Make Winterhold great again

Дорога и пир забрали у Блёнвенн больше сил, чем она боялась, и на следующее утро она едва заставила себя подняться с постели. От выпитого болела голова, ноги гудели, а воспоминания путались в голове. Кажется, с утра её хотел видеть Балгруф… В её памяти отчётливо отпечатался поцелуй Корира — неправильный, но столь приятный. Следовало забыть его, как недоразумение, тем более, что оба были пьяны. Но то и дело в мыслях всплывали скользящие по телу сильные руки, покалывание короткой щетины и до приятной горечи пропитанные хмелем губы. Никто так не целовал Драконорождённую прежде — одновременно страстно и нежно. Лечебное зелье убрало похмелье, а согревающая мазь сняла боль в ногах. Блёнвенн привела себя в порядок и собиралась пойти к Балгруфу — следовало выслушать его идеи и, возможно, взять их на вооружение. Подпоясав платье, Драконорождённая вышла из покоев. Она собиралась найти кого-нибудь из прислуги и попросить проводить её к Балгруфу, но будто по совпадению в проходе показался Корир. — Доброе утро, Блёнвенн, — с улыбкой произнёс он. Она кивнула в ответ. В памяти снова всплыл вчерашний поцелуй, сердце забилось быстрее… Наверное, стоило прояснить всё сейчас, а не держать в себе. — Корир, то, что было вчера… Корир вздохнул, жестом позвал Драконорождённую в свои покои и закрыл дверь. — Я не отказываюсь от своих слов, — он обнял её и губами прикоснулся ко лбу. — Ты, Мейлур, Ашур и Тейна — самое дорогое, что у меня есть. — Он крепче сжал свои объятия, а его голос дрогнул. — И мне страшно от того, что однажды вас в моей жизни не станет. Блёнвенн, пожалуйста, останься со мной как можно дольше. Драконорождённой хотелось пообещать ярлу, что она всегда будет с ним… Но она понимала, что не сможет сдержать слово. Драконья кровь и магия помогут протянуть ей не больше двух сотен лет. Корир уже живёт дольше, и его жизнь прервёт только чужой клинок. — Я всегда буду с тобой, — всё же произнесла Блёнвенн, — в твоём сердце и твоей памяти. Хотелось стоять вот так, пока будут силы. Да, Корир женат, а за Драконорождённой ухаживает хороший парень, которого она не желала отвергать. Её чувства к своему ярлу были неправильными, но Блёнвенн ничего не могла с собой поделать. Она любила Корира, чувствовала себя рядом с ним защищённой, а после его поцелуев и прикосновений — любимой. Онмунд тоже был ей симпатичен, его объятия и наивные речи были приятны, и особенно ей нравилось, что юноша смотрел на неё как на обычную женщину, а не как на Исмира и архимага Коллегии. С ним она могла забыть о политике, не думать о том, что её могут предать или вообще убить… Но пока что следовало отбросить все чувства — им с Кориром предстоял тяжёлый день. — Сходишь со мной к Балгруфу? — попросила Драконорождённая. — Да, конечно. Прослежу, чтобы он не зашёл слишком далеко. Драконий Предел пробуждался. Гости ярла уже перешёптывались по углам, а слуги ходили по покоям. Некоторые из них шли, прижав руки к груди или же пряча их в складках передника — наверняка они прибыли в свите других ярлов для того, чтобы тайно передавать записки остальным. — Видимо, вчера ярлы не наговорились, — тихо произнесла Блёнвенн. — Скорее, у многих эта ночь выдалась богатой на размышления. Стражники пропустили их в самую дальнюю часть дворца, где располагались соединённые с рабочим кабинетом покои Балгруфа. Сам ярл Вайтрана словно вчера не пировал: он выглядел хорошо отдохнувшим. Увидев Корира, он помрачнел, однако всё же пригласил их обоих в свой кабинет и сразу заговорил о деле: — Как я понял, вы оба вчера поговорили и с Ульфриком, и с Туллием. — Да, — ответила Драконорождённая. — Они оба согласны на мир. Балгруф скупо улыбнулся. — Ты упустила одну деталь, Блёнвенн, — произнёс он. — И Ульфрик, и Туллий согласны на мир только в том случае, если другая сторона этого попросит. — Большинство их союзников понимает, что мир выгоднее, — парировала Блёнвенн. — Тонгвор с Мавен потеряют деньги, если начнётся война. Морфал не готов к тому, чтобы принять удар Буревестника. Винтерхолду война просто не нужна. — А Фолкрит перешёл на сторону Буревестника и будет делать всё, что он прикажет. Данстар же достаточно богат, чтобы воевать и не беднеть. Да, действительно: Денгейр и Скальд могли спровоцировать Туллия или же просто не поставить свои подписи на мирных договорах, чтобы потом использовать это как повод сходить на соседей войной. — Мне кажется, ярл Балгруф, что это ты кое-что упустил, — с улыбкой заметил Корир. — Многие таны едва терпят Скальда, и день, когда он призовёт их на войну против Империи, станет последним в его жизни. Может быть, его поддержат несколько выскочек, но самое большее, на что они будут способны — это разграбить пару приграничных ферм. Сомневаюсь, что их прельстят такие подвиги. — А уж Фолкриту и с вами, и с Рифтеном вовсе не потягаться, — добавила Блёнвенн. Ярл Вайтрана строго оглядел их. — Я хочу быть уверен, что все ярлы проголосуют за мир, — он снова дружелюбно улыбнулся. — Блёнвенн, в прошлый раз у тебя получилась неплохая речь, но ты была… слишком эмоциональной. Я думаю, тебе снова стоит произнести её — только на сей раз будь немного сдержаннее. Речь Драконорождённой, звучавшую в стенах Высокого Хротгара, почти целиком придумал Балгруф. Она долгое время казалась девушке впечатляющей, но всё же не стоило её произносить: уж слишком эмоциональными были слова. — У неё есть речь получше, — сказал Корир. Похоже, что Балгруфу такой ответ не понравился. — Надеюсь, это действительно так, — вздохнул он. — Но что вы будете делать, если Ульфрик или Туллий передумают продлевать мир? Блёнвенн переглянулась со своим ярлом. — У меня есть сведения, что Ульфрик долгое время действовал в интересах Доминиона, — ответила она. — А Туллий знает о заговоре против Императора, но молчит. Ярл Вайтрана с удивлением посмотрел на неё. — Ульфрик — в интересах Доминиона? Блёнвенн, люди скорее поверят в то, что небо упадёт. — Если слухи будут исходить от человека, к которому прислушаются, — возразила она, — то они подпортят репутацию Ульфрика. — И кто этот человек? — Хильд из клана Красная Отмель. Услышав имя бывшей жены Ульфрика, Балгруф хитро улыбнулся. — Хорошо, допустим, — его лицо стало серьёзным. — Но Элисиф по приказу Туллия может настаивать на продолжении войны. К тому же, Туллий наверняка захочет вернуть Фолкрит. — Я поговорила с Элисиф, и она согласилась поддержать меня. — Она могла солгать. Опасения Балгруфа были разумными: Элисиф действительно могла решить, что уничтожить Ульфрика силами Легиона будет быстрее и надёжнее. Однако если не уничтожить репутацию Буревестника, его выжившие сторонники способны слепить из него символ борьбы за свободу. — Элисиф понимает, что ей надо переманить на свою сторону как можно больше людей. И я обещала ей подсказать способ, если она поддержит меня. Ярл Вайтрана снова недовольно вздохнул. — Дай угадаю: ты отдашь ей свои доказательства связи Ульфрика с Доминионом? Да, я согласен, они способны подпортить репутацию Ульфрика. Подпортить, но не уничтожить, — он задумчиво посмотрел на них. — Впрочем, если у вас обоих нет ничего лучше, используйте и это. Сейчас нам нужны любые способы, которые помогут продлить мир на следующий год. Казалось, у Балгруфа не было рычагов давления ни на Ульфрика, ни на Туллия, потому он и соглашался дать им больше свободы действий. — Блёнвенн, используй то, что драконы, несмотря на победу над Алдуином, ещё нападают, пусть и меньше, — продолжил он. — И я надеюсь, ярл Корир, что ты сможешь заступиться за Коллегию, если вдруг сторонники Ульфрика начнут обвинять её в чём-либо? — Насчёт этого, ярл Балгруф, — Корир едко усмехнулся, — можешь не переживать. Балгруф хмуро оглядел их обоих, а затем произнёс: — Что же. Да помогут нам сегодня боги.

***

Когда все гости позавтракали, один из помощников Провентуса позвал их в галерею. Драконорождённая вздохнула. Сегодняшний день будет самым важным в её жизни. Он покажет, чего она стоит и как спасительница Скайрима, и как начинающий политик. Она не должна ошибиться. Ярлы не увидят её неуверенности и страха. А если что — её Голос заставит их слушаться. За круглым столом в галерее расположились почти все прибывшие ярлы. Фаренгар оплёл балкон защитными чарами, которые не позволяли холодному ветру проникнуть внутрь. Ульфрик и Туллий расселись друг напротив друга, как и в прошлый раз. Балгруф занял место между Мавен и Тонгвором — Драконорождённой показалось это символичным: преданность Чёрных Вересков и Серебряной Крови измерялась в личной выгоде, и ярл Вайтрана, скорее всего, будет выбирать сторону из этих же соображений. Сама Блёнвенн села напротив него, между Кориром и Альсфуром. Рядом с её ярлом Драконорождённая чувствовала себя спокойнее. — Итак, мы собрались здесь, — первым заговорил Туллий, — по просьбе госпожи архимага. Верные Империи ярлы знают — и я хочу донести это до остальных — что Легион оставит здесь лишь ограниченный контингент, едва законы Империи вновь будут действовать во всём Скайриме. Я готов дать вам ещё время на размышление, Ульфрик. Прекратите свой мятеж добровольно — и я посодействую, чтобы наказание для вас было как можно более мягким. Драконорождённая едва сдержала недовольный вздох — да, речь генерала выглядела нейтральной и даже дипломатичной, только вот слова о наказании наверняка взбесят Буревестника. — Время на размышление он дать нам хочет! — вместо Ульфрика, однако, ответил Скальд. — Имперские законы — пустышка! Они никогда не были указом для настоящих нордов! — Имперские власти действительно закрывали глаза на некоторые наши… обычаи, — произнесла Мавен. — Но и мы, в свою очередь, старались не переходить грань разумного. Причём это касалось не только нордов, но и всех остальных народов Империи. — Зачем нам Империя, которая не способна заставить подчиняться себе? Пусть забирают своих желтомордых дружков и валят отсюда! — Мы услышали тебя, ярл Скальд, — наконец-то вмешался в разговор Ульфрик. — Что же. Я готов прекратить войну и даже заплатить виру за убийство Торуга. Но я сделаю это только в том случае, если Конкордат Белого Золота не будет распространяться на Скайрим, а Империя признает законными мои притязания на трон верховного короля. Либо же если мне позволят образовать независимое королевство. Блёнвенн выслушивала этот разговор с раздражением. Ульфрик вновь принялся выторговывать себе больше власти, а Туллий даже не пытается замаскировать свои требования! Впрочем, чего ещё ожидать от честолюбца и солдата… Она хотела уже наконец вмешаться — но для её речи было ещё рано. — Как вы понимаете, Ульфрик, я не пойду на такой шаг, — возразил генерал. — А вам, Скальд, лучше бы придержать язык — не вам осуждать нас за Конкордат. — Мой сын погиб при Красном Кольце, — прошипел старик. — Так что я имею полное право осуждать имперцев! — Тем не менее, — произнёс Балгруф, — вы все согласились приехать сюда. А значит, согласны с тем, что Скайриму нужен мир. Скальд едва сохранял самообладание — кажется, возраст сказывался на его скверном нраве гораздо сильнее, чем думала Драконорождённая. И почему таны до сих пор терпят его? — Я приехал сюда из уважения к Ульфрику Буревестнику! Скайриму нужен мир, это правда, но если для этого придётся пролить кровь — что же, я согласен! Ульфрик на удивление казался спокойным. Он не сыпал красивыми речами и бесконечными требованиями, как в прошлый раз. Видимо, он решил отдать роль цепного пса Скальду, который только рад источать на имперцев желчь и оскорбления. — Господа! — Драконорождённая решила, что пришло время сказать своё слово. — Разве для того я победила Алдуина, чтобы вы продолжали раздирать Скайрим войной? Её слова заставили Скальда умолкнуть и удивлённо посмотреть на неё. — Довакин права, — поддержал её Корир. — Она сразилась с Алдуином, чтобы мы жили, а не погибали в бессмысленных битвах друг с другом. Эти полгода спокойствия уже помогли нам всем, так почему бы не продлить их? — К тому же, продление мира даст мне больше времени для борьбы с Изгоями, — добавил Тонгвор. — А Маркарт, генерал, тебе всё равно не взять. — Нет города, который невозможно взять, Тонгвор, — парировал Туллий. — Вы это знаете. — Пока что у тебя нет таких средств. — Но помимо Маркарта есть и другие города, ярл Тонгвор, — произнесла Блёнвенн. — И вам придётся строить торговые отношения со сторонниками Империи — например, с Морфалом и Рифтеном. Точно так же, как и Хаафингару — с нами. Вы, ярл Ульфрик, прекрасно понимаете, что не сможете перебить всех сторонников Империи в Скайриме. В вашем городе, ярл Скальд, живёт множество отставных легионеров. Генерал, вы знаете, почему люди Скайрима пошли за Ульфриком — он пообещал им жизнь без страха преследования за почитание Талоса. Ярл Корир, — Драконорождённая посмотрела на него, — не мешает Коллегии торговать с союзными Империи холдами и понимает, почему я не могу принять сторону Братьев Бури. — У этой девушки больше смелости и мудрости, чем у вас всех, — подхватил Балгруф. — Она подаёт нам превосходную идею — объединяться и сотрудничать, а не ссориться. Генерал, возможно, этот раздор можно подавить силой слова, а не оружия? Возможно, стоит сделать для Скайрима несколько исключений, как это было с Морровиндом? А кто будет нашим королём — или королевой — решат ярлы. Ульфрик победно улыбнулся: — Видишь, генерал? Уже два человека сказали примерно то же, что и я. Если ярлы не пожелают видеть меня королём — я соглашусь с их волей. Может, всё-таки примешь столь простые и щедрые условия? — Всё, что я могу пообещать — это запросить дипломатов из Сиродила, — ответил Туллий. — Генерал, но мы должны быть уверены, что дипломаты прибудут в безопасный Скайрим, — заметила Элисиф. — Это так, — поддержал её Альсфур. — Морфал оказался зажат между сильными сторонниками Ульфрика, и мы должны быть уверены, что за это время они не решат напасть на нас. Словно очнувшийся от дремоты Денгейр пробурчал: — Да вы просто боитесь, что Империя не защитит вас, вот и просите мира! — Послушай свой страх потерять власть, если к разуму прислушиваться не желаешь, — строго сказал Корир. — Твой племянник может вернуться с войском в любой момент, и мир тебе выгоден не меньше, чем Морфалу. Старик умолк и погрузился в раздумья. — Как вы видите, многие хотят мира, — заключила Драконорождённая. — Я предлагаю оставить всё, как есть сейчас, хотя бы на год. Генерал, напишите в Сиродил и спросите, на какой компромисс готов пойти император. Ярл Ульфрик, поклянитесь, что примете любое слово ярлов и хотя бы частично восстановите действие законов Империи в своих землях. А число солдат в городах и крепостях должно остаться прежним. — Не могу поверить, что за нас всё решает девчонка! — пробурчал Скальд. — Довакин только предлагает нам выход, ярл Скальд, — поправил его Балгруф. — Принять его или нет, решать нам всем. — К слову, Винтерхолд такое решение бы устроило, — сказал Корир. Серебряная Кровь пошептались друг с другом. — Предел тоже, — добавил Тонгвор. Следом за мир высказались Мавен, Балгруф, Идгрод и Элисиф. Неуверенно, но всё же согласием ответил и Денгейр. Большинство голосов, как и рассчитывала Блёнвенн, были на её стороне. — Что же, — вздохнул Ульфрик. — Придётся подчиниться мнению большинства и продлить мир на год. Довакин, я не согласен принять Конкордат, и ты это знаешь. Я буду убивать каждую талморскую шавку или имперского шпиона, которых поймаю в своих землях — и лучше бы тебе разобраться со своим желтомордым поскорее, иначе это сделаю я сам. И я не заплачу за Торуга виру, Элисиф, пока Империя не снимет с меня свои, хм, «обвинения». Но я согласен вернуть в Виндхельм Восточную Имперскую Компанию с условием, что они будут платить мне налоги. — Хорошо, — ответил Туллий. — Я согласен с этими условиями. Но на независимость, Ульфрик, вы, скорее всего, можете не рассчитывать. Откинувшись на спинку кресла, Драконорождённая оглядела остальных ярлов. Кроме Скальда и Туллия, все выглядели довольными. Блёнвенн встретилась с Кориром взглядом. Он смотрел на неё с гордостью и благодарностью — так же, как и приёмные родители в день, когда Драконорождённая вернулась в родной Анвил с дипломом Университета Волшебства. Сегодня здравомыслие восторжествовало, и Скайрим целый год мог наслаждаться спокойной жизнью.