежде глаза завязал, И к дому, слегка покрутив, отослал, Один из них, мальчик, что площадь и дом Узрел, как и Гарри, помог им с замком… А дедушка (с кровью придумавший план) Был поиском тайн старины обуян! Он ринулся первым, ступенька, споткнулся, И вдруг… у дверей на пороге очнулся. «Ну, вот же шлимазл!» — он в сердцах прошипел, — «Забыл талисман я ПотЫрить для дел!», И тут же, тайком, — хвать кисет домового (Тот в дом не пошёл, в нём почуяв другого)… Вошли вслед за Гарри… Мальчишки в восторге — Роскошнейший дом им открылся в итоге. А взрослым — прихожая, пара картин, Диваны, окно, да с водою графин… А тут ещё два домовых у дверей, Сошлись, чтоб, решить, кто главней, кто сильней… И твёрдо Натан повелел этим склочным: «Сей миг домовым разделить полномочья!» Те замерли, стихли, потом козырнули, И в темень открытого дома нырнули. А гости, лишь сели, вдруг, с улицы гам — Бежит мужичок, за ним табор цыган. Натан Константинович дверь открывает, Зовёт бедолагу, тот тут же вбегает. Цыгане же — дома не видят, встают, И, цель потеряв, на погоню плюют… Натан представляется и предлагает Воды беглецу (где помыться, не знает…), Тот — в кресло, весь битый, в рванине и грязи, Попив, исповедует душу в рассказе: «Я Флечер — воришка, должник и мошенник, Вчерашний Барона цыганского пленник, Пять лет я был гаджо, был раб и прислуга, Из плена сбежал как-то… в общем, с испуга. На воле недолго помыкался, дом, Меня приютивший, ограбил. С добром Отправился к скупщикам, только вот я там Отловлен был вновь кредитором горбатым, И в табор отправлен, а палку не сдал (Тут Горбин прощёлкал), вот в ночь и сбежал, Цыгане — за мной (я им джинна навроде, Ведь магов цыганских, вишь, нету в природе)… Торговец из Лютного, Горбин, когда-то Давно на заказ возжелал артефакта, — Подковы из золота и серебра, Что, в помощь ворам и торговцам, была Пожалована племенам кочевым Георгием Победоносцем самим. Что в Хогвартсе скрыл старина Дамблдор (Хотя, что в том толку, когда ты не вор). Я взялся, заказ-то совсем не бесплатный, И в школу был вхож, там всё вызнал, понятно, И даже пиратский пароль от камина… К директору ночью проник, дурачина, Вошёл, осмотрелся… Прав Горбин горбатый — Здесь кроме Подковы полно артефактов, Механики разной, приборов немножко… Да что там, в углу — телевизор на ножках! Услышав из спальни раскатистый храп, Спокойно украл золотой артефакт, Ещё мелочей… Влез почти что в камин… Не знал, что директор-то спит не один. Щелчок. Яркий свет электрический. Вот же Чего не учёл, и морок не поможет, Красотка в дверях видит весь мой хабар! И тут же сожгла оберег мой от чар, Как фурия злая, Минерва-милашка — Фигурка, то-сё там, халатик в обтяжку… И вдруг у неё, не поверите, братцы, Под носиком стали усы пробиваться, Такенные вот — и длинней всё — усы… Со страху я чуть… не остался косым. Она ж, окончательно кошкою стать Успевши, — в лицо мне, и ну его рвать! Едва убежал, думал, всё, укокошит… С тех пор и боюсь как огня этих кошек, С тех пор, я, где б ни был, будь то даже дом, Чуть резкий щелчок, хлоп, — кошак кошаком! И хвост, и усы тут как тут, и повадки, Видать, к анимагии были задатки, Себя в этом виде едва сознаю. И хворь без названья не лечат мою… Для всех анимагов совсем не секрет, Что спирт — это подлый по сути объект, О чём школярам и не преподаётся, — Он трансфигурации не поддаётся! И стань ты быком, иль слонищем, к примеру, Приняв до того огневиски не в меру, В момент протрезвишься. А вот хомячком — Пробегаешь год, а то два, косячком… Ну, я, уж сказал, дурачина изрядный, Подкову не спёр, и торговцу накладно То стало, — цыганов заказ про…зевал Тот плут, и меня за долги им отдал… Хоть был я рабом, но, судите же сами, Что в мире страшнее Минервы с усами?!..» Рассказчик вздохнул, на момент скорчил рожу, Водички попил, и рассказ свой продолжил: «Мне чудом свезло, щёлкнул кнут у ворот… И вот, со всех лап мчит из табора кот… А дальше вы знаете. Только одно, Сбежал я, и мне бы залечь бы на дно, Но с радости я, пень трухлявый, напился, И так, пьяным в дым, в кошака обратился… Ко мне были люди добры, вы вот тоже… Да только не впрок мне добро-то, похоже…». …"Да, не Робин Гуд ты!» — Натан припечатал, — «Но коли уж каешься, знаю, кто б спрятал, И кто воспитал бы тебя, бедолага». — (А русским ворам подмигнул: «Надо мага?»)… Вот так все в итоге довольны остались: Воришки из Сити к богатствам пробрались, Долг отдали Потыри даме везучей (Ведь маг ею всё ж был в семью заполучен), И сам этот маг (он о доме мечтал), И плут Патрикей, что хитро передал Хозяину — взрослому — горстку земли, Чтоб сад с огородом проснуться смогли… Что ж, длинный для Потырей, день этот вскоре Закончится (он во второй аж истории Начат с полёта Натана в Гринготс, Хоть Гарри, не деда, там ждал старый… пёс. Но гоблинский тоже доволен народ Остался). Вот Гарри зевнул во весь рот, Зевок тот, в ответ, девять ртов и две пасти За ним повторили синхронно, со страстью. «Пора к самолёту гостей провожать», Воры спохватились, «обедать, да спать»… Мальчишки друг другу писать обещались, И тайно ножами, на фарт, обменялись. …Спят Потыри в креслах, летит самолёт. И чёрной дырой дом в ночи восстаёт На площади мрачной… О нём, о ворятах, О дружбе и клятвах — в истории пятой.