Донён в ахуе.
Во-первых, сейчас в его руке почему-то полупустая банка колы, а не стакан с чем-нибудь абсолютно крепким. Во-вторых, он впервые опоздал на ежепятничное собрание анонимных «по стаканчику и хватит», а потом ещё разгонял детей, которых эти распиздяи решили познакомить со взрослым миром развлечений. В-третьих, он ещё не вспомнил, но это точно было самым важным, из-за чего он охуевал.
«Точняк»
В-третьих, он впервые оказался трезвее всех. Да, вроде бы пил, но только совсем немного. Стаканчик! Всего один
надцать. Всё было бы не настолько мракобесно, если бы не совершенно незнакомый ему человек, который на равных правах с ним очутился в квартире… неважно, в чьей, главное, что не в его. Радоваться бы тому, что он сможет в этот раз добраться до своего дома, а не как обычно проснуться где-нибудь на балконе, щекой в пепельнице. Но что-то не радуется ему.
« — Доён, бро… Это, короче, Юта, и сегодня он будет с нами, потому что его сюда притащил Тэиль. А я не могу безнаказанно перечить старшим. Даже когда в салат, честно!»
За весь вечер они успели только перекинуться не очень многозначительными взглядами о, тут Донён и сам не понял, не то взаимной неприязни, не то одностороннего «вау». Кажется, той самой одинокой стороной впервые в своей жизни оказался сам Донён. В этом японце могло бесить всё: от размашистой походки до самого идиотского смеха. Самое не смешное — Донёну забавнее всех было в этот вечер. Сейчас он сидит на кухне и видит отражение гостиной через стеклянную дверцу духовки. Там остались только Джехён, Тэён, снова непонятно откуда появившаяся малышня, на которую Киму было уже откровенно поебать, и
Юта Накамото. Сначала, они пытаются крутить пустую бутылку на махровом ковре, а потом осознают уровень собственного аутизма и убирают его, раскручивая её на чужом ламинате. В затемнённом стекле видны каштановые, растрепанные волосы и острую ключицу.
Блядская белая огромная рубашка мягко соскользнула с его плеча до самого локтя около получаса назад, а он как специально не поправляет и вообще, походу, не замечает отсутствия чего-то (например, одежды) на себе. Он закидывает голову на диван, продолжается по-идиотски смеяться с тупых шуток Ренджуна и умудряться даже так выглядеть чем-то сверхъестественным. Наверное, как ангел. Люцифер. Тёмное горлышко остановилось на нём, Джехён попытался что-то тихо сказать ему на ухо, но сидящий рядом Ченлэ со своим многозначительным «я видел такое в Горбатой Горе!» случился совсем не вовремя. Донён делает два глотка из красной баночки, пытается срастись со стеной и не слышать этих дебилов. Хочет остаться ею до утра. А лучше навсегда. Ему не нравится заговорщицкая тишина. К несчастью, это не входит в планы «тупых дебилов». Донён делает вдох, выдох — и больше не дышит. Всё, он закончился. Где-то в гостиной включили громко музыку и продолжили своё тупое веселье, а перед его глазами возник абсолютно пьяный
Юта Накамото. Он опускается на колени совершенно не вдупляющего Донёна и смотрит. Уточним: Донён всё ещё не дышит. Эта
блядская белая рубашка всё ещё не на его плече, а подозрительно расстёгнутые верхние пуговицы не кажутся случайным обстоятельством.
Донён паникует. Потому что.
Юта выгибается плавно, приподнимается, ёрзает, коротко вдыхает у самого лица… и улыбается. Как последний ублюдок. Опирается руками об стену, опускается обратно на уже почти согнутые колени Донёна и скользит по ним вниз, оставляя между их телами считанные миллиметры. Смотрит тягуче и, чёрт его дери, в самую душу. В почти покинувшую тело душу. Донён нервно сглатывает и лихорадочно пытается понять, что ему лучше сейчас сделать? Кричать? Бежать? Продолжать пялиться с полуоткрытым ртом? Последнее звучало максимально убого, но именно это он и собирался делать. Накамото глубоко дышит и от него пахнет дешёвым портвейном. «Самый ебанутый выбор», — всё же попытался отвлечь себя Донён и провалился с треском.
В глазах мутнеет. Потому что.
Юта ведёт языком по ряду своих ровных зубов,
которые Донён хочет выбить прямо сейчас. Его ладони медленно скользили по кухонной плитке. Донёну кажется, что его острые колени, упирающиеся в пол, будут сильно болеть, простой он вот так ещё каких-то десять минут. Он всё ещё не понимает, какого хрена сейчас происходит, но язык отказался работать по пункту «завести разговор» и Ким решает промолчать, дожидаясь. Он предпринимает последнюю попытку отвлечь себя от
слишком японских мыслей в голове.
«Мы даже не знакомы», — пытается убедить себя Донён.
«Он бухой в дрова», — не теряет он надежды.
«Мы парни!», — а это звучало неубедительно даже в собственной голове.
Донёну сносит крышу. Потому что.
Юта рвано выдыхает и медленно, пьяно мажет своими губами по чужим. Это точно был портвейн, потому что послевкусие было как от самого дешёвого вина. Это классно. Донён думает, что никто об этом, всё равно, не узнает, а Юта к утру протрезвеет, как и все, поэтому… Он подхватывает его губы на вдохе и просто не задумывается о том, что он делает. А делает он сейчас что-то очень неправильное и такое до одури нравящееся ему, что голова в прямом смысле кружится. Это даже круче той травы, которую однажды притащил Тэён. Юта поддаётся, выпрямляется и выгибает поясницу под горячими ладонями Кима. Он практически нависает над Донёном, хватается за его руки, не даёт вдохнуть такой нужный сейчас воздух. Это больно и губы покалывают, взмокшие волосы липнут ко лбу и щекочут лицо. Донён скользит выше по телу, по рёбрам, заставляет тело в его руках вздрогнуть. Губы расцепляются, и Юта громко вдыхает воздух, который только что выдохнул Донён. Его руки слишком больно сжимают чужие плечи, но кому из них сейчас не поебать на это. Юта скользит припухшими губами по лицу, а руки в очередной раз съехали куда-то на грудь. Он прижимается к шее, дышит, касается языком, снова целует и даже прикусывает…
«Блять»
Донёна будто током прошибло где-то в пояснице, и он сдавленно стонет где-то над ухом Юты, который словно замер в этот момент. Донён мгновенно попытался протрезветь ещё больше — не повезло, не фортануло. Он чувствует что-то ещё, кроме адски обжигающего дыхания и бешеного стука сердца где-то в груди.
— Сука, — шипит Накамото и тащит на себя Донёна, пытаясь встать.
Он ведёт его в спальню родителей Джехёна. Донён вспомнил, чья это квартира, но:
— Познакомимся утром, а сейчас просто заткнись и сделай так ещё раз.
