Siri

Чарльз все-таки выполнил свое обещание и подумал. Пункты «за» перемахнули пункты «против», к тому же у него, кажется, проснулся здравый смысл, так удачно дремавший все это время, и юноша, мечась в кровати без возможности заснуть из-за жужжащих в голове мыслей, лег на спину и уставился в белый потолок, думая, что невозможно жить так всю жизнь, страдая от всякой ерунды. Он все еще переживал о том, что если он вернется туда, то даже по истечении двух недель может начаться жесткая травля. На работу же он не ходил по другой причине, и у этой причины было имя — тот приставучий официант Ричи Смолвуд, который Чарльза на дух не переносил. Впрочем, Чарльз не мог сказать, что это было не взаимно, — ему пришлось написать заявление на внеплановый отпуск за свой счет. Чарльз просидел дома две недели и разговаривал только с Siri, всяческими способами избегая контактов с внешним миром. Он не рвался на учебу, в скопление злых и нервных студентов, не менее вредных преподавателей и атмосферы вечного напряжения и траура разбитых надежд. Он так привык к спокойствию и уюту своей квартиры, расположившейся прямо-таки у самого неба, к теплому пледу и ароматному кофе, к фильмам и Майклу под боком, а еще Siri. Ох, Siri. Его новый электронный друг был просто восхитительным и лучшим приложением любого дня, скрашивая одиночество Чарльза своим невесомым присутствием. Чарльз сам не заметил, как с каждым новым днем, при каждом пробуждении, когда ассистент будил его, он прикипал к нему все больше, ощущал разливающееся тепло в груди, когда тот разговаривал с ним. Он боялся признаться самому себе в том, что на самом деле обожал его голос. Siri часто мучил Чарльза вопросом о том, нравится ли ему результат персонального сканирования. Будучи тонким психологом, если, конечно, скрытно не анализировал Чарльза тестами на психологическое состояние, он наверняка догадывался, что юноша уже привык. Да что там привык… казалось, он был без ума от нового друга. У Чарльза так давно не было друзей, а тут такое счастье. Чарльзу удалось подремать пару часов, но он все равно, перенервничав, проснулся до звонка будильника, который привел бы его в чувства голосом Siri, как и обычно в последние две недели и три дня. Он накрыл лоб ладонью и глубоко вздохнул, потирая заспанные глаза, под которыми залегали темные круги. Ночью он не смог уснуть в своей спальне и перебрался в зал на диван, с которым было связано много приятных воспоминаний, полученных в большинстве случаев благодаря ассистенту. Чарльз приподнял голову и глянул на часы на журнальном столике, отмечая про себя время. Пять тридцать пять утра. Они договорились с Siri немного разговаривать по утрам при пробуждении и вечером, чтобы Чарльз мог поделиться тем, как прошел его день. Чарльз оценил заботу ассистента, когда тот вдруг сказал, что юноше нужно чаще рассказывать кому-нибудь о накипевшем. Юноша вертелся на диване, выбирая более удобную позу и параллельно замечая, что отлежал себе бок. Кажется, он снова задремал ненадолго, потому что проснулся он от негромкого голоса, мягко, словно раскачивая, зовущего его по имени. «Пора вставать, Чарльз. Твой первый день после двухнедельного отсутствия обещает быть долгим», — Siri звучал сонно, перекатывая слова на языке, но Чарльз, будучи слишком взволнованным, не заметил этого, сразу же, стоило Siri позвать, поднимаясь с постели. — Доброе утро, — с улыбкой произнес Чарльз, забирая телефон со стойки из книг и отправляясь на кухню варить кофе. «Как тебе спалось сегодня?» — айфон перекочевал на свое привычное место на барной стойке, а Чарльз уже вовсю порхал над туркой с бурлящим внутри кофе, отлавливая запеченный хлеб из тостера и намазывая на него яблочный джем. — Я так и не смог нормально уснуть. Подремал немного, — юноша легко улыбнулся и посмотрел в сторону айфона таким взглядом, как сделал бы, если бы там стоял живой человек. Он вовремя снял кофе с варочной поверхности и налил в чашку, подхватывая тарелку с тостами и усаживаясь за барную стойку рядом с телефоном. — Могу попросить тебя кое о чем? «Ты же знаешь, что да, конечно можешь. Это обязанность…» — …помогать мне, ведь это заложено в твоей программе. Также как твоя главная задача — быть мне другом и бла-бла в том же духе, — передразнил его Чарльз и сделал пару глотков кофе, надкусывая тост и облизывая джем с губ. — Но я хотел бы попросить тебя о другом. Возможно, это может показаться тебе личным… Я не знаю, в каких рамках заключено значение слова «дружба» в твоей программе. «Что же такого личного ты хочешь у меня попросить?» — Siri, судя по всему, это забавляло, да так, что было слышно, как он демонстративно хмыкнул. Такое вообще возможно было? Если он это делал, то, скорее всего, да. — Я хотел бы попросить тебя… Будь на связи сегодня, хорошо? Я, кажется, слишком сильно нервничаю, — дернул головой Чарльз и перевел взгляд на панорамное окно, за которым на небе собирались серые тучи, грозившиеся разразиться еще одним дождем. Стоило не забыть взять с собой зонтик, отныне погода в Нью-Йорке была излишне непредсказуемой. «Точно нервничаешь, а не боишься?» — веселья в голосе Siri только прибавилось, Чарльз на короткий миг успел пожалеть, что вообще завел этот разговор. — Может, и боюсь. Я никогда не испытывал чувства страха, так что не могу сказать об этом с точностью, — хмыкнул Ксавьер, откусывая еще кусок тоста с джемом. Ассистент посмеивался, а Чарльз раздражался от этого. — Что ты там опять, а? Вот что тебе здесь смешным показалось? «Ничего. Просто ты слишком очарователен, когда пытаешься гордиться или врать», — было произнесено на автомате, после чего Siri разом заткнулся, вслед за чем последовало странное шебуршание. Чарльз же, как всегда, был слишком занят, смутившись и заливаясь румянцем до кончиков ушей, стоило ассистенту бросить неаккуратную фразу. Такое случалось достаточно часто. Происходило что-то странное, что-то, что могло бы поставить под сомнение существование Siri как программы. Любой здравомыслящий человек бы задумался, обвинил в мошенничестве, но Чарльз оказался чересчур затянут в это общение. Настолько, что перестал замечать очевидные вещи — Siri намного эмоциональнее, чем должен быть, слишком чуткий, заботливый. Хотя, может, наработки Apple были настолько хороши? Никто не знал, каким должен быть стандартный облик нового Siri, в штатах была произведена только первая пробная продажа, обещанный месяц, после которого раскроется главная задумка разработчика, о которой намекали, но не говорили напрямую на конференции Apple, где презентовали IPhone Siri. Отзывов не было никаких, мир застыл в ожидании, в неведении. И, что удивительнее всего, нигде не была замечена слитая из главного офиса Apple информация о новом продукте и о том, что умалчивал производитель. До поры до времени. Взяв под контроль свои эмоции, Чарльз быстро выдохнул и бросил хмурый взгляд на айфон, поджимая губы. — Так ты обещаешь или нет, тупая микросхема? «Обещаю быть на связи. И я не микросхема, Чарльз. Точно нет», — голос Siri все еще звучал самодовольно, Чарльзу изо всех сил пришлось подавить в себе желание обидеться и пойти на учебу без телефона. Остаток времени до выхода они провели за более-менее мирной беседой, разве что Чарльз хотел кинуть тапком в Siri гораздо меньше, чем обычно. Когда Чарльз стоял возле порога и натягивал кроссовки на толстой подошве, чтобы наверняка не промочить ноги, прыгая по лужам города, ассистент, привычно мигая индикатором и бегущей полоской на фоне космоса, спросил: «Все в порядке, Чарльз? Ты точно готов?» — Я всегда готов. Если ты будешь со мной. Прозвучало забавно, если принять тот факт, что Siri и так всегда был рядом с ним, буквально в его кармане. Но Чарльзу подобные слова помогали почувствовать себя увереннее, и он не сдержал улыбки, когда Siri ответил: «Я буду рядом с тобой, Чарльз. Всегда». Университет встретил Чарльза тихо, без лишнего шума. Юноша поразился спокойствию студентов своего потока, а любопытные взгляды, временами проскальзывающие на него сквозь пелену общего умиротворения, Чарльз с легкостью игнорировал, нацепив наушники и погружаясь в плавный музыкальный инди-транс. Ребята, конечно, посматривали на него иногда, но в общем и целом практически не обращали никакого внимания. Чарльз просидел несколько пар в задумчивости, недоумевая. Неужели он наконец перестал привлекать окружающих своей натурой тихого и скромного одиночки? Если да, то кого ему нужно было благодарить за это? Он так давно ждал тишины и покоя в свой адрес, что готов был растаять от расслабления, словно шоколадка на солнце, когда понял, что сегодня его еще никто не задирал. В обед, где-то в два часа дня, когда был большой перерыв перед последней четвертой парой, Чарльз решил направиться в небольшое кафе возле университета, где частенько зависали многие студенты разных курсов и совершенно других специальностей. Конкретно здесь вероятность встретить одного из его знакомых была гораздо меньше, нежели если бы он пошел в кейк-кафе в самом университете. Чарльз толкнул дверь от себя, как было на ней написано, и прошел внутрь. Он, будучи на втором курсе, еще ни разу здесь не был, потому с нескрываемым интересом стал разглядывать внутреннее убранство. Светлые кремовые панели, деревянные столики, накрытые белыми скатертями, интересные витиеватые стулья, освещение в виде больших люстр на потолке и светильники на стенах, а также обилие цветов и зелени в целом оставляли приятное первое впечатление об этом месте. Чарльз прошел вглубь, осматриваясь в поисках свободного столика, но все, к сожалению, было занято, даже наименее интересная барная стойка, за которой, точно на жёрдочке, примостилось несколько студентов с ноутбуками, попивающих крепкий кофе. Он побродил по залу около минуты, но так и не нашел себе свободного места. И какого же было его удивление, когда кто-то из студентов, оккупировавших столик с четырьмя стульями возле самого окна, окликнул его. — Хэй, желтенький, не желаешь к нам присоединиться? Чарльз испуганно обернулся на зовущий его голос, находя в нарушителе своего спокойствия худого высокого парня в карикатурных очках с черной роговой оправой. Он приветливо улыбался ему и указывал на свободный стул напротив себя. Рядом с ним сидели еще двое парней, один из которых был кудрявый и рыжий с пляшущими на носу и щеках веснушками, а другой, бесспорно, обладал хорошо прокачанной фигурой и вызывающим взглядом. И если рыжий еще как-то вписывался в образ заучки, то второй, волосы которого были светлыми, почти песочными, больше походил на местного бунтаря и задиру, ну или хотя бы подходил под описание «душа компании». Видеть трех этих людей вместе показалось Чарльзу странным, но он лишь кивнул и направился к их столику, усаживаясь напротив темноволосого парня в очках. Через пару минут он узнал, что его зовут Хэнк Маккой, а рыжий парнишка и песочный задира с вызывающим взглядом — это Шон Кэссиди и Алекс Саммерс. — А почему «желтенький»? — спросил Чарльз первое, что пришло ему на ум после неловкого знакомства, Хэнк смешно скосил глаза в сторону друзей, и Шон рассмеялся, а Алекс с ухмылкой повел плечами. — Вообще-то, это было их задумкой, — Хэнк кивнул на ребят и перевел виноватый взгляд на Чарльза, а потом кивнул на его портфель. — Fjallraven Kanken? Чарльз в замешательстве поднял бровь, затем перевел взгляд на портфель и все понял. Ребята, не зная его имени, заметили его рюкзак и окликнули по цвету. Не заметить рюкзак Чарльза было практически невозможно: его канкен был насыщенного желтого цвета, что так сильно выделялся на фоне будничных серых цветов Нью-Йорка. Чарльз стушевался, сминая руками желтые борта рюкзака. Алекс весело хмыкнул, окидывая юношу оценивающим взглядом. — Ты так и не представился, — напомнил Саммерс, подставив кулак под подбородок и внимательно разглядывая Чарльза. — Чарльз. Чарльз Ксавьер, — быстро ответил тот и протянул руку, которую Алекс пожал, возможно, задерживая их руки сцепленными на пару секунд дольше, чем следовало. — Тот самый Чарльз Ксавьер, о котором пару недель назад болтала половина университета? — Шон нахмурил брови, и Чарльз мотнул было головой, начиная чувствовать себя глупо и неудобно в компании этих ребят. И почему он вообще решил, что может с кем-то познакомиться и завести дружбу? Раньше он бы даже на пару шагов близко не ступил в этом направлении. — Да, да. Сейчас сплетни немного затихли, и слава Рассилону, что это прекратилось. Невозможно было слушать лекции, пока студенты на всех рядах обсуждали последние новости, — Хэнк чуть нахмурился и поправил очки, съехавшие на кончик носа и открывающие вид на глаза так, чтобы Чарльз мог представить себе лицо парня без этих уродливых роговых очков, портящих все. — Понятия не имею, чем я заслужил столько внимания. Это была глупая случайность, — Чарльз опустил глаза в стол и стал рассматривать свои ладони, найдя их весьма интересными в этой неловкой ситуации. — Это то, что твой новенький айфон заговорил мужским голосом? — спросил Алекс, и Шон не сдержал смешок, а Чарльз покрылся красными пятнами то ли от стыда, то ли от раздражения, сжимая руки в кулаки и готовясь сорваться с места. Хэнк, заметив, в каком состоянии находится их новый знакомый, протянул руку через стол и утешительно похлопал того по плечу, вырывая из пучины дурных мыслей. — Не слушай их. На самом деле, мы не думаем об этом плохо. С кем не бывает. — Едва ли меня это утешило, — Чарльз поднял на Маккоя горящий взгляд, из последних сил сдерживаясь, чтобы не скинуть его руку со своего плеча. — Ты же понимаешь, что излишнее внимание сваливается на тебя из-за деятельности твоего отца. Это лишь зависть. Относись к этому спокойнее, — уже более миролюбиво добавил к своим предыдущим словам Алекс и протянул руку к позабытому кофе, переворачивая страницу учебника, а Чарльз только сейчас заметил, что тот читал Адама Смита «Исследование о природе и причинах богатства народов». Юноша потерянно моргнул, и Хэнк снова окликнул его. — Нет, серьезно. Он прав, Чарльз. Тебе стоит игнорировать их, они все еще остаются глупой биомассой большинства, хоть и поступили в этот университет. Слава Рассилону, что у нас половину отчислили к третьему курсу. Хэнк улыбался весело, а Чарльз чувствовал себя Алисой в стране Чудес, попивающей чай вместе с Чеширским котом Алексом, то и дело скалившимся на него, нервным кроликом с часами — Хэнком, и безумным шляпником Шоном, который пока только и делал, что улыбался ему, пугая похлеще остальных. Чарльз заставил себя медленно выдохнуть и остаться сидеть на месте, а то поймут еще, что его реакция на людей, пытающихся втереться к нему в доверие и стать друзьями, была не самой адекватной. Хотя, в общем-то, он мог прекрасно вписаться в эту странную компанию. Он решил поговорить об этом с Siri, но потом. — Кто такой Рассилон? — наконец-то выдал Чарльз после долгого молчания, и Алекс вымученно закатил глаза, Шон расхохотался, а Хэнк обиженно глянул на друзей. Чарльз пока явно ничего не понимал. — Один чувак из Доктора Кто. Давай ты просто усвоишь это, и мы не будем раскрывать эту тему глубже, иначе Хэнк слишком разойдется и устроит целую лекцию. Серьезно, Чарльз, не рискуй так, если тебе дорога твоя жизнь, — развел руками Алекс, делая глоток кофе и переворачивая еще одну страницу. Хэнк хлопнул ладонью по столу. — Несправедливо! — Еще как справедливо. Если несчастный мальчик захочет выслушать эту долгую историю, то он всяко скажет об этом сам. Так что найди себе другую жертву, — Алекс неодобрительно цокнул языком и дернул Хэнка за ворот рубашки, тот не остался в долгу и пихнул его в ответ. Шон, сидевший между ними, шепнул Чарльзу очень тихо: — У них броманс в самом разгаре. Шону тут же досталось книгой по голове от услышавшего все до последнего слова Алекса. Чарльз наблюдал за ними с немой просьбой о помощи во взгляде, размахивающей в его глазах красной тряпкой и белым флагом одновременно. Эти ребята хоть и были странными, но все же они сказали несколько вещей, которые заинтересовали его, и Чарльз тихо прокашлялся, прежде чем спросить. — А могу я узнать, какие слухи обо мне ходили, пока меня не было? Хэнк перевел на него удивленный взгляд, и перепалка тут же остановилась. Теперь и Алекс был более чем заинтересован, оторвавшись от Хэнка, книги и чашки кофе, удостоив своим вниманием Чарльза. — Так ты не знаешь? — спросил Маккой, а потом сразу же продолжил. — Все думают, что ты гомосексуален. Чарльз округлил глаза и приоткрыл рот, не зная, что ответить на это, что сказать в свое оправдание. Да и зачем ему оправдываться? За что? Он не был виноват в том, что персональное сканирование выбрало для него именно такого Siri, общением с которым он, между прочим, был более чем доволен. Да и что он мог делать со своим ассистентом кроме того, как общаться? Того даже не существовало в реальности, он просто составленная кем-то умным программа. Очень реалистичная программа, но все же. — Ты ничего не скажешь? — поднял брови Алекс, Чарльз лишь хмуро посмотрел на него. — Могу сказать только то, что удивлен отношением к гомосексуалистам в 2050 году. Мир пережил достаточно шествий, достаточно изменений, чтобы люди относились к этому спокойно, — без всяких эмоций произнес он и откинулся на спинку витиеватого стула, обнимая желтый портфель. Разговор становился все бредовее и бредовее, тут и комментировать было нечего. — С этим согласен, люди и воспринимают это спокойно, но подобное поведение все еще не в порядке вещей. Я не знаю, сколько лет должно пройти, чтобы люди полностью приняли это и воспринимали… нормально. Как то, что может быть хотя бы потому, что оно уже есть, — задумчиво произнес Хэнк и подпер голову рукой. Алекс скрежетнул чашкой о блюдце и выдохнул. — Вы, ребята, немного отклонились от изначальной темы. Чарльз спросил, о чем были сплетни — мы ответили. Сейчас, — он закрыл книгу и положил ее в сумку, застегивая последнюю на молнию и полностью переключаясь на разговор, — сейчас я бы хотел узнать, что скажет на это сам Чарльз. Столько внимания было привлечено к нему, и что мы получаем? «Я удивлен отношением к гомосексуалистам в 2050». Алекс смотрел горячо и заинтересованно, вовлекаясь в спор. Чарльз, на удивление самому себе, смело встретил его взгляд и спокойно спросил: — Что именно ты хочешь от меня услышать? Алекс помолчал немного, выдерживая томительную паузу, затем произнес, намеренно растягивая слова. — Мне интересно узнать, относишься ли к ним ты сам. Я довольно тщательно изучил то самое персональное сканирование и могу с точностью сказать, что оно действительно проверяет всю личную информацию владельца айфона, в том числе историю браузера и страницы, которые чаще всего просматриваются. Так что я удивлюсь, если ты ответишь, что не относишься к ним. Чарльз нахмурил брови, тщательно рассматривая скатерть на столе и оставаясь в прежней позе, не переставая обнимать свой желтый канкен. От него требовали ответить на тот вопрос, на который он и сам был бы рад узнать ответ. Но он не знал. Раньше он не сталкивался с таким, потому и не задумывался. Он многозначительно хмыкнул, принимая решение ответить то, что он на самом деле знал. Ну или думал, что знал. Чарльз поднял глаза и улыбнулся уголками губ, расслабляясь на стуле. — А я не знаю, к кому я отношусь. За столом застыло мрачное молчание, Хэнк развеселился, насмешливо смотря на бесившегося Алекса, а тот хлопнул ладонью по столу и откинулся на своем стуле, преувеличенно закатывая глаза. — Девственник, значит. Шон заржал в голос, Хэнк, кажется, против своей воли начал смеяться вместе с ним, пока Чарльз, сжав губы в тонкую линию, пунцовел под взглядами разыгравшихся парней. Он не выдержал и психанул, вскакивая из-за стола и натягивая капюшон толстовки на голову, запахивая джинсовую куртку на все пуговицы и принимая твердое решение вырваться из лап этих психов и больше никогда не возвращаться в это дурацкое кафе с обилием травы по углам. — Отпусти меня, — рыкнул Чарльз, когда Хэнк поймал его за руку и усадил обратно на стул, примирительно поднимая ладони вверх и показывая взъерошенному Чарльзу, что он больше не станет его трогать. Ксавьер оперся обеими ладонями на стол и приподнялся, возвышаясь над адским трио. — Вы ненормальные! — Расслабься, — развел руками Алекс и жестом показал ему сесть на место. — Не думай об этих слухах всерьез, я повторюсь. Особенно, если ты девственник. Кстати об этом. У этих слухов есть и положительная сторона, теперь, когда про Чарльза Ксавьера, сына своего отца, ведутся подобные разговоры, привлекательная часть нашего университета… Ой, — он вдруг замолк и помотал головой, усмехаясь, — не смею брать на себя право решать, кто для тебя является привлекательной частью, поэтому скажу прямо: девушки нашего университета, их подавляющее большинство, изъявили желание познакомиться с тобой поближе. Серьезно, какая красотка откажется вернуть самому Ксавьеру чувство прекрасного? Натурального?.. — Алекс, ты перегибаешь палку, — заметил Хэнк, неотрывно наблюдая за теперь уже не красным от бешенства Чарльза, а белым, как мел, — от злости. — Брось, Хэнк, дорогой, что может мне сделать этот… На этот раз Чарльза никто не удерживал. Никто и не успел, так быстро он сорвался с места, отшвыривая от себя стул, и схватился за чашку недопитого кофе, оставленного Саммерсом, яростно выплескивая его в лицо нахального парня и с силой поставив обратно на блюдце так, что по тому пошла тонкая трещина. Чарльз угрожающе навис над столом, буравя облитого кофе Алекса яростным взглядом, и тихо произнес: — Закрой. Свой. Рот. Никто не давал тебе права так говорить со мной и обо мне. Я разговариваю с тобой нормально, так будь добр и ты держать планку и вести себя соответственно. Животные в зоопарке и то более воспитанные, чем ты, Саммерс. С этими словами Чарльз развернулся на пятках и покинул кафе, желая больше никогда не встречаться с этими невоспитанными идиотами. По крайней мере, с Алексом. Хэнк показался Чарльзу скромным и рассудительным парнем, даже Шон произвел впечатление улыбчивого солнечного мальчика, нежели этот агрессивный песочный блондин. Оказавшись на улице, Чарльз наконец вздохнул спокойно и, отойдя от кафе на приличное расстояние, прикрыл глаза, подставляя лицо холодному дождю. Впереди еще была четвертая пара, ему же изрядно потрепали нервы, но он подумал, что сможет вытерпеть еще одну лекцию, а потом можно будет со спокойной душой пойти домой и ждать вечера, чтобы поговорить с Siri. Вспомнив о Siri, Чарльз прижал ладонь к нагрудному карману джинсовки, в котором лежал айфон, и любовно прижал его к груди, тепло улыбаясь своим мыслям. Да плевать он хотел на то, что говорили остальные. Ему нравилось общаться с Siri, а это и есть главное, так ведь?

***

«Как прошел твой вчерашний день?» За окном стеной лил дождь, снижая видимость до нуля. Чарльз, как всегда, стоял возле плиты, помешивая закипающий кофе и сонно наклоняя голову. Его темные волосы растрепались и, завиваясь на кончиках в милые кудряшки, спадали ему на лоб, закрывая лицо и мешая смотреть на мир широко раскрытыми голубыми глазами. Впрочем, сейчас это было и не важно, ведь Чарльз стоял над туркой с закрытыми глазами и почти спал, покачиваясь в хрупком балансе из стороны в сторону, точно акробат под куполом цирка. Или Чарльз над кофе — смертельный номер. «Чарльз», — ласково позвал Siri, располагаясь, как и всегда, на барной стойке, с которой открывался прекрасный вид как на панорамное окно, так и на спящего над плитой Чарльза. Заметив, как последний опасно накренился над кипящим кофе, ассистент отчетливо и громко проговорил: «Пора вставать, Чарльз, иначе опоздаешь на первую пару!» Он бессовестно врал, за окном была середина дня, к тому же выходные, но вид засыпающего над огненной туркой юноши не внушал ничего хорошего. Siri волновался, безусловно, исполняя действия исключительно по своей программе. — Еще пять минут, — тихо проговорил Чарльз и клюнул носом, заваливаясь на плиту, и Siri пришлось прикрикнуть, чтобы привести юношу в чувства. «Чарльз!» Тот дернулся и взмахнул руками, роняя ложку на пол и отшатываясь от плиты. Чарльз испуганно оглянулся на барную стойку, потирая лицо руками и щурясь от яркого дневного света. Небо за окном было серым и полным туч. Он поднял ложку с пола и отправил ее в раковину, после чего отключил конфорку и привычным жестом налил напиток в чашку, плетясь к стойке и тяжело взбираясь на высокий стул, тут же роняя голову на столешницу, забыв про сваренный кофе. «Ты опять всю ночь смотрел фильмы», — констатировал очевидный факт Siri, Чарльз едва-едва шелохнулся, отмахиваясь рукой. — «Может быть, ты перестанешь себя мучить и просто отправишься в кровать?» — Фильмы помогают мне не думать о проблемах. И вообще, я сам разберусь, что мне делать, — прошелестел юноша, укладывая голову на согнутом локте и, кажется, впадая в легкую дрему. Несмотря на то, что Чарльз дал себе слово не думать о пустых слухах, до сих пор ходивших в университете, полностью игнорировать их он не мог. В день, когда он вернулся с пар после тех ужасных посиделок в кафе, Чарльз, несмотря ни на что, чувствовал себя великолепно. Его лицо светилось, а тело ощущалось таким легким, будто он мог подпрыгнуть, оторваться от земли и взлететь. Он пришел домой, переоделся, сложил все лекции в красивую ровную стопочку, а позже принялся готовить себе сытный ужин, с нетерпением дожидаясь вечернего разговора с Siri, как они и договаривались. Все прошло замечательно, Siri по обыкновению интересовался делами Чарльза и ворчал, если тот вдруг чего-то не рассказывал. Но юноша все-таки кое-что от него утаил. А именно — те самые слухи. Он не сказал Siri ничего о них, о том, какими именно они были. Первый день Чарльз выдержал, можно сказать, на твердую пятерку. Второй выдался похуже, третий — еще хуже, а на четвертый он просто поплыл, затянутый в грязно-серый поток ежедневной рутины и косых взглядов. Чарльз был человеком восприимчивым и легко впечатляемым, потому чужие сплетни накладывали на него свой темный отпечаток и некоторым образом мешали ему жить. То, что окрыляло его в первый день, на четвертый губило. Siri переживал за Чарльза — конечно же, в рамках программы — и планировал вызвать его на допрос. Тот выглядел просто ужасно подавленным. «Чарльз, что случилось?» — напрямую спросил ассистент, Ксавьер в ответ даже не шевельнулся, зарывшись лицом в складки теплого домашнего свитера, жмурясь и скрывая настоящие эмоции. — «Пожалуйста, Чарльз, скажи мне, что произошло». — Ничего не произошло, — коротко ответил юноша и шмыгнул носом, не желая поднимать голову даже для того, чтобы взглянуть на свой телефон. Siri вздохнул. «Прекрати упрямиться, слышишь? Не надо так делать», — уже мягче продолжил ассистент, в своих электронных мозгах, вполне вероятно, жалея, что не может сгрести Чарльза в охапку и прекратить эти истерики вперемешку с бойкотом раз и навсегда. Но это, опять же, было не в его программе. — «Поделись со мной? Иначе я не смогу ничем тебе помочь». — Ты и так не сможешь мне ничем помочь, — Чарльз приподнял лицо и устроил подбородок на сложенных руках, облаченных в мягкие рукава синего свитера. «Да ну? Ты в этом уверен?» — попытался отшутиться Siri, но юноша только кивнул и поджал губы. — Я знаю это. «Значит, знаешь недостаточно», — на полном серьезе сказал голос из динамика. Чарльз устало закатил глаза на это детское по смыслу заявление. — «Не будешь говорить? Тогда я сам узнаю». — Интересно, каким это образом, — скептически произнес Чарльз. «IPhone Siri ведет запись внешних разговоров на один из датчиков, расположенных в верхней раме рядом с индикатором моей активности. Данные за каждый день хранятся на облаке в течение тридцати дней. Я в любой момент могу проверить, стоит только захотеть. Но вместо этого я жду, когда ты сам расскажешь». — Звучит как тотальный контроль. И шантаж, — холодно бросил юноша, приподнимаясь за стойкой и наконец обращая свое внимание на наполовину остывший кофе, стоявший рядом. Он подвинул к себе чашку и отхлебнул, Siri в этот момент осуждающе бегал полоской по экрану, а фон на нем стал совсем темным, если не черным. Ассистент был недоволен. «Пусть так. Но что прикажешь делать мне, если ты перестанешь говорить совсем?» — Может, отключиться? — безразлично предположил Чарльз, о чем позже сильно пожалел. «Что ж, прекрасно. Так я и поступлю в следующий раз», — пообещал Siri на полном серьезе, а Чарльз допил кофе до конца и запустил руку в растрепанные волосы, взъерошивая их только больше. Siri молчал, полоска перестала бегать и даже индикатор отключился. Юноша потер щеку тыльной стороной ладони и слабо позвал, решаясь: — Это все слухи, — тихо проговорил он, склоняя голову над стойкой и посматривая на айфон краем глаза. Индикатор снова загорелся красным, оповещая о том, что Siri был в рабочем состоянии. — После того случая на лекции они пустили слух о том, что я гомосексуален. В первый день один парень высмеял меня в кафе, это придало мне сил на время, но потом… Понимаешь, эти взгляды из толпы студентов каждый день сильно выматывают. Невозможно жить так, словно под прицелом, и чувствовать себя хорошо. Мне постоянно кажется, что эти взгляды меня осуждают, ведь я должен быть сыном своего отца. Ведь я Ксавьер и должен соответствовать своей фамилии, — Чарльз тяжело вздохнул и с силой потер глаза, все так же щурясь. — Меня напрягает и тот факт, что все это просто… выдумано. Я не могу ничего сказать в свое оправдание, потому что я сам не знаю, кто я есть. Я не могу сказать, что я отношусь к этим меньшинствам, потому что я сам не знаю… к кому я… отношусь. Понимаешь? Я никогда не задумывался над этим, я никогда… «Достаточно», — прозвучало как гром среди ясного неба, и вся сонливость разом сошла на нет, возвращая Чарльзу ясный взгляд и быстроту движений. Он смотрел удивленно и одновременно шокированно. Siri всегда говорил ему, что он не должен скрывать свои чувства, не должен сдерживать себя, а тут все пошло не по плану. — Что?.. — растерянно переспросил Чарльз, смотря на свой телефон так, будто он был и не его вовсе, будто это не он покупал его в салоне, будто это не он проходил это глупое персональное сканирование и настраивал Siri. Забавно. «Я понял, что тебя волнует, Чарльз. Можешь не продолжать», — Siri замолк ненадолго, а потом решился спросить. — «А можно узнать, где ты учишься?» — В Колумбийском, — не менее растерянно, чем ранее, произнес Чарльз, с трудом понимая, что сейчас происходит. — А что? «Просто пытаюсь понять, где еще могли остаться такие идиоты. Оказывается, в лучшем университете страны. Я удивлен». Siri звучал прохладно, все эмоции куда-то разом улетучились. Чарльз, улавливая такое поведение ассистента, чувствовал себя опустошенным. В следующие дни все разговоры между ними были натянутыми. Siri так же будил его по утрам, но на этот раз обходилось без приятных утренних разговоров и подбадриваний. Чарльз ощущал себя разбито, приходя домой после учебы и сразу же забираясь на диван, прячась под пледом. Их общение прекратилось бы вовсе, если бы ассистент вечерами не проверял, вовремя ли Чарльз ложился спать. Они обменивались парой ничего не значащих фраз, а потом юноша перебирался в спальню и отключал свет во всей квартире, слушая стук дождя за окном и стараясь не думать о том, что происходило с ним и его электронным другом. Тот перестал проявлять какие-либо эмоции, делавшие его идентичным реальному человеку. Чарльз проявлял мужество, подавляя беспокойство, нарастающее где-то в груди и увеличивающееся в геометрической прогрессии. Все, что происходило с ними сейчас, казалось ему ужасным. И Чарльз, лежа в постели и рассматривая белый потолок, думал, что не хочет испытывать эту боль снова. Не в этот раз.