Молочник

             Чары, преподаваемые профессором Филиусом Флитвиком, я ожидал с нетерпением. Профессор оказался прикольным карликом с писклявым голосом. Седой пожилой маг, несмотря на недостатки, оказался отличным преподавателем: добрый, понимающий, хорошо и понятно объяснял, интересно рассказывал о заклинаниях, дополняя повествования забавными историями. На первом уроке не было ожидаемого изучения полезных чар, мы всего лишь учились выпускать из палочки цветные искры. Зато к концу занятия это вышло у всех, даже у меня. Учитывая, что мне тяжело даётся освоение заклинаний в силу мышления, то сразу становится виден высокий уровень преподавателя.       К сожалению, после сдвоенных чар и обеда у нас была трансфигурация, к которой я не испытывал тёплых чувств. Мы вновь пытались превратить спичку в иголку, и что противно — даже у Вейн к концу занятия получилось заострить спичку, я же сумел только убрать серную головку.       — Зачем нам вообще нужно что-то превращать в иголку? — бурчал я, воспользовавшись благодарной слушательницей, в роли которой выступала Лавгуд. — Ведь можно починить одежду с помощью Репаро.       — Это заклинание не рассчитано на починку одежды, оно на неё не действует, — ответила Лавгуд. — Об этом написано в дополнительной литературе и об этом должен будет рассказывать профессор Флитвик. Ты не читал? Ни одному магу не придёт в голову использовать Репаро на тканевых вещах. Волшебники чинят одежду вручную.       Я замер и молча стал рассматривать Луну.       Волшебники странные. Я же чинил одежду на чердаке, даже не в одиночку, а вместе с Деннисом именно тем самым Репаро. Получалось замечательно, ветхие вещи становились почти как новые. И вот Луна заявляет, что всем волшебникам известно, будто заклятье на подобное не способно. Тут или мы с братом уникальные чародеи, способные творить невозможное, в чём сильно сомневаюсь, или волшебники неправы.       Может, невозможность совершать какие-либо магические действия исходит от знаний, укоренившихся в черепушке? Вспомнить хотя бы, как у меня не получался простейший Люмос, потому что знал, что подобное невозможно. Вот и юным магам втемяшили учителя, что Репаро не чинит одежду, они его в дальнейшем и не используют для тканей. Вместо этого, словно белошвейки, штопают вещи вручную.       — Что? — спросила Лавгуд.       — Меня одновременно пугает и восхищает твой ум.       — И всё же? — с мечтательной улыбкой спросила Лавгуд.       — Мы с братом не знали о таких нюансах, поэтому в августе вполне спокойно чинили с помощью Репаро всё подряд: машину, посуду, одежду, технику.       — Мозгошмыги у нарглов воистину великие! — восхищённо произнесла Луна, её взгляд стал мечтательно-задумчивым, смотрящим в никуда. — Надо будет написать папе в журнал статью о влиянии мозгошмыгов на нарглов, мешающих применять ремонтные чары.       Из всех предметов мне больше всего понравились чары и зелья. Из преподавателей полюбились лишь Спраут и Флитвик. Больше всего я возненавидел Макгонагалл. Локхарту больше подошло бы выступать в цирке, а не преподавать. Снейп… Это отдельный кадр. Он противный мужик, с которым очень сложно общаться, преподаёт ужасно: ничего не объясняет, рассчитывая на то, что дети всему научатся сами, зато критикует за любой косяк. У него явный антиталант к преподаванию и ярко выраженная нелюбовь к детям. Но всё же, если закрыть глаза на все недостатки Снейпа, не обращать внимания на расточаемый сарказм и придирки, то с ним можно наладить диалог. Посоветовал же он мне дополнительную литературу.       Ох и намучился я с таблицей совместимости. Она нереальных размеров, а выучить надо наизусть, как таблицу умножения или периодическую таблицу Менделеева. В таком случае подходит лишь монотонная зубрёжка до такой степени, чтобы можно было ответить на вопрос, даже если разбудили среди ночи. Было непонятно, зачем это надо, но видимо, в зельеварении как в математике, без знания таблицы умножения учиться дальше невозможно. Поэтому все выходные и следующую неделю посвятил зубрёжке-изучению таблицы совместимости ингредиентов.       Поспрашивав старшеклассников, выяснил, что никто из школьников подобным не заморачивается. Более того, о существовании такой таблицы из десяти опрошенных человек знали лишь трое — ученики шестого и седьмого курсов, которые выбрали зелья в качестве основного предмета после пятого курса. Значит штука всё же полезная.       Как и предрекал Джастин, в понедельник после занятий меня напрягли старшекурсники. За всех них говорил Трумэн, который зашёл ко мне в комнату.       — Колин, я должен тебе поведать об одной традиции нашего факультета, — начал он.       — Если ты про еду, которую надо таскать с кухни, то меня уже просветили.       — Так ты знаешь! — обрадовался староста. — Не рекомендую отказываться. Я понимаю, что ты один, а не как обычно, но ученикам с пятого курса нежелательно попадаться на нарушениях. Впереди экзамены СОВ (Стандарты Обучения Волшебству) и ЖАБА (Жутко Академическая Блестящая Аттестация), преподаватели присматриваются к ребятам, и если будет много нарушений дисциплины, могут не принять на свой курс или отказать в помощи при подготовке к экзаменам.       — Понятно. Только мне немного иначе объясняли. Но и вы поймите, Габриэль, я же не железный, чтобы пахать без выгоды, словно Золушка, сменившая пол и место проживания. Одним кнутом сыт не будешь. Какие выгоды я с этого буду иметь?       — Тебе мало того, что факультет от тебя не отвернётся и всегда поддержит? — удивлённо вопросил Трумэн.       — По науке человека надо мотивировать кнутом и пряником. Кнут вижу, пряника нет.       — Чего же ты хочешь? — спросил Трумэн.       — Например, мне нужны зачарованные на вечное горение свечи для освещения палатки. К лету надо будет зачаровать палатку и пару сумок заклятьем Незримого расширения.       — Извини, Колин, но бесплатно никто за такое не возьмётся, — покачал головой староста.       — Не обязательно бесплатно, пусть будет за деньги или бартер, но чтобы недорого.       — А-а-а! — протянул Трумэн. — Это можно устроить. Тебе сейчас надо?       — Нет, после рождественских каникул. Думаю, к тому моменту сторгуемся?       — Конечно, — кивнул парень.       — Габриэль, теперь по поводу еды. Раз существует заклинание Незримого расширения, я не собираюсь таскать продукты на пятнадцать человек, рискуя заработать грыжу и искривление позвоночника. Раз это нужно вам, то с вас зачарованная сумка для переноски продуктов. Её потом можно будет передать по эстафете следующим первокурсникам и так далее.       — Звучит здраво. Полагаю, этот вопрос мы решим, но не сегодня, — согласился Трумэн. — Пойдём, покажу тебе вход на кухню.       — Окей!       Я захватил сумку, предварительно освободив её от вещей. От бочки-входа в гостиную факультета по коридору мы прошли до натюрморта с весёлыми фруктами. Староста пощекотал грушу, она стала хохотать и превратилась в зелёную дверную ручку.       Внутри оказалась кухня размером с Большой зал. Повсюду суетились и работали домовые эльфы, на столах стояли горы блестящих кастрюль. В углу располагался огромный очаг. Домовые эльфы ни разу не были похожи на эльфов, описываемых в литературе. Это были маленькие человечки-лилипуты: лысые, размером с теннисный мяч глаза, острый, как карандаш, нос, уши словно у летучей мыши, длинные пальцы и ступни, вместо одежды у них были повязанные в виде тоги полотенца с гербом Хогвартса (на нём изображены лев, змея, барсук и ворон, а по центру английская буква «Н»).       Завидев нас, сотня маленьких эльфов выстроилась вдоль стен кухни, гостеприимно кланяясь и приседая.       — Не изволят ли уважаемые волшебники чашечку чая? — спросил визгливым голосом, подскочивший к нам один из ближайших эльфов.       — Спасибо, но нам надо продуктов на пятнадцать человек, чай мы у себя в спальнях попьём, — ответил Трумэн.       — На шестнадцать. И молока!       В мгновение ока позади старосты запрыгали десяток домовиков, неся несколько больших серебряных подносов с молочником, пустой чайной чашкой и блюдами, полными пирожных и пирогов.       — Это первокурсник, Колин, — представил меня Трумэн. — Он будет приходить к вам по будням, как это обычно делают наши. Ребята, соберёте ему чего-нибудь пожевать для парней.       — Конечно, господин волшебник, — радостно пропищал тот же эльф, который подскочил к нам первым.       Пока Трумэн складывал выпечку в мою сумку, я налил в чашку молоко и с наслаждением его пил.       — Слушай, Габриэль, а эти ребята ничего, мне нравится сервис. Только странные. Кто вообще такие домовые эльфы? Почему они в полотенцах?       — Лет пятьсот назад они прибыли из другого мира в наш вместе с гоблинами, — начал пояснять староста. — У них там произошла какая-то катастрофа. Волшебники приютили эльфов, гоблины же почти сразу начали воевать с магами. В благодарность беженцы обязались выполнять всю домашнюю работу, не беря за это ни кната, для чего с ними был заключён магический контракт, по крайней мере, до тех пор, пока не заработают себе на одежду.       — Гоблины! — презрительно пропищал эльф. — Тинки скажет так, господа волшебники, эти бродяги не имеют ни чести, ни достоинства!       Сумку с продуктами нёс Трумэн, в то время как я размышлял над странностями по пути в общежитие.       — Слушай, Габриэль, выходит, что домовые эльфы рабы?       — Да, Колин, — согласился Трумэн. — Но не вздумай пытаться их освобождать или жалеть. Ты маглорожденный, поэтому многое не понимаешь.       — Так объясни.       — Я тебе поведал только официальную версию, — продолжил староста. — Правду не расскажут на уроках истории, её знают лишь чистокровные и те, кто много читает исторические книги. Эльфы продемонстрировали владение очень сильной беспалочковой магией, чем серьёзно напугали волшебников. Вначале их хотели истребить, но битва со столь сильными магами сулила серьёзные жертвы среди волшебников. Поэтому маги решили их обхитрить. Они приютили эльфов, дали им кров и крышу над головой и предложили заключить со всей расой практически рабский магический контракт. Им запретили пользоваться волшебными палочками и причинять вред волшебникам. Эльфы обладают непонятной людям честью, они реально благодарны волшебникам и обязались работать бесплатно. Условием освобождения является одежда, вручённая волшебником-хозяином эльфу и подтверждённая словесной формулировкой об освобождении. Иначе им бы нельзя было доверять стирать вещи.       — Наверняка же были случаи, когда волшебники освобождали эльфов.       — Были, — согласился Трумэн. — Но ничем хорошим это не закончилось. Был даже эльф-рыцарь, на счету которого сотни смертей маглов, ведь договор запрещает причинять вред лишь волшебникам. Лет двести назад был случай: сумасшедший эльф убедил себя, что калеча волшебников — спасает их. Он своей магией превратил в инвалидов около трёх десятков магов, пока этого безумца смогли обезвредить мракоборцы. С тех пор большинство чистокровных семей предпочитают не давать свободу домовикам, а отрубают головы тем, которые ведут себя неадекватно.       — Чем больше узнаю о волшебном мире, тем страшнее становится жить.       — Многие маглорожденные считают, что они попали в сказку, — произнёс Трумэн. — Рад, что ты не такой.       — А что насчёт рабских договоров? Не хотелось бы по незнанию подписать таковой и превратиться в раба какого-нибудь колдуна.       — Почитай книги «Магические обряды» и «Магические контракты», — поделился информацией Трумэн. — Запомни главное — никогда не приноси Непреложный обет, как бы тебя ни вынуждали, и не подписывай магических контрактов, предварительно не проконсультировавшись с юристом или гоблином, те знатные крючкотворы и за деньги оказывают услуги по изучению и составлению магических договоров. Но всё же лучше волшебник-юрист.       — В библиотеке есть такие книги?       — Вроде бы «Магические обряды» в Запретной секции, — почесал макушку Трумэн. — Хм… У нас-то дома такая книга имеется. Даже не знаю, что посоветовать, я точно не могу дать её почитать.       — А чего это она в Запретной секции?       — Там помимо безобидных обрядов описываются запрещённые или требующие лицензии заклинания, — ответил староста. — Например, темномагический обряд возрождения духа; Надзор; Табу; Непреложный обет; заклинание Незримого расширения. Эту книгу в библиотеке могут дать лишь волшебникам с семнадцати лет и по письменному разрешению от профессора.       — Надзор?       — Ты разве не знаешь? — удивился староста. — До совершеннолетия на каникулах юным магам запрещено колдовать, за этим следит сигнальное заклинание, которое накладывается на то место, где живут несовершеннолетние волшебники, если это место — район проживания маглов и поблизости нет ни одного взрослого волшебника. «Надзор» отслеживает почти любые магические действия вне зависимости от того, кто эти действия произвёл. Сигнал приходит в один из отделов Министерства магии.       — Я летом колдовал.       — Так ведь летом ты ещё де факто не являлся учеником Хогвартса, работники Министерства не успели наложить Надзор на местность рядом с твоим домом, а сейчас уже не поколдуешь, — пояснил Трумэн. — Иначе получишь предупреждение, а за повторный случай могут выгнать из школы и сломать палочку.       — А если, например, зелья варить?       — Это можно, — кивнул староста. — Ещё можно использовать некоторые артефакты, к примеру, полёт на метле Надзор не засечёт.       — Слушай, а если далеко от дома уйду, как они узнают, что я колдовал? И вообще, какой-то беспредел получается — детям волшебников можно колдовать, сколько влезет, а нам, маглорожденным, нельзя.       — А чего ты хотел? — пожал плечами Трумэн. — В Министерстве работают в основном чистокровные волшебники, которые заботятся как о статуте секретности, так и о своём комфорте. Поэтому детям чистокровных можно колдовать, а маглорожденным проще запретить пользоваться магией, чем разгребать за ними последствия, стирая память маглам.       — А можно купить эту книгу или копию снять?       — Точно! — обрадовался староста. — Можно с помощью заклинания Джеминио снять с книги копию, только она продержится максимум пару недель.       — Габриэль! — я посмотрел на старосту большими слезливыми глазами, как кот из мультфильма «Шрек».       — Нет! — категорично ответил парень.       — Ну, пожалуйста! Я тебе из дома привезу головку козьего сыра.       — Думаешь меня соблазнить едой? — усмехнулся парень и потряс сумкой с едой.       — Скажи, чего хочешь? Мне нужна эта книга!       Габриэль задумался, помялся и выдал:       — Ладно, есть кое-что, на что я готов обменять несколько копий полезных книжек из домашней библиотеки… — он набрал полную грудь воздуха. — На магловские журналы с обнажёнными женщинами!       — На «Плейбой», что ли? — удивился я, ведь представлял себе уже что-то безумно дорогое и неподъёмное по бюджету. — Да без проблем!       — Тебе что, не стыдно будет покупать такие журналы? — удивился парень.       — Чего там стыдиться? Подумаешь, фотографии голых девушек.       — Только не вздумай никому говорить! — с угрозой произнёс староста.       — Не вопрос. Буду немым, как первые кинофильмы!       Достигнув спален, Габриэль пошёл дальше с моей сумкой.       — А сумка?       — Сейчас верну, — ответил староста.       — Оставьте мне пирога и пирожное.       — Колин, ты разве не слышал? Завтрак съешь сам, обед раздели с другом, а ужин отдай врагу, — насмешливо произнёс парень.       — Ужин отдай врагу… — недовольно пробурчал я. — Никогда этого не понимал. Вечером не поешь, потом всю ночь маешься, заснуть не можешь. Наверняка эту поговорку придумали враги!       — Пацан, ничего ты не понимаешь в народной мудрости! — насмешливо протянул Трумэн.       — Очень даже понимаю. Смотри — завтрак съедаешь сам. Обед делишь с другом, он же в ответ делится с тобой. Ужин отдаёшь врагу, а он отдаёт тебе свой, так никто из вас не отравится. Поговорка про то, что в еде необходима вариативность и разнообразие, про умеренность там ничего нет! Понятненько?!       Трумэн рассмеялся и пошёл дальше в сторону своей спальни. Через несколько минут он занёс сумку мне в комнату. На дне сиротливо лежал отломанный кусочек пирога и одно мятое пирожное. Сумка вся была вымазана в креме и в крошках. Пришлось её очищать.       В принципе, обязанность таскать старшекурсникам еду не особо напряжённая, в основном страдает самомнение. Думаешь: «Как же так? Меня, такого прекрасного, и заставляют прислуживать!». Иной ребёнок взбрыкнул бы, но это из-за неопытности. Потом отказ от следования традициям не раз аукнется неприятностями. В жизни не бывает такого, чтобы все что-то делали тебе, а ты никому и ничего не был должен. Любишь кататься, люби и санки возить. То есть в местных реалиях так — хочешь помощи и поддержки? Что же, сделай для людей что-то полезное. А чем может быть полезен первокурсник? Да хоть бы еды с кухни принести, притом, что обитель домовых эльфов всего в нескольких шагах от общежития, далеко ходить не надо. А уж с обещанной сумкой, которую на следующий день принёс староста — так вообще никаких проблем, она практически ничего не весит.

***

      Началась спокойная и размеренная учёба, как-то потихоньку я вошёл в учебный ритм: ходил на занятия, делал домашние задания, почитывал дополнительную литературу в основном по зельям и связанной с ними гербологии. Книги по зельеварению шли с напрягом, поскольку там надо не просто читать, а зубрить, запоминать свойства, способы добычи и разделки ингредиентов. Запоминать рецепты. Их я выписывал в толстую тетрадь. Рецепты так просто не запомнишь — надо готовить. Это как с кулинарными рецептами — сколько ни читай, не запомнишь, надо несколько раз, а лучше несколько десятков раз приготовить блюдо, тогда рецепт отложится в голове.       Стоит отметить, что знание об ингредиентах и реакциях, происходящих при варке зелий, дали понимание что и когда можно кидать в котёл, а что не стоит, чтобы не вызвать взрыв или что-нибудь похуже. Казалось бы, травки-муравки, корешки и части тел волшебных существ — чему там взрываться? Ан, нет — магия! Под воздействием силы волшебника в котле происходит не варка противного супчика, а приготовление волшебного зелья. Как и почему это происходит — непонятно. Похоже, что волшебник своей силой и волей попросту перестраивает реальность под себя. Варить зелья стало проще, они стали получаться лучше, из-за чего Снейп перестал нам с Луной уделять повышенное внимание, сконцентрировавшись на других учениках.       Чары мне давались с трудом, но в них на фоне остальных учеников я был середнячком. Единственной, кто выделялась, была Луна. Она словно родилась с волшебной палочкой, колдовала, как богиня. Может, немного утрирую, но чары и трансфигурация ей давались замечательно. Зато в зельях блистал я, а Лавгуд оставалась на подхвате.       А вот с трансфигурацией не сложилось. Спичку превратил в иголку самым последним из группы, за что заработал уничижительный взгляд от Макгонагалл и злорадный от Ромильды Вейн.       А чего кошка ожидала, коли запретила тренироваться в трансфигурации вне класса? Я же послушный мальчик, поэтому тренировался в чарах, которые никто не запрещал. Причём не выпускал из палочки бесполезные искры, а тренировался в медвежатничестве, в смысле учил заклинание Алохомора, которое открывает замки. Самый прикол в том, что после того, как это заклинание стало получаться, пришло осознание, что ему всё равно что открывать: щеколду, навесной или врезной замок. Полагаю, Алохоморой можно вскрыть даже банковский сейф. Разве что зачарованные замки она не отпирала, за исключением простого запирающего заклинания Колопортус.       Блин, прямо не школа, а зона. Пять-семь лет отмотаешь, на волю выйдешь подготовленным медвежатником: замки вскрывать умеешь, можешь уменьшать вещи, чтобы проще и больше унести или гипнотизировать людей. Из нас что, воров готовят? Или как это мягче сказать — готовят к реальной жизни. В принципе, учитывая, что ни математике, ни иным школьным предметам нас не учат, что ещё остаётся делать выпускникам Хогвартса? Работать? Кем и где? Вряд ли волшебник устроится грузчиком или дворником, а без образования больше никуда и не примут.       Если верить системе распределения по факультетам, основывающейся на предрасположенностях детей, то Слизеринцы пойдут в Министерство магии или будут по-крупному воровать и заниматься аферами, при этом, как и в обычной жизни будут считаться бизнесменами и элитой. Гриффиндорцы пойдут либо в авроры и будут ловить мелкую шушеру, ведь бизнесмена, который основной поставщик взяток чиновникам, никто трогать не позволит, либо станут как раз той самой мелкой преступной шушерой. Райвенкловцы пойдут кто в Мунго, кто в Министерство, а часть останется за бортом жизни. Пуффендуйцев тоже ждёт разная судьба, чистокровных ожидает пригретое кресло в министерстве, а остальные либо семейным бизнесом займутся, либо фермерским хозяйством, выращивая магические травки и животных, либо останутся жить среди маглов. И вот чтобы такие Вороны и Барсуки, которые окажутся среди маглов, не померли с голоду, а змеи могли прокручивать крупные сделки, нас и учат всяким воровским примочкам, начиная с первого курса.       Деньги… Всегда и везде нужны эти бумажки или металлические кругляшки. Мне, к примеру, надо будет чем-то расплатиться со старшекурсниками за зачарование палаток, да и сами палатки придётся купить. Кое-что удастся заработать на козьем сыре, но это такой продукт, что и самому нужен. Как же заработать одиннадцатилетнему мальчику?       Если бы мне было восемнадцать, можно было бы купить автохлам, восстановить его при помощи Репаро и таксовать. Пусть в Англии народ ездит на кэбах, но были или точнее будут всякие Уберы и тому подобное. Следовательно, народ будет не против воспользоваться услугами частного извоза. Можно таксовать в местах обитания туристов, зазывать народ, как это делают на вокзалах, крича: «Такси, такси».       Но как заработать ребёнку? Делать домашнее задание для других детей бессмысленно, за это в Хогвартсе расплачиваются конфетами или услугами. Денег у детей особо нет, а если и есть, они их с большим удовольствием потратят на сладости и петарды.       Выращивать и продавать ингредиенты? Хм… Это идея. Безоар стоит шесть галеонов за штуку. Только тут возникает проблема — для его выращивания нужна коза, а Макгонагалл запретила привозить в Хогвартс Мэри.       Я отправился в библиотеку и взял там увесистый том «Пособие по разведению зверей и уходу за ними». Книга оказалась увлекательной. Из неё удалось почерпнуть очень много полезной информации. Например, зелье, которое лечит обычный скот или избавляющее от паразитов, или вообще замечательное зелье, предназначенное для ускорения роста волосяного покрова. Зелье для транспортировки зверей, с помощью которого животное можно уменьшить до размера игрушечного солдатика, положить в карман и увеличить с помощью другого зелья на новом месте. Но больше всего порадовали чары, которых набралось немного, но все они были великолепными. Их я собирался изучить в обязательном порядке.       Первые чары предназначены для стрижки животных наподобие овец и коз. А в сочетании с зельем, ускоряющим рост волос — разведение овец обещало быть весьма прибыльным делом.       Другие чары действовали наподобие одного из зелий, и, кажется, нас должны будут научить им в школе — уменьшающее и увеличивающее заклинание.       Тут же были чары, с помощью которых можно вырастить и изъять безоар. Единственный минус — надо ждать месяц до созревания ингредиента. Хотя шесть галеонов в месяц, считай, тридцать фунтов — весьма приличные деньги. Допустим, аптекарь заплатит максимум пятёрку, но даже так на одной козе можно за год поднять триста фунтов! Столько разве что породистая коза стоит.       Большая часть книги была уделена целительским чарам: остановка кровотечений, облегчающие роды, очищающие (в книге этим заклинанием предлагали удалять плаценту и очищать животных перед стрижкой), искусственного осеменения, ускорения роста клыков, когтей, рогов, волос (что опять дублировало зелье). Почему-то мне кажется, что все эти чары будут действовать и на людях.       Самый смак — это раздувающее заклинание Энгоргио — с помощью него можно увеличить еду в зависимости от вложенной силы. Создать еду с нуля невозможно, так нас учат на трансфигурации, но её вполне можно «раздуть». И это не будет временным явлением, я так понял, что это что-то вроде клонирования по образцу. Как после использования Агуаменти из палочки начинает течь вода, так же можно увеличить и объём молока, мяса, муки, и в принципе, любой органики. И это заклинание всего лишь второго курса!       Теперь становится понятно, как волшебники обеспечивают питание школьников. Им достаточно иметь образец пищи, после чего над ним можно поколдовать и увеличить её объёмы.       Блин! Волшебник-фермер с десятком коз может получать прибыль, как мой отец с фермы на двести коров. Почему никто этим не занимается? Неужели разведение волшебных животных ещё более прибыльный бизнес?       После получения таких знаний я стал грезить наяву. Представил, как заведу несколько коз и стану богачом, буду принимать молочные ванны, симпатичные массажистки станут растирать меня сметаной и кормить элитными сортами сыров…       До этого я заклинания учил на отвали, они были неинтересны, как это было, например, с Репаро. Когда нет стимула, люди не отдаются делу с полной отдачей. Тут же появился стимул — чары из лучшей в мире волшебной книги позволят мне осуществить мечту — создать идеальную ферму: маленькую, требующую немного внимания, но при этом приносящую огромный доход. Я загорелся небывалым энтузиазмом. Выписал все рецепты зелий и стал активно изучать все заклинания.       Одной магией сыт не будешь. Я не имею в виду мирскую пищу, тут как раз всё наоборот, волшебник может прокормить и себя, и семью, используя для этого лишь волшебную палочку. Просто читать лишь волшебную литературу и насиловать себя занятиями чарами несколько утомительно.       Другие дети играют, носятся по замку, ругаются с соседями по комнате, которые разбрасывают вонючие носки. Я же, признаться честно, странный. Воспоминания прошлой жизни не сделали меня взрослым. Возможно, если бы они были более яркими, всё было бы иначе. Но история не любит сослагательных наклонений. В итоге я ни ребёнок, ни взрослый, а не пойми что. Играть в детские игры не люблю, общаться на глупые темы не нравится, квиддич вовсе вне понимания, то есть точек соприкосновения с ровесниками-мальчишками не имею. Зато с той же Луной общаться интересно.       И вроде бы общество мне особо не нужно, общения за день получаю столько, что порой кажется, будто его чересчур много. Но тем не менее каких-то развлечений хочется.       Эх, мне бы компьютер и интернет хотя бы уровня начала двухтысячных годов, но полагаю, Хогвартс такого счастья никогда не дождётся. За неимением интернета остаются только книги.       Я наведался в библиотеку и подошёл к мадам Пинс. Библиотекарь Ирма Пинс — женщина «бальзаковского возраста», черноволосая, кареглазая, со вздёрнутым носом, чем-то отдалённо напоминающая голодного стервятника. Её трепетное отношение к книгам и нелюбовь к школьникам, которые портят бумажные издания, известны всем, даже недавним первокурсникам. Дама весьма строгая, но и с ней можно найти общий язык.       — Мадам Пинс, скажите, в библиотеке есть развлекательная литература?       — Конечно, — величественно кивнула женщина. — Седьмой стеллаж.       — Может быть, на русском языке что-то имеется?       — Зачем тебе? — нахмурилась библиотекарь.       — Хочу потренироваться, давно не читал на русском.       — Было несколько изданий, подаренных попечителями, — после непродолжительных раздумий произнесла Пинс. — Посмотри в отделе иностранной литературы. И не вздумай портить книги! — строго добавила она.       — Даже в мыслях не было.       Книг на русском языке оказалось немного. Я взял томик Шолохова «Тихий Дон», с оборотной стороны на обложке имелась чернильная надпись кириллицей «Долохов А.А.». С этой книгой сел за один из читальных столиков и с головой погрузился в произведение. Местами книга была забавной. Как раз на одном из моментов меня, сдерживающего смех, застала Лавгуд.       — Привет, Колин, — произнесла она. — Что читаешь?       — Да вот, русского автора «Тихий дон». Он тут пишет про кентавров.       — У русских водятся кентавры? — мягко вопросила Луна, присаживаясь на лавку рядом со мной.       — Не просто кентавры, а казаки! — ответил девочке, с трудом сдерживая смех. — Вот, слушай: «…Прохора, упавшего плашмя, растоптанного копытами скакавшего сзади казака…».       — Наверное, книгу написал русский магозоолог, описывающий жестокий быт сибирских кентавров, — мечтательно протянула Лавгуд.       — Нет, книгу написал магл.       Тут я не сдержался и засмеялся, но поскольку старался делать это как можно тише, получались похрюкивания и всхлипывающие звуки.       — Так ты умеешь читать на русском? — спросила Луна.       — У каждого свои таланты, тебе хорошо даётся магия, я же умею доить коров и работать руками, а вместе мы неведомая зверушка, с одной стороны умная, а с другой рукожопая.       У Луны радостно заблестели глаза, а краешки губ расползлись в широкой улыбке.       Тут мы заметили, как в библиотеку зашла знаменитая Гриффиндорская троица: Рон Уизли, Гермиона Грейнджер и Гарри Поттер. Глядя на них, Луна загадочным тоном произнесла:       — Это ещё ничего, бывают крякозябры, у которых из попы растёт две пары рук и на троих одна голова.       — И очки на заднице, — прокомментировал я, поняв, на кого намекает Лавгуд. — Ты, Луна, крякозябр не тронь. Крякозябра-крякозябре друг, товарищ и запасная пара очков!       Видимо, что-то из нашей беседы услышал рыжий, поскольку он вскинулся и посмотрел в нашу сторону, после чего скривился и сказал товарищу:       — Гарри, глянь, тут этот пуффендуец, который с фотоаппаратом.       — Где?! — испуганно воскликнул Поттер и тут же стал крутить головой.       — Да вон, — неприлично тыкнул указательным пальцем в нашу сторону Рон. — С лунатичкой сидит. Спелись два психа!       Говорил парень громко, так что не услышать его было нельзя.       Псих, значит, говоришь? Лунатичка? Я вам покажу кузькину мать! У меня ещё к вспышке осталось несколько заряженных аккумуляторов.       — Молодые люди, покиньте библиотеку, — раздался издалека голос Ирмы Пинс. — Это не место для криков.       — Ну вот, Рон, видишь, что ты натворил? — недовольным тоном стала выговаривать рыжему Гермиона.       — Ой, не очень хотелось торчать в библиотеке! — презрительно произнёс Рон. — И как ты тут можешь постоянно находиться, Гермиона?       — Пошли, Рон, — опасливо косясь на меня, прошипел Поттер.       — Гарри Поттер! — радостно протянул я, после чего начал медленно подниматься с лавки и, придурковато улыбаясь, поправил очки. — Привет, как я рад тебя видеть!       — Пошли скорее, Рон, пока он до нас не добрался, — прошипел Гарри, после чего схватил рыжего за руку и потянул с собой на выход из библиотеки.       Гермиона с недовольным видом последовала вслед за товарищами.       К сожалению, на шум среагировала Пинс, так что нам с Луной тоже пришлось покинуть данное помещение.       — Даже не поздоровались, — усмехаясь, обратился к Луне.       — Крякозябры очень пугливы в осенний сезон, особенно их пугают мальчики и библиотеки, — многозначительно протянула Лавгуд. — Так и напишу в следующей статье для «Придиры».