Безлимит.

/исправлены опечатки 20.11.2023г./ *** Тишина пугала. Но нарушить её никто не решался. Наконец Чонкук взял эту миссию на себя. Но открыв рот и прохрипев что-то невнятное, понял, что она им провалена. Как в своё время миссия по защите президента Кима... Не по его вине, конечно, но от этого не легче. Юнги тяжело вздохнул и тихо произнёс: — Поехали домой. Нам здесь делать нечего. Если что-то случится — сообщат. Состояние Джуниора, вернее Намджуна тяжёлое, но стабильное. Дальнейшее кровоизлияние в мозг удалось предотвратить и операция вроде прошла успешно... Поэтому остаётся только ждать и надеяться... Я если честно даже не знаю на что хочу надеяться! — он выругался и сел резко на кресло в коридоре клиники, где они ожидали окончания операции. — Вроде бы хочу чтобы он всё вспомнил и вернулся к родным и близким, но зная всю историю... Не думаю, что ему стоит возвращаться. С другой стороны так привязался к нашему малышу Джуниору, что не хочу его терять. Да, я знаю, что это эгоистично! Но он был добрым, когда застрял там в детстве! Он был любознательным и добрым и... милым и добрым... — Ты уже говорил "был добрым" три раза, — присев рядом и поглаживая мужа по спине, прошептала Ева. — Я знаю... — он погладил её ладошку, лежащую у него на плече, потом прикоснулся к этим тонким, изящным пальчикам губами. — Ты тоже по Джуниору будешь скучать, знаю, родная. — Я не поеду к вам домой, поеду к любимому человечку. Не обижайтесь, но не могу так долго без Доджун! — Чонкук хлопнул Юнги по свободному плечу и продолжил: — Пойдёмте, отвезу вас. — Ты восстановил права? — удивился островитянин. — А как же нога? Ты же не мог водить из-за травмы. — Мне же сделали операцию не только на лице и спине, но и на ноге. Забыл, как я на костылях полтора месяца ковылял? — Ах, да! Точно. Забыл. И что там было? — Я так понял, что там мышцы как-то перекрутились что ли и срослись неправильно. Главное, что теперь нога не болит и что я могу водить и не хромаю. — Кстати операции на лице сделали хорошо! Шрамов почти не видно, особенно когда длинные твои волосы их прикрывают. И я смотрю ты стал снова носить рубашки и футболки с коротким рукавом. Это радует! — Юнги вспомнил безобразные раны, а затем и шрамы, покрывавшие правую часть лица, правое плечо до локтя и часть спины и правой ноги спасённого им парня, его передёрнуло и он выпалил: — Прости, Кук, я сделал тогда всё что мог! Ты знаешь, что бы было, если бы я отвёз вас в больницу! — Юн сжал ладонь полисмена. — Чудной ты, Юни-хён, просто поражаюсь тебе! Ты нам с Джуниором жизни спас! О чём вообще речь?! Я вот только одного не пойму - откуда ты все эти штучки медицинские узнал? Ты ж вроде не медик... Не врач... Музыкант! — А он через интернет нашёл одного доктора, реаниматолога, которого загнобили после того, как якобы из-за его ошибки погибли три пациента. Доказать-то невиновность доказали, но он после так и не вернулся в профессию. Жил недалеко от нашего острова... Юнги плавал к нему на лодке и учился, привозил несколько раз его к тебе. Если бы ты знал, Чонкук, как он боялся сделать что-то не так! У него каждый раз руки тряслись, когда он что-нибудь тебе делал. Катетер для капельниц в вену вводил...или для кормления эту штуку через нос... Да много чего! Нам просто повезло, что у тебя железобетонное здоровье было иначе он не смог бы тебя выходить. — Ой, не прибедняйся, Ева! Я только уколы колол и узнавал что и как надо делать! А вот выхаживала его как раз-таки ТЫ! Помнишь, как камнями горячими его обкладывала, чтобы согревать в первые дни? Как непромокаемые шорты сшила? — та отнекивалась, смущаясь, пряча лицо. — Ну вы ещё подеритесь! — усмехнулся Кук. Встал на колени перед сидящей супружеской парой и склонил голову, уткнувшись им в колени: — Спасибо, за жизнь, за заботу, за любовь, что дарили нам с Джуниором! Что не сдали нас этим убийцам! Ева и Юнги обняли парня за плечи. — Пообещай нам, что постараешься быть счастливым! — ответил хозяин острова. — Да! В профессию ты вернулся, жена тебя дождалась и жутко любит! Постарайся быть счастливым, Чонкук! Это лучшая благодарность для нас - видеть твой сияющий взгляд! — Ты прям как аджума сейчас! — хмыкнул Юн. — Советы, наставления... А он тебя старше, между прочим! — Это он родился раньше, а так я его старше! — Ева глянула "сверху вниз", задрав носик гордо. Кук подтвердил её слова. — Вот так! Понял - я аджума! — Ну как и положено жене аджосси! — усмехнулся тот, вгоняя жену в краску. — Аджосси? Я чего-то не знаю? — спросил Кук, когда они спускались к автостоянке. Юнги рассказывал, как Ева сначала назвала его "СТАРИК", потом стала звать "Аджосси". Она краснела, стучала его по плечу ладошкой и то и дело повторяла: — Да не так было! Вруша! Да не так же, не так! — на что тот только хмыкал и ещё добавлял красок в их историю знакомства, радостно ухмыляясь.

Кто ты? Ким Намджун или Джуниор?

Кто вернётся выйдя из медицинской комы, в которой держали несколько дней после операции Намджуна, было неизвестно. Сокджина разрывали двоякие чувства. С одной стороны он хотел вернуть друга, хотя в глубине души понимал, что вернувшийся Намджун скорее всего станет врагом. А с другой стороны он очень не хотел этого: "Пусть бы он остался в детстве, там где ему комфортно и хорошо, так было бы спокойнее всем и Эшли в том числе!" — вздыхал он. Его хрупкий мир, мир семейного счастья итак зыбок, а теперь может рухнуть в любой момент. Джин стал одержим семьёй, сыновьями и женой. Забросив всё он посвятил время им. Холзи тоже как-то странно тянулась к мужу и детям, возможно тоже боясь потерять то, что далось и строилась ими с таким трудом. Сокджин выпивал практически каждый вечер и не упускал возможности провести бурную ночь с женой, придумывая и подыскивая каждый раз всё новые места для занятия любовью. Эшли отвечала ему страстью и нежностью и уже не упрекала за то, что тот снова принялся за спиртное. Ведь он не напивался до беспамятства, а был просто хмельной, как ей казалось. Да и выпив, муж становился более страстным, смелым на эксперименты, безумным, а это ей очень нравилось. За эти годы она так привыкла к его ласкам и к нему самому, что казалось срослась с мужем сердцем и телом, хотя не признавалась в этом ни ему ни себе. Во время беременности и когда мальчишки были маленькими, им редко удавалось побыть вместе, наедине, и то они так уставали, что на интим сил просто не было. А теперь сыновья подросли, стало больше времени и сил друг для друга. Всё же меж ними так и стояла та невидимая преграда имя которой они не произносил вслух, но всегда помнили. И настал день, когда эта преграда вышла из комы и вернулась в этот мир. Первый, кого пожелал видеть Намджун, конечно же была Холзи/Эшли. Всё говорило о том, что вернувшийся был президентом Ким Намджуном. Но он как оказалось помнит и то, что было на острове. Джун лишь не помнил самого пребывания на пароме и взрыва. Втихушку, пока репортёры не пронюхали, что он вернул память, Намджун стал навёрстывать пробелы в знаниях, просматривая новости тех лет, которые они провели на острове. Про гибель парома ходил много слухов, но главной причиной его гибели, официальной причиной, было признано стечение обстоятельств - стремительно надвигавшийся тайфун, принёсший шторм и грозу. Считалось, что молния ударившая в паром, вызвала взрыв перевозимого на нём обычного бытового баллона с газом. И что потом уже с детонировали и остальные и топливный бак, вызвав взрыв ещё мощнее. Многие писали и другие версии, но их тщательно отслеживали, не давая распространяться и зачищали, поэтому о них Намджуну рассказывал Джин. И вот однажды, примерно ещё через пару недель, когда Джун готовился уже к выписке, случилось то, чего так боялся советник президента. Он забыл отключить и спрятать телефон, на котором у него были фото семьи и свадебные фото в том числе. В снятом и кнутом на спинку кровати стильном пальто настойчиво звучал рингтон, вернее запись голоса Холзи: "Джин-и! Джин! Ким Сокджин, немедленно ответь! Между прочим законная супруга твоя звонит, мать твоих детей! Не смей меня игнорировать, иначе..." - дальше шёл странный вздох, - "Ты знаешь, что меня лучше не злить, господин Ким, иначе останешься без десерта... " - её голос был томным, намекая какого именно десерта Джин лишится. Намджун сначала усмехнулся, услышав подобное, но потом узнал голос и побагровел, не желая верить своим догадкам, вынул таки телефон и онемел, увидев на заставке фото Холзи с сыновьями... Увидел счастливо улыбающуюся его невесту в объятиях его друга и с близнецами на руках. — Значит оплакивали вы меня, да? В одной что ли постели оплакивали? — он швырнул телефон от себя на кровать, зарычав как раненый зверь, но потом вновь взял его трясущимися от злости руками и стал просматривать фотографии. Вот похороны его и Чонкука, на фото нет только... ХОЛЗИ. Её нет на официальных похоронах. Но есть видео, где она плачет и рыдает, слышны тяжёлые вздохи и всхлипы, в её руках портрет Намджуна, за кадром голос Джина тихий: "Как же не хватает нам тебя, Джун! Если бы ты только знал как пусто и горько без тебя..." Запись обрывалась, когда Джин подходил к Холзи со спины и обнимал её. Зато в другой папке были фото со... - Намджун сначала задохнулся от того, как хороша была Холзи в свадебном платье, вот только глаза были полны боли и печали, даже макияж не смог скрыть припухшие от слёз лицо и глаза. Но когда он увидел их с Джином вместе, ярость снова овладела его разумом. Вот они стоят в обнимочку и невдомёк ему, что Джин вынужден был так крепко обнимать Холзи за талию, потому как у неё подкашивались ноги. Вот обмениваются кольцами и она смотрит Джину прямо в глаза... Так... Доверчиво смотрит! Вот и поцелуй... На видео Она уткнулась ему в плечо, а он целует её в макушку, а потом Холзи приподнимает лицо и Джин еле касается её губ своими. "ПРЕДАТЕЛЬ!" - хрипит Джун и телефон чуть ли не хрустит в его руке. Он смотрит на дату регистрации брака, на место регистрации и захлёбывается от возмущения: "Подлый лжец! Наши тела ещё не нашли и не развеяли пепел, а он уже окрутил её! Ладно он! Но Холзи?! Она не могла предать меня. НЕ МОГЛА! Это Сокджин коварством и обманом убедил её, я уверен!" Немного отдышавшись и успокоившись, Джун снова взялся за просмотр фото и видео. Вот фото узи, где еле-еле видны очертания малыша, потом фото, где видны оба малыша. И подписи: "Теперь Намджун и Чонкук снова с нами!" " Бред! Каков лицемер! " — бурчал Джун. Быстро пролистывая фотоальбом он остановился на тех фото, что были сделаны в день первого официального дня рождения малышей. Он было тоже пролистал его, но вернулся к фото, где Джуни младший сидит в ханбоке с книгой на полу и черкает в ней карандашом. Он несколько раз перечитал подпись: "Малыш Джуни всё больше похож на Намджуна и внешне и привычками... Прости, Джун... Что не уберёг тебя! Прости, что всё так обернулось... Я любил, люблю и буду любить тебя всегда! Но... Это всё, что я мог сделать тогда..." Перечитав пару раз подпись под фотографиями, Намджун хмыкнул презрительно якобы сплюнув себе под ноги: "Лицемер! Мою невесту своей женой сделал! Детям наши имена дал... Лицемерие!!!" — эти слова он уже говорил в лицо Сокджину, который вернулся и стоял припёртый Намджуном к захлопнутой им двери: "Как ты посмел? Как посмел посягнуть на чужое? Да ещё и не дождавшись объявления нас мёртвыми?" — Я не стану ничего объяснять или оправдываться, это бессмысленно. В тот момент это всё, что я мог для них... Для Холзи сделать. Могу только сказать, что видел сильно обгоревшие, изуродованные взрывом тела двух мужчин примерно вашего телосложения и роста. А ещё у них на запястьях были твои часы, что я дарил тебе на 10 лет нашей дружбы и браслет с инициалами Чонкука... Я был уверен, что вы погибли на том катере, на котором должны были вы плыть на остров! — Но не в день же нашей с Холзи свадьбы жениться! Да, мы в последний момент с Чонкуком послали на том катере охранников, а сами поплыли на пароме из-за папараций! — рычал Джун. — На это тоже были свои причины! Я больше не буду говорить об этом! Прошлое сейчас не имеет значения. Сейчас важно твоё полное выздоровление! Тебе нельзя волноваться, Джун! — Джин хитростью отвёл его, практически оттащив, от двери, которую они вдвоём получается блокировали. Дотащил Намджуна до нужного места и как можно незаметнее нажал кнопку срочного вызова врача. Вслед за вбежавшей медсестрой влетел и Чонкук, теперь уже как охранник частного лица, а не президента. Куки отвлёк своего подопечного, а в этот момент медбрат, подоспевший на вызов медсестры экстренной кнопкой, вколол успокоительное разбушевавшемуся, душившему посетителя, пациенту. Дождавшись действия препарата, Намджуна уложили обратно в койку и привязали. Выписка была отложена на неопределённый срок. Выписка была отложена, но не отменена. Джин ещё долгое время подкашливал из-за удушения, прятал следы от пальцев другаврага модными шарфиками и галстучками, чтобы избегать лишних расспросов. Но его жена их всё же обнаружила. Тогда Сокджин коротко рассказал о том, что Джун знает о их свадьбе и о малышах. Эшли промолчала. Придя в себя, добившись вскоре выписки, имитируя совершенное спокойствие, Джун выпросил таки у Чонкука телефон и вызвонил Холзи. Он не стал ничего ей говорить по телефону, а лишь уговорил приехать и всё обсудить. А обсудить было что. Но Намджун действовал хитро, коварно. Раз за разом внушая ей, что Джин обманом женился на ней, что всё можно и нужно исправить, он вынудил согласиться Холзи подать на развод. Когда вышел из клиники, заселившись уже в купленную в дорогом элитном жилом комплексе охраняемого района Сеула, огромную квартиру. Почти сразу приехал и забрал ошеломлённую Холзи вместе с малышами к себе. Конечно же он сделал это, подловив момент, когда Сокджина не будет на острове в его имении. Он сам не ожидал от себя такой хитрости и такого коварства. Он даже не задумывался над тем, что разрушает семью, главное было добиться своей цели - восстановить справедливость и вернуть то, что ему принадлежало... должно было принадлежать. Где Намджун взял деньги на оплату Чонкуку как охраннику, покупку квартиры и всё остальное? Получил компенсацию "от государства за грешки", как он сам выражался. Чонкук тоже получил компенсацию, пусть и меньшую, но она вся почти ушла на оплату больничных счетов и операций, которые ему сделали за этот год. Он может быть и не стал бы снова работать охранником, но во-первых сидеть без дела человеку для которого движение - это и есть жизнь, было невозможно. Во-вторых часть денег он отдал Юнги, узнав, что тот не на мели, а залез в долги и не может расплатиться, потому что практически все свои сбережения и авторские деньги потратил на новый дом (в котором они все и Юнги, и Ева, и Джуниор, и сам Чонкук, прожили практически два года) и на лечение и питание их с Намджуном. Была и третья причина, но о ней пока промолчим. Сокджин был осведомлён, что Нам, как он теперь себя называл, увёз его жену и детей, но предпринимать ничего не стал, лишь заставил дать Эшли обещание, что если вдруг ей что-то понадобится или нужна будет помощь, она тут же сообщит ему, мужу. Но когда ему пришли документы на развод, он понял, что нужно быть ещё осторожнее, чтобы не провоцировать Намджуна, поэтому стал общаться напрямую с женой (всё ещё женой) ещё реже. Для общения было решено пользоваться услугами посредника - семейного доктора семьи Ким - Ли Чонсоком. Доктор был рад общаться с Холзи и приезжать к малышам через день, потому как втайне надеялся увидеться с его любимым "малышом" Ким Чонкуком старшим. Ещё к ним в огромную эту квартиру поселилась ДоДжун, жена Куки. Намджуну просто не оставалось ничего другого, а как иначе он мог бы держать при себе круглые сутки своего охранника? Молодым супругам выделили гостевую комнату с отдельным туалетом и душевой. Комната была просторой, так что там установили на барной стойке небольшую плиту и вмонтировали стиральную машину. Хотя всё равно готовили и ели (пока самого Нама не было дома) женщины вместе. Холзи уговорила Наму разрешить ей как бы нанять Доджун в домработницы, себе в помощницы, мол тяжело, когда в доме чужие, посторонние люди (домработница нанятая Намом), а жена охранника всё равно вынуждена жить с ними. Малышам Намджун практически времени не уделял, ссылаясь на занятость. Он лишь изредка играл, вернее наблюдал за мальчиком, носящим его имя, из любопытства. Шли день за днём, и Эшли (Холзи, как называет её Джун и требует называть её так при нём всех остальных) начала замечать, что он груб, холоден и властен. Но по началу женщина списывала всё на то, что тот злится на неё и её мужа за их брак, мстит за те два года, что Холзи провела в доме Джина, в его объятиях, в его постели, да ещё и детей успела ему родить! - Ну, кто ж не стал бы злиться и ревновать? Но всё это шокирует её, потому что она привыкла за эти годы к совершенно другому отношению со стороны мужа. А когда её жених обнимает и пытается поцеловать, она чувствует не то чтобы отвращение... Но просто это всё чужое, не родное, непривычное, неуютное! - и это она списывает на долгую разлуку и то, что "просто отвыкла", не понимая, что просто РАЗЛЮБИЛА и да: ОТВЫКЛА! Наму замечает резкие изменения в поведении своей невесты (да, он не собирается менять планы и после развода собирается жениться, как и планировал), но тоже списывает всё на "отвыкла" и "просто она чувствует вину". И как ему не заметить этих резких перемен и в поведении, и в отношении к себе, и в теле Холзи, если для него это всё: их свидания и их редкие, но совместные ночи были вот, практически вчера, ведь вернувшаяся память так ясна и ярка именно на эти воспоминания! ЭшлиХолзи терпела всё, но последней каплей стала реакция Намджуна на то, что он узнал, что Джуни-младший его сын. Не понятно было как, то ли он догадался, то ли понял те слова, что писал и говорил Джин, это было даже не столь важно как он узнал. Важнее было то, что узнав об этом, он обвинил Сокджина во всех смертных грехах, запретив категорически общаться Холзи с мужем. Шок, который испытала мама близнецов, был не долгим. Теперь всё встало для неё на свои места и все поступки мужа и их срочная свадьба и... всё абсолютно. Вторая неделя "совместной жизни" с Джуном подошла к концу и вся их совместная жизнь кажется тоже. Во всяком случае на это надеялась Эшли. Осознанно или нет, но Намджун купил игрушки и одежду только своему сыну. Когда он выезжал из дома "по делам", то спрашивал "Что нужно купить Наму?" И когда мальчишки простыли и заболели (по его вине, так как он где-то вычитал, что полезно детям спать с открытой форточкой, а ветер усилился и температура резко упала за окном и в комнате малышей, которую Холзи к слову сказать с боем обустроила нужной, удобной мебелью и ковровым покрытием сама, на "свои" деньги, предусмотрительно переведённые на карточку заботливым Джином). В общем, когда он обнаружил, что Джун-младший заболел, то набросился на неё, не признавая свою вину и ошибку: — Да что ж ты за мать такая, что не можешь уследить за ребёнком?! Как можно было допустить чтобы мой сын заболел? — он тут же заказал доставку нужных лекарств на дом. Но ситуация снова резко изменилась, когда следом за младшим, заболел и старший (вы же помните, что первым родился Чонкук, правда всего на пару часов, но он официально старше...) Посреди ночи, с температурящим, плачущим полуторогодовалым малышом на руках, Холзи прошла в кухню, чтобы дать Куки лекарство и приклеить противотемпературный пластырь на лобик. Пластырь приклеить она успела. Развела и лекарство в бутылочке, собираясь дать его сынишке. Проснувшийся то ли от плача малыша, то ли ему попить приспичило, приплёлся в кухню и Намджун. Поняв, что Холзи держит на руках не его сына, а сына Джина, он рыкнул на неё, схватив со стола бутылёк с лекарством со словами: — Я это для МОЕГО сына покупал! Нужны лекарства - закажи. И успокой наконец своего ребёнка, спать не даёт своим рёвом! — слава богу противотемпературный пластырь он срывать со лба малыша не стал, хотя руку было протянул. Но видать передумал, услышав, как на помощь к Холзи идёт Доджун. — Утром поговорим! — процедил он сквозь зубы и удалился. Доджун забрала из рук онемевшей от шока подруги мальчика, дала ему разведённое лекарство и увела её в одну из пустующих комнат, подальше от спальни хозяина квартиры. Упав на плечо подруги, Холзи разрыдалась, повторяя только одно: "Чудовище! Какое же ты чудовище, Ким Намджун! Почему ты стал таким? Почему?" Услышав причитания Холзи, Доджун сказала не подумав: — Почему стал? Может он всегда таким был, просто ты не замечала! Давай-ка в аптеку позвони - закажи лекарства. Только пусть доставят на пункт охраны, потом сама спустишься и заберёшь, а то этот совсем озвереет, услышав звонок доставщика в дверь. Холзи вытерла слёзы и пошла за телефоном. Ожидая доставщика у пункта охраны на первом этаже, Эшли вспоминала, как нежно, заботливо, ласково относился к ней и к сыновьям Сокджин. Как он всегда советовался с ней, прислушиваясь к её мнению, как делал всё для удобства её и детей, обоих детей, не разделяя на "мой" и "твой". Она вдруг поняла, что никогда бы и не заподозрила, что Джуни сын Нама, а не Джина, если бы правда не вскрылась сама. И не потому, что её муж тщательно скрывал что-то, а потому что он искренни любил обоих мальчишек. Сколько бы Холзи не думала об этом, ни одного случая разделения или неприязни Джином малыша Намджуни не смогла припомнить. Теперь она отчётливо видела и чувствовала эту поразительную разницу между её мужем и её бывшим женихом. Ещё через неделю такой жизни, Намджун влетел в квартиру с радостным, победоносным видом, кинул перед Холзи папку с документами и выпалил: — Подписывай! — на вопросительный взгляд её, ответил так же нетерпеливо и настойчиво: — Это документы на развод! Этот подонок их наконец-то подписал! Теперь осталось подписать тебе и ты наконец-то станешь свободной от этого обмана! — Хорошо, я посмотрю документы позже, как уложу детей. Голос женщины был тихим и спокойным, даже равнодушным каким-то, что просто выбесило Джуна. — Подписывай сейчас, я сказал! — рыкнул он глядя исподлобья, стукнув по папке с документами кулачищем. Холзи подняла на него глаза и ответила всё так же тихо, но более уверенно: — Это мой развод и я буду сама решать когда, где и как подписывать о нём документы. Она не отвела взгляда, даже когда его лицо исказила гримаса недовольства и злобы. Но он тут же сделал вид, что улыбнулся и сказал, чтобы резко сменить тему разговора: — Хорошо. Я найму няню. — Зачем малышам няня? Мне помогает Доджун и мы пока справляемся, — удивилась женщина. — Я найму хорошо образованную гувернантку для Нама. Чтобы малыш получал лучшее образование уже сейчас и мог всегда сопровождать меня! — сказав это со странной интонацией и прищуром, он резко развернулся и вышел. Отойдя через несколько секунд от шока, она выскочила за ним в коридор, но тут же спряталась, услышав его слова: — Придётся научить тебя послушанию, крошка Холзи! Раз по-хорошему ты не понимаешь. И проучить раз и навсегда! — в этот момент ему ответили с пульта охраны, с первого этажа. Он приказал никуда не выпускать ни её, ни детей и никого не впускать к нему в квартиру, без личного на то приказа от него самого. Женщина сползла вниз по стенке, зажав рот ладонями, чтобы не закричать от ужаса, чувствуя, что ловушка для неё почти захлопнулась.

***

В эту ночь Холзи не сомкнула глаз. Только под утро она смогла заснуть. Ей снился Сокджин. Они сидели на солнечном пляже возле их дома на островном имении Кима и любовались как малыши возятся в песке, разрушая построенный несколькими минутами раньше родителями замок. Чувствовала широкое плечо мужа под своей щекой, слышала биение его сердца и слышала его заразительный, заливистый смех. Чувство покоя и счастья переполняли её, так что на лице сквозь сон отразилась улыбка. Потом вдруг сверкнула молния и стало темно. Густая темнота, осязаемая и холодная обволакивала всё вокруг и детей, накрывая с головой малыша Джуна. Женщина услышала шаги проходящего мимо Намджуна, который взял на руки своего сына и шагнул прямо в бушующий океан, унося малыша с собой. Она подскочила, глубоко, шумно задышав, очнувшись ото сна. Вглядевшись в полумрак, увидела что Джун действительно прошёл мимо неё и действительно держит на руках сына. Он посадил малыша на горшок, укоризненно глядя на неё, что, мол, не подняла ребёнка сама, хотя рядом. Уложив малыша обратно, поправил одеяло и проверил температуру тела на специальном браслете, который малыш должен был теперь носить всегда, даже днём, не смотря на то, что уже не болел и что тот явно мешал ему ходить. Затем направился к двери. — Укрой меня, мне холодно! — прошептала она, чтобы окончательно убедиться как тот поступит. — Встань и укройся сама! Тебя никто не заставлял спать на ковре в детской, для этого есть наша спальня! — на этих словах он взялся за дверную ручку, но обернулся и добавил: — И не разбуди Нама, ребёнку необходим стабильный сон! Надо будет сделать ему отдельную комнату... — глянув презрительно на Куки младшего, усмехнулся чему-то и вышел. — Лучше бы ты... никогда не возвращался... — прошептала она, вытирая снова слёзы со щёк и целуя малыша Джуни. --------------