Make Winterhold great again

Эта ночь показалась Блёнвенн ужасной: покои очень быстро остыли, и девушка постоянно просыпалась от холода. Разжечь камин заново и лечь рядом с огнём было плохой идеей — архитектор древности посчитал, что камин следует выложить на платформе, а достанет ли тепло тлеющих углей до кровати, волшебница сомневалась. Драконорождённая проклинала людей, проектировавших этот дворец, проклинала самого Буревестника, словно решившего поиздеваться над ней. Проснулась она невыспавшейся и злой. Чай из горноцвета с мёдом немного взбодрил её, а взятое у Вунферта зелье освободило заложенный нос и уняло боль в горле… Правда, это всё давало лишь временный эффект — следующая ночь в холодной комнате откликнется настоящей простудой. Во время завтрака Ульфрик и Галмар злобно косились на Драконорождённую. Затем ярл Виндхельма позвал своих гостей в комнату для совещаний. — Вчера, Довакин, ты говорила, что данмеры с помойки, которая зовётся Кварталом Серых, тоже мой народ, — начал Ульфрик, склонившись над столом с картой. — Да, они живут в моём городе — но ничего не делают, чтобы принести пользу мне. — Возможно, вам стоит попробовать дать им шанс, показать, что им выгодно помочь вам, — Блёнвенн с усилием подавила желание подколоть его в ответе. — Впрочем, вам виднее… это же все-таки ваш город. Ульфрик Буревестник победно улыбнулся: — Корир, неужели ты наконец-то решил её хорошим манерам научить? — Ты ведь позвал нас не для того, чтобы обсудить со мной её воспитание, — вздохнул правитель Винтерхолда. — Да, ты прав. Но и об этих серокожих я не зря напомнил. Помнишь, Довакин, какова была цена за тот мир, что мы установили на Высоком Хротгаре? — Не понимаю, о чём вы, ярл Ульфрик… — Цена такова, что Балгруф требует у меня плату за безопасный проезд наших обозов в Предел через его владение — не считая того, что мне придётся заплатить картвастенским дикарям кучу денег! Ах вон оно что, догадалась Драконорождённая. Его волнует не то, что в Маркарте и Рифтене к власти пришли бесчестные кланы, обрушив всякое подобие закона в холде. Ульфрик беспокоится только о деньгах! Разве так ведут себя «истинные норды»? — Как думаешь, — тем временем продолжал возмущаться ярл Виндхельма, — могу ли я в таких условиях заниматься благотворительностью и раздавать серокожим золото? Блёнвенн решила промолчать, чтобы лишний раз не злить этого психопата. — Я так понимаю, тебе придётся сократить число своих солдат в моём владении, — предположил Корир, решив уйти от болезненной темы. Развалившийся в углу Галмар презрительно усмехнулся: — А ты не такой дурак, каким любишь казаться! Ульфрик снова сделал вид, что не слышит нахальства своего хускарла. Блёнвенн в очередной раз почувствовала отвращение к этому «истинному норду». — Часть своих солдат мне действительно придётся перевести из Винтерхолда в Предел — я боюсь, что Туллий рано или поздно попытается отбить его силой. — Империя никогда не нарушает своё слово первой, ярл Ульфрик, — напомнила Драконорождённая. — Империя, за которую когда-то сражался я, не нарушает. Но я не верю ни единому слову этих сиродильских шлюх, которые легли под желтомордых ублюдков и велят нам, нордам, сделать то же самое. Твоя Империя мертва, Довакин — и чем скорее ты это поймёшь, тем будет лучше для тебя. Разве не так? Разве настоящая Империя стала бы отправлять безоружную израненную девчонку на плаху? Кажется, Буревестник снова пытался разозлить Драконорождённую и заставить унижаться Корира — и всё лишь бы в очередной раз потешить своё самолюбие. Блёнвенн изо всех сил держала себя в руках, старалась не сорваться — ведь это означало победу Ульфрика в их маленьком противостоянии. — Имперцы выслушали мои оправдания, — парировала она. — Палач и пальцем ко мне не прикоснулся, если вы помните. Затем они пытались вывести как можно больше людей из горящего Хелгена, а их боевые маги пытались прогнать Алдуина, стояли до конца и не сдавались. Волшебница хотела напомнить, что Ульфрик позорно сбежал, бросив своих людей на растерзание врагам — но жёсткий взгляд Корира заставил её замолчать. — Возможно, ярл Ульфрик, ты сможешь по-другому помочь нашему городу, — предложил ярл Винтерхолда. — Пришли к нам целителей, древесину для строительства и мастеров. — А если вы так хотите избавиться от данмеров из Квартала Серых — поговорите с лидерами их общины, — продолжила Драконорождённая. — Скажите, что в Винтерхолде примут тех, кто владеет магией — особенно ценятся знатоки школы Восстановления. Галмар сверлил обоих злобным взглядом, Буревестник же пока сохранял видимость спокойствия. Блёнвенн насторожилась: на мирных переговорах это означало, что Ульфрик просто хочет выставить свои условия, но перед этим все выслушают гневную речь его хускарла. — Гляди, чего захотела: серожопых колдунов в свою Коллегию привести! — прорычал Галмар. — Кто знает, что вы там затевать будете? — Галмар, довольно, — ярл Виндхельма пока что говорил спокойным, пусть и жёстким голосом; его ручной медведь замолчал. — Я согласен выслать в Винтерхолд целителей, материалы для строительства и мастеров. Я даже согласен помочь Коллегии отремонтировать мост. Но при одном условии, Довакин: ты прогонишь оттуда всех нелюдей и впредь никогда не будешь принимать их на обучение. А ещё ты принесёшь мне голову вашего талморского ублюдка. Больше терпеть происходящее Блёнвенн не могла. Деньги предателя не стоят судеб тех меров и людей, которые доверили ей, Драконорождённой, управлять Коллегией. Долго сдерживаемые чувства вырвались на свободу. Плевать, что там Ульфрик о себе возомнил, плевать, что он подумает о своей гостье — но Коллегия Винтерхолда никогда не будет принадлежать этому предателю! Ни Коллегия, ни её архимаг! — Нет! — гневно ответила девушка. — Коллегия магов Винтерхолда стала домом не только для людей! Некоторые меры всю жизнь живут в Винтерхолде, им просто будет некуда пойти! Вы об этом подумали? — Мне плевать на твоих остроухих, чешуйчатых и шерстлявых! — рявкнул Буревестник. — Единственная роль, в которой я готов терпеть их живыми — это наша прислуга! Я и так согласен терпеть у вас имперцев, бретонцев и редгардов — просто потому, что среди нордов не найдётся столько желающих обучаться магии! А мне нужны маги, чтобы противостоять Империи и Доминиону! — Довакин права, ярл Ульфрик: её Коллегия всегда была домом не только для людей, — поддержал своего тана Корир. — Хотя я от этого тоже не в восторге. Но она не может изгнать всех эльфов хотя бы потому, что некоторые из них учат молодых магов. А ещё парочку я и сам готов назвать полезными для всего Винтерхолда. Талморец же рано или поздно умрёт — более того, я сам с удовольствием отрублю ему голову и насажу её на пику, едва он оступится снова. Но пока что пусть ещё поживёт — он, знаешь ли, таким забавным иногда бывает, что убивать жалко. Кажется, Ульфрик окончательно потерял контроль над собой: — Вот, значит, как ты хочешь отплатить мне за щедрость, Корир! Щадишь талморца, который чуть не разрушил твой город? Готов назвать эльфов «полезными для Винтерхолда»? Защищаешь остроухих, которые неизвестно что в этой Коллегии замышляют? Мало мне Мавен на моих южных границах и неизвестно что задумавшего Балгруфа на западе, так ещё и ты готов от меня отступиться? Впрочем, чему я удивляюсь? Твой управитель — тёмный эльф, который на каждом углу о своих связях в Коллегии кричит. — Я не собирался отступаться от тебя, — ярл Винтерхолда пытался оставаться спокойным, однако в его глазах отчётливо читалось недовольство и даже обида. — Но всё же пойми: Довакин родилась и почти всю жизнь прожила в Сиродиле, она выбрала мой город лишь ради того, чтобы лучше изучать магию. О том, как сложится её судьба, она даже не подозревала. Дай ей немного времени. Буревестник с ненавистью смотрел на своих гостей — но вдруг, хмыкнув, пожал плечами: — Я даю ей год. За этот год, Довакин, ты должна решить, насколько ты любишь Винтерхолд и насколько хочешь своей Коллегии процветания. Когда решишь — принеси мне голову талморца, и тогда мы сможем с тобой поговорить. А пока что, ярл Корир, мы поговорим с тобой о том, чем я смогу возместить те деньги, что вместо Винтерхолда мне придётся отправить в Картвастен. Ярлы условились, что Ульфрик вместо денег пришлёт материалы и мастеров, которые восстановят городскую тюрьму. Блёнвенн едва сдерживала улыбку: теперь у неё есть все шансы быстрее убедить Корира отправлять часть заключённых в Альфтанд на добычу двемерита. — Госпожа Сцинтилла, — позвал Вунферт, когда переговоры были окончены. — Вы не пройдётесь со мной на рыночную площадь? Заодно поговорим немного. — Конечно, — улыбнулась Драконорождённая. Прогулка с нелюдимым стариком-магом казалась ей лучшим решением, чем сидение в неуютном дворце. Они вышли на городскую площадь. Горожане недобро косились на них, Блёнвенн надвинула капюшон, опустила голову ниже и закуталась в плащ с меховой оторочкой. В вычурном платье она чувствовала себя неуютно на городских улицах: ей казалось, что все вокруг перешёптываются, обсуждают её. Лучше было бы переодеться в дорожный наряд, взять с собой неприметный шерстяной плащ… — Вы чем-то встревожены? — Скорее, мне кажется, что я привлекаю… слишком много внимания. Вунферт едко ухмыльнулся. — Много внимания привлекаем мы оба, — парировал он. — Горожане, знаете ли, нечасто меня видят. А в компании молодой женщины в богатом платье — и подавно. Но не бойтесь: только полный идиот решит напасть на придворного мага ярла Виндхельма. Скажу вам честно, что в этом один из немногих хороших моментов моей службы Ульфрику. — Вы поддерживаете… его начинания? — робко спросила девушка. — Мне на них плевать, — фыркнул старик. — Пока никто не лезет в мою жизнь — меня всё устраивает. Я, в свою очередь, не лезу в политику. — А если всё сложится… совсем плохо? Вунферт снова ухмыльнулся. — Кому захочется искать какого-то старика, решившего поселиться в этих горах отшельником? Конечно, жить во дворце куда удобнее, чем в лесной хижине, но я не брезгливый и не капризный. Свой век и в лесной хижине доживу. Ну, а вы? Каким образом вы возглавили Коллегию? — Просто больше некому оказалось, — вздохнула девушка. Блёнвенн не удивилась, что такой ответ придворного мага не устроил. Только вот как объяснить Вунферту, что два уважаемых всеми Мастера отказались брать на себя такую ответственность? — Я слышал, что Савосу Арену давно было пора оставить свою должность, и что фактически Коллегией управляла мастер-волшебник, упокой Аркей её душу. И я слышал, из-за чего погибли они оба. Не будем сейчас говорить о… мере, из-за которого это всё случилось, мне другое интересно: что же Мирабеллу никто не уберёг? Драконорождённая грустно вздохнула, воспоминания о погибшей наставнице всплывали в памяти. В Мирабелле сочетались упорство и гибкость, холодная расчётливость и эмоциональность. Упорство в итоге и сгубило её: вместо того, чтобы сидеть в «Замёрзшем очаге», выбранном в качестве временного пристанища, она лично повела своих коллег в бой против магических аномалий. Почему именно она погибла, Блёнвенн точно так и не узнала. Бывшие свидетелем того боя стражники сказали, что она своим телом закрыла кого-то от энергии магической аномалии, оказавшейся настолько сильной, что её не спасло даже бретонское сопротивление магии. Толфдир сказал, что дало о себе знать полученное в предыдущем бою ранение: магические силы закончились раньше, чем ожидалось, а защитное заклинание не сработало… — Меня там не было, и я не знаю, почему так вышло, — ответила бретонка. Пока Вунферт разговаривал с владелицей одной из лавок, внимание Драконорождённой привлекла молодая нордка, работавшая возле наковальни. Блёнвенн внимательно пригляделась к металлу, из слитка которого рождался короткий клинок. Металл блестел золотистым отливом, да и лезвие клинка будто бы шире обычного было… — Тебя что-то интересует, госпожа? — мягко спросила кузнец. — Да. Ты работаешь с двемеритом? — Всё верно, госпожа. Но лучше зайди в лавку, там ты самое лучшее оружие во всём Скайриме купишь! На первый взгляд эти слова звучали как обычное бахвальство любого торгаша. Но любопытство заставило Блёнвенн всё же направиться к дверям кузнечной лавки. — Госпожа архимаг, идёмте, — позвал Вунферт. Старик подхватил Драконорождённую под локоть и увлёк за собой. — Онгул бы вам принялся досаждать своими россказнями об истории Второй Эры — и ладно бы что-нибудь интересное про Взрыв Душ знал. Так нет же, всё своей королевой Фрейдис бредит… вернее, её мечом. — Но он с двемеритом работать умеет? — Я не знаю, — Вунферт качнул плечами. — Лучше у этого, как его… Шквала спросите. Придворный маг повёл бретонку к стенам королевского дворца. Однако девушке совсем не хотелось возвращаться туда. — Скажите, вы сильно торопитесь обратно? — улыбнулась Блёнвенн. — Если честно — да. Уж простите, но я слишком долго ждал экстракт паслёна, и очень хочу, наконец, закончить свой эксперимент. Вунферт галантно открыл перед Драконорождённой дверь, впуская ее внутрь. Блёнвенн поймала себя на мысли, что внутри было куда холоднее, чем снаружи — хотя, возможно, сегодня просто выдалась хорошая погода. Девушка собралась найти библиотеку, взять там какую-нибудь книгу — хоть скучный труд по политике, хоть героический нордский эпос, неважно — забиться в гостевых покоях и не выходить оттуда до самого ужина. — Куда ты ходила? Обеспокоенный голос Корира прозвучал совсем рядом. От неожиданности бретонка вздрогнула, затем обернулась — и увидела ярла в полутьме коридора. — С Вунфертом прошлась до рыночной площади и обратно. — Не хочешь переодеться во что-нибудь неприметное и прогуляться? Блёнвенн внимательнее пригляделась, затем прочла заклинание призыва светлячка, чтобы лучше осветить коридор: правитель Винтерхолда сменил привычный дорогой наряд с кожаным нагрудником и плащом из цельной шкуры на более простую одежду, какую обычно выбирали горожане среднего достатка. — Без охраны? — изумилась бретонка. — Здесь же не Винтерхолд, и нас могут… Корир в ответ фыркнул: — Мы с тобой с драконом управились и от Изгоев отбились. С местными недоумками тоже как-нибудь разберёмся. Прогулка в компании ярла Винтерхолда казалась Блёнвенн недурной мыслью. К тому же норд всё равно вознамерился без охраны прогуляться по городским улицам, значит, нельзя бросать его одного, нужно сопровождать, а в случае чего — защищать. — Тогда подожди немного. Бретонка переоделась в дорожный наряд и надела поверх плотный капюшон. Затем посмотрела на своё отражение в зеркале — получилось достаточно неприметно, чтобы сойти за обычных путешественников. Стражники, дежурившие во дворе, сделали вид, что им нет дела до того, что гости их господина решили прогуляться по Виндхельму безо всякой охраны — во всяком случае, никто не предупреждал их об опасностях, которые таил в себе город, и не пытался остановить. — Ульфрик часто выходит в народ? — спросила Блёнвенн. — Как мы с тобой — никогда. А в сопровождении охраны даже пару раз в Квартал Серых заглядывал. Корир предложил своей спутнице пройти в район, где жили горожане среднего достатка — сказал, что хочет повидаться кое с кем. Затем он остановился возле одноэтажного деревянного дома, не отличающегося от большинства остальных, и с улыбкой постучал в дверь. Никто не открывал, за дверью не слышалось ни шагов, ни голосов. Ярл постучался ещё раз, однако никакого ответа снова не было. — И куда интересно его, старого, понесло? — по-доброму усмехнулся норд. Блёнвенн с недоумением посмотрела на своего ярла: ей стало интересно, кто живёт в этом небогатом доме. — Хотел тебя с родственником жены познакомить — хороший, достойный человек, герой Войны и один из немногих людей в Виндхельме… не испытывающих к другим расам неприязни. — Не верю, что в Виндхельме есть такие, — бретонка удивлённо поджала губы. — Есть, как видишь. Ярл Винтерхолда и архимаг Коллегии направились вдоль улицы дальше. Затем Корир снял с головы капюшон, свернул за угол и спустился по ступеням в район, застроенный обветшалыми домами — Квартал Серых. Под крышами некоторых из них красовались разноцветные изорванные флажки, украшенные малопонятными Драконорождённой узорами, на улице всё чаще попадались данмеры. Запах в этом районе был ещё более отвратительным, чем в других районах города, жители-данмеры выглядели забитыми и угрюмыми. От их косых взглядов Блёнвенн бросало в дрожь. — Корир, зачем ты привёл меня сюда? — удивилась девушка. — Мне нравится здешняя кухня, — расплывчато ответил ярл. Внутри таверна казалась совсем неуютной: из украшений — только оборванные флажки на стенах и грязный ковёр на полу, мебель явно переживала не лучшие времена; полутьму разгоняло несколько светильников из козьих рогов — в их свете стены выглядели не такими обшарпанными. Воздух казался Драконорождённой тяжёлым, от смеси ароматов вот-вот грозила разболеться голова. — Ты когда-нибудь пробовала морровиндские напитки? — Брелина как-то раз суджаммой угощала. Блёнвенн не понимала, зачем Корир решил зайти сюда, в этот недружелюбный для людей квартал, зачем привёл её в таверну, которую посещали страдающие от постоянных издевательств со стороны нордов тёмные эльфы… Напьются они — и захотят на одном конкретном норде свою злобу выместить, да и ей достанется! К ним подошёл данмер в кожаном жилете, сказал что-то на родном языке, ярл Винтерхолда ответил ему — так же на данмерисе, с едва заметным акцентом… Да, было ожидаемо, что Корир немного знал этот язык, но Драконорождённая не предполагала, что настолько хорошо, чтобы без затруднений общаться с другими тёмными эльфами! В уголке за одном из столиков бретонка заметила оборванного босмера, о чём-то радостно говорящем с пожилой имперкой. Волосы лесного эльфа были подстрижены забавным ёжиком, его одежда давно потеряла былой лоск, а взгляд стал до полусмерти перепуганным… Малборн, друг Дельфины? — Спасибо! — восклицание босмера было слышно на всю таверну. — Я завтра же уеду в Морровинд! Спасибо! Ты спасла меня! Вот, возьми! Малборн (сомнений у Драконорождённой в том, что это он, не осталось) сунул имперке увесистый кошель, а затем убежал в дальнюю комнату. — Видишь, людям здесь тоже безопасно находиться, — тихо проговорил Корир, кивнув в сторону имперки. — Главное — вести себя хорошо. Норд пригласил свою спутницу расположиться за одним из столиков. Разносчик принёс ребристую бутылку из тёмной глины и пару стаканов, рядом поставил тарелку с сушёным мясом какого-то животного. — Так всё же, почему мы здесь, а не в «Очаге и свече»? — поинтересовалась Блёнвенн. — Потому что здесь мы можем всё обсуждать и знать, что люди Ульфрика нас подслушивать не будут. Драконорождённая вопросительно посмотрела на своего ярла. Неужели правильный и благородный Ульфрик Буревестник не гнушается держать везде соглядатаев? — Он не доверяет тебе? — решила уточнить бретонка. — Он не доверяет никому, кроме Галмара. Однако с данмерами какие-либо дела иметь, как ты знаешь, он в принципе брезгует. Блёнвенн снова удивилась. Неужели Ульфрик готов игнорировать возможный очаг заговоров, как Серый Квартал? Что, если таны захотят точно так же обсудить всё в этой таверне? — А другие норды сюда ходят? Кажется, ярл Винтерхолда понял, к чему клонит волшебница — и позволил себе скупую ухмылку. — Большинство местных нордов видит в данмерах лишь слуг. Данмеры это прекрасно понимают и делают всё, чтобы ни один норд не решился зайти сюда. Исключение они делают только для меня. — Потому что видят, ты к Мейлуру относишься не как к прислуге? Блёнвенн лишь в последнее время стала часто наблюдать за тем, как Корир общается со своим управителем. С виду, конечно, они не производили впечатления лучших друзей — слишком уж разными они были. Ярл Винтерхолда часто казался холодным и закрытым человеком, а его желание выплеснуть своё недовольство напоминало обычное ворчание; Мейлур же выглядел типичным представителем своей расы, скрытным и горделивым. Лишь позже Драконорождённая почувствовала, что эти данмер и норд значат друг для друга намного больше, чем просто господин и управитель. — Но давай перейдём к делу, — предложил Корир. — Всё прошло так, как ты ожидала — или хуже? — Как я и ожидала, — вздохнула бретонка. — Корир, я ведь не буду прогонять никого из-за острых ушей или шерсти с чешуёй вместо кожи, неужели Ульфрик этого не понимает? — Я думаю, он хочет посмотреть, как ты умеешь идти на принцип. И насколько хватит твоего терпения, если он начнёт настаивать. Драконорожденная фыркнула. — Он ещё денег тебе меньше собирается присылать, чем обычно. — Да, это мне тоже не нравится. А из хороших новостей — только то, что он обещал помочь восстановить городскую тюрьму. Только вот ждать, пока это произойдёт, я так думаю, придётся до весны. — Давай всё же попробуем с Альфтандом, — напомнила Блёнвенн. — Я уже была там, часть руин уже зачищена, осталось только двемерит вынести и переплавить. А бандитов, если они там уже поселиться успели, мы без труда перебьём. — А где ты кузнеца найдёшь, который сможет работать с двемеритом? На какие средства построишь кузню, где можно этот металлолом переплавлять? Волшебница довольно улыбнулась: как хорошо, что она сегодня зашла на городской рынок и увидела ту девушку! Можно ведь её в Винтерхолд, если что, переманить! Ей уже доверяют ковку кинжалов — значит, она уже выучилась ремеслу, и теперь ей предстоит лишь совершенствоваться, что можно сделать и без надзора учителя… — В Виндхельме есть мастера, которые умеют работать с двемеритом. А средства на кузню… — Думаешь, Ульфрик просто так отпустит кого-то из своих мастеров? — недовольно спросил Корир. — А двемерских руин и в Истмарке хватает. — Но его люди не управятся с автоматонами, ему придётся нанимать магов. — Он не будет иметь с тобой никаких дел, пока ты не будешь вести себя так, как нужно ему. Тебе не обязательно для этого кого-либо выгонять из своей Коллегии. Достаточно лишь намекнуть, что ваши эльфы будут полезны людям хотя бы тем, что смогут передать свои знания. Девушка грустно посмотрела на своего ярла и помотала головой: — Корир, я так не смогу. Я сбежала из Синода ещё и из-за того, что мне не хотелось притворяться или заискивать перед кем-то, не хотелось переступать через себя или идти по чьим-то головам… Ты — политик, тебя с детства учили всем этим премудростям, тебе, наверное, не понять меня. На мгновение Драконорождённой показалось, что в глазах правителя Винтерхолда проскользнул хитрый огонёк, будто норд посчитал её слова ошибкой. Блёнвенн, впрочем, не придала этому большого значения. — Скажи, кем были твои родители? — зачем-то поинтересовался Корир. — Я росла в приёмной семье, — качнула плечами девушка. — Мой приёмный отец служил в городской страже, а приёмная мать работала в алхимической лавке, за прилавком стояла. Оба были имперцами, потому и фамилия у меня… не очень бретонская. — Твой приёмный отец, я так понимаю, не поднялся до высоких званий, раз не приучил… к тому, что тебе не нравилось в Синоде, — заключил норд; бретонка кивнула. — Что же, тогда я буду учить тебя. Блёнвенн недовольно посмотрела на своего ярла. Неужели он не понимает, что давать такие уроки уже поздно, да и зачем они вообще нужны архимагу Коллегии Винтерхолда? Советы по управлению — да, нужны. Но уроки «правильного» поведения с такими людьми, как Ульфрик Буревестник… — Не надо на меня так смотреть, Довакин, — с укоризной проговорил норд. — Твои маги сделали тебя своим архимагом, затем ты пришла ко мне — значит, ты согласилась стать немного политиком. А это значит, что у тебя больше нет права быть честной, простой и прямолинейной, как ты привыкла — по крайней мере, с теми, кому ты не можешь полностью доверять. — Но ты просил меня быть честной с тобой, — недоумевала Драконорождённая. — Я просил тебя лишь не лгать мне. Право на недомолвку у тебя всегда есть, — Корир, наконец-то, улыбнулся и посмотрел на девушку как отец или старший брат. — Знаешь, Блёнвенн, я думаю, тебе надо взять псевдоним. Многим нордам будет неприятно вести дела с «архимагом Сцинтиллой»… Ну-ка, напомни, как тебя назвал этот Одавинг? — KROVahDIN. «Волшебная дева», если переводить буквально. — Зовись так — во всяком случае, это звучит более… по-нордски. Ты, кстати, так и не попробовала грииф. Волшебница подтянула к себе наполненный бокал и боязливо сделала первый глоток. Напиток имел необычный, чуть кисловатый вкус, но вместе с тем терпкий и вязкий. От необычного сочетания вкусов Блёнвенн сначала сморщилась, чуть не выплюнула грииф обратно в бокал, но затем рассмеялась и сделала ещё один глоток. — Простите, седуры… Бретонка обернулась на звавших их голос, принадлежавший данмеру средних лет. — Седуры, вы ведь из Винтерхолда, верно? — уточнил тёмный эльф. — Да, — ответила Блёнвенн. — Что вам нужно? — Меня зовут Сален Верети, — тёмный эльф склонил голову. — Я — целитель из храма Талоса. Я… я слышал, что у вас в Винтерхолде открылась лечебница, и хотел узнать, нужны ли вам целители? Волшебница вопросительно посмотрела на своего ярла. — Разве в храме Талоса не нужны свои целители? — поинтересовался Корир. — Я не могу там работать, — признался Сален. — Мой дед принял Девятерых и воспитывал меня на почитании им. Когда мы с женой оказались в Виндхельме, я сразу устроился в храм Талоса целителем, помогал и людям, и мерам, моя жена ухаживала за больными, не различая их по расе… Местные норды никогда не ценили наших стараний, всегда относились к нам как к грязи, один даже осмелился поднять руку на мою жену, многие мои собственные сородичи не слишком любят меня за то, что я работаю в нордском храме… Рассказ данмера очень походил на правду. Блёнвенн хотела бы помочь Салену — но разрешит ли Корир переехать этому данмеру в Винтерхолд вместе с женой? Девушка снова посмотрела на своего ярла. — Ты можешь поселиться в нашем городе, если будешь добросовестно работать в лечебнице, — ответил правитель Винтерхолда. Драконорождённая довольно улыбнулась. Кажется, есть возможность помочь госпоже Маренс в обучении женщин целительскому мастерству. — А если ты сможешь обучать других — то я позволю тебе стать членом Коллегии Винтерхолда с соответствующими привилегиями. — Спасибо, седуры, — едва сдерживая волнение, откланялся данмер. — Я… я не подведу ваше доверие. Когда Сален ушёл прочь, Блёнвенн вопросительно посмотрела на своего ярла. — Мы будем восстанавливать в Винтерхолде данмерскую общину? — поинтересовалась она. В ответ Корир фыркнул: — Этот данмер приведёт всех своих родственников и друзей, едва устроится. Так что… наверное, да. Услышав это язвительное бурчание, Драконорождённая не удержалась от улыбки.