Обещание

Послушал ли Антон брата? Нет. Да, он был рядом. Продолжал заботиться, помогать с приступами ночью, настаивал на таблетках, но он заметно отдалился. Стал больше времени проводить с Игорем, нежели с братом. Иногда возвращался поздно домой, аргументируя это тем, что пять минуточек (которые растягивались на еще пять минуточек) ничего не изменят. Он был счастлив рядом с любимым. В какой-то момент он даже позабыл, что такое страх и печаль. Давно он так часто не улыбался… А что касалось Энтони, то тут стоит только посочувствовать парню. Он перестал спать ночью вовсе, боясь больше не проснуться. Каждый шорох или тень сводит его с ума. Он стал более дерганным и шугливым. Чтобы не умереть от разрыва сердца, стал чаще пить таблетки, презирая себя. Тусклый взгляд стал падать на острые лезвия, красивый пейзаж за окном, огромные нетронутые пачки снотворных, газовую плиту, электроприборы, что опасно стоят ближе к воде. Тони ежедневно теряет голос, срываясь с того ни с сего на крик. В его привычки теперь входит курение. Люди говорят, расслабляет. Ну, а Энтони нечего терять. На душе опять ревет буран. Выжжен, пережеван, переломан, выброшен к херам. Выдавлен из тела, отработан, выпущен в тираж. Слышу, вроде бьется, но там у него насквозь дыра. Он заметно исхудал, щеки впали, а огромные пятна под глазами, превращают его в панду. На запястьях теперь виднеются потертости от наручников, которые пришлось прикупить. Когда брат не возвращается ночью, Энтони приковывает руку к изголовью койки, чтобы в случае какого-либо приступа не сорваться с места и не выбежать в окно. Вот так со временем у него и появились два лиловых браслета, что уже никогда не сойдут с бледной кожи. Как бы он не старался подальше держаться от царства Морфея, усталость возьмет свое. А тут лучше перестраховаться. Когда же Тони просыпается в полном одиночестве, то тут и без приступа хочется наложить на себя руки. Теплых объятий больше нет. Нет и ласковых слов, которые прогоняли ужас ночи. Ничего не осталось. Все забрал Игорь. Он забрал Антона. Энтони не сумасшедший. Пока что. Он более-менее старается держаться, справляясь со своими проблемами лично. И когда приходил брат домой, то делал вид, что все в норме. Стал носить мешковатые вещи с длинным рукавом. Синяки под глазами замазывал косметикой, а пустые пачки из-под таблеток и блоки сигарет моментально выбрасывал в мусоропровод, чтобы они, не дай Бог, Антону на глаза не попались. А тот, окрыленный своим Игорем, даже не замечал странного поведения. Да, он иногда дежурно интересовался, как дела, но теперь это звучало не так искренне. Скорее просто спрашивал из-за приличия. И, казалось, скажи Энтони: “Я умираю, помоги мне!”, то близнец ответит: “Забей, а вот Игорь…” Игорь. Игорь. Игорь… Только о нем и говорит. Только его вспоминает. Только его любит. Это невыносимо больно. Но последней каплей, которая лопнула чашу самообладания, был переезд Антона. А ведь этот день так замечательно начинался… Они ночевали вместе, как раньше. Тони не пришлось сковывать себя как какого-то дикого зверя. Он мог вновь довериться брату, спокойно засыпая. Мог рассчитывать на поддержку, если настигнет приступ. Утром был свежий завтрак на двоих. Повседневные разговоры братьев ни о чем. Беззаботный смех, теплый чай, что согревает в столь пасмурную погоду. Давненько Энтони не видел белоснежной улыбки брата, растрепанных русых волос… Даже на мгновенье забыл, что Антон его близнец, ведь так неправильно тянуло к нему. Хотелось ощутить жар его нежных рук на себе, упругость розовых губ на своих сухих и обветренных и оказаться в одной постели. Но стоило представить, что все эти ласки без особого труда достаются Игорю, то гадко на душе становится. Боль скручивает сердце в шипастые лозья, напоминая, что Антон – брат. А не любовник. - Тони, - близнец задумчиво обводит края любимой кружки, не осмеливаясь начать диалог, - мне нужно сказать тебе кое-что… Надеюсь, ты поймешь и отнесешься к этому адекватно. Эти слова не то, что загнали душу в пятки, они отразились детским страхом в серых глазах. Казалось, еще одно слово, и Энтони перегрызет свои вены, дабы избавиться от этого омерзительного чувства тревоги. “Что же? Неужто извиниться перед братом хочешь?” – хотел прямо сказать Тони, но не хотел портить такой семейный момент своей невежливостью. - Ну? – заинтересованно протянул Энтони, готовясь к самому худшему. О, Боги, как он надеялся услышать “Я расстался с Игорем”. Но горькая правда была непоколебима. - Я с Игорем уже довольно давно и… Мы решили съехаться, - Антон нервно взъерошивает свои волосы, наблюдая, как брат меняется в лице. Добрая улыбка сползла, а в глазах сверкали молнии. Длинные пальцы не по-человечески сильно сжали бедный стеклянный стакан, который вот-вот лопнет. - Нет, - холодно ответил. - Прости, это был не вопрос… Антон толком предложение закончить не успел, как его грубо перебили. Даже как-то страшно стало… - Мне похуй! – Энтони вышвырнул стакан в сторону брата, но промахнулся (специально или случайно, никто не знает), - Понимаешь!? Похуй! – да, было больно кричать, но сейчас это совсем не то, о чем можно беспокоиться. Если раньше Антон хоть иногда был рядом, то сейчас увидеть его можно будет лишь на фотографии! - Ты никуда не поедешь! Ты обо мне хоть подумал!? Что произойдет со мной!? Тебя не бывает дома больше, чем два часа, и я уже думаю, как эффективней вскрыться! Энтони будто в зверя превращается. По-настоящему дикий оскал на лице, сгорбившаяся спина, буря в глазах, крик, срывающийся на нечеловеческий рык… Антон никогда не видел близнеца таким… - С тобой все будет хорошо. - Хорошо!? Я каждую ночь просыпаюсь из-за кошмаров! Ты как никто другой знаешь, что меня трудно контролировать во время приступа! Ты, блядь, знаешь, что я могу вытворить, охваченный паникой! Знаешь, и все равно бросаешь!? - Я не бросаю тебя, пойми! Я буду звонить, навещать и… Его вновь перебивают, не желая слушать весь этот жалкий бред. - Да сдались мне твои навещания и звонки! А вдруг я больше никогда на них не отвечу!? Вдруг пока ты будешь ебаться со своим Игорем, я убегу от кошмаров в окно!? – здесь Тони начинает перегибать палку, но брат все равно не осмеливается что-то противопоставить, - Ты обещал заботиться обо мне! Обещал! Ты сказал, что всегда будешь рядом! Сказал, что не бросишь! А что в итоге, Антон!? А!? Что!?  Для полноты картины не хватает дыма из ушей и пены у рта. Энтони как никогда поистине зол. Это не обида, не печаль, не ненависть. Это чистый гнев. Может слегка перемешанный с ревностью, которой Антон не замечает в упор. - Прошу, не злись. Все будет в порядке, слышишь? – на удивление остается спокойным в отличие от своей копии. Осторожно выходит из-за стола и приближается крошечными незаметными шагами к брату, - Ты ведь в последние дни лучше себя чувствуешь? - делает выводы, основываясь на лживых “со мной все в норме”, - Будешь пить таблетки и… - Мне не нужны твои таблетки! – агрессия шепнула перевернуть стол со всем стоящим на нем стеклом, - Почему!? Почему ты бросаешь меня!? – голос дрожит, показывая слабость. Слезы уже без воли хозяина стекают по оскалу. Расстояние между братьями моментально сократилось. И теперь Антону как-то не по себе. - Никто никого не бросает. Я по-прежнему люблю тебя. И если что-то случится – звони! Сразу приеду! - Чем Игорь лучше меня!? Чем!? Что в нем есть такого, что ты выбираешь его, а не меня!? - Я не выбираю. Просто у нас своя личная жизнь. И мы хотим быть вместе… Тебе в ней не место. - Ты променял родного брата на какого-то ебыря!? Ты, блядь, так хочешь поскакать на нем!? Ты – шлюха, Антон! Проваливай отсюда! Беги к своему Игорю яйца вылизывать! Похуй! Делай что хочешь! Я… я верил тебе… а ты… - голос стал тише. Дрожь мешает говорить четко и внятно, а гнев не дает сформулировать предложение, - Боже, а ты просто хочешь трахаться! Ты можешь потерять меня из-за свой безответственности, но тебе, видимо, похуй... Ты прекрасно понимаешь всю трагедию и все равно бежишь к своему папочке! Вали, да! Больше, блядь, не появляйся тут! Послышался звонкий хлопок. Шипящие крики Тони умолкли, и на кухне смертельно тихо. Антон часто дышит, косо смотря брата и его мигом покрасневшую щеку. А близнец только мельком улыбнулся, скрывая слезы кривой полоской губ. - Если ты думаешь, что можешь со мной так разговаривать, то ошибаешься, - строго говорит Антон, подняв опущенную голову брата, - Я тебе не мама, нянчиться с тобой не буду, - в голубых глазах ни капли сожаления. Хмурые брови и жутко спокойный тон пугали не меньше, чем дикий оскал Энтони, - Хватит зубы скалить и веди себя нормально! Думаешь, не смогу на место поставить? Хоть ты и мой близнец, но научить манерам смогу. - Мне нужна твоя помощь... - Тони потянулся за рукой брата, прикладывая чуть шершавую ладонь к лицу с дорожками горьких слез. - Тебя нужна помощь врачей! Если хочешь, я все оплачу. Я найду деньги... Но пока ты скрываешь правду от самого себя, то никогда не вылечишься! Мы пережили с тобой одну травму. Я тоже был в той машине. Глупый Антон... Думает, что вся проблема - это лишь преследующие сны из детской травмы. Даже не догадывается, что про аварию Тони давно не вспоминал. Что одиночество, лапы смерти на шее, отсутствие единственного любимого человека и бесконечные кошмары про брата - это только малая часть мучений, о которых Антон и не знает. - Только ты испугался, - Тони больно тыкнул брата в грудь указательным пальцем, - Ты не мог и пошевелиться, - и ещё раз, - А я, блядь, спас твой зад, - его челюсть крепко смыкается от вернувшегося гнева, - Рискуя собой, я вытащил тебя из машины! Посмотри теперь на своего героя! - и вот он показал на своё исхудавшее лицо, на котором прекрасно смотрелся шрам на пол лица. Пока Антон не мог и моргнуть, зацепившись взглядом за мертвые тела родителей, его близнец быстро среагировал. Он отстегнул сначала ремень брата, а потом еле как свой. Он все время кричал: "Антон!" и пытался вернуть его из состояния шока. Еле как вытащил тело подальше от загоревшейся машины, принимая все удары на себя. Разбитое стекло, раскалённый металл... После этого случая их отличить не сложно. Антон остался нетронутым (ну, может пару царапин), а вот Энтони стали кличать "Уродцем". "Не обращай на них внимание. Ты мой герой. И я всегда буду защищать тебя!" - обняв плачущего брата, Антон отвёл его подальше от местных задир. "Ты никогда меня не бросишь?" "Никогда! Обещаю" - Что замолчал!? Нечего сказать, а!? Стыдно стало, что брата самолично отдал в руки смерти? Что променял, блядь, на скачки всю ночь на пролет? Оскал сменился на немой крик. Энтони согнулся пополам, схватившись за грудь, куда только что прилетел кулак. - Что... - немного пошатнулся, чуть не упав на пол (благо, сзади стоял холодильник, о который можно облокотиться), - Антон? - Тони поднял слезящиеся серые глаза на брата. В них можно было увидеть тот самый щенячий взгляд, когда верного пса хозяин оставляет в лесу, сняв с преданного друга ошейник. - Если тебя не научили родители держать язык за зубами, то научу я, - Антон ударил ещё раз, но уже по лицу. Разбивает губы и нос в кровь, не жалея силы. Энтони может ответить. Он не слаб и вполне может дать сдачи. Но он этого никогда не сделает. Он никогда в своей жизни не причинит Антону боли. Он просто не может ударить того, кто заботился о нем вместо родителей. Того, кого безответно сильно любит. Терпит каждый удар, падая на спину. Может встать и прекратить все это. Но позволяет Антону сесть сверху, больно сдавить запястья, чтобы не сопротивлялся, хотя и мысли такой даже не было. Жалостливо смотрит снизу вверх, грустно улыбаясь. А из глаз бегут не первые слезы за этот завтрак, на которые Антону похуй. Ему похуй, что довёл брата до такого состояния. - Будешь вести себя как мудак, всю дурь выбью вместо отца. - Хах... бьешь брата, которого обещал защищать... - напрасно напоминает про обещание, данное в детстве, - А на Игоря ты руку не поднимал, а? - делает паузу для ответа Антона, но тот не перебивает, - Конечно... Его-то ты любишь... Задираются рукава толстовки, открывая лиловые (и немного черные) браслеты. Антон молча смотрит на них, разжимая пальцы. Переводит глаза на брата, немым приказом попросив рассказать про это. Тони лишь тихо засмеялся, помотав головой. - На созвоне. И попробуй трубку не взять. Мы не закончили, - Антон поднимается на ноги, начиная собирать свои вещи. Больше он сегодня с братом и словом не обменялся. Просто быстро собрал все свои манатки и ушел из дома. Энтони больше не мешал. Поднялся с осколков сервиза, заманчиво поглядывая на разбросанные ножи. Он слышал, как брат застёгивает сумку, гремит вещами, матерится, когда не может что-то найти. Закинув рюкзак на плечо, удалился из квартиры, оставляя лишь удушающее одиночество. Тони проводил близнеца взглядом до двери. А когда та закрылась, то на его лице жутко расползалась улыбка "счастья". Кривая и дрожащая. По разбитому лицу, в перемешку с кровью, текут слезы. В глазах блещет безумие, что скрывает разбитую душу, которую уже не сшить обратно. Хриплый смех срывается на громкий плач. Красные слезы рисуют узоры на щеках, кривая улыбка, чем очень мало похожа на себя, уродует лицо. Безумный клоун во всей красе. Его жуткий плач разрывал не раз страдавшую глотку. Осколки вонзились под кожу рук, но совсем не ощущались... Улыбка на фоне истерик... Он резко срывается с места, сметая все на своём пути. На пол летят картины, украшающие стены, полки отрываются со своих мест, стулья разламываются на отдельные детали, все кругом превращается в пыль и щепки. Тони срывает обои, разбивает лампочки, оставляет вмятины на металле, а все деревянное ломает голыми руками. И вот очередь дошла до фотографии на комоде, которая с переезда стоит лицом к стене. Окровавленные пальцы развернули ее, надавив на стекло. Оно лопнуло под напором, разрезая кожу. Тони, не жалея себя, через полученную трещину достал фотографию. Фотографию всей их семьи. Мама, папа и близнецы, которые игриво корчат рожицы. Секундная улыбка, навеянная ностальгией, обратно сменилась на оскал. Фотокарточка быстро превратилась в пару клочков смятой бумаги. Энтони смотрит в разбитое зеркало, скалится сильнее, демонстрируя клыки, видит, кем стал. Трудно не заметить безумие, заменившее трезвый рассудок. Безумие, которое с головой поглотило бедного близнеца. Но он не пугается. Ему больше не страшно. Отныне ему только больно. Он смотрит в свои дикие глаза, наполненные огнем жажды убийства, и окончательно решается избавиться от Игоря. Крик, разорвавший душу, не слышен не вам и не нам. ××× Тони в полумраке сидит перед зеркалом с коробкой аптечки в ногах. Снял свою толстовку, рассматривая проявляющиеся синяки, что оставил братец. Аккуратно избавляется от заноз, обрабатывает раны, зажимая в зубах рукав кофты, пластырем оклеивает все пальцы и ладони. Рядом лежит телефон, на котором проигрываются новые голосовые сообщения от Антона. Сначала даже не хотелось браться за мобильник, но вечные уведомления о новых смс сделали своё дело. "Попробуй трубку не взять" - эхом повторилось. Он и не взял. Отчего Антон уже просто заспамил близнеца смс и голосовыми. Он много чего говорит, много раз извинился, много болтает... Но ничего из этого не помогло. Проскользнуло мимо ушей пустым звуком. Тони сильнее прижигал раны спиртом, когда на фоне слышал голос Игоря. Он смеётся, когда представляет, как сладка будет месть. Как кухонный нож по рукоять войдёт в идеальную подкаченную грудь Игоря, разрывая мышцы...Руки моментально согреются чужой кровью. Выбился из сил, накосячил, и телефон молчит, "Звони, если что. Я действительно переживаю за тебя. И если ты не ответишь, я приеду" Тони вздыхает, нажимая на кнопку записи аудио сообщения. - Я в порядке. Просто не хочу с тобой разговаривать. "Понимаю" - Вряд ли. - Антон, Игорь знает обо мне? Ты говорил ему, что у тебя есть брат? Ответа долго не было. "Нет. Случая не представилось рассказать" - Ты стыдишься меня, да? "Не пойми неправильно... Я просто жду, когда ты выздоровеешь.. Боюсь, что Игорь бросит меня, если узнает, что ты болен" - Я болен тобой, - хотел сказать, но тут же удалил это смс. - Я просто хочу вернуть все назад. "Я думал, ты скажешь, что, если бы ты вернул день аварии, то не спасал бы меня" - Я бы лучше не спасал себя. Энтони никогда не пожелает брату чего-то злого. Он никогда не сделает больно. Никогда не обидит. Он очень сожалеет, что обозвал близнеца шлюхой, но это правда. И теперь ты спишь на чужой груди. "Я люблю тебя" - Жаль, что это ложь. Тебе все не так, ты мой личный яд, и я теперь не я, После этого телефон сел. Ну, оно и к лучшему. Он больше бы не смог терпеть все это. Фотография, собранная из клочков, немного разлетелась из-за тяжёлого вздоха. - Игорь поплатится за каждую секунду, что отнял тебя у меня. Хер с тобой, вали к нему. Бог тебе судья Смотрит в красные безумные глаза, жутко улыбаясь. И лишь клыки блеснули в ночном мраке... Смех эхом насытил собой пустую однушку. В расколотом зеркале отражался псих, чье лицо было искаженно тьмой и смешенными эмоциями. В глазах неописуемая печаль, которую подтверждали и предательские дорожки слез, а на разбитых губах гневная ухмылка злобного гения, демонстрировавшая отколотый зуб.