Ох, блять!

Удар. Удар. Еще удар. Набатом в голове. Шарль соотносит движения кулака с ритмом в груди и не может понять, что делать дальше. Парень захлебывается собственной кровью, Алекс рассеянно оттягивает за плечи, но Мюнье не может остановится. Физическая боль совершенно не чувствуется, ощущение реальности потеряно напрочь. Ощущение, что мозг играет с ним в игры. Вот только в какие игры, Шарль никак не может понять. Он проводит тыльной стороной руки по скуле, размазывая чужую кровь по лицу, и везет Делано в больницу, оставляя в приемной. За ним стадом бегают медсёстра и санитарочки, значит можно спокойно ретироваться, пока не посыпалась масса ненужных вопросов. Шарль бередет по пустынной парковке и смотрит на звезды. Мюнье часто заглядывает на небо. Будто спрашивает у самого Бога, какое дерьмо он приготовил ему на этот раз. Узнать бы сейчас как Манон добралась до дома, но у Мюнье и без ее выебываний слишком дохера проблем. Шарль по сути своей никогда не был романтиком. Скорее циником с классной тачкой и взглядом, которым можно свести с ума любую. Или почти любую. Дюмесси смотрит резко, почти ненавистно, цепляет взглядом все его ускользающие сквозь пальцы тайны, и ничего, казалось бы не боится, за пару исключений разве что. С ней придется помучатся, это требует времени, но Шарль больше чем уверен, оно того стоит. Мюнье думает об этом, обновляя счет в банке — отец снова перевел немалую сумму, так сказать, вложился в его жизнь, как успешные бизнесмены обычно вкладываются в маленькие фирмы. Отец будто говорит, мол, я финансирую только успешные проекты, не прогори. Не разочаруй меня, как я разочаровал тебя. Мать лишь кивает и молчит. У нее рот занят хуем нового жениха, и Шарля, на самом деле, все устраивает. Он рожден с золотой ложкой во рту, у него только и есть, что семейные трагедии и спеси на семерых. Но Мюнье, в какой-то степени даже горд собой, он хотя бы не лжет. Попробуйте как-нибудь, честность — плюс сто к привлекательности. Он честно готоворит Дафне пойти нахуй, а Алексу перестать изменять. Делано мальчишка неплохой, просто дорвавшийся до подростковой свободы и безобязанной жизни, со временем пройдет. Шарль подождет и проконтролирует, чтоб он случайно не свернул не туда. Камилла отвешивает ему звонкую пощечину, снимает лапшу с ушей и уходит. С подачи подружки Манон, Шарль уверен. А жаль, Камилла хорошая девчонка. Шарлю нравилась ее милая улыбка и домашние круассаны. Они с Эммой частенько мило болтают во дворе школы, и Шарль почти удивлен, не видя затравленности в ее взгляде. Мюнье против воли выучил всю их компанию почти наизусть с того самого момента, когда бухая Давна блядски висла на нем со своим блядским «Шааарль!», когда он заехал за ней к дому Эммы. Надо же, его тогда почти передернуло от ее громкого голоса, а взгляд зацепился за единственное яркое пятно во всей округе, за алый рот Манон. — Садись в машину, — бросает он, и блондинка счатливо помахав на прощание подружкам, рассеянно сгребает презервативы в кармане и плюхается на переднее сиденье. — Пристегнись, вы же бухие в хлам, — он раздраженно заводит машину. — Неправда, Манон не пьет, — Дафна выдает первое, что приходит в голову и всю дорогу трындит о какой-то откровенной хуйне. — Вон та вообще не пьет, — Алекс показывает пальцем на Манон, объясняя ему, Шарлю, и тогда еще своей девушке, Камилле, почему компания «черного лебедя Эммы» странная. Он приводит еще по аргументу в сторону каждой и смеется. — Мне она понравилась, — играет с его волосами Камилла и тепло улыбается Шарлю. Ему приходит смс от матери как раз после окончания обсуждения Эммы. И тогда Шарль впервые за долгое время хочет остаться один. Он уходит прямо в ночную тепень, ссылаясь на усталось, и впервые не берет с собой никого.