Мясник

Рихард проснулся от странного беспокойства, и, прежде чем открыть глаза, долго прислушивался. Несколько этажей, что были над ним, заглушали все звуки, но в тишине подвала мяснику почудился тонкий визг, который он ни с чем спутать не мог. Полицейская сирена. "Это когда-нибудь должно было случиться, - Рихард проснулся окончательно и слез с кровати, сняв с шеи худенькие ручки сладко спящего Кристиана, - но почему сегодня?" Прислушался, надеясь, что это всего лишь показалось. Но визг - то нарастающий, то затихающий - становился всё громче и никак не походил на галлюцинацию. - Вставайте, - Рихард растолкал ничего не понимающих друзей, которые со сна смотрели на него мутными, тупыми глазами и хотели только одного - снова уснуть. - Это полиция к нам, - пытается объяснить он как можно доступней, пока Тилль и Кристиан неохотно натягивают одежду, - Тилль, забирай Кристиана, Пекку и вали отсюда, пока они ещё не пришли. - А как же ты? - Линдеманн наконец понимает, что произошло. - Я заварил эту кашу, мне её и расхлебывать, - он неохотно поднял глаза на Тилля, и тот почувствовал себя совсем скованно под этим виноватым взглядом. - Я не хочу тебя выдавать, - Рихард боялся, что Тилль останется, между тем как вой сирены становился всё ближе и отчётливей. - Я сам тебя на это подговорил. Уходи, пока не поздно. - Но почему и ты тогда не уйдёшь? - Линдеманн крайне удивился, приобнимая Кристиана. И при виде этого ласкового жеста сердце Круспе на мгновение кольнула ревность. Рихард никак не ожидал этого вопроса и с деланным безразличием пожал плечами. Круспе никогда не забывал те статьи, по которым его полагалось арестовать. Но сейчас только исподлобья смотрел в глаза человека, которого любил, зная, что расстанется с ним навсегда. - Так надо, и всё. Кто-то должен ведь за это ответить, - буркнул Рихард, делая вид, что всё и так должно быть понятно. - Но ни в коем случае не ты, - прибавил он, подходя к Тиллю и тем самым заставляя его подойти к двери. - И тем более ни Кристиан, ни Пекка. Они не виноваты. - Доброе утро, - все вздрогнули, когда в двери показалось круглое и сонное лицо Пекки. На удивление, девушка была настроена вполне дружелюбно, и мягкий взгляд карих глаз выбил Круспе из колеи. Вспомнилось вчерашнее (или сегодняшнее? - Круспе уже потерялся во времени), и воспоминания о мысли, что Пекка в ту минуту была похожа на жабу, заставили мясника отвести взгляд. - Оденься, - шепнул Тилль, и Пекка послушно скрылась, не понимая, почему от неё требуют именно этого. - Я прошу тебя уйти, потому что боюсь за детей. Их нельзя оставлять одних, - понимая, что причина натянута, Рихард кинул взгляд на недоумеваещего Кристиана, который молча наблюдал за происходящим с таким выражением, как будто хотел что-то спросить, но боялся. И он больше всего походил в эту минуту на ребёнка - напуганный, молчаливый, внимательный. "Я бы хотел уйти, - смотреть в обожаемые глаза, полные вопроса, было невозможно, но Рихард смотрел, боясь забыть этот взгляд, - но я достаточно попортил тебе крови, чтобы быть рядом." - Прости, - наконец прошептал Круспе, делая шаг к возлюбленному, - и не забывай, что я люблю тебя. Рихард крепко обнял мясника, прижимаясь к тёплому изгибу шеи и стараясь запомнить то, что было больше всего ему дорого. Признание вырвалось непринуждённо, потому что Рихард уже больше не мог держать его в себе, хотя чувствовал, что Тилль не поймёт. Но сейчас он был счастлив, что ошибся. Тонкие губы Линдеманна коснулись мягкой щеки Рихарда, и оба мясника на мгновение забыли, что их уже не должно быть здесь. Но блаженство длилось всего несколько секунд, и когда время, отведенное на нежность, вышло, Рихард отстранился с тем же виноватым видом, и вышел, бросив Тиллю только одно: - Я обязательно дам о себе знать. *** Тилль, Кристиан и Пекка успели скрыться раньше, чем шумная полицейская машина достигла дверей ресторана. Беглецы уезжали в далёкую деревню, откуда мясники были родом, и, глядя на заднее сиденье, где подростки в испуге жались друг к другу, Тилль не знал, как их примет его мать, так и не покинувшая Шверин. Но он уже любил этих детей, зная, что за любые блага мира не оставит их. *** - Может быть, я и не прав, но ваше лицо кажется мне очень знакомым, - Оливер наклонился над пришедшей в сознание женщиной. Фрау Шнайдер с трудом отвела взгляд от белого больничного потолка и взглянула на незнакомое лицо под белой шапочкой. После тяжёлой ночи всё ещё слабо туманилось перед глазами, но увиденное вызвало у женщины симпатию. Изящный овал лица, бездонные темно-зелёные глаза, по-восточному густые брови. И фрау улыбнулась, тому, кто был красив, как сновидение. Ничего, что было до этого, София не помнила - да и что вспоминать, когда голова раскалывается, а пустой желудок скручивают слабые, но противные приступы тошноты. Но она не забыла вопрос врача, и, поморщившись, ответила: - У меня брат-близнец есть. Был, - поправилась София, вспомнив, что Кристоф умер, но и это не вызывало в ней боли. Ей было слишком плохо, чтобы скорбеть. - Даже близнец.. - Оливер наклонился ещё ближе, вглядываясь в измученное, но красивое лицо. Темно-золотые волосы растрепались по плоской подушке, узкие голубые глаза припухли, как и изящные подкрашенные губы. Совершенно такая же - в памяти Оливера всплыли каштановые кудри майора, в которые было так приятно запускать пальцы; по сравнению с пухлыми щеками глаза кажутся совсем маленькими, что делает взгляд ещё проницательней. На фоне этих трясущихся щёк узкий маленький рот выглядит как-то совсем абсурдно, что придаёт Кристофу ещё больше очарования. - Его случайно не Кристоф звали? - мягко предполагает он, находя в измятом лице Софии всё больше знакомых черт. Женщина кивает, поморщившись от боли в промежности - ощущение такое, как будто во время вчерашнего веселья Кунц и Эрих насыпали туда красного перца. - Я не гинеколог, но это быстро пройдёт, - холодная рука касается пальцев Софии, укладывая украшенную обручальным кольцом кисть обратно на грудь. Странно, замужем... А ведь вчера он с санитарами едва отодрал её от двух полицейских, которые находились в явном наркотическом угаре. *** - А ведь хороший был ресторан, - вздыхает Эрих на соседнем с водительским сиденье, запаливая сигарету. - Если бы тебе не пришла эта замечательная идея вызвать полицию в самый разгар веселья, мы бы ходили туда до Судного дня! - сквозь зубы цедит Кунц, направляя машину в сторону полицейского участка. Рихард, сидящий позади, с горечью смотрит на наручники, а потом переводит взгляд на затянутое снежными тучами небо и смотрит, зная, что даже такое небо больше не увидит.