Make Winterhold great again

— Я — скульптор лиц, а не целитель! Незнакомый женский голос вывел Драконорождённую из небытия. Она лежала на столе в каких-то подземельях, и над ней склонилась босмерка в бело-красной робе. Живот всё так же неприятно ныл, в голове стоял туман, а тело отказывалось подчиняться. — Эй, по-моему, она очнулась! Этот голос Блёнвенн узнала — он принадлежал Карлии. — Ох, и надо вам было её похищать? — возмутилась босмерка. — С бретонами работать — то ещё «удовольствие». К губам Драконорождённой поднесли пузырёк. Во рту оказалось какая-то горькая жидкость. Хотелось выплюнуть его, однако чьи-то руки принялись массировать её горло, заставляя проглотить зелье. — Работай с чем приходится, детка, — приказал Бриньольф. Боль в животе усилилась, Блёнвенн хотела закричать, но из груди вырвался лишь сдавленный стон. — Не смей называть меня так, — огрызнулась босмерка. — Иначе однажды проснёшься таким уродом, что мать родная не узнает. А теперь вон отсюда оба, не болтайте под руку. С каждым мгновением боль становилась всё сильнее и невыносимее, из глаз текли слёзы, но в тоже время усиливался и туман в голове, вновь лишивший Драконорождённую сознания… В чувство её привели падающие сверху капли ледяной воды. Она лежала на каменном полу в какой-то пещере, связанная по рукам и ногам; закричать мешал кляп, а сотворить даже самое простое заклинание — чувство иссушения. Повсюду светил мертвенный лиловый свет. — Владычица Ноктюрнал, мы принимаем твои условия, — благоговейно взывала Карлия. — Мы вверяем себя тебе как твои мстители и твои часовые. Ноктюрнал… В мыслях Блёнвенн проклинала Карлию самыми грязными словами, которые только знала. Эта дрянь ведь говорила, что Ноктюрнал не требует поклонения — а сама решила принести незнакомого человека в жертву своей госпоже! — Мы будем чтить сие соглашение и в этой жизни, и в следующей, пока твои требования не будут выполнены. «Как интересно, — в голове Блёнвенн зазвучал тягучий голос. — Карлия решила подарить мне саму Драконорождённую. Недобровольно, но мне это нравится ещё больше». — Очень хорошо, — теперь этот же голос послышался из центра лилового свечения. — Я называю новопосвящённых Соловьями и прощаю тебе все оплошности. Мертвенный свет окутал Драконорождённую и проникал в самые глубины её разума. Голова разболелась, тело сковал жуткий холод, а в душу проникла ввергающая в ужас первобытная Тьма. Просто не верилось, что её принесли в жертву Ноктюрнал! Нет, это ведь невозможно, нельзя просто так взять и принести постороннего человека в жертву даэдрическому Принцу! Больше всего на свете Блёнвенн хотела немедленно проснуться и осознать, что воры похитили её, чтобы просто получить выкуп… — Но постарайся в будущем не расстраивать меня. Когда затих таинственный голос, исчез и лиловый свет. В темноту комнате не давали погрузиться лишь осветительные жаровни, стоявшие возле стен. — Это нормально, что у меня голова раскалывается? — спросил Бриньольф. — Да, это скоро пройдёт. Кто-то вновь подхватил Драконорождённую на руки. — Давай ей снова зелье дадим на всякий случай, — предложил норд. Глотку снова обожгло противное снадобье, погрузившее Блёнвенн в небытие. Вновь очнулась она уже на свежем воздухе. Рядом горел костёр, она всё так же была связана по рукам и ногам, во рту торчал кляп, живот по-прежнему ныл, однако чувство иссушения прошло. — И всё равно я не понимаю, зачем понадобилось тащить её сюда, — пробурчал Бриньольф. — Посидела бы под присмотром Могильщика и ещё пары крепких ребят в той пещере, пока мы разбираемся с Мерсером. — Ноктюрнал пожелала, чтобы предателя покарала Возрождённая Триада. Блёнвенн внимательнее оглядела себя: вместо испорченного платья на ней были серые доспехи из необычного материала, а на плечи был наброшен плащ, словно сотканный из серебра. Неужели жертвоприношение не было сном? Неужели это всё правда? Неужели боги больше не ответят на её молитвы, не одарят своей благодатью, а душа её будет мучиться в пустоте Обливиона? Нужно срочно сбежать отсюда, вернуться в Коллегию и поискать там способ исправить этот кошмар! Во Вторую Эру сотням человек удалось вернуть свои души — значит, есть какой-то способ расторгнуть договор с Ноктюрнал! — А ты не боишься, что она прикончит нас? Простенькое заклинание искр сожгло верёвки на руках. — Не бойся, — ласковым голосом успокоила его Карлия. — Ноктюрнал защитит нас и вложит ей в голову свою мудрость. Блёнвенн освободила рот от кляпа, с помощью магии освободила ноги и собралась сбежать. — Она убегает! — Стой! Карлия схватилась за лук. Блёнвенн метнула в неё ледяной шип, целясь в незащищённое лицо, и данмерка упала замертво, забрызгав землю кровью. Следующим заклинанием Драконорождённая собралась сразить Бриньольфа. — Я сдаюсь! — воскликнул тот, подняв руки перед собой. — Всё, мир! Мир! Драконорождённая, однако, не думала отпускать заклинание. — Клянусь, это всё Карлия, — не унимался вор. — Я вообще хотел просто подкараулить Мерсера на дороге и разобраться по-нашенски, а Карлия заладила какой-то бред про Гробницу, Соловьёв и всё в таком духе — и мы, дураки, поверили ей! Сдохла она — и сдохла, никто жалеть не будет! Неожиданно за его спиной возник призрачный силуэт. — Так, кого ты там хотел подкараулить? Появление Мерсера выглядело ещё большей неожиданностью — но оно могло пролить свет на кошмар, произошедший с Блёнвенн. Бриньольф молчал, с недоумением глядя по сторонам. — Заклинание паралича знаешь? — обратился Фрей к Драконорождённой. Она кивнула — заклинание она выучила почти сразу, как Мерсер с Дж’Зарго отправились на ту злополучную встречу. — Отлично. Мерсер опустил оружие и вытащил из ножен Бриньольфа его кинжал и меч. Меч, кажется, особенно заинтересовал его — он внимательно разглядывал округлую гарду и чернёный клинок, пропитанный магической энергией. — Меч Галла, — произнёс Мерсер, удобнее перехватывая отобранное оружие. — Ты понравился Карлии, раз она сделала тебе такой подарок. Впрочем, женщинам ты почему-то всегда нравился. А теперь на колени. — Мерсер, ты с ума сошёл? — гневно спросил норд. — На колени, я сказал, — повторил Мерсер. — Иначе рожу в грязи вымажешь. Недовольно вздохнув, Бриньольф подчинился. Драконорождённая сковала его заклинанием — разумно было обезопасить себя от случайного нападения. — Мерсер, слушай, это какое-то недоразумение, — пробурчал норд. — Ты исчез, пришла Карлия, показала нам всем дневник Галла и сказала, что ты якобы воровал у Гильдии, а потом убил Галла. Конечно, мы не поверили, бросились проверять, открыли хранилище — а оно пустое! Представляешь, что мы все подумали? — Запасы в хранилище иссякли несколько лет назад, — ответил Мерсер. — Если бы ты меньше пил и больше вникал в дела Гильдии, то прекрасно бы это знал. Или ты думал, что взятки стражникам и судьям платились сами собой, а наши наводчики работали задаром? — Но почему именно я? — недоумевала Блёнвенн. Бриньольф хмыкнул: — Я понятия не имею, что у этой остроухой вообще на уме было. Она сказала, что Ноктюрнал нужен хороший подарок, чтобы та простила нас всех за осквернение её гробницы. Вроде как ты, Мерсер, украл оттуда какой-то там ключ, из-за этого тени перестали благоволить нам, или удача иссякла… В общем, бред какой-то несла. Драконорождённая чувствовала, что норд играл с ними, изображая дурачка и пытаясь выкупить для себя снисхождение. И что на самом деле он прекрасно понял, что ему сказала Карлия. — Слушайте, — продолжал он. — Давайте забудем это недоразумение. Карлия сдохла, ты, Мерсер, нашёлся… Давайте вернёмся в Рифтен, скажем всем, что Карлия хотела нас убить, а ты на самом деле поехал размять косточки. Все довольны, все счастливы, все живут дальше. А про хранилище придумаем что-нибудь. Договорились? От нахлынувшей злобы Блёнвенн сжала кулаки. Бриньольф хочет, чтобы она забыла, как в неё стреляли! Как похитили и принесли в жертву даэдрической владычице! Как сам Бриньольф ударил Онмунда по голове так сильно, что тот потерял сознание! Мерсер рассмеялся, хлопая товарища по Гильдии по плечу. Смех подхватил и Бриньольф. — Иди к скампам, Бриньольф. В одно мгновение лицо Мерсера помрачнело, и он перерезал норду горло — тот едва успел сообразить, что произошло. Ещё несколько мгновений Бриньольф оставался жив, задыхался, шумно втягивая воздух и захлёбываясь собственной кровью — и Блёнвенн равнодушно смотрела на его мучения. Бриньольф заслужил такую смерть, и пусть он теперь мучается в холоде и мраке Вечнотени. — Надо избавиться от тел, — приказал Мерсер, обобрав убитых. — Сможешь превратить их в пепел магией? Драконорождённая с презрением посмотрела на них. Да, было неправильным оставлять мертвецов без погребения, какими бы ублюдками они ни были при жизни… Но она считала, что за содеянное Бриньольф с Карлией не заслужили даже ямы под деревом. — Да пусть их вороньё склюёт. — А Бриньольф тебя ещё святошей называл, — усмехнулся вор. — Впрочем, ты права, скамп с ними. Уходим. Магический лёд, убивший Карлию, уже растаял, обнажая залитую кровью рану, и одного случайного взгляда Драконорождённой хватило, чтобы вздрогнуть от этого зрелища. Да, она не первый раз видела мертвецов, убивала сама — сжигала магическим пламенем, поражала молнией или пронзала ледяными шипами — но первый раз вид покойника вызвал у неё смешанный с отвращением страх. — Всё в порядке? — спросил Мерсер. Внутренние скрепы, до этого державшие Драконорождённую спокойной, ослабли. Перед глазами вновь встала та комната, в которой Карлия проводила свой обряд, тот тягучий низкий голос, объявший её холод и мертвенный свет. В горле встал едкий ком. Блёнвенн зажмурилась и глубоко вздохнула. Нельзя было показывать вору свою слабость. — Да, — соврала она, протерев глаза от едкой пелены. — Спасибо за беспокойство. В ответ Фрей усмехнулся. — Идём, — он подхватил её под руку. Недалеко от импровизированного лагеря, разбитого ворами, стояла телега, возле которой паслась лошадь. Блёнвенн вспомнила вещий сон, увиденный в Чёрном Броде — вот, оказывается, откуда должна была взяться та боль в животе и поездка к двемерским руинам! А ведь стоило после вечера у Мавен просто пойти спать! — Мы в Истмарке? — уточнила Драконорождённая. — Да. Недалеко от Иркнтанда, двемерского города, — ответил Мерсер. Блёнвенн не понимала, что воры могли искать в двемерских городах. Сокровищ в них было немного, да и те охранялись автоматонами. А древние знания воров уж точно не интересовали. — Почему именно это место? — Потом расскажу, когда приедем в Виндхельм. Блёнвенн считала, что лучше ей было отправиться в Винтерхолд, и оттуда по снорукавной связи рассказать, что с ней произошло. Заодно её бы осмотрела Колетта: раненый бок до сих пор болел, и совсем не хотелось, чтобы это было предвестником тяжёлых последствий. Конечно, можно было бы зайти к целителям из храма Талоса. Но в этом случае Ульфрику наверняка доложат о необычной посетительнице — чего Драконорождённой совсем не хотелось. — Неужели вы хотите вернуться в Рифтен? — спросила она. — Нет. Я высажу тебя возле виндхельмских конюшен, ты сможешь отправиться в свой Винтерхолд на телеге — денег я тебе дам — а сам отправлюсь в Морровинд. Подальше от Мавен, Гильдии и убогого Рифтена. Сама повозка была набита мешками с сеном так, что между ними мог лёжа поместиться невысокий человек. На её дне валялась два простых шерстяных плаща, простое платье с платком и мужская куртка. Блёнвенн поняла, как Бриньольфу с Карлией удалось проехать через два холда — они притворялись крестьянами, ехавшими на ярмарку, а мешочки с золотом должны были успокоить самых бдительных стражников. — Если вы отвезёте меня в Винтерхолд, я смогу отблагодарить вас. На губах Мерсера проскользнула усмешка, словно он не воспринял эти слова всерьёз. — Мавен наверняка ищет и вас, и меня — сами понимаете, что похищение гостей прямо у неё из-под носа плохо скажется на репутации, — продолжала Блёнвенн. — Если вас найдут, то начнут задавать вам неудобные вопросы. Я могу попросить нашего ярла выделить вам сопровождение до самой границы с Морровиндом. — То есть, ты, Довакин и архимаг Коллегии Винтерхолда, готова изобразить спасённую от беды девицу, лишь бы скорее оказаться дома? — Да, если вам так угодно, — раздражённо ответила она. — В меня стреляли, лечили непонятно где и как, и мне очень хочется скорее показать свою рану нашим целителям. — Хорошо. Поедем в твой Винтерхолд. Фрей запряг лошадь в телегу. Перед тем, как отправиться в путь, он забрал лук, принадлежавший Карлии. Блёнвенн поддалась зову любопытства и принялась разглядывать оружие, из которого в неё стреляли. Лук был сделан из того же таинственного материала, что и её новые доспехи, украшен эмблемой в виде птицы и нёс на себе двойное зачарование — выпущенная из него стрела разила холодом и молнией. — Любимая игрушка Карлии, — небрежно бросил Фрей. — Если хочешь — можешь себе забрать, порадуешь вашего мастера-зачарователя. А меч, пожалуй, я оставлю себе. Добраться до города за день они не успели, и пришлось останавливаться на привал в лесу. Мерсер набрал хворосту, который Блёнвенн подожгла с помощью магии, а ужинать пришлось найденной в телеге солониной. — Скажите, насколько сильно вы солгали мне в тот раз? — спросила Драконорождённая. Ей хотелось сложить в своей голове полную картинку — вдруг удастся понять, почему выбор Карлии пал именно на неё? — Сильно, — признался Фрей. — Галла, как тебе, наверное, сказали, убил я. И ничуть об этом не жалею, — на мгновение он замялся, словно захотел решить какой-то важный вопрос. — Знаешь что, Блёнвенн, мы с тобой всё же равны — оба таны, ты управляешь Коллегией, я — Гильдией Воров… Скамп, ты даже выше меня, выходит — в Рифтен-то мне путь уже заказан. В общем, я к тому, что не надо важничать, ладно? «Мерсер» и «ты». Договорились? Блёнвенн со вздохом согласилась. Это было против правил приличия — Мерсер ведь был старше её. Но раз ему так сложно общаться с соплеменницей по правилам этикета, то можно и самой на время забыть о нём. — Но он хотя бы правда был в… твоим другом? Фрей печально вздохнул и уставился на огонь. — Ты знаешь, как становятся ворами? В свете костра он казался не таким отталкивающим, да и голос его смягчился. На какое-то мгновение Драконорождённая даже поймала себя на мысли, что видит в нём не главу скайримских воров, а оказавшегося на перепутье человека. Однако она быстро отбросила все иллюзии: Мерсер Фрей — негодяй, каких поискать, ведь он сумел взобраться на самую вершину воровской иерархии. — Когда приходит в голову украсть что-нибудь? — захлопав глазами, ответила Блёнвенн. В ответ Фрей усмехнулся. — Конечно, это так. Но ты знаешь, что обычно люди — ну, или эльфы с кошаками и ящерицами — отбирают чужое по нужде, просто потому, что иначе им не выжить. Мы начинаем с малого — и многие малым и ограничиваются. Булка хлеба, горсть монет, дешёвая безделушка… Так начинал я сам или твой приятель Этьен. И ещё многие из Гильдии. Не хочу превращать свой рассказ в исповедь — мы, в конце концов, не в храме Мары, да и ты не жрица. Скажу лишь, что в день, когда я впервые попытался украсть, я не видел иного пути. Моя мать тяжело болела, брат едва ходить и разговаривать научился, отец… одним скампам известно, куда он запропастился и где сдох, да и мне плевать. Слёгшая в постель мать, воспитывавшая детей одна, младший брат, постоянная борьба с голодом… Если это всё было правдой, то Фрей заслуживал сочувствия. Блёнвенн даже поймала себя на мысли, что понимала его, и окажись она сама в подобной ситуации, как бы поступила?.. — Было мне двенадцать лет, как сейчас помню. Я работал в рифтенском порту, чтобы хоть немного денег заработать. И однажды вечером, когда я увидел какого-то жирного пьяного норда, тащившегося из «Пчелы и жала» в обнимку с какой-то шлюхой, я спросил себя — есть ли вообще в этом мире справедливость? И если да, то не страшно, если я заберу у жирдяя немного денег. Конечно же, я попался и угодил в городскую тюрьму. Мать умерла, брат угодил в наш сиротский приют — спасибо, кстати, что прирезала эту сволочь Грелод. Она моего брата до полусмерти засекла и оставила умирать. — С чего ты взял, что это была я? — фыркнула бретонка. Насильственную смерть управительницы сиротского приюта стоило оставить нераскрытой. — У нас есть глаза и уши по всему Рифтену. — Ладно. И как ты оказался в Гильдии? — В тюрьме было хорошо: давали два раза в день рыбную похлёбку — паршивую, но на свободе я даже такую не каждый день ел; была крыша над головой… Одно плохо: стражники выгнали меня на свободу. Я хотел вернуться на работу в порт, уже собрался поговорить с тамошним управляющим, но ко мне подошла женщина и пригласила встретиться ночью возле Крысиной Норы. День в порту я всё же отработал, чтобы были деньги хотя бы на кусок хлеба и угол в какой-нибудь ночлежке на ночь. А вечером я пошёл в указанное место, терять-то мне всё равно нечего было. Меня встретил Делвин, предложил несложную работу — следить за домами и запоминать, сколько человек там живёт и когда дом пустует, и говорить кому надо, а взамен предлагал больше, чем я мог заработать в порту. Я согласился. Сначала я только помогал наводчикам, затем научился взламывать замки и сам принялся красть. Денег становилось больше, ел я всё сытнее, спать стал в нормальной кровати. В общем, жизнь сложилась куда лучше, чем если бы я остался обычным портовым рабочим. А потом в Гильдии появился Галл — авантюрист из богатой семьи. Он всем говорил, что якобы осиротел, что старшие родственники его лишили наследства, что ему пришлось уехать из Сиродила — мне кажется, он настолько запутался в собственной лжи, что сам не мог отличить её от правды. Все недолюбливали его за это, и я в том числе. Но вором, должен признать, он действительно был талантливым, разве что очень жадным. Он сошёлся с Карлией, оба помешались на идее служения Ноктюрнал и захотели посвятить себя этому. Картинка в голове Драконорождённой постепенно сложилась. — Значит, это тебя Галл принёс в жертву Ноктюрнал, а не Карлию? — Да, — ответил Мерсер, уставившись на огонь. — Сначала, конечно, он хотел, чтобы я присоединился к Соловьям добровольно, говорил, что стану необычайно удачливым, что ни одна моя отмычка впредь не поломается, и ни один стражник не заметит меня. Разумеется, я отказался — я ведь не идиот, чтобы продаваться даэдра. Галл сказал, что всё понимает и не будет настаивать, но затем подмешал мне в эль сонное зелье и отнёс в пещеру рядом с Рифтеном… Я так понимаю, ты знаешь, о чём я. В голосе Мерсера не было слышно ни сожаления за осквернённую душу, ни боли от предательства — наверное, он давно смирился с этим. — Значит, Соловьи — это те, кто посвятил себя служению Ноктюрнал? — спросила Блёнвенн. — Не совсем. Соловьи — это Её личная армия, Её любимчики, если можно так выразиться. Карлия говорила, что тени — это души умерших Соловьёв, которые якобы укрывают воров и помогают им оставаться незамеченными. Ещё она, правда, говорила, что после смерти духи Соловьёв охраняют Сумеречную Гробницу и теневое озеро, которое там находится. Но, по-моему, она сама толком ничего не знала. Эти слова испугали Драконорождённую — выходит, что после смерти ей не видать покоя даже в Обливионе? Что её душа будет привязана к какому-то месту, а потом, возможно, станет помогать ворам совершать свои злодеяния? В горле снова встал противный ком, в мыслях она проклинала обрекшую её на эти ужасы Карлию, желала, чтобы гнилую душонку данмерки вечно терзали даэдроты… — И даже если пойти служить Ноктюрнал против своей воли, никак нельзя расторгнуть этот договор? — спросила она. — Я не знаю, — вздохнул Мерсер. — Я искал способ очиститься, писал даэдрологам и даже каждый сандас ходил в храм Мары. Конечно же, на пользу от молитв я всерьёз не рассчитывал, но мало ли. Один из даэдрологов ответил мне и даже согласился провести ритуал. Но он сказал, что я должен принести ему душу того, кто принёс меня в жертву. Значит, Мерсер убил Галла не из мести и даже не ради власти. Он просто хотел очиститься от власти Ноктюрнал. Галла и так было совсем не жаль, а уж смерть от руки преданного им товарища он и подавно заслужил. Драконорождённая решила, что Энтиру обязательно нужно пересказать эту историю. Пусть узнает, каким ублюдком был «талантливый учёный», который «просто однажды оступился»! — Деньги для оплаты этого ритуала у меня были, — продолжил Мерсер. — Оставалось только заманить Галла в ловушку. — Почему именно Святилище Снежной Завесы, а не какие-нибудь ещё руины в Рифте? — Даэдролог был ваш, винтерхолдский — сейчас он в Морфале живёт как придворный маг. Так что я просто захотел скорее покончить со всем этим. Блёнвенн поняла, что речь идёт о Фалионе. Пожалуй, стоило бы обратиться к нему за помощью — ему был известен особый ритуал, исцеляющий от вампиризма. Вдруг он сможет разорвать и договор с Ноктюрнал? — И как прошёл ритуал? — Неудачно, — покачал головой Мерсер. — Колдун прочитал какие-то заклинания, камень с душой Галла раскололся, но явилась сама Ноктюрнал и сказала, что я и так стал её слугой в тот день, когда пересёк порог «Буйной фляги». Мы провели ритуал на следующий год в день призыва Ноктюрнал, пытались выменять меня на души каких-то двух бандитов, но Ноктюрнал оставалась непреклонна. И тогда я решил, что если для меня всё кончено, и мне суждено после смерти отправиться в Обливион, то почему бы не прожить жизнь на широкую ногу, ни в чём себе не отказывая? Тогда я забрал из Сумеречной Гробницы Скелетный Ключ, взял власть в Гильдии, сблизился с Мавен и накопил достаточно денег, чтобы встретить в Морровинде спокойную старость. После своей исповеди Мерсер стал чуть менее отвратителен Драконорождённой, чем его товарищи. Да, он — вор, убийца и эгоист. Но сочувствие к себе, в отличие от Карлии или Галла, он всё же заслужил. — Забавно, что во время нашего знакомства Карлия сказала, что Ноктюрнал якобы не нужны ни жертвы, ни молитвы, — вспомнила Блёнвенн. Фрей рассмеялся: — Как и любая даэдрическая тварь, Ноктюрнал любит внимание. И не меньше она любит играть со смертными. — Но я всё же, почему именно я? Я ведь даже не воровка. Почему не Этьен, не Делвин, не Векс?.. — Может, Карлия посчитала, что Драконорождённая будет хорошим подарком для её госпожи. Может, сама Ноктюрнал попросила тебя — по той же причине. Или же… — Мерсер на мгновение задумался. — Я так понял, ты познакомилась с Карлией до того, как она похитила тебя? — Да, — произнесла Блёнвенн. — Карлия приезжала в Винтерхолд, и Энтир, мой коллега и их общий с Галлом приятель, устроил нам встречу. Она сказала, что хочет отомстить за Галла, и ей нужна моя помощь. Мерсер рассмеялся: — Как это похоже на Карлию! Она и с местью наверняка тянула столько времени потому, что ничего не способна сделать своими руками! — Затем его лицо вновь стало серьёзным. — Возможно, она принесла тебя в жертву Ноктюрнал в том числе и из-за того, что обиделась на тебя. Эльфы и так считают себя исключительными и думают, что остальные обязаны исполнять их прихоти просто так, а у Карлии это чувство было обострено. Драконорождённая еще сильнее возненавидела Карлию. Это же надо — обречь незнакомого человека на служение даэдра из-за обиды! — Тебе надо было прикончить эту дрянь ещё во время первой встречи, — посетовал Фрей. — Именно прикончить, потому что из тюрьмы она бы всё равно сбежала. Впрочем, мне тоже следовало быть умнее и нанять охрану получше. Прикончил бы Карлию в Святилище Снежной завесы сам… впрочем, что сделано, то сделано. Я так понимаю, ты не намерена повторять мой путь и будешь искать способ расторгнуть договор с Ноктюрнал до последнего? Блёнвенн кивнула. — Надеюсь, что у тебя это получится. И, если найдёшь — дай мне знать. Мне тоже не очень хочется после смерти слиться с тенями или охранять никому не нужные руины из-за прихоти Ноктюрнал. Оставался последний вопрос, который Драконорождённая хотела задать больше из любопытства. — Ты говорил, что Скелетный Ключ украли у самой Ноктюрнал, — сказала она. — Он ведь при тебе? — Хочешь посмотреть? — отозвался Мерсер. — Что ж, смотри. Он вытащил из кошеля брусок металла, от которого отходило несколько тонких бронзовых усиков. Драконорождённая взяла его в руки и принялась с изумлением разглядывать. Просто не верилось, что знаменитый Скелетный Ключ выглядит именно так! — Наверное, магически не одарённый человек решит, что это просто какое-то хитроумное устройство, — усмехнулась она. — В некотором роде это оно и есть, пусть и усиленное энергией даэдра. И, как любым хитроумным устройством, им надо уметь пользоваться. Хотя, признаю, я тоже удивился, когда первый раз увидел его. Думал, что это будет настоящий ключ, пусть и с несколькими бородками. Или же очень крепкая отмычка. Мерсер вернул Скелетный Ключ обратно. — Поздно уже, — произнёс он. — Не знаю, как ты, а я, пожалуй, пойду спать. Спать придётся в телеге вдвоём. Не бойся, твоя женская честь не пострадает. Ночевать в таких условиях Блёнвенн ещё не приходилось — она не полностью доверяла Фрею, чтобы спокойно уснуть с ним рядом. Но в противном случае ей пришлось бы спать на холодной земле рядом с потухшим костром. Да и вряд ли Фрей желал ей чего дурного: брать у неё всё равно было нечего, а зла друг на друга они не держали. — Да, конечно, — натянуто улыбнулась она. — Ложись, а я пока выставлю вокруг лагеря магические ловушки. — Спокойной ночи. Когда Мерсер ушёл спать, накопившиеся за день чувства вырвались на волю. Уронив голову на согнутые руки, Драконорождённая рыдала, даже не думая о том, слышит ее кто-то или нет. «Почему? — про себя спрашивала она. — Я ведь пыталась жить по заветам Восьми, хотела сделать всё как лучше… Акатош, почему ты оставил меня? Мара, Дибелла, Стендарр, где были вы? За что?..» Костер догорел прежде, чем иссякли ее слезы.