Devotion

Forgive my thoughts when I’m asleep Forgive these words I’m yet to speak I feel so ashamed…       И снова Адам лежал в постели и изучал глазами потолок, будучи не в состоянии заснуть. На часах два ночи. Слишком рано для возвращения в номер после вечера в компании друзей. Однако он был вынужден их покинуть, чувствуя себя не в состоянии оставаться на этой вечеринке ещё чуть дольше. И теперь Андерсон опять был один, в очередном гостиничном номере очередной неизвестной страны. Ему точно нужно выпить. Мысли музыканта вновь и вновь возвращались к событиям данного вечера, а сознание продолжало рисовать перед глазами не желающего ничего вспоминать Адама картины произошедшего.

***

      Поначалу все шло гладко и Андерсон сам весело коротал время. Музыкант чувствовал себя гораздо расслабленнее в общении с Тео, нежели накануне. Они разговаривали и шутили весь вечер так, словно предыдущих недель вообще никогда не существовало. Затем в какой-то момент Хатчкрафт отправился прямиком на танцпол. Сам Адам никогда не был танцором, поэтому он вместе со своим напитком переместился за столик и стал в течение какого-то времени просто наблюдать за Тео. Певец всегда любил танцевать, и, несомненно, он значительно улучшил свои умения во время уроков танцев для их клипа на песню «Lights». Однако даже несмотря на это, Хатчкрафт всегда продолжал оставаться верным собственному танцевальному стилю - своеобразному сочетанию каких-то странных и нелепых движений с другими, до жути сексуальными и манящими, чем и сводил с ума всех своих поклонниц (и не только). Вот и теперь Адам просто не мог отвести от него глаз. Конечно, музыкант пытался погасить проснувшееся в нем желание, однако все было тщетно. Как же сильно Андерсон хотел подойти к Тео, прижать его как можно ближе к себе и накрыть его алые губы собственными в бесконечном любовном поцелуе... Боже, ему действительно стоило прекращать думать о подобных вещах. Последний раз, когда музыкант поддался своим соблазнам, закончился вовсе не радостно. Скорее наоборот, очень и очень печально. Теперь же, когда они с Хатчкрафтом, кажется, преодолели все возникшие между ними барьеры, Адам просто не мог взять и одним глупым поступком воздвигнуть их снова.       К счастью, на горизонте появился Пол, который в мгновение отвлек Андерсона от этих «невинных» мыслей, поставив перед его уже пустым стаканом новый и полный. «Ну что, приятель? Следишь за девчонками на танцполе?»       Растерявшийся Адам, услышав вопрос, лишь издал нервный смешок. Ох, если бы Пол только знал...       Уолшем, как показалось музыканту, даже не обратил внимания на его легкий дискомфорт и так и продолжил балаболить о том и сем. Адам любил болтать с Полом: разговоры между ними всегда велись очень легко и непринужденно. Поэтому только по прошествии какого-то времени с прихода барабанщика Андерсон понял, что Тео покинул танцпол. Он ещё раз пробежался глазами по толпе в поисках Хатчкрафта, однако снова ничего не обнаружил. Музыкант на это лишь пожал плечами и, предупредив ребят, что пойдёт закажет для них и себя новую порцию напитков, покинул общую компанию. В любом случае он хотел ещё успеть быстренько сбегать в туалет и не пропустить при этом ничего интересного. Хатчкрафта, например.       Правда, когда Адам, направляясь к уборным, повернул за угол, он так и замер на месте от представшей его глазам картины. В паре метров от себя он наконец нашёл Тео, но в каком виде? Певец с заметным удовольствием всем своим весом прижимал к стене какую-то миловидную девушку и покрывал страстными поцелуями ее шею и губы. За какие-то доли секунд своего наблюдения за этими двумя Адам уже ощутил самый настоящий прилив ревности к избраннице друга. Конечно, Андерсон знал о том, что Тео, время от времени посещавший различные мероприятия, находил себе там не только хорошие связи по работе, но и неплохих спутниц на ночь, однако сам Адам уже достаточно долго не заставал певца вот так, в компании девушки в его далеко не дружеских объятиях. У музыканта не было и сомнения, где и как это действо завершится под утро. Андерсон ещё раз в этом убедился, посмотрев на Тео и его спутницу: теперь одна рука Хатчкрафта переместилась с тонкой талии девушки на бедро, а другая уперлась в стенку, создавая для певца необходимую опору. Видеть все это приносило Адаму невыносимую, почти физическую боль! Однако же отвести взгляд куда-нибудь в сторону он был просто не в силах. Да, возможно, Андерсон действительно был в какой-то степени мазохистом. Когда девушка в порыве страсти обвила своими руками шею Хатчкрафта, музыкант окончательно опомнился и решил, что не может продолжать так стоять и дальше. Меньше всего в жизни Адам хотел, чтоб Тео рано или поздно застукал его в подобном наблюдении. Он отвернулся от увлечённой друг другом парочки так быстро, как только мог, и машинально, особо не разбирая дороги, поспешил сквозь толпу к оставленным друзьям. Единственным желанием Андерсона теперь было поскорее покинуть этот чертов клуб и просто побыть одному. Адам не хотел провести оставшуюся часть вечера в притворстве и лжи о том, что все хорошо и прекрасно, когда на деле у него едва-едва хватало сил держать себя в руках. К тому же, оставшись, музыкант мог бы застать Тео и его подругу покидающими клуб в самом лучшем расположении духа, а это ещё больше омрачило бы его и без того плохое настроение. -Хэй, Адам! А где наши напитки? Их часом не украли? Ты выглядишь так, словно увидел привидение!-с улыбкой поинтересовался Лаэль, когда Адам наконец добрался до общего столика. -Ребят, простите! Но я правда чувствую себя как-то не очень! Пойду-ка я лучше в отель, отдохну и просплюсь,- сказал Андерсон, порываясь поскорее покинуть это ужасное место.       Музыкант в полной мере ощутил на себе обеспокоенные взгляды друзей, однако затем, не услышав ни единого вопроса, решил, что они все-таки поверили его довольно не искренней отговорке и что он может со спокойной совестью уходить. Как-никак утром за завтраком мужчина уже заявлял что-то похожее.       Адам буквально выбежал из клуба и очень быстро поймал кэб, на котором и добрался до отеля. Теперь он наконец был в номере и, лежа в постели под мягким одеялом, снова думал о том, что предпочёл бы забыть как страшный сон.       В данный момент Адам ненавидел весь чертов мир! В значительной мере злость музыканта, конечно, была направлена на ту девушку из клуба, которая теперь, вероятно, очень весело проводила время в постели с одним конкретным певцом, и на самого этого конкретного певца, сначала пообещавшего Андерсону отличный вечер в тёплой дружеской компании, а впоследствии забывшего даже о его существовании ради удовлетворения сиюминутных потребностей. Но больше всего в сложившейся ситуации музыканта бесила собственная реакция на происходящее. Почему он просто не может перестать так реагировать, так... чувствовать, если его переживания вообще никому и не сдались? Как же он докатился до всего этого? Боже, Адам не отказался бы теперь выпить чего-нибудь алкогольного. Или, может быть, для расчистки собственных мыслей ему лучше попытаться просто заснуть?       Но мужчина не ощущал никакой особо сильной усталости. Наоборот, все его органы были в каком-то необычайном напряжении, а по телу медленно разливалась сплошная энергия. Стоило музыканту на миг закрыть глаза, как картины прошедшего вечера снова стали заполнять его сознание. Тео на танцполе... Такой счастливый , такой оживленный... И такой сексуальный. Просто до чертиков сексуальный! Но пришла очередь и не самых приятных воспоминаний. Тео и его спутница, страстно целующиеся в пустом слабоосвещенном клубном коридоре. Адам не особо хотел ещё раз перебирать в голове данные сцены, но музыкант был вынужден сам себе признаться, что наблюдать за певцом в подобных обстоятельствах казалось ему интересным и даже завораживающим. Андерсон безумно хотел хоть раз в жизни оказаться на месте этой девушки из клуба, поэтому он представил себя у злополучной стенки в коридоре прижатым к ней Тео, не желающим выпускать его из «объятий». Полностью отдавшись своему воображению, Адам слегка двинулся, словно под его спиной действительно была не простыня и мягкий матрас, а крепкая, холодная стенка, о которую можно опереться. Мужчина так и ощущал на своей коже столь желанные влажные прикосновения губ и языка Хатчкрафта. Он даже мог разобрать нотки любимого парфюма певца, заполняющие все пространство вокруг. Адам чувствовал, как чуть ниже живота появилась легкая выпуклость, натирающая о достаточно эластичную ткань брюк. Был ли он в то время в своих мечтах, в прохладном коридоре у стенки без единой возможности выбраться, или же все ещё оставался в реальности, под тёплым покрывалом гостиничного номера, Андерсон уже и сам не разбирал. И не хотел разбирать. Какая-то часть сознания призывала музыканта остановиться и прекратить все это, но обычная жизнь для Адама была слишком скупой на подобные удовольствия, а фантазии - слишком манящими и искушающими, чтобы не продолжить в них растворяться чуть дольше.       Музыкант немного приподнял одеяло и, опустив руку чуть ниже живота, легонько провёл по возникшей в районе боксеров выпуклости, представляя, что эти движения были ничем иным как томными ласками Хатчкрафта, стремившегося уже поскорее воссоединиться с ним в единое целое. От одного только прикосновения до заветного места по всему телу Адама забегали приятные мурашки, а изо рта музыканта вырвался негромкий стон наслаждения. Ещё сильнее возбуждали Андерсона только его собственные мысли, в которых все это приятное действо над его телом совершал самый желанный им человек, Тео, мать его, Хатчкрафт. Адам знал, что пробудет в этом состоянии совсем недолго, поэтому, желая взять от него как можно больше, он быстро избавился от уже ненужных боксеров, обвил пальцы одной руки вокруг своего члена и начал медленно водить ими вверх-вниз, постигая новые пределы собственного удовольствия. В его воображении поцелуи Тео с каждым разом откликались все большей требовательностью, в то время как рука певца, ранее проникнувшая под ткань штанов Адама, уже полностью освоилась в обращении с его органом и стала вести себя крайне по-хозяйски. Андерсон позволил себе полностью раствориться в иллюзии певца, нависшего прямо над ним и разделявшего с ним все стадии наслаждения. Он слышал томное дыхание Хатчкрафта, сильно ударяющее своей тяжестью по его ушам, ощущал быстрые, резкие движения его руки, заставляющие его стонать ещё громче... И внезапно, в какой-то единственный момент, это все оборвалось, прекратилось, словно никогда не имело места быть.       Когда Адам окончательно очнулся, он понял, что Тео и согревающей теплоты его тела рядом с ним больше нет. Как будто никогда и не было. Теперь Андерсон остался один на один лишь со своим неровным, сбитым дыханием и влажной жидкостью, размазанной по его правой руке и всец нижней поверхности живота. После подобного головокружащего оргазма Адам по идее должен был почувствовать себя удовлетворённым, однако единственной эмоцией, которой теперь поддавалось все его сознание, являлось глупое ошеломление от собственных действий.       Адам вздохнул и, наконец покинув постель, отправился в душ. Ему действительно стоило хорошенько помыться и избавиться от всех следов, оставшихся после его недавнего занятия. Конечно, музыканту удалось с легкостью смыть улики своего персонального преступления, и теперь Андерсон выглядел так, словно ничего и не произошло. Но это вовсе не значило, что он мог с такой же легкостью, какими-то несколькими струйками воды, избавиться от вины и стыда, именно в душе начавших окончательно гложить его несчастную голову. Это был уже не первый раз, когда Адам подобным образом вымещал все накопившееся, и точно не последний. Однако данный факт никак не менял того, что думать о Тео в подобном ключе, а тем более использовать его для воплощения своих грязных фантазий было со стороны музыканта слишком неправильно, слишком аморально. Они с Хатчкрафтом уже целую вечность являлись лучшими друзьями, без всяких тайн и секретов друг от друга. Крепкости их дружбы мог позавидовать любой. А работа? Что будет с ней? Ведь только в творческом союзе с Тео Адам мог создать что-то действительно необычное и самобытное. Ему действительно пора брать себя в руки и начинать бороться со своей непонятно откуда взявшейся симпатией, иначе до добра это все точно не дойдёт. Адам чувствовал, что от того, как он будет вести себя в ближайшее время, будет зависеть вся его дальнейшая судьба, и в какой-то мере это было правдой. Что с ним станется, если из-за каких-то глупых чувств он потеряет Хатчкрафта? Рано или поздно такое же ведь тоже могло произойти. Глаза Андерсона заблестели от слез отчаяния, которые он решил даже не пытаться останавливать. Все-равно вода их сейчас смоет. Смоет так, словно ничего и не произошло.