Обещание

Первые неприятности начались этой ночью. Энтони долго не мог уснуть, все время ерзая в кровати. Он без конца переворачивал подушку, уже изучил все узоры на стенах и потолке, обошел всю квартиру вдоль и поперек, почитал нудную книжку, досконально выучил все морщинки и родинки на теле брата... Ничего не помогло уснуть ему. Парень нерешительно встал напротив шкафчика с лекарствами. Пару глубоких вдохов, зажмуренные глаза… Он не любит пить снотворное (да и вообще какие-либо таблетки, выписанные ему после аварии). Оно мощно вырубает, из-за чего практически невозможно сбежать от кошмара. Но брат и врачи настаивают на лекарствах. Говорят, что будет лучше, но все происходит только хуже. Другого выхода нет. Либо немного поспать, но вновь оказаться на грани смерти, пытаясь в приступе покончить с собой, либо опять пройдет практически бессонная ночь, которая тоже запомнится своими кошмарами. Выбор из двух зол невелик. Выдавливает белые капсулы в руку и запивает их холодной водой. С презрением смотрит на своё уродливое отражение, мысленно уже попрощавшись с жизнью. Доковылял до койки, грузно рухнув на нее. Серые глаза зацепились за медленно поднимающуюся грудную клетку Антона. За его цветные татушки, что украшают мускулистое тело, за русые пряди, которые непослушно упали на веки. - Я люблю тебя, - нечаянно произносит вслух Тони, проигрывая эффекту таблеток. ××× - Тони! Блядь, ну же, братец, очнись! Энтони! Антон несильно хлопает брата по влажным щекам в попытках разбудить (хотя сейчас не помогла и холодая вода, выплеснутая в лицо). У него не получается достучаться до Энтони. Тот, бедный, скулит, ему страшно, он что-то бормочет, дергается, всплескивает руками… Антон прижимает его взмокшее от пота тело к своей груди, шепчет на ухо, что обычно шептала мама, когда близнецы жаловались на бабайку в шкафу. И наконец-то чувствует, как напряженные мышцы брата разжимаются. Тони потихоньку успокаивается, обмякая в сильных руках. Защитник спокойно выдыхает, но обнимать не перестает. - Все хорошо… Я рядом… Я с тобой… Устало прикрывает глаза, целует близнеца в горячий висок, где пульсирует венка, глубоко вдыхает и медленно выдыхает. Кажется, он напуган не меньше Тони. Аккуратно укладывает брата на подушку, заботливо укрыв одеялом. Длинными теплыми пальцами стер ручейки соленых слез, случайно задевая яркий шрам. Настолько переживает за Энтони, что не замечает собственных слез, которые неприятно щекочут кожу. Антон обессилено упал рядом, закрыв лицо руками. Он попытался уснуть, но даже глаз сомкнуть не смог. Прислушивается к каждому всхлипу, оставаясь рядом с братом. Всю ночь он практически не шевелился, убеждаясь каждую минуту, что Тони жив. Он видел пустые упаковки из-под снотворного, поэтому не удивлен, что не смог привести близнеца в чувства. Но вот тот факт, что Энтони выкрикивал не привычные “Мам! Пап!”, а такое жалостливое “Не бросай меня!”, заставил задуматься, позабыв о сне. Еще один кошмар? Но что послужило такому толчку на новую дорогу мучений? ××× Им повезло, что сегодня выходной. Что один может выспаться до полной бодрости, а второй допросить о кошмаре. Тони с трудом разлепляет слипшееся из-за слез глаза, лениво шоркая их. Он вновь проклинает себя из-за очередного глупого сна, который смог довести его до такого состояния. По привычке переворачивается на другой бок и от неожиданности заметно вздрагивает. На второй половине лежал его брат, бессмысленно изучая потолок. - Что ты здесь делаешь? – сонно спрашивает Энтони, получая в ответ грустный голубой взгляд, полный волнения. И его хватило, чтобы понять про очередной ночной приступ, который напугал их обоих. - Что тебе приснилось, Тони? - Все то же. Ложь. Энтони не умеет врать. Не умеет, но продолжает это делать. Что он пытается скрыть? Увы, но он сам не знает. Просто знает, что ложь будет лучше дикой правды, которую продолжает скрывать от самого себя. - Зачем ты врешь мне? Кому ты говорил не бросать тебя? Антон прекрасно знает, кому адресованы эти слова. У Тони не так много родных и близких, которым могло это посвятиться. Кого он так боится потерять, что аж со слезами на глазах умолял не бросать его. Ответ очевиден. Он лежит рядом с ним. Непривычно неловкая тишина позволяет услышать ускоренное сердцебиение Тони. Они долго смотрят друг другу в глаза, пытаясь найти какие-то ответы. Но вот только один видит лишь спасительные небеса, а второй – серый туман, что скрывает истину. - Тебе… Это слово будто ранило Антона. Он бы никогда! Ничто в мире не способно заставить его бросить родного брата, который когда-то спас его. Он любит его больше собственной жизни и будет продолжать защищать. Он поможет ему, чего бы этого ему не стоило. Неприличных сумм денег или же чьей-то жизни. - Никогда. Ложь это была или просто выплеск эмоций, но Антон не сдержал своего слова. Не прошли и сутки, как он стал реже появляться дома. После смены садился в машину Игоря, и они вместе куда-то уезжали. И так каждый день. Хорошо, что возвращался ближе к вечеру, и Тони не успевал поддаться приступу. Без брата ему страшно. Одиночество втаптывает в землю, а холодное дыхание смерти ощущается загривком. “Я никогда не брошу тебя. Я рядом. Я всегда буду с тобой.” – ложь! Только появился этот Игорь, все обещания просто аннулировались! Особенно это стало ясно как день, когда Антон появился только ближе к часу ночи. И нет. Он не падал на колени, умоляя простить его. Он не материл себя за то, что чуть не потерял брата из-за своей влюбленности. Он вернулся в дрова пьяный. Еле как на своих двоих стоял. На очевидный вопрос “Где ты был!?”, ответил, что в баре с Игорем отмечал победу его любимой футбольной команды. Антон прекрасно знал, что брата оставлять одного нельзя. Что его преследуют по пятам кошмары наяву. Что приступы могут подтолкнуть к суициду. Знал и все равно решил опустошить бар за победу. Вспоминал ли он вообще о Тони? Или же похабным взглядом изучал рельефное тело Игоря, представляя в каких позах они сегодня покувыркаются? Энтони не находил себе места. Он звонил и писал нескончаемым потоком, надеясь на жалкое “Со мной все в порядке, не волнуйся”. Но нет. Его игнорировали. Тони кричал, разрывая связки горла и растревожив всех соседей. Он выпил дозу успокоительного (явно больше, чем написано в инструкции), хотя редко по своей воле делал это. - Я чуть с ума не сошел! – хочет крикнуть это в наглое пьяное лицо, но давно сорвал голос. Вырывается лишь жалкий хрип. - Да ладно тебе… - падает на диван в маленькой гостиной, что пересекается с кухней, - Мне не шестнадцать… Могу приходить во сколько захочу, - проглатывает некоторые буквы, но, в общем, смысл предложения понятен. - Я здесь был один! Я, блядь, из-за тебя мог подохнуть! – хрипотца щекочет стенки горла. Тони не может высказать все то, что терзает его душу. Он не может высказать, как испугался, как ревнует, как обижен и как пару часов убивался, успокаивая себя таблетками, заперевшись там, где нет ничего острого и нет окон. Он обязательно все это выскажет, убедившись, что брат понял каждое слово, чтобы пробудить совесть. Но не сейчас, когда ком в глотке мешает сказать необходимое “Люблю”. Что-то вызывает щиплющие глаза слезы. - Все хорошо, Энтони, - Антон раскинул руки в стороны, приглашая в объятия, от которых близнец просто не мог отказаться. Он сел рядом, нежно прильнув к брату. Цепляется за шею как за спасательный круг в бушующем океане, не желая отпускать. Будто боялся вновь потерять. Будто боялся проснуться. - Больше не делай так, - послышался тихий всхлип, - Мне было очень страшно…