Коматозники

Она была уверена, что сейчас не было никакого смысла говорить что-то. Мужчина сидел за столом, пытаясь не смотреть на дочь. — Значит… все? На ее лице не отображалось ничего, кроме разочарования. В свое время она уже разочаровалась в нем. И сейчас она окончательно поняла то, что осталась одна. Сумки с вещами стояли у порога ее комнаты, а на комоде в коридоре лежал конверт с деньгами. — На первое время хватит, — отец посмотрел на свои ладони. — Я договорился о работе. Без денег ты не останешься. Алекс почувствовала, как к горлу подкатил ком, а глаза начали застилать слезы. Утерев их ладонями, она поджала губы и кивнула. — А как же твоё обещание? — Я ничего не обещал. Меня поставили перед фактом. — Да… точно. Не обещал. В грузи больно закололо, и она впервые в жизни прижала к очагу боли ладонь. Внутри у неё творилось непонятно, что. С одной стороны, рыжая искренне ненавидела его. За проваленные мечты о маме и папе, за сломанную жизнь и судьбу. Алекс искренне рассчитывала на то, что когда-нибудь в место привычного для неё «отец», «он», «мужчина», она сможет назвать его папой. В детстве, ей часто хотелось прижаться к нему, попросить защиты и помощи. В его глазах, словах и даже движениях она жаждала найти что-то, что сможет показать его любовь к ней. А вторым противоречивым чувством была жалость. Он выбирал себе не тех женщин. Он не волевой, слабый. Он быстро поддаётся мнению женщины, даже не пытаясь выразить своего. Они давили на него силой, пытаясь сделать не то, что слабее — пытаясь задавиться его своими интеллектом и знаниями. Но, эти мысли прервала одна. Самая простая и самая страшная для любого живущего человека — Утром меня не будет. *** Они договорились утром встретиться у её дома. Алекс уже стояла у подъезда, когда вышел отец. — Почему ты в школу не идёшь? — Ты время видел? Половина седьмого. У меня занятия в восемь. Мужчина закурил, а потом предложил рыжей одну из своих сигарет. — Я не курю такие, — она выудила из «Винстон». — Твои лёгкие. Эти крепче. И между ними повисла немая пауза. Никто из них не знал, что сказать. О том, что он выгнал её из дома Алекс говорить вообще не хотелось. Умолять его оставить она не могла: просто не позволяла гордость. Эта парочка никогда не разговаривала о чем-то, помимо сигарет и школы. Алекс бывала дома только вечерам, и то, когда не находила себе подработку. Да, и о временной работе она никогда ему не говорила. Никогда не просила денег; все покупалось ею по мере необходимости. «Это так страшно», — время от времени повторяла Полина. «А что здесь страшного? Зато дома никаких сцен, как у вас», — рыжая по привычке фыркала и откидывала назад волос. Но, ей действительно было страшно. Она время от времени представляла, какой бы была её семья. Где есть мама, папа, где все друг другу помогают и поддерживают. Она никогда не видела этого, и даже не представляет, какого это — быть нужной. Размышления Алекс прервал сигнал мобильного телефона. Отец поднял трубку и, не говоря ей ничего, ушёл в сторону стоянки, оставив дочь одну. — Это твой папа? Рядом из ниоткуда возник Плисакин. Рыжей на миг показалось, как в груди что-то кольнуло. Саша словно не спал всю ночь: расстегнутая куртка, взъерошенные волосы и мешки под глазами делали его ещё притягательнее. — Что это за сумки? — Я переезжаю. — Куда? — поинтересовался блондин, который явно все понял. — Нельзя вот так вот врываться в мое личное пространство. — Теперь оно и мое тоже. — Я ещё не ответила тебе. — Да у тебя на лбу все написано, — Саша закатил глаза. — Поехали. В школу ты сегодня не идёшь. Нужно дать тебе краткий обзор. *** Они ехали молча, лишь изредка поглядывая друг на друга. В салоне его машины пахло мужским одеколоном и сигаретами, а сам Саша постоянно курил. Алекс невольно сравнила Данила и Сашу. Они были абсолютно разные. Плисакин был каким-то загадочным; его нельзя было прочитать, как открытую книгу. Даня мог открыться человеку с первого дня: по крайней мере, для рыжей он был простым. В общении — обычный и цеплял только внешностью. Но, Саша безусловно выигрывал у парня во всем, не оставляя тому ни единого шанса. — Я лучше, да? — Плисакин резко остановил машину. На светофоре горел красный цвет. — Ты о чем? — Ну, ты же сейчас пытаешься понять, кто лучше: я или твой бывший? Я однозначно лучший. Алекс фыркнула и подавила в себе желание ударить его. Её немного пугал тот факт, что он совершенно точно определил ход её мыслей. — Ты несёшь какую-то поеботу. Мне больше делать нечего, как заниматься всякой хуйней? — Знаешь, я заметил, что когда ты злишься или пытаешься скрыть правду, ты начинаешь материться. — Это естественно для любого человека, — возразила Алекс и расстегнула куртку. — Да нет, не для всех. Она начинала злиться ещё больше, и не понимала, почему. То ли от того, что Саша начал копаться в ней, то ли от того, что он оказался прав. — Если ты думаешь, что у тебя есть право копаться во мне, то иди нахуй. — А я не копаюсь в тебе. Я говорю очевидное для тебя, — Саша не смотрел на неё. — Мир не крутится вокруг тебя. Не надо считать, что все вокруг — враги. — Ты не знаешь всей правды. — Я знаю достаточно, чтобы делать выводы, — он завернул на повороте и произнёс. — Он тебя выгнал, да? Рыжая прикусила губу и сдержала поток слез. Теперь Алекс понимала, что для Плисакина она была открытой книгой. У неё больше не получится быть какой-то незнакомкой для него. Плисакин знает все, что смог узнать о ней. — Тебе есть, где жить? — Нет, — она не узнала собственного голоса. — Он дал денег, но их не хватит на квартиру.я должна была вечером пойти к одному парню. Он поможет с работой. — Сейчас мы встретимся с одним пацаном и решим, что делать дальше. Алекс выбралась из машины и тут же замерла на месте. Холод пробирал до костей и даже тёплая куртка не могла её согреть. Саша остановил машину у какого-то здания. Из подъезда выбрался парень и Алекс остолбенела. Это был тот самый Дима, который пристал к ней на улице. .