sana in a gay panic

если первые два дня, на работе казались проверкой на креативность (выдумать сто один новый способ справиться со скукой) то всё, что происходит дальше — больше похоже на испытание для саны и её безграничной и чистой любви к женщинам. ей в принципе становится плохо, когда вокруг неё ходит столько красивых людей, а если они ещё и приветливо улыбаются и спрашивают, как у неё дела — это финиш. сана неиронично смотрит цены на гробы и пишет завещание юте в сообщениях (позаботься о моих альбомах снсд и не вздумай никуда их продавать, меркантильная жопа, если не можешь позаботиться — отправь их мине, я ей доверяю). а когда хёнчжон показывает ей кусок выступления чонхи и говорит: — это для геев. сана понимает, что она на своём месте, хотя временами ей всё ещё неловко и хочется совсем немного умереть от того, как всё хорошо. единственное, что её смущает — она до сих пор не видела свою непосредственную начальницу. — дахён хорошая, — говорит чжихё, сидя в кафетерии на первом этаже. — только болеет часто, но это ничего. у чжихё смешно спадает чёлка на лоб — до очарования смешно — и она постоянно пытается заправить её за ухо, но та сразу же возвращается назад. сана думает принести ей одну из ютиных заколок — он всё равно не заметит, что какая-то из них пропала. — это значит, у неё можно схалявить? — сана откусывает от бутерброда с тунцом. чжихё пытается оттереть грязь с сапога влажной салфеткой. — пока рядом сонми — лучше пахать, как в последний раз. — я так могу только с алкоголем. чжихё смеётся так, как будто сана шутила (сана думает, что самая лучшая шутка — это то, что они с ютой всё ещё не сдохли от голода). — то есть, ты до сих пор не знаешь, на кого работаешь? — спрашивает джексон, отпивая немного из высокого стакана. пивная пена остаётся у него над верхней губой. хеджин фыркает от смеха и говорит, что он лошара. у них традиционное утро субботы — окончание ночной смены юты, пустой бар и несколько кружек пива. иногда юта жарит им яичницу или тосты, но предыдущий вечер вытащил из него все силы, приходилось обойтись заветренными начос и сырным соусом. сана болтает пиво в стакане и ногами в воздухе. у неё на голове хвост на бок и заколка с чёрной кошкой из сейлор мун. — ну, в теории я знаю, потому что я видела фотки. ну, и по рассказам она ничего. — у тебя уже есть коварный план с тем, как подкатить к ней? — хеджин пододвигается к ней с другой стороны и смотрит в глаза с хитрым прищуром. сана лениво отпивает пиво и переводит взгляд на юту — он неторопливо вытирает стаканы и кивает в такт читке гирибоя. — во-первых, — сана поворачивает голову в её сторону и прикладывает полупустой стакан ко лбу, — есть две неприкосновенные вещи в этом мире — начальницы и текильщицы. во-вторых, наён меня убьёт. — подожди, ты же вроде с текильщицей… — начинает было юта, но сана резко хлопает ладонью по стойке. — именно поэтому. — что у вас тут происходит? юта напрягается и сжимает в руках пустой шейкер — донён должен был вернуться ближе к вечеру, когда они все будут сидеть у джексона дома, играть в гта и смотреть подборки, вроде «топ-50 видео с авторегистратора». не то, чтобы приводить друзей в бар после работы было запрещено, но вообще-то это и правда запрещено. и если с предыдущим менеджером у них было что-то типа договорённости про «делай что хочешь, только дай мне отвернуться в другую сторону», то с донёном было сложно. — уборка? — уборка лишнего пива в чужие желудки? или как? во-первых, он козлина. — ну, уборка пустых стаканов, там… столы протереть? кстати, не хочешь помочь, я оплачу пивом? во-вторых, если у него и есть чувство юмора, то оно или весьма специфичное, или зарыто глубоко внутри. — хочу, чтобы ты перестал транжирить казенное пиво и начал нормально работать. в-третьих, он ненавидит юту (хеджин говорит, что нельзя его за это винить). — юта пообещал за всех нас заплатить, — говорит сана на японском. донён смотрит на неё с непониманием, юта роняет шейкер и обещает месть ей и нескольким поколениям её семьи вперёд. сана смеётся и продолжает уже на корейском. — может простите нас на первый раз? такого больше не повторится! донён закатывает глаза и уходит в свой кабинет. когда дверь за ним оглушительно хлопает, юта вздрагивает и тянется за шейкером с пола. — это значит «хорошо»? — спрашивает джексон. — это значит, что я сегодня беру ещё одну смену. голос у юты звучит устало-обречённо. сана хлопает его по плечу и говорит, что он хотя бы ещё жив. — сомнительное достижение. понедельник встречает её холодным ветром в лицо и застывшими лужами около дома. сана безбожно опаздывает на автобус, стрелки у неё на глазах получились разной длины, а ещё она проломила тонкую корку льда своей ногой и вымочила кеды насквозь. в автобус она заходит замёрзшей, растрёпанной и злой — вокруг ужасно много людей и сане неиронично хочется сделать харакири, желательно по всем правилам со вспарыванием живота и отрубленной головой (если потом ей ещё и голову прострелят — было бы совсем хорошо, так, на случай зомби-апокалипсиса). вокруг много громких и слишком высоких школьников, которые постоянно толкаются. сана тяжело вздыхает и пытается считать до десяти; проваливается где-то на пяти, когда её вместе с потоком людей уносит прочь из автобуса. глядя на исчезающий за поворотом автобус, ей хочется драматично упасть на колени и долго кричать в небо. вместо этого она пишет чжихё и говорит, что опоздает. чжихё говорит, что передаст дахён — она сегодня вышла на работу. сана не знает, может ли этот день стать хуже, ровно до того момента, как она заходит в офис. в смысле, на первый взгляд, всё кажется вполне обычным — оно так и есть — сонми разговаривает с чунмёном про то, что руководство из китая снова прислало абсолютно ебнутый план на выполнение до конца месяца, хёнчжон пьёт кофе и лениво скролит что-то в телефоне, чжихё радостно машет ей рукой и показывает в сторону кабинета дахён. сана нервно сглатывает и стягивает куртку с плеч. — можно войти? — она неуверенно заглядывает в кабинет, заранее готовясь к тому, что её отчитают за все мыслимые и немыслимые грехи человечества, потому что обычно всё именно так и происходит (она уже даже готова звонить наён после и просить аудиенции у неё дома с кружкой какао и шоколадным печеньем). — а, конечно, заходи. ты, должно быть, сана? — у дахён оказывается очень мягкая улыбка и длинные чёрные волосы. сана неуверенно хлопает глазами и проходит в кабинет, садится в кресло напротив неё и ставит рюкзак с курткой на стул рядом. — меня дахён зовут, но ты поняла уже, наверное. — а… да. извините, я сегодня опоздала и это просто ужасно, простите пожалуйста, не увольняйте меня, у меня юта иначе сдохнет с голоду и я тоже, а ещё перед мамой наён будет стыдно и вы такая красивая я кажется сейчас умру, можно? сана запоздало понимает, что именно она говорит, но почти облегчённо выдыхает — половину она точно проговорила на японском и это хотя бы не так стыдно. дахён смотрит на неё с удивлением, но, кажется, совсем не злится. — я почти ничего не поняла, но всё в порядке. в смысле, ты не очень сильно опоздала и это случилось в первый раз, так что, всё хорошо, — дахён снова улыбается и заправляет прядь за ухо. сана смотрит за ней, чуть приоткрыв рот. — я, на самом деле, просто познакомиться хотела, нам ещё две недели вместе работать, так что, надеюсь, у нас с тобой всё получится? сана сглатывает и кивает в ответ. дахён говорит, что им нужно будет как-нибудь вместе попить кофе и познакомиться поближе, потому что «у нас дружный коллектив и было бы здорово, чтобы ты тоже влилась, может потом захочешь работать у нас на постоянке, после универа». в любой другой ситуации сана бы точно закатила глаза — таким фразам про то, что все суперские друзья и никто ни на кого не крысит она не верит от слова «совсем», но дахён почему-то возражать совсем не хочется. сана улыбается и говорит, что напротив их офиса через пару дней откроется кофейня — как раз можно будет сходить. дахён хочет что-то ответить, но у неё звонит телефон. она быстро говорит что-то про попозже и сана пулей выбегает из кабинета. уже позже она рисует каракули в блокноте, пока дожидается ответа по телефону и пытается понять, что произошло только что и можно ли расценивать это как флирт. мысль уходит в тот момент, как только господин ким из «хэлл’с инк» берёт трубку. сана включает искусственную улыбку и начинает уверенно загонять ему про «лучшую вечеринку в городе, которая будет проходить в конце апреля! вы заинтересованы? я могу отправить вам информацию на электронную почту?». в этот момент мимо неё проходит дахён и улыбается, показывая большой палец вверх. сердце саны пропускает удар. уже дома она лежит на диване и смотрит в полоток. у неё на повторе играет «электра харт» марины с бриллиантами и ей хочется быть чуть более сдержанной, чем она есть. а ещё крови, мяса и шоколадный торт — но это скорее опционально. сана жалуется юте в сообщениях. спрашивает, когда у его начальника снова день рождения и он снова принесёт домой халявное шампанское. через минуту она пишет, что настроена на войну и страдания, просит купить по дороге домой пломбир и кофейный ликёр. или водку. что в наличии будет. юта всё ещё не отвечает и поэтому она решает продолжить ему надоедать: цитирует текст из рэдиоэктив, говорит, что жизнь слишком жестока к ней и её лесбийскому сердцу, говорит, что таких начальниц она не заслужила и что она точно завалит ближайшую сессию. «родители меня точно убьют», — пишет она, скатываясь на пол. юта пишет ей: «самурай всегда должен стремиться к смерти…». сана перезванивает ему через две минуты. — только старпёры цитируют цунэтамо ямомото, — говорит она и бросает трубку. настроение становится ещё хуже: она включает первый альбом джоджи на повтор и долго играет на воображаемой укулеле. жизнь кажется ей максимально странной и тяжёлой, почти как клипы криса ву в коллабе с рич чигой — какой-то мистический вариант кибер-панка с налётом из клишейных японских школьниц-убийц с длинными языками (её передёргивает от одного только воспоминания, она переключает плеер на хэйли кийоко — желание выть в подушку только усиливается). от тоски, скуки и чтобы хоть как-то отвлечься, сана решает впервые за неделю открыть учебник по культурологии — на час её затягивает глава о скульптуре западной европы в средние века, затягивает так сильно, что она засыпает прямо на диване лицом в книгу. остаток недели проходит до смешного спокойно: сана делает минимум сотню звонков в день, чжихё теряет третью заколку для чёлки, хёнчжон делает рассылки с тупыми видео про собак и кошек, а дахён мечется между встречами с поставщиками из китая, из таиланда, из бразилии. сана каждый раз провожает её взглядом побитой собаки и надеется, что её краш не такой очевидный, как ей кажется, но когда в среду к ней подходит сонми и спрашивает, не хочет ли она о чём-нибудь поговорить, сана отчаянно притворяется, что забыла все корейские слова и убегает в сторону кладовки со швабрами. сонми пожимает плечами — она только хотела узнать, когда у неё будет день рождения и согласна ли она поработать с ней летом. сана прячет лицо в ладонях и очень хочет взять пустое ведро и надеть себе на голову — получится как «идиот сэндвич», только «не трогайте меня я ведро». именно это она и делает, когда в пятницу приходит домой к наён: она наотрез отказывается что-то объяснять, пока ей не сварят кофе и не пообещают безопасное пространство и шоколадный торт. торта у наён нет, но есть конфеты с ликёром (сана съедает три, прежде чем немного приподнять пустое ведро из-под попкорна). — наён. я влесбиянилась в начальницу. — жопа, — говорит наён. сана полностью с ней согласна. — что будешь делать? — не знаю. надеюсь, напьюсь и высплюсь. — кажется, у тебя такой план каждую неделю действует? — да, и он меня ещё никогда не подводил. наён тяжело вздыхает, доставая из шкафа недопитую бутылку клубничного ликёра и водку. сана включает один из старых альбомов олл тайм лоу и готовится уползти домой как минимум завтра. приходится уйти уже через час — у них заканчиваются ликёр и водка и мама наён должна вернуться домой через два часа. дома сана торжественно скидывает ботинки на пороге, бросает куртку рядом с вешалкой и идёт к дивану. кажется, она собиралась отсталкерить дахён в инстаграме, но всё, на что её хватает — это уронить телефон себе на лицо и решить, что со сталкерством можно и повременить. юта возвращается домой через четыре часа — сана спит на диване, свесив одну ногу на пол. юта вздыхает, ставит фисташковое мороженое в морозилку и накрывает её пледом. потом получает смс от донёна — тот просит его в следующий раз не сбегать с работы так быстро. юта закатывает глаза и достаёт мороженое обратно, включает подборку вайнов на ютьюбе и долго думает, как сильно он согрешил в прошлой жизни и почему в этой всё так фигово.