Рипер-76

— Ах вот, значит, как? Подобный тон Джека не предвещал ничего хорошего. Гэбриэл Рейес это знал прекрасно, лучше, чем кто бы то ни было, потому что именно он чаще прочих слышал этот тон. — Что такое? — опасливо спросил он. Опасливо, потому что Джек уже снял свой неизменный плащ, а это означало одно: обвинение не связано с делами Overwatch, и гневаться изволит не страйк-коммандер, а просто Джек. Что было намного хуже прочих перспектив, потому что до сих пор нормальные любовные отношения и совместная жизнь с кем-либо для Гэбриэла Рейеса были если не темным лесом, то уж точно не аллеей, залитой полуденным солнцем. Для Джека тоже, что ясности отношениям не прибавляло. — Значит, вот так вот, да? — Джек оборотов не сбавлял. — Mi sol… — А, теперь я — твое солнце, да? Гэбриэл быстро перебрал в памяти все поводы подобного. Проблемой было еще и то, что в последнее время между ними то и дело норовило промчаться стадо черных леопардов. Или стая? — Джеки, — протянул он, лихорадочно вспоминая, не забыл ли он какой-то важной даты, не слишком ли от него пахнет алкоголем и не поздно ли он явился домой. Примерный муж, ни дать ни взять. А Джеку только скалки в руках не хватало для завершения образа. — Я думал, тебе хватит смелости хотя бы в лицо мне это сказать, а не таиться по углам. — Сказать что? Ответом ему была захлопнувшаяся дверь — Джек весьма удачно стоял в дверном проеме спальни, так что ему оставалось только сделать шаг и защелкнуть замок. — Джек! Никакого ответа. — Джек Моррисон! Тишина. Гэбриэл вернулся в гостиную, уселся на диван, обхватив голову руками. Что опять не так? Джек в последнее время на взводе, но раньше подобных недомолвок за ним не водилось. — Как же бесит, когда он так делает. Вот что его могло вывести из себя? Ерунду вроде раскиданных носков Гэбриэл весомой причиной для размолвки не считал: носки он не разбрасывал и не прятал. Да и в доме двух военных порядок поддерживался неукоснительно. — Джеки, пожалуйста… Объясни мне, что не так. Моррисон, твою мать, что за мелодрамы, тебя, что звезда “мыльной оперы” укусила на раздаче автографов? — Гэбриэл вернулся обратно и грохнул кулаком в дверь спальни. Тишина. — То есть, мне предлагается спать на холодном диване в одиночестве? Не подействовало. Гэбриэл ощутил глухое раздражение. Да что с Джеком такое? Ведет себя как нервная малолетка. — Если надумаешь поговорить, знаешь, где меня найти. Дверь все-таки соизволили открыть. В руки ему всунули телефон. При взгляде на дисплей Гэбриэла покачнуло, так что пришлось вцепиться в косяк. — Это что за порнография на рабочем месте? — слабо поинтересовался он. На дисплее был запечатлен Джесси Маккри. Голый Джесси Маккри — не считать же одеждой накинутую на плечи форменную рубашку. Только что самоудовлетворившийся голый Джесси Маккри. Снимок отлично передавал все детали, от шеврона Blackwatch на рукаве до мелких блеклых веснушек на том месте, где отцентрировалась фотография. — Почему он шлет тебе такие фото? — Мне? — Это твой телефон. Гэбриэла покачнуло еще раз. — Я его сейчас прикончу. Я сейчас этой мелкой твари… — Не такой уж и мелкой, — холодно заметил Джек, повернул телефон к себе, внимательно изучил все представленное на обозрение. — А почему ты копаешься в моем телефоне? — осенило Гэбриэла. Джек посмотрел на него своим обычным “коммандерским” взглядом. — Потому что они у нас одинаковые и лежат рядом. Я спросонок перепутал их, взял ближайший, когда пришло сообщение. Гэбриэл только сейчас заметил, что на скуле Джека отпечатался уголок подушки. Это почему-то показалось донельзя милым, внутри всплеснулась горячая нежность, от которой на минуту стало больно. — Иди сюда. — Что? — Иди ко мне, ревнивец. — А что насчет… — Джек кивнул в сторону телефона. — Ошиблись номером, — выдохнул Гэбриэл, оттесняя его в сторону кровати. — Хочешь, сфотографирую нас и отправлю в ответ? Пусть умрет от комплекса неполноценности. Джек пробормотал что-то неразборчивое в знак согласия и все-таки заткнулся поцелуем.