Make Winterhold great again

Разбудил её настойчивый стук в дверь. Бретонка поднялась с кровати, наспех привела себя в порядок и разрешила войти. Первым зашёл Толфдир. Вслед за ним по ступеням поднялся молодой норд в синем шерстяном плаще. — Госпожа архимаг, вам послание от ярла Ульфрика Буревестника, — объявил Толфдир. Гонец протянул бретонке конверт, скреплённый гербом Истмарка. — Ярл Ульфрик просил передать, госпожа архимаг, что он по-прежнему ждёт от тебя ответ на его вопрос, и надеется в скором времени получить его, — произнёс он. Его голос звучал холодно и натянуто, словно ему было в тягость находиться в Коллегии. — Я услышала намерения твоего ярла, — ответила Блёнвенн. — Скажи ему, что я надеюсь на его мудрость. Гонец кивнул и вышел прочь, а бретонка распечатала конверт и принялась за чтение. В своём письме Ульфрик сказал, что ему приятно, что Драконорождённая учится мыслить, как норд, однако ей ещё многое предстоит понять, прежде чем она станет Скайриму настоящей приёмной дочерью. Блёнвенн усмехнулась: красиво разговаривать ярл Ульфрик умел! Только ещё бы не приплетал к красивым речам свой нордский расизм! Кроме того, в своём послании Ульфрик приглашал их с Кориром на праздник Конунлейкар, который собирались провести в Виндхельме впервые за многие столетия. Буревестник сообщил, что этим шагом хочет показать, что помнит историю Скайрима, и хочет на нём обсудить возможность новых мирных переговоров. Упоминания этого праздника Драконорождённая видела только в одной книге — его отмечали во Вторую Эру в честь изгнания акавирских захватчиков из Истмарка. Стоило ли расценивать это как некий тонкий намёк? Или же Ульфрик действительно решил дать своим подданным всех рас возможность почувствовать себя равными друг другу? Ведь та победа не состоялась бы без помощи данмеров и аргониан… Драконорождённая отложила письмо в сторону. Её радовало одно: на праздник в медвежье логово она поедет вместе с Кориром. Однако снова придётся отлучаться из Коллегии, снова терпеть возмущение Фаральды… Блёнвенн поймала себя на мысли, что напоминает самой себе маленького ребёнка. В конце концов, она — архимаг, она пытается заключить мир между Империей и Братьями Бури, и с самого первого дня, что она жила в Коллегии, она работала на её благо! С тех пор, как она стала управлять Коллегией, исчезла любая угроза нападения со стороны местных жителей! Когда ещё за последние восемьдесят лет любой маг Коллегии мог свободно ходить по улицам города? Когда ещё за последние восемьдесят лет делегацию Коллегии приглашал совершить официальный визит ярл другого холда? Фаральде давно следовало понять, что Блёнвенн Сцинтилла не намерена сидеть на месте и смотреть, как Коллегия отгораживается от остального мира! Из размышлений её вырвал стук в дверь. Бретонка разрешила войти, и на пороге её покоев показался Энтир. — Венн, нам надо поговорить, — заговорщицким тоном произнёс он. Босмер потащил её прочь из Коллегии, затем свернул с главной улицы к окраине города и остановился возле одного из заброшенных домов. Перед тем, как войти внутрь, он боязливо огляделся по сторонам. — Венн, сейчас я познакомлю тебя со своим… хорошим другом, которого грязно оклеветали. Пообещай, что ты выслушаешь всё, как есть, а затем поможешь. Поведение Энтира настораживало Драконорождённую. Что это за «хороший друг» такой, встречу с которым босмер устраивает в обстановке такой секретности? — Энтир, если этот «хороший друг» — какой-нибудь бандит, то разбирайся с этим сам. Я не намерена ни перед кем подставляться. — Нет, Венн, это не бандит, и даже не маг. Тебе не придётся ни перед кем подставляться, просто спустись вниз и выслушай всё, хорошо? Энтир первым нырнул в подвал, а затем галантно протянул Драконорождённой руку, помогая ей спуститься вниз. Его поведение всё больше настораживало и напоминало попытку втянуть в какое-то тёмное дело. Внизу были зажжены магические огоньки. Из дальнего угла в центр комнаты вышла молодая данмерка с необычными для своей расы лиловыми глазами. Она была одета в кожаную броню, напоминавшую «форму» Гильдии воров. — Блёнвенн, знакомься: это Карлия. Блёнвенн едва сдерживала злобу. Так вот почему Энтир все эти дни был таким нервным: он просто боялся, что станет известно о его связи с этой воровкой! А может даже, они вдвоём какое-нибудь тёмное дельце в другом холде провернули и попались! Просто не верилось, что у Карлии хватило наглости явиться в Винтерхолд, а Энтиру хватило смелости покрывать её после того, как из-за неё чуть не погиб Дж’Зарго! Да и нечего ещё одной воровке делать в этом городе! — Мне жаль, что так получилось с вашим учеником, — приятным голосом произнесла Карлия. — Но он сам виноват. Драконорождённая презрительно фыркнула: — Возможно, вам следовало предположить, что Мерсер придёт не один, и использовать иную тактику для своей… мести, или что там вами двигало. Тогда бы и нашему ученику не пришлось бы сейчас пропускать занятия из-за ранения. Что же, если вы хотели извиниться за то, что случайно ранили Дж’Зарго — ваши извинения приняты. Карлия улыбнулась: — Но за что мне извиняться? — невинно спросила она. — Я ведь ни в чём не виновата. Подозрения Драконорождённой подтверждались: её хотели втянуть в какое-то тёмное дело. Снова. — Не виноваты? — переспросила она. — Знаете, порой мне начинает казаться что у вас, эльфов, виноваты все вокруг — но только не вы. Карлия, услышав это, нахмурилась, а Энтир — недовольно вздохнул, однако в разговор вмешиваться он так и не решался. — Ладно, допустим. И что же тогда привело вас сюда? — Мне… нам нужна помощь, чтобы наказать Мерсера, — уверенно произнесла Карлия. Блёнвенн изумилась её необычайной наглости. — И отомстить за Галла. Бретонка с недоумением посмотрела на данмерку: выходит, Мерсер всё же солгал ей. Не зря рассказ вора показался ей подозрительным! Только вот это не меняло того, что ей, законопослушной гражданке, было плевать на воровские междоусобицы. — А с чего вы взяли, что я должна разгребать последствия того, что один вор порешил другого? — Блёнвенн намеренно не скрывала своего отношения к этому делу. — Венн, послушай, — Энтир решил встрять в разговор. — Галл был достойным человеком и хорошим учёным. Да, когда он однажды влез ко мне, я сам хотел прикончить его, но затем мы разговорились, и я ни на миг не пожалел, что в тот вечер отпустил его! Венн, этот человек был очень похож на тебя, он был таким же пылким и любознательным, не способным усидеть на месте! Блёнвенн едко подняла бровь: вот уж она не думала, что её сравнят с убитым главой Гильдии воров! — С тобой, Энтир, мы ещё поговорим. — Да пожалуйста! Можешь даже своего ручного талморца позвать, мне плевать! Галл был моим другом, и он просто однажды оступился! Теперь Драконорождённая прекрасно понимала всех людей, не любивших меров. Воистину нет пределов эльфийской наглости! — Хорошо, однако, он оступился, — фыркнула она. — Стал главой всех скайримских воров, да ещё добровольно пошёл служить даэдрической Принцессе. Карлия, разве он не приносил вас в жертву Ноктюрнал? Данмерка в голос расхохоталась. — Галл никогда не приносил меня в жертву! Ноктюрнал, к твоему сведению, не требует себе ни жертв, ни молитв! Мерсер наврал тебе с три короба, а ты развесила уши! Это он — вор и предатель! — Для меня и ты, и твой Галл — такие же воры, — парировала Блёнвенн. — Если это всё, то советую немедленно убираться из города. Пока что я не буду рассказывать страже о твоём визите сюда, но если ты ещё раз заявишься в Винтерхолд — станешь первым гостем нашей новой тюрьмы. Хорошей дороги. Бретонка развернулась и ушла прочь. По пути она собиралась заглянуть к Дж’Зарго — хотелось убедиться, что он действительно идёт на поправку. Однако едва Блёнвенн пересекла ворота, как заметила медленно бредущего по двору каджита. Он едва стоял на ногах, но всё равно упрямо шёл к дверям Зала Стихий. Блёнвенн бросилась к нему и, прочитав заклинание пёрышка, подхватила его под руки. — Зачем ты вышел на улицу? — спросила она. Дж’Зарго, отдышавшись, попросил проводить его до скамьи. — Этот искал тебя, — сообщил каджит, благоговейно глядя на Драконорождённую. — Он хотел сказать тебе кое-что важное. Блёнвенн с недоумением посмотрела на него. Дж’Зарго никогда не искал встречи с ней. Что говорить, у бретонки порой создавалось впечатление, что каджит ставит себя выше всех учеников и молодых учёных Коллегии, подобие уважения испытывает к очень немногим, и Драконорождённая в их число не входила. — Тебя отметила сама мать Азурах. Девушка посчитала, что Дж’Зарго бредит. Шутить на эту тему он явно не будет, ведь его народ слишком почитает Азуру, а всерьёз говорить такое было сумасшествием. Драконорождённая испуганно посмотрела на него, искала во взгляде хоть что-то болезненное, едва сдержалась, чтобы прикоснуться к кончику его носа — говорят, что именно так у каджитов стоило искать признаки лихорадки. — Этот не шутит и не бредит, — Дж’Зарго оставался серьёзным, как никогда. — И почему ты считаешь, что меня отметила Азура? — Ты увидела во сне будущее каджита и сказала ему. Только Азурах могла наслать тебе этот сон. Но этот не поверил, потому что был слишком горд и не понимал очевидных вещей. — А если раньше мне не снилось вещих снов? Дж’Зарго положил свою мягкую лапу поверх руки Драконорождённой. — Тогда ты должна сходить к статуе Азурах. Брелина говорит, что жрица-отшельница, которая живёт возле статуи, говорит с Азурах напрямую. Когда каджит полностью поправится, он вместе с Брелиной поедет к матери Азурах, и он хочет, чтобы ты поехала с нами. Приглашение выглядело очень неожиданным, и Блёнвенн не знала, стоит ли вообще соглашаться… Но любопытство давно звало её посмотреть на статую Азуры вблизи и сейчас выдался шанс удовлетворить его. — Конечно, — улыбнулась Блёнвенн. — Мы обязательно съездим к Азуре все вместе. А пока что иди отдыхай. — Этот уже належался в своей комнате и хочет подышать свежим воздухом. Драконорождённая не сдержала улыбки: с таким настроем Дж’Зарго определённо скоро пойдёт на поправку.