— Ой, ну скажете, — все ещё смеясь, отмахнулся Зевс, — можно подумать, это было настолько ужасно!
— Вот вы мне не верите, — слегка обиженно протянула Реджина, не переставая улыбаться, — а я ведь вам правду рассказываю!
— Ладно, я вам верю, — сдался Зевс, подняв обе руки в примирительном жесте, а затем с хитрым прищуром поинтересовался, — и что же было дальше?
— Дальше — лучше, — вдоволь насмеявшись, продолжила весёлый рассказ Реджина, — Дэниел решил прокатить меня на одном из своих жеребцов, а тот и не думал слушаться. Представьте, как Дэниел злился!
— У вас было довольно веселое свидание, — признал громовержец, утерев слезы, — когда я смогу с ним познакомиться?
— О, — Реджина тут же помрачнела, тень грусти легла на её прекрасное лицо, и девушка поджала алые губы, судорожно вдохнув. Зевс, чувствуя себя определенно не в своей тарелке, осторожно коснулся рукой тыльной стороны ладони Уэст, отчего та слабо улыбнулась и вскоре, справившись с эмоциями, хрипло произнесла, — его давно как нет на этом свете.
— Мне жаль, — тут же отозвался громовержец, несильно сжав ладонь девушки, та слабо улыбнулась:
— Все нормально, я уже его отпустила.
— Пойдёмте, — решительно перевел тему Зевс, вставая с насиженного места и мимоходом удивляясь тому, насколько сильно опустело кафе, пока они тут разговаривали и смеялись над всем, над чем ни лень. Время с этой прекрасной дамой летело незаметно, а уж разговоры и вовсе приносили долгожданный покой и мимолётное счастье, которое, естественно, не будет длиться вечно.
— Благодарю, — кивнула Реджина, принимая руку Зевса и тоже вставая со своего места.
Зевс помог ей надеть пальто, а затем они вдвоем вышли на улицу, где ветер жалобно выл, продувая всех и вся, но Зевсу почему-то казалось, что такая погода — самая прекрасная из всех, которые он когда-либо встречал. Может, все дело было в девушке, что шла рядом с ним, взяв его под локоть, а может это мир смертных так на него действовал, Зевс знать не мог. Мог лишь сказать, что Реджина определенно стала одним из близких ему людей всего за каких-то три-четыре часа. И он определенно пока не намеревался ее терять. Уэст поёжилась, ещё теснее прижимаясь к Зевсу, чем вызвала в его душе странную, доселе невиданную бурю эмоций, волной прокатившейся по всему его нутру, отчего он вздрогнул слегка, но не отпрянул, лишь положил правую ладонь поверх ладони девушки. Так они шли, вновь заведя разговор о том, какая жизнь течет в этом странном городке, затем они как-то плавно перешли на старшую сестру громовержца, и Зевс мимоходом обронил, что поведение здешней Спасительницы его настораживает. Реджина в удивлении вскинула бровь, встретившись с ним взглядом. Цвет глаз у нее был теплый, похожий на растопленный шоколад, что иногда, ещё не имея на руках ребенка, любил попивать в одиночестве Зевс.
— И что же вы предлагаете? — заинтересованно спросила Уэст, поудобнее обняв локоть Зевса, тот передернул плечами:
— Пока что ничего, но буду к ней присматриваться, нельзя упускать ее из виду.
— Что ж, — вздохнула Реджина, — а я буду вашими глазами и ушами. Если она проколется, я обязательно вам сообщу.
— Если вас это не затруднит, — согласился Зевс.
Остаток пути они шли в уютном молчании, наслаждаясь красотой природы. Вскоре показался и дом Реджины: компактный зелёный двухэтажный домик, огороженный по периметру небольшим, витиеватым заборчиком черного цвета. Во дворе, по обеим сторонам от дорожки, ведущей к деревянной лестнице, расположилась зелёная лужайка, на которой кое-где росли и распускались красивые цветы самых разных размеров и форм. Сам дом выглядел довольно старинно, но все равно красиво. Совсем как сама девушка, будто сошедшая с портрета самого известного художника. Они распрощались на доброй ноте, а когда Реджина узнала, что Зевс живёт у Прекрасных, то попросила передать им «привет» от нее, ведь они являются издавна хорошими друзьями.
Если говорить кратко, то Зевс вернулся обратно в лофт в самом приподнятом настроении, он даже улыбался более уверенно и спокойно, если и вовсе не светился от радости, и с весёлым голосом поприветствовал чету, приютившую его у себя. Мэри Маргарет и Дэвид, корпящие над принесенными из здешней библиотеки книгами, воззрились на него в удивлении, ведь их дом он покинул мрачно и угрюмо, а сейчас едва ли походил на такое описание.
— Уверен, вы спросите, — не дав им и слова вставить, начал Зевс, — что послужило таким переменам. И я отвечу вам: женщина. Это столь прекрасное создание, что я готов любоваться ею вечность. Не знал, что ваши друзья настолько прекрасны и милы, как и вы сами.
— И как же ее зовут? — с улыбкой спросила миссис Нолан, переглянувшись с мужем. Зевс тут же отозвался:
— Реджина. Реджина Уэст. Она, к слову, передавала вам привет.
— Реджина? — удивился Дэвид, а затем на его губах заиграла понимающая усмешка. Мэри Маргарет едва ли могла сдержать столь похожую улыбку. Наконец, вдоволь наигравшись в таинственность и едва не заставив Зевса вновь недоумевать, миссис Нолан пояснила:
— Понимаешь, мы не то чтобы ее друзья... Я, — Мэри Маргарет улыбнулась шире, — я ее младшая сестра.
***
Ложь. Ложь. Всюду ложь! Старинные гобелены полетели в разные стороны, некоторые портреты воспламенились, а искусно сделанные мозаики раскрошились, стоило клинкам вонзиться в произведения искусства. Эмма рвала и метала, не в силах справиться со всепоглощающим гневом, заполняющим всю ее изнутри. Едва ли она подозревала, что ещё хоть что-то может ее так разгневать, но эти картины! Пиры, веселье и развлечения! Ха! Как бы не так.
Содрав давнюю картину, висящую позади величественного трона, Эмма оскалилась, со злорадным удовлетворением глядя на то, что сия картина скрывала: кровавую, воинственную мозаику, где над горами трупов парит ее отец... и она. Она, в расцвете лет! Вот! Вот истинная история всего!
Гордо подняв голову, Эмма горящими яростью глазами впитывала в себя свое собственное величие. Кожей почувствовав чье-то присутствие, она резко развернулась, вонзая клинок в... Клинок прошел сквозь мерцающее тело ее покойного отца, что грустными глазами, наполненными старческой мудростью, взирал на старшую дочь.
— Эмма, дитя...
— Не бось пришел поучать, — скривив губы в отвращении, богиня с нескрываемым презрением оглядывала отца. Кронос лишь устало покачал головой.
— Дитя мое, разве принесет тебе это долгожданный покой, разве даст тебе это твой Счастливый Финал?
— У богини войны не может быть Счастливого Финала, — злостно прошипела Эмма, склоняясь ближе к отцу, а затем выплевывая обидные слова тому в лицо, — впрочем тебя это не особо волновало, когда ты делал меня палачом миров.
— Я ошибся, — признал Кронос, — прошу, дай мне шанс...
— Пора уже расплатиться за свои ошибки, — Эмма взмахом руки испарила призрак отца, а затем, круто развернувшись, пошла в направлении к подвалам дворца. Когда-то воинов почитали и хоронили под этим самым дворцом. Что ж, пора им вновь доказать, на что они способны.
Единственным, что более-менее вызывало восхищение в душе у богини, был Вечный Пламень, что горел ещё во времена ее молодости, когда она, пока ещё не выбрав свой путь, приходила в подвалы и просто сидела, во все глаза глядя на то, как язычки сего пламени играют в темноте туннелей. Улыбнувшись своим мыслям, Эмма осторожно взяла один из языков пламени себе на ладонь, а затем, образовав в руке топор, расколола пол под собой, раздробляя еле убранную дыру. Повалившись на спину, она упала в бездну, где вскоре приземлилась на ещё один, более крепкий и прочный пол, на одно колено. Резво встав, Эмма огляделась, ностальгически улыбнувшись и оглядываясь по сторонам. Повсюду, образуя круг, стояли жёсткие кровати, на которых покоились уже, порядком, сгнившие трупы в одежде олимпийских воинов. Эмма обернулась, впервые за все время в ее зелёных глазах мелькнула грусть, смешанная с тревогой и какой-то личной, доселе непонятной заботой о каком бы то ни было существе. Неожиданно мягко богиня произнесла:
— О, Лилит, что они с тобой сделали?
Иссиня-черный дракон, скованный во всю длину своего далеко немаленького тела тяжёлыми цепями, никак не отреагировал, и Эмма, вновь повернувшись, обратила свой взор на Вечный Пламень в своей руке. Решимость ее крепла с каждой минутой, и Эмма, недолго думая, начала свой маленький обряд.
— Aeterna flamma adiiciet ut resurgat.*
От столкновения пламени с полом, повсюду прошёлся алый свет, заставивший трупы открыть глаза. С кашлем, скрипом, едва не задыхаясь, но они вставали, сначала принимая сидячее положение, а затем выстраивались в шеренги, с благоговением глядя на девушку перед ними. Эмма с гордостью глядела в яркие зелёные глаза своего дракона, что, разорвав цепи, встал на свои четыре, безмолвно ожидая приказов своей госпожи. Губы богини скривились в довольной улыбке.
— Дети мои, — властный голос эхом пронесся по гробнице, — настал ваш час.
***
* По идее переводится как:
«Из Вечного Пламени восстаньте вновь».
