Make Winterhold great again

Дж’Зарго действительно быстро выздоравливал: на следующий день он уже без посторонней помощи мог гулять по двору Коллегии и даже вернулся к занятиям магией. Блёнвенн удивлялась его живучести: он ведь неизвестно сколько времени провёл в седле с арбалетным болтом в боку, потерял много крови, да еще и был отравлен ядом! В детстве девушка слышала байку, будто у каджитов есть девять шансов избежать смерти, и глядя на то, как быстро выздоравливает Дж’Зарго, ей приходило в голову, что не такая уж это и байка… Тем более что целители, судя по отчёту Колетты, потратили на его лечение не так уж много зелий, как могли бы. Едва поправившись, каджит вознамерился отправиться к статуе Азуры. Вместе с Брелиной он чуть ли не силой притащил Драконорождённую в конюшни, чтобы бретонка отправилась вместе с ними. Блёнвенн пыталась объяснить обоим, что природа того вещего сна вряд ли была связана с даэдрическими Принцами — однако те не желали её слушать. Дж’Зарго явно искренне верил, что и вещий сон, и даже его собственное выживание после ранения — не больше и не меньше, чем воля «матери Азурах». Её статуя вблизи впечатляла куда меньше, чем издалека. Несмотря на то, что пропорции тела Азуры отвечали художественным канонам, а на её венке отчётливо различалась каждая роза, статуя выглядела грубо и неумело сделанной. Сиродильские изваяния в честь даэдрических Принцев нравились Блёнвенн куда больше. Однажды она набрела на святилище Сангвина в Имперском Заповеднике, и его статуя очень впечатлила девушку: у высеченного в белоснежном мраморе упитанного дреморы была настолько лихая поза и живое выражение лица, что казалось, будто он вот-вот сойдёт со своего пьедестала и попросит ошалевших культистов наполнить ему кружку до краёв. Их вышла встречать средних лет данмерка, одетая в поношенную робу. Брелина, соскочив с лошади, тут же подбежала к ней и благоговейно склонила голову. Следом к жрице подошёл Дж’Зарго. — Дж’Зарго привёл ту, кого отметила мать Азурах, — сообщил он. — Ей приснился вещий сон про каджита, но Дж’Зарго не послушал её предупреждений и пострадал от этого. Жрица принялась внимательно разглядывать Драконорождённую. Девушке казалось, что алые глаза смотрят ей в самую душу, и она, не выдержав, отвела взгляд. — Нет, милое дитя, — произнесла наконец жрица. — Мать Роз не отметила её своей милостью. Блёнвенн с облегчением вздохнула: не хватало ещё ей внимания со стороны даэдрических владык! — Но почему тогда ей приснился этот сон? — всё недоумевал Дж’Зарго. Жрица положила руку каджиту на щёку и принялась внимательно разглядывать его. Видимо, не одна Блёнвенн находила её взгляд неприятным: Дж’Зарго тоже едва выдерживал его. — Ты — верное дитя Азуры, — произнесла жрица. — Но твоя гордыня чуть не сгубила тебя. Мать Роз сохранила тебе жизнь, чтобы ты усвоил этот урок. Драконорождённая чувствовала себя неуютно в этом святилище. Ей казалось, что грубо вырезанное лицо статуи уставилось на неё, а пронизывающий взгляд жрицы словно преследовал бретонку. И что ей, верной последовательнице Восьмерых, делать в этом месте? Дж’Зарго с Брелиной с детства почитали Азуру, так пусть они воздают своей покровительнице почести. А Блёнвенн хотелось скорее оказаться в уютной винтерхолдской часовне, посмотреть на зажжённые вокруг алтаря Джулианоса светильники, прикоснуться к холодной эбонитовой пирамидке, ощутить прилив магических сил… Пока данмерка с каджитом совершали какой-то ритуал в честь Азуры, Блёнвенн ждала возле разожжённого жрицей костра. Тепло огня разморило её, бретонка едва боролась со сном, и в какой момент она проиграла, так и не поняла… — Венн! Голос Брелины вывел её из полудрёмы. — Нужно вернуться в Винтерхолд, — сообщила она. — Сэра Арания сказала, что там живёт альтмер, который может помочь нам с поисками Звезды Азуры! Данмерка протарахтела ещё что-то невнятное, и Блёнвенн надеялась, что её помощь друзьям ограничится расспросом этого альтмера. Ведь времени ездить с ними куда-то ещё у неё не было: завтра ей отправляться в Виндхельм, а затем — в Рифтен… — Этот альтмер — часом не наш Анкано? — спросила бретонка. — Судя по словам сэры Арании, это Неласар из таверны. Надеюсь, что я всё правильно поняла. В Винтерхолд они успели вернуться до заката. Драконорождённая решила поужинать в таверне. Её товарищи зашли внутрь вместе с ней. Посетители только начинали собираться — и Неласара удалось найти в общем зале без труда. Увидев Блёнвенн, он оживился: — Я могу вам чем-то помочь, архимаг? — Да, — ответила Драконорождённая. — Нам сказали, что вам известно, где следует искать Звезду Азуры. В глазах Неласара отразился испуг. Он принялся нервно оглядываться, а затем пригласил магов в свою комнату и велел им запереть дверь на ключ. — Кто прислал вас? — подперев бока руками, гневно спросил он. — Ярл? Его управитель? Блёнвенн с недоумением посмотрела на альтмера: с чего он взял, что Кориру может быть какое-то дело до ещё одного даэдрического артефакта? Ярл Винтерхолда не был человеком, жаждущим исполнять приходи даэдрических Владык! — Нет-нет, — успокоила его Брелина. — Нас послала жрица Азуры, Арания Иенит. Неласар вздохнул. — Одно другого лучше, — язвительно пробурчал он. — Слушайте, я в курсе, что данмеры и каджиты чтят Азуру, но вы не могли бы чтить её, не выполняя её прихотей? Дж’Зарго злобно зарычал, а его хвост начал мотаться из стороны в сторону. — Я не понимаю, что плохого в том, что мы решили исполнить волю Матери Роз? — недоумевала Брелина. — Неужели ты не понимаешь? — возмутился альтмер. — Нет «хороших даэдра», все они — зло! Драконорождённая решила не вмешиваться в разговор и вышла в общий зал, закрыв за собой дверь. Она села за столик, где они с Кориром обычно ужинали. Бутылку с элем и разрезанную колбаску ей принесли сразу же — и, наполнив свою кружку, она принялась ждать своего ярла. В конце концов, перед выездом в Виндхельм она хотела с ним обсудить ещё кое-что. Брелина с Дж’Зарго спустя некоторое время вышли из комнаты Неласара, а сам альтмер, немного потоптавшись возле двери, подсел к Драконорождённой. — Госпожа архимаг, позвольте мне украсть немного вашего времени. — Он натянуто улыбался, норовя сцепить руки на поясном ремне. — Конечно. Вас что-то тревожит? — Да. И не только то, что каджит и данмерка решили побыть игрушками в руках Азуры. Это, конечно, тоже: не хочется, чтобы ещё двое разумных существ сошли под её влиянием с ума. Видите ли, я не зря решил, что вас мог послать ярл или его управитель. Мейлур Селот — истовый даэдропоклонник, как у данмеров и принято, и особенно он чтит именно Азуру… И этот истовый даэдропоклонник много лет преданно служит норду — странно, не находите? Мне кажется, ярл Винтерхолда далеко не так прост, как кажется… Тяжёлые шаги, послышавшиеся совсем рядом, заставили Неласара замолчать и, невнятно что-то пробурчав, скрыться в своей комнате. Презрительно фыркнув, Корир опустился на насиженное место рядом с Драконорождённой. — Этот эльф тебе не сильно досаждал? — заботливо спросил он. — Нет, всё в порядке, — улыбнулась девушка. — Нёс только какую-то ерунду. Ярл, по-дружески положив руку ей на плечо, рассмеялся. — Эльфы все такие — любят ерунду нести, даже Мейлур не исключение. Приятно, кстати, видеть тебя не в робе архимага. Трактирщик тем временем принёс ещё одну кружку. — Брелина с Дж’Зарго решили свозить меня к святилищу Азуры. Бретонке показалось, что Корир помрачнел. Отхлебнув немного эля, он спросил: — Не верится, что они просто хотели показать тебе эту статую вблизи. — Дж’Зарго почему-то решил, что тот вещий сон послала мне Азура. Жрица сказала, что это не так. — И хорошо, что это не так, — с каким-то облегчением улыбнулся Корир. — Не хватало тебе ещё и с Азурой связываться! Драконорождённая усмехнулась: и правда, довольно с неё было прогулки по кишащему нежитью Килкриту и путешествия через весь Скайрим после «дружеской попойки на спор»! Наконец бретонке принесли запечённого с яблоками фазана. Аромат мяса сводил с её ума, она не сдержалась и оторвала кусочек от ещё горячей тушки. — Ты готова снова встретиться с Ульфриком? — спросил ярл. Грустно вздохнув, Драконорождённая сделала несколько глотков эля. — Готова. Но я так боюсь, что не смогу сдержаться в ответ на очередную его грубость… Корир, мне с Анкано проще общаться, чем с ним! — Ты сможешь, Блёнвенн. Знаешь, есть одна маленькая хитрость: каждый раз, когда ты чувствуешь, что тебе говорят что-нибудь плохое, но перебивать собеседника нельзя, просто… отключи разум и как бы пропускай мимо ушей. Меня это не раз выручало. Блёнвенн часто закивала. Совет действительно был очень хорошим, и этой хитрости пора обучиться. Девушка съела ещё кусочек мяса. Надо было набраться смелости, всё же поделиться со своим ярлом теми неприличными сведениями, которые она узнала из письма Хильд… Отхлебнув эля, Драконорождённая наконец спросила: — Корир, почему Ульфрик развёлся с женой? Ярл в ответ едва сдержал смех. — Вот уж не знал, что тебя это заинтересует! — выпив немного, он взял себя в руки. — Их брак был бездетным, и Ульфрик объявил, что его жена бесплодна. — И дай угадаю: затем она снова вышла замуж и родила ребёнка? — Да, замуж она вроде как повторно вышла, но родила ли она, я не знаю, — затем Корир неожиданно перешёл на полушёпот. — Но, знаешь, мне всегда казалось странным, что наследника престола хотели запереть в монастыре, а в дальнейшем у Ульфрика не было детей даже от какой-нибудь служанки. На что намекал её ярл, Блёнвенн прекрасно поняла: написанное в отчаянии обвинение в мужеложстве было близким к правде. И, следовательно, у неё только что появился ещё один рычаг, которым она могла попытаться воздействовать на Ульфрика. После ужина Драконорождённая всё же зашла в часовню Джулианоса. Она подивилась себе: никогда раньше она не чувствовала, что, лишь приехав в святилище даэдрической Принцессы, поступила неправильно. На лавочке в первом ряду Блёнвенн увидела высокую изящную фигуру и чуть не обомлела от удивления. Увидеть Анкано в винтерхолдской часовне было очень неожиданным. Талморец, услышав её шаги, развернулся и с вежливой улыбкой склонил голову: — Добрый вечер, госпожа архимаг. Анкано вновь выглядел подавленным. Из взгляда исчезли малейшие признаки надменности, даже его стать была практически незаметной. — Добрый, господин Анкано. Талморец пригласил её присесть рядом. — Насколько я знаю, ваш народ не поклоняется Джулианосу. Так что вы здесь делаете? — Когда я прикасаюсь к Его алтарю, то чувствую, как магия, которую Око отобрало у меня, ненадолго, но возвращается ко мне, — пояснил он, грустно уставившись на отполированный до блеска эбонит. — Конечно, это возвращает мне лишь её маленькую часть, и я всё равно не могу ощущать мир, как раньше, но даже это лучше, чем ничего. Последние слова, сказанные Анкано, смутили Драконорождённую. Да, она, как и любой маг, могла почувствовать колебания магической энергии рядом с собой — такое происходило, если кто-то читал заклинания или пытался поставить магические ловушки. Однажды она столкнулась с чем-то похожим, что и талморец, заболев разжижением мозга: заклинания получались слабее, чем хотелось бы, магические силы заканчивались раньше и восстанавливались дольше… Но опустошения, о котором ей говорил Анкано, она никогда не чувствовала. — Неужели потеря части магической энергии как-то ещё на вас отразилась? — Вам, как человеку, не понять меня, — вздохнул Анкано. — Магия для нас, альтмеров — всё равно, что воздух, и магический дар мы воспринимаем как нечто само собой разумеющееся. — Поэтому вы решили прикоснуться к Оку? — поинтересовалась Блёнвенн. — Оно обострило ваши чувства, вы хотели получить ещё больше, но что-то пошло не так? В те дни, когда Око находилось в Коллегии, прилив магических сил почувствовал каждый. Драконорождённая сама не хотела уходить далеко от него, ей хотелось стоять рядом, всем телом ловить бесконечные потоки магической энергии… К счастью, Лидия вовремя уводила её прочь, отрезвляя этим самым рассудок. На мгновение девушка представила, что было с каждым альтмером — им действительно сойти с ума несложно было! — Да. Мне казалось, что я на шаг приблизился к самому Этериусу, что я вот-вот прикоснусь к нему… И Око захлопнуло свою ловушку. — Анкано печально вздохнул. — А затем на какую-то часть ослепило. — Говорят, что у слепых обостряются другие чувства, — произнесла бретонка. — Мне кажется, вас в какой-то мере это тоже коснулось. Анкано горько усмехнулся. — В этом вы правы: никогда не думал, что стану идеальным предсказателем погоды! Драконорождённая улыбнулась в ответ: она сама думала об этой способности альтмера некоторое время назад! Анкано, словно не заметив её улыбки, снова уставился на алтарь Джулианоса. — Как думаете, это могло быть мне каким-нибудь… уроком? Талморец вновь выглядел запутавшимся, и Блёнвенн побоялась, что к нему возвращается меланхолия. Сейчас важно было не отталкивать его, а, наоборот, поддержать... — Возможно, — ответила она. — И, я думаю, вы неплохо усвоили его. Посмотрите сами: вы стали учеником целителя столь успешным, что спустя всего год обучения вы можете претендовать на целительский значок. Вы помогаете — действительно помогаете — мне управлять Коллегией. В конце концов, госпожа Маренс видит в вас не только талантливого ученика, но и хорошего друга. На несколько мгновений Анкано замер, словно обдумывая услышанное. — Наши поражения — воистину лучшие учителя, — произнёс он. — Но всё же хочется, чтобы таких болезненных поражений было как можно меньше. Слова Анкано были признанием его ошибок — настоящим, искренним признанием. И теперь бретонка ничуть не сомневалась, что альтмер усвоил этот жестокий урок и впредь не посмеет вести себя так же заносчиво с кем-либо из окружающих, как прежде. — Полностью согласна, гос… — Анкано, — улыбнулся альтмер. — Наедине можно и просто по имени. Эта просьба прозвучала очень неожиданно. Для таких меров, как он, сказать подобное значило предложить если не дружбу, то хорошие, приятельские отношения — и Блёнвенн не намеревалась отказываться от них. Да, сейчас Анкано мог и притворяться, но он не единожды делом доказывал свою благонамеренность по крайней мере по отношению к Драконорождённой и Колетте Маренс. Некоторое время они сидели рядом, молча глядя на пламя жировых светильников, зажжённых вокруг алтаря. Когда усталость взяла своё, Драконорождённая решила вернуться в Коллегию. В конце концов, ей завтра отправляться в дальний путь. — Я провожу вас, — вызвался талморец, заметив, что бретонка собралась уходить. — Приличным девушкам не следует ходить по ночным улицам в одиночестве. Блёнвенн улыбнулась, и вместе они направились в Коллегию.