Мясник

Поздно вечером по окраине большого столичного города неторопливо прогуливались двое мужчин. Тот, который был повыше, знал эту местность хорошо, но его спутник через каждый шаг боязливо оглядывался, словно хотел запомнить дорогу. Место и впрямь было мрачноватое: над хлебозаводом, похожим на католический собор, кружились чайки, истерично, надрывно крича. С реки тянуло водорослями и гнилым запахом помоев. Вантовый мост вдалеке светился призрачным зеленоватым, и в чёрной воде изредка вспыхивали отражения красных огоньков в другой, заречной части города - там были самые трущобы. И невысокий мужчина, которого звали Клаус, уже с недоверием смотрел на мощно сложенного спутника, в чьей внешности было что-то маньячье. Этот подозрительный мужчина, назвавшийся Тиллем, познакомился с Клаусом в баре, и оттуда, после изрядного возлияния, они вышли уже хорошими друзьями. Но ночной воздух быстро выбил из головы Клауса весь хмель, и теперь он не понимал, как согласился пойти домой к этому громиле, чтобы продолжить. Клауса настораживало то, что он никак не мог рассмотреть лица мужчины: в баре было темно, да и на улице тоже. Он только видел, как поблескивали глаза из-за шарфа, плотно закрывавшего лицо, хотя осень только вступала в свои права и было ещё довольно тепло. Почти "незнакомец", кажется тоже протрезвел, потому что молчал, и Клаус, смущенный его молчанием, нервно закурил. Огонёк зажигалки выхватил из темноты нижнюю часть его лица - с мощно развитой челюстью, полными губами, похожими на губы шимпанзе и крючковатым носом. Тилль успел заметить крупные белые зубы, стиснувшие сигарету, и усмехнулся. В баре Клаус, со своим необычным северным лицом, показался ему настоящим викингом, а теперь, под покровом ночи, вскрылась вторая сущность блондина - нервное, истеричное создание. Нечасто он встречал подобных двуличных людей. - Я вспомнил, что хотел у тебя спросить, - наконец заговорил здоровяк искусственно-шутливым тоном. Руки Клауса тряслись, когда он вынул сигарету и красивым, киношным жестом, выпустил изо рта клуб дыма. Вообще, в нём было слишком много позерства, не присущего обычному человеку. Хотя иные кинозвезды бывают скромнее, чем некоторые обыватели. "Стоило бы познакомить его с Рихардом, - подумал Тилль, - кажется, у них много общего". - Ну и что же? - голос у Клауса такой же необычный, как его лицо - скрипучий, но приятный своеобразием тембра. Этот голос можно было сравнить с коньяком - восприятие его доставляло удовольствие, непонятное простому смертному. Он говорил тем снисходительно-скучающим тоном, каким говорят нарциссы. Такая же манера говорить была и у Рихарда. Эти двое даже сложены были похоже - с несколько женоподобными фигурами, изящные, только Клаус был даже ещё элегантнее, а ноги в модных ботинках были довольно маленькими для мужчины. - Я хотел спросить, какой у тебя вкус на женщин, - светло-зеленые глаза Тилля хищно сверкнули, как будто слово "вкус" он имел в прямом смысле. Клаус вспыхнул, это было видно даже в темноте. - Мои вкусы слишком специфичны, - жуя сигарету, пробормотал он хрипло. - А ты тоже довольно специфичный, - Тилль оглянулся и прижал его к стене, улыбаясь так, как умел только он - очаровательно и страшно. Жёлтый свет одинокого фонаря упал на перепуганного Клауса, и Тилль наконец-то смог рассмотреть его лицо. Широкое, скуластое, оно было тщательно напудрено, а огромные серо-голубые глаза, совершенно дико глядевшие из глубоких пещер-глазниц, кокетливо припорошены голубыми тенями. Губы были кроваво-красные, но даже такое количество косметики, необычное для мужчины, нисколько не умаляло суровой северной красоты Клауса. Длинная льняная прядь из-под шляпы упала ему на лоб, и Тилль не смог удержаться, чтобы не заправить её обратно. Клаус громко дышал, пытался вырваться, но Тилль, который был намного сильнее, только ближе протягивал губы к прокуренному рту мужчины. Клаус пытался выглянуть за широкую спину Тилля, чтобы, вероятно, последний раз за свою жизнь посмотреть на небо. Он надеялся увидеть над блестящей рекой багровую, страшную луну, но увидел только исчерна-синее небо с медленно плывущими по нему серыми облаками. По-осеннему холодное и глубокое. Тилль накрыл неширокие, вздрагивающие плечи Клауса через лёгкое драповое пальто - кажется, добыча достаточно мускулистая. "Тем лучше", - подумал он, отработанным жестом доставая из рукава длинный нож. - Что, что тебе от меня нужно?! - наконец вскрикнул Клаус, услышав тонкий лязг хорошо отточенной стали. Он довольно испугал Тилля безумным взглядом своих огромных, бездонных глаз, но маньяк не дрогнул, хотя впервые видел такие глаза. - Всего лишь хочу попробовать, какой ты на вкус, - свистящим безмятежным шёпотом ответил Тилль, оттягивая шарф на Клаусе и медленно проводя языком по напряженной шее, приторно и горько пахнувшей, хотя медлить было нельзя. У блондина оказался довольно нежный и приятный вкус, но Тиллю не нравилось, что жертва истерично дёргается от каждого его движения. "Странно, а казался спокойным". - Что же ты вырываешься? - он ещё крепче обнял Клауса, приставляя нож к быстро пульсировавшей вене на шее, - натуралы так не красятся, я знаю. Тот едва дышал, чувствуя на шее тонкое острое лезвие и боялся глотать. Слюны становилось всё больше, и Клаус не знал, куда её девать. Плеваться было не выходом - этим он не смог бы отвлечь маньяка. Тилль накрыл его трепещущие губы своими - маленькими и жесткими, настойчиво вобрал рот Клауса в свой, и мужчина, едва не терявший сознание от страха, почувствовал, как широкий мягкий язык избавляет его рот от пропахшей табаком слюны. Странно, но поцелуй насильника был приятен, хотя, пребывая в ужасе, Клаус всё воспринимал по-другому. Ему было слишком страшно, чтобы отбиваться и Клаус даже дышать не мог, чувствуя, как нож врезается в шею, вспарывая тонкую кожу на выступающей вене. Тилль не отрывался от его губ, упорно двигая ножом. Ему повезло, что на улице не было прохожих. Клаус обмяк в его руках, стройные ноги мужчины подкосились, и Тилль отпустил его, чтобы не забрызгать кровью одежду. Лицо Клауса, и без того бледное, становилось белым, как мрамор, а резкие черты утончились. Глаза, совершенно безумные, смотрели на небо, где внезапно вышла луна из-за густой пелены облаков, и смотрела на них равнодушно, потому что не в первый раз наблюдала ночное убийство. Кроме луны, их никто не заметит. Тилль прислонился к стене, тщательно закутывая лицо: было и правда холодно, к тому же он не хотел попасться полиции. Он не видел, но чувствовал, как под шеей Клауса расползается блестящая темно-вишневая лужа. Тело должно быть обескровлено. Любое тело, от курицы до человека. Хотя некоторые любят мясо с кровью. Тилль посмотрел на свинцовую воду, по которой протянулась серебристо-белая дорожка холодного лунного света. Он ни о чём не думал, был совершенно спокоен и созерцание ночного пейзажа не вызывало никаких чувств. Просто очередная жертва. Ещё одна хорошая порция мяса. Он кончиком ботинка пнул уже бездыханное тело, как вдруг услышал в прозрачном воздухе два смеющихся юных голоса, громко и весело распевавших: - Я с подружкою своею пил под вишнями компот, Лишь на миг я отвернулся – на неё упал дроппод. За секунду и в лепешку, и везде стекает кровь, Как ты мог, космодесантник, раздавить мою любовь?! У-о-о-о-е, на мою девушку упал космодесантник! У-о-о-о-е, на мою девушку упал космодесантник! *** Тилль вздрогнул, поспешно заслоняя тело, но опасался он зря - мимо прошли двое пареньков, вполне безопасных. Один был в красной шапочке с длинными, до пояса ушами, другой, в объёмном пальто, задорно тряс белокурыми волосами, завязанными в хвост. Хоть было и темно, но Тилль не мог не узнать парня в шапке. - Кристиан! - довольно громко позвал он, стараясь говорить добродушно. - Добрый вечер, герр Линдеманн! - крикнул Кристиан, высокий и тоненький. Круглые стёкла его очков мертвенно блеснули в лунном свете, и Тилль увидел длинный нос и расплывшиеся в улыбке яркие губы. Кристиан едва сдерживал смех, да и друг его тоже. Они оба пытались пройти мимо Тилля поскорее, но он сурово спросил, не отходя от стены: - Кристиан, почему так поздно, а ты ещё не дома? Очкарик и его приятель боязливо переглянулись: - Да ведь ещё не столь поздно, - с деликатной улыбкой возразил Кристиан, а блондин пискнул: - Осенью темнеет раньше, ничего страшного! - Во всяком случае, когда двое молодых людей идут по тёмной улице и распевают песни такого содержания, это выглядит по меньшей мере подозрительно, - строго заметил Тилль и подумал: "Здоровенный мужик, подпирающий собой стену на окраине города и лежащий за его спиной труп тоже выглядит подозрительно". - А это ещё кто? - прибавил он, указывая на блондина. - Это Пауль, мой хороший друг! - беззаботно ответил Кристиан, а Пауль слегка наклонил голову, присматриваясь к тёмному силуэту за спиной Тилля. - Ладно, идите, - устало прошептал Тилль. Он был и не рад тому, что завязал этот разговор, - только чтобы без песен. А то расскажу твоей матери. - Хорошо, - теперь запищал уже Кристиан. Парни удалились, тихонько разговаривая, и Тилль облегченно выдохнул. Оглянулся, взвалил труп на плечо и понёс его к стоявшей неподалёку машине. Кристиан и Пауль, которые ещё не так далеко отошли, оглянулись и опять обменялись взглядами. - Какой странный тип, - прошептал Пауль, пытаясь разглядеть фигуру удалявшегося Тилля, - откуда ты его знаешь? - Он снимает у моей мамы комнату, - безразлично пожал Кристиан узкими плечами. - А тебе не кажется, что он кого-то убил? - сказал Пауль ещё тише. - Пойдём, - Кристиан пошёл быстрее, и его друг, обладавший не столь длинными ногами, послушно засеменил следом. В полной тишине они добрались до дома Кристиана, не переставая думать о встрече с Тиллем. Оба видели труп, лежавший у стены и не понимали, зачем мужчина решил обратить на себя внимание. Кристиан всегда побаивался молчаливого герра Линдеманна, но теперь у него появился повод бояться квартиранта ещё больше. Пауль вообще понять не мог, где мать Кристиана нашла такого клиента и поэтому решил посчитать семейку Лоренцев странной. - Ладно, - наконец произнёс Пауль с тяжёлым сердцем, когда Кристиан доставал ключи, - это был классный день. Спасибо, что мы всё-таки поехали туда. Кристиан только кивнул, но Пауль вдруг резко притянул тонкое тело к себе, обнимая совсем не по-дружески, и чуть коснулся губами впалой холодной щеки. Кристиан вздрогнул, но лишь положил большие ладони Паулю на талию, не желая отпускать его. - Что это было? - Ничего, брось, - грубо ответил Пауль, вырываясь. Его круглые, как яблоки, щёки покраснели, и Кристиан смутился, чувствуя себя виноватым. - Спокойной ночи, - осторожно произнёс он, медленно открывая дверь. Ему хотелось растянуть прощание и побыть с Паулем наедине хоть немного, но блондин даже не обернулся. Кристиан вздохнул, бесшумно проскальзывая в пустую квартиру. На бледной щеке тихо зудел розоватый след поцелуя.