We are not familiar This permanent white They're burning them bright And lightning hits the water... It turns us into monsters... So it severs the sight And I live in the silence... I live in the silence Fatal if not taken, hope And I live in the silence, do you follow? Fatal if not taken home And I live in the silence And I live in the silence And I live in the silence
После того случая в аудитории на лекции профессора Арчибальта Чарльз заперся в своих апартаментах и, замкнувшись в себе, около недели не высовывал нос из дома. Он был слишком расстроен. Нет… он был просто в ужасе от случившегося, потому даже не подумал о том, что телефон вместе с Siri остался лежать на дне сумки и надо бы его достать. Не хотелось не то чтобы брать гаджет в руки — не хотелось даже видеть его. С каждым днем у юноши развивалось только большее желание выкинуть IPhone из окна, и пускай он расшибется об асфальт и развалится на мелкие части, может быть, таким образом решится хотя бы одна из навалившихся на него проблем. Чарльз лежал на диване и изо дня в день смотрел мыльные оперы, мелодрамы, одним словом — те самые сопливые фильмы, которые дамы обычно включают для того, чтобы спустить пару литров слез. Для Чарльза же выбор подобного рода фильмов означал лишь еще больший спад сил, нежелание бороться, саморазрушение и моральную смерть. Да и черт с ними. В один из таких дней Чарльз снова лежал на диване, весь растрепанный, укутавшись в плед, он пил быстрорастворимый кофе, приготовленный без особых изысков, и иногда всхлипывал, потому что на этот раз он смотрел «Хатико» и совершенно точно его нервная система до конца фильма без охлаждения слезами или чем другим не выдержала бы. Когда после финальной сцены на экране появились титры, а Чарльз изводился на диване, проклиная то, что вообще решил включить этот фильм, зазвонил телефон. Звонок — как раз тот момент, когда он впервые за последние два прошедших дня вспомнил о существовании гаджета. Он неохотно поднялся с дивана и нырнул в одну из куч книг, перемешанных с его одеждой, которую он так и не потрудился убрать по своим местам. Там, на дне этого кошмара, лежала позабытая всем миром сумка с ноутбуком и конспектами, из которой раздавались жужжание и характерная для айфонов мелодия introduction (default). Чарльз просунул руку в сумку и вытащил телефон, взглянув на экран, он тут же нахмурился. Звонила, как ни странно, Марина. Да, та самая Марина с курса, из-за которой он постоянно получал от ее же парня. С последнего раза она решила, что Чарльз тайно влюблен в нее, и с тех пор стала общаться с ним больше, чувствуя себя ответственной за это, она даже каким-то способом раздобыла его номер телефона. — Да? — Чарльз нажал «ответить» и прижал мобильник к уху, вновь сваливаясь на диван и прикрывая второй ладонью глаза. — Чарльз? Это Марина, — девушка говорила приветливо и слегка припеваючи, явно довольная тем, что делает. — Почему ты не ходишь на лекции? Тебя не было уже давно. Что-то случилось? Конечно, случилось. Об этом наверняка уже знал весь их поток. То, что Чарльзу Ксавьеру выпал Siri с мужским голосом. Ха-ха. Смешно так, что обзавидуешься. Чарльз подавил тяжелый вздох и ответил, привирая: — Ничего серьезного, я просто заболел. Сильно. Уже неделю соблюдаю постельный режим, питаюсь таблетками и пью только кофе. — О, вот как. Чарльз, мне жаль, что так вышло… Может, мне принести конспекты? Тебе нужно что-нибудь? Таблетки? Терафлю? — Марина, почему ты звонишь? — Чарльзу хотелось закончить этот спектакль как можно скорее. От тоненького щебетанья девушки у него начинала раскалываться голова, особенно когда она говорила много бесполезных вещей. И каким образом его внимание вообще переключилось на нее? Вдохновение равносильно музе — вещь такая непостоянная. — Переживаю, — уверенным тоном ответила девушка, точно только этого и ждала. — Я подумала, что тебе может потребоваться помощь, ты ведь живешь один. И конспекты. У тебя же нет друзей? Это стало последней каплей. Чарльз сильнее прижал телефон к уху и тихо проговорил: — Извини, Марина, я слишком слаб для разговоров. Давай обсудим все при встрече. Пожалуйста. — Э-э… Конечно, да. Как скажешь. Так мне что-нибудь принести? — Нет, ничего не надо. — Точно? — Точно. — Тогда… пока? — До встречи, Марина. Чарльз, не дожидаясь, пока с ним попрощаются, отключился и бросил телефон на подушку рядом с собой. К списку самых коротких разговоров пришелся еще плюс один. Он усмехнулся и лениво растянулся на диване, вновь закутываясь в плед. В это время экран телефона моргнул, высвечивая Вселенную, и на нем появилась горизонтальная полоска, следом за которой раздался негромкий спокойный голос. «Она точно не обидится?» Чарльз дернулся, искоса глянув на моргнувший экран, но потом перевел дыхание и спросил так же спокойно: — Кто? Марина? «Да. Если девушку, которая звонила, так зовут». — Не обидится. Я почти уверен, что Марина не из тех, кто обижается на ерунду, — Чарльз фыркнул и скрестил руки под головой. Он улегся удобнее и закрыл глаза, ведя светскую беседу. «Она разве не Ваша девушка?» — Нет. «И не Ваш друг?» — Тоже нет. «Тогда кто она?» — голос Siri звучал задумчиво, а Чарльз стал понемногу напрягаться. Вопросы начинали походить на настоящий допрос. — Моя сокурсница. Почему ты спрашиваешь? «Пытаюсь поддержать диалог. Так устроено в моей программе». — Все вы пытаетесь поддержать диалог, — хмыкнул Чарльз и отвернулся к спинке дивана, укрываясь пледом с головой, чтобы не видеть лежащий рядом на подушке телефон с включенным Siri. «Мне сложно понять, что значит для Вас «все», поскольку это слово имеет множество значений, но я могу выслушать и, в случае надобности, дать совет. Такое есть в моей программе», — дружелюбно предложил Siri, на что Чарльз фыркнул только громче. Он завозился под пледом, надеясь улечься как можно удобнее, но вскоре оставил эти попытки и просто уткнулся лицом в подушку, сжимая в кулаках кончики наволочки. Но Siri, кажется, и не собирался молчать. «У Вас что-то произошло?» Чарльз помолчал немного, обдумывая, стоит ли начинать разговор об этом. Но… какая разница? Это же просто программа, машина, которая ничего не может ему сделать. И не сможет. Так был ли смысл молчать? Он купил этот телефон для того, чтобы завести друга, так что мешает ему сделать это прямо сейчас? — Произошло. — Чарльз немного нервно пожевал губу и перевернулся на спину, уставившись в потолок. Попытка не пытка, попробовать стоит. — Я уже неделю не хожу в университет и не работаю. «Вы все-таки болеете?» — Siri произнес медленно, вдумчиво, и юноша сдался под таким искренним интересом, по привычке накрывая глаза ладонью — он всегда так делал, когда чего-то боялся, или стеснялся, или просто уставал. — В тот день, когда ты впервые активировался и я торопился на лекцию, произошло… кое-что. «Что кое-что?» — с тонким напряжением. Чарльз безвольно хихикнул, так и представляя, как на воображаемом лице Siri, которое он мог себе представить, между бровей залегает тонкая складочка. Интересно… — Я… ты знаешь про рекламу Apple? Про презентацию? «Это каким-то образом касается того, что Вам не понравился мой голос?» Чарльз громко выдохнул и прижал ладонь к лицу сильнее, старательно скрывая появившийся румянец. Ему было стыдно. Стыдно перед какой-то дурацкой программой. Программой, которая разговаривала с ним и была слишком реальной, по крайней мере, на слух. — Нет, нет. Мне нравится твой голос. Правда. Просто… дело в моих сокурсниках, знакомых. Помнишь, я говорил тебе, что мужской голос обычно выпадает девушкам? Так вот, я и… «Вы переживаете о том, что могут подумать о Вас Ваши друзья?» Юноша сжал двумя пальцами переносицу и сдвинул брови. Сейчас ему не хотелось разводить эту тему, хватило Марины, которая вечно лезла туда, куда ее не просили. — У меня нет друзей, это я тоже говорил. И да, я переживаю об этом, но не потому, что меня волнует их мнение. Я переживаю о том, как это может отразиться на моей учебе, — он замолчал, задумавшись, после чего продолжил. — Точнее, нет, на моей учебе это никак не скажется, но точно скажется на моем нахождении в университете. Временами они… такие злые. Они высмеивают всех, кто не вливается в их компанию или не общается с ними. Я не понимаю, как только этим людям не все равно?.. «Вы не пробовали игнорировать их?» — совет Siri показался Чарльзу забавным, и он усмехнулся. — Постоянно это делаю. Но некоторые считают своим долгом докопаться. Как у них хватает времени на такую ерунду, это еще вопрос. Так же, как и вопрос о том, почему в университете они не могут сосредоточиться на своих друзьях, или на учебе, или и на том, и на том. Это же так легко… нет? Почему я просто не могу испариться и не существовать для них? Почему я не могу быть невидимым? Чарльз не выдержал и сел на диване, переполненный эмоциями, как чаша до краев. Он сильнее завернулся в плед, оставляя место для глаз и носа, чтобы можно было дышать и видеть экран телефона. Индикатор неторопливо моргал, оповещая о том, что Siri находится в режиме работы. Ксавьер уже было смирился с тем, что разговорами о своей непростой судьбе сумел надоесть даже машине, как из динамиков вновь послышался спокойный ровный голос. «Это не есть хорошо, Чарльз, когда люди не замечают Вас и считают невидимым. Ваша ситуация непроста, и я понимаю, как Вам должно быть сложно, но уж лучше, чтобы они видели и воспринимали Вас как живого человека, нежели Вы будете пустым местом и Вас не будет для них вообще». — Да какое там… — Чарльз даже подскочил ближе к телефону, надеясь увидеть там взгляд, хоть и виртуальный, но не найдя ожидаемого не расстроился, наоборот, собрался с мыслями, чтобы продолжить. — Да что ты понимаешь… Ты не знаешь, как это, когда каждый день ты приходишь на учебу и все высмеивают тебя, тыкают в тебя пальцем. Какое пальцем… В школе меня закрывали в моем же шкафчике и пару раз макали головой в унитаз. Объявляли бойкот, никто со мной не разговаривал из-за того, что я такой… «Вероятно, это была плохая школа»,— предположил Siri, на что Чарльз рассмеялся. — Плохая школа? Я учился в частной школе в Уэстчестере, а будучи подростком меня вообще определили в школу-интернат. Они думали, что делают как лучше, что со временем я привыкну и стану нормальным, как и все. Но разве что-то изменилось? Стало только хуже, — он вытер тыльной стороной ладони нос и махнул рукой, переводя дыхание. — Знаешь, пережив все это и вновь испытывая подобное на своей шкуре, я сделал для себя кое-какие выводы. Мне было бы проще вообще не существовать, чем выносить все это. «Как Вы себя оцениваете, Чарльз?» Вопрос застал юношу врасплох, и он даже перестал накручивать себя до истерики, как это обычно случалось ранее. Он прерывисто вздохнул и сел ровнее, подбирая под себя ноги. Или Siri таким образом просто решил его отвлечь? Это было в его программе?.. — Я оцениваю себя… нормально. В той самой школе-интернат и при поступлении в университет нам давали тесты. На IQ, на психическое состояние, в том числе и на самооценку. У меня с этим все в порядке. «Тогда в чем Ваша проблема, Чарльз? Откуда идут ее истоки?» Чарльз снова впал в ступор, глядя в одну точку и надеясь вспомнить. Он ведь знал. Да, он точно знал, с какого момента все это началось. Кажется, тогда ему было тринадцать или четырнадцать, это было еще до того, как его перевели учиться в школу-интернат. Тогда он учился в Уэстчестере и у него был лучший и единственный друг c именем, которое он бы предпочел никогда не вспоминать. Тринадцать-четырнадцать — такой порог, перешагивая который, ты еще не понимаешь, что ждет тебя дальше и кем ты будешь, ты даже не знаешь, кем являешься на этот момент, ты просто живешь и радуешься жизни, не задумываясь о будущем, и совершаешь вещи, за которые никогда не будет стыдно. Чарльз тоже был одним из таких детей, и он вместе со своим другом, имя-которого-он-не-хотел-вспоминать, планировал совместное будущее. Из-за разницы в возрасте приходилось несладко, но это не мешало общаться и дружить — Чарльз всегда был сообразительнее своих сверстников, с которыми ему часто бывало скучно. Друг был старше, поэтому он обещал прийти на выпускной, когда Чарльз закончит школу, а потом Чарльз бы поступил в тот же университет, где учился и он. Они все делали вместе и всегда были не разлей вода, пока однажды этот друг не бросил его. Он сделал это не по своей воле, нет, его родители просто решили сменить место жительства, а сына поставили перед фактом, но дело было в том, что тот не рассказал об этом Чарльзу. Он просто собрал вещи и уехал, не оставив ни адреса, на который можно было послать письмо (письма в бумажном варианте тогда еще практиковались), ни номера телефона — ничего. На сообщения в социальных сетях он не отвечал, а потом Чарльз заметил, что тот в них даже не заходит. И что-то случилось тогда, спутав мысли маленького мальчика. Сначала он стал замкнутым, почти не ел и, приходя домой, запирался в своей комнате. Родители заметили, что пошли осложнения, когда Чарльз стал нелюдимым и начал избегать людей, спасаясь тем, что цеплял наушники и сбегал из дома, уходя в лес неподалеку, где и гулял в полном одиночестве. И никто не мог понять, в чем дело. Семейный психолог не слишком помог, лишь сделал незамысловатый вывод о том, что у мальчика затяжная депрессия из-за потери друга. Но это и так было всем понятно, потому бабушка Чарльза, дама старых нравов, без лишних разговоров собрала мальчика и отправила в школу-интернат, убеждая его родителей, что там их сыну не останется другого выбора, кроме как подружиться с кем-нибудь и влиться в коллектив. Но он не подружился. Это не сработало. — Да, — Чарльз медленно выдохнул, — проблема… Раньше, очень давно, у меня был друг. Мы дружили с самого детства, но потом он уехал и… — его голос дрогнул, и он шмыгнул носом, утирая враз покрасневшие глаза, — он не оставил нового адреса, и я… Я писал ему на электронную почту, я везде ему писал. Он не отвечал. Нигде. Это и было отправной точкой всего Ада, который происходил со мной дальше. На несколько долгих минут между ними снова воцарилось молчание. Чарльз в очередной раз хотел решить, что Siri просто отключился, но нет, индикатор все моргал, и тогда юноша нахмурился, решив, что программа нового Siri все-таки не доработана и он тормозит. «Сколько лет было Вам и Вашему другу?» — На момент, когда это произошло, мне было тринадцать. А он был старше меня на четыре года, это я помню точно, — Чарльз болезненно нахмурился. — Может быть, мы не будем продолжать этот разговор? Я не уверен, что хочу вспоминать. «Хорошо, давайте не будем». В голосе Siri прозвучало напряженное облегчение, словно он надолго задержал воздух и смог вдохнуть только спустя какое-то время, вдыхая тяжело и с присвистом. Чарльз дернул плечом, поймав себя на этой странной мысли, а потом вдруг спохватился: — Давай… давай ты будешь обращаться ко мне на «ты», хорошо? Я чувствую себя глупо и неудобно, а в прошлый раз мы так и не успели нормально познакомиться. «Хорошо», — его собеседник на этом моменте должен был смущенно улыбнуться. — «И я бы хотел задать тебе еще один вопрос, Чарльз. Ты не против? Это нужно чисто для того, чтобы моя программа могла составить автопортрет твоей личности». — Раз так, то можешь задать. Я не против, — Чарльз улыбнулся, как ему казалось, в ответ, и Siri продолжил. «Спасибо. Так вот, мой вопрос очень простой. Мне бы хотелось узнать твое полное имя», — замолкнув на мгновенье, Siri поправился. — «Если можно, конечно». — А разве персональное сканирование не просканировало и мое имя тоже? Вместе со всеми данными? «Нет, это так не работает. Ты же понимаешь, что все данные это не что иное, как информация, закодированная в двоичной системе, если мне не изменяет память. Данные искались по твоему ID, а не по имени. Ты наверняка и представить себе не можешь, сколько людей в мире, у которых имя и фамилия совпадают с твоими». — Черт с ним, звучало чертовски убедительно, и Чарльз, недолго думая, решил ответить. — Меня зовут Чарльз Фрэнсис Ксавьер, и мне приятно тебе представиться, — юноша хмыкнул и растянулся на диване во весь свой невысокий рост, разминая конечности. — Если у тебя есть еще какие-то вопросы, то можешь смело задавать их. Я отвечу. Siri ответил с опозданием, в который раз за этот разговор, и Чарльз начал потихоньку беспокоиться за свой телефон, но стоило его новоприобретенному электронному знакомому заговорить, как он тут же расслабился. «Спасибо за ответ. Нет, пока новых вопросов не наблюдается, но, если появятся, я их тут же задам». И он не соврал, поскольку после того, как владелец IPhone Siri назвался, у ассистента действительно больше не осталось вопросов. Абсолютно никаких.***
Это было раннее утро, и Чарльз проводил его на кухне, варя кофе. Сегодня он его действительно варил, такой же вкусный, как и на работе в кофейне, а не пил ту ерунду из пакетиков, на которых большими красными цифрами обычно значилось «3 в 1», где под первым подразумевался сам порошок, под вторым — сахар, а под третьим, наверное, избавление от депрессии и небольшой заряд энергии на пару часов. Чарльз всю ночь пересматривал фильмы «Властелин колец», все три, под недовольное ворчание Siri о том, что он еще не ложился, а потом пошел на кухню варить кофе, веселый оттого, что его личный помощник-ассистент и вообще самое лучшее чудо, которое происходило с ним за последние годы, всю дорогу от дивана до кухни выговаривал ему то, какой же он, Чарльз, глупый мальчишка и совершенно не заботится о своем здоровье. «Это безответственно, Чарльз! Ты уже две недели не выходишь из дома и пока все, чего ты добился, — это сбил себе весь режим. Так нельзя». — Но ты же позаботишься о том, чтобы в будущем я вставал на пары вовремя, да? Ты вообще из нас двоих самый ответственный и заботливый, потому я полностью полагаюсь на тебя. Когда ни один из аргументов не возымел достойного действия, Siri пообещал выпороть его при первом же удобном случае, на что Чарльз рассмеялся и ответил ему: — Нет, мой дорогой, так у тебя не получится. Хотя я не отрицаю, что хотел бы на это посмотреть. После подобного Siri больше ворчал, а Чарльз больше смеялся, и это уравновешивало их, и потому сложившиеся между ними отношения были идеальными и гармоничными. Это произошло ровно неделю назад, когда Чарльз вдруг решил разговориться с Siri, в тот день, когда позвонила Марина, — он обозначил его «Маринин день», чтобы не путаться в этих бесконечных часах, в которые он безвыходно торчал дома и смотрел фильмы. На все вопросы Siri о том, почему он не выходит, он отвечал, что у него затяжная депрессия, а сам заворачивался в плед и включал восемнадцатый по счету фильм, параллельно заказывая еду из кафе на дом. Так вот, именно после «Марининого дня» юноша и стал общаться с ассистентом ежедневно и даже во время просмотра фильмов, если голосу Siri удавалось пробиться сквозь контрастный звук, шедший из стереосистемы, установленной с боков зеркального телевизора, который занимал всю восточную стену напротив дивана. В основном они обсуждали, как нетрудно было догадаться, просматриваемые фильмы, и в такие моменты Siri, как ни странно, ворчал меньше всего. Зато он узнал о Чарльзе много нового, например, то, что он забавно прикусывает губы в особо волнительные моменты, происходящие на экране, или то, что он перестает жевать хрустящие шарики и округляет глаза, когда пугается за просмотром ужастика, — Siri не отрицает, с экраном такого размера, какой был у Чарльза, можно было испугаться даже бестолковых рыбок из «Подводной братвы». — Подожди, подожди, там был «Снеговик» 2017 года, я хочу посмотреть его. — Чарльз подключил IPhone к своему телевизору, таким образом ассистент мог распоряжаться маркетом с фильмами и выбирать для Чарльза то, что он хотел посмотреть, а делать это было в несколько раз проще и благодаря тому, что телевизор, если такое вообще представлялось возможным, тоже был на IOS. «Это было тридцать три года назад, он очень старый, к тому же и оценка зрителей невысокая. Предлагаю выбрать что-нибудь другое, желательно новое. Чем новее фильм, тем лучше спецэффекты. Тебе нравятся спецэффекты?» — Я люблю реальную игру и Майкла Фассбендера, — Чарльз отмахнулся и кивнул головой на экран телевизора. — Так что выбирай «Снеговика». «Так вот в честь кого зовут твоего кота?» Siri это удивило. Никто уже давным-давно не называл животных в честь своих любимых актеров или персонажей, это вышло из моды еще в далеком 2030, когда впервые были представлены миру голограммы. Зачем тебе бегающий комок шерсти, когда перед тобой может стоять голографическая копия обожаемого актера? Спустя пять лет их наделили даром речи, что говорить о нынешнем 2050?.. А Чарльз до сих пор смотрел старые фильмы и называл кота именем кумира. Совершенно потрясающий молодой человек. — Так и есть, я назвал его в честь Фассбендера и очень доволен выбором имени, — юноша хрустел чипсами с беконом и забавно щурился, дожидаясь, когда пройдет заставка. «Фассбендер, между прочим, тоже очень старый». — Отвянь, ему всего семьдесят три, и он до сих пор в отличной форме. «А тебя ничего не смущает». — Он же нравится мне только как актер. Но на самом деле нет, не смущает, спасибо. Или к примеру… — Подожди! Что это было? Постаревшая Кира Найтли? — Чарльз даже весь накренился вперед, рискуя свалиться с дивана, и Siri скорее мотнул дальше, выбирая к просмотру сороковой сезон Доктора Кто. — Да нет, ты что! Верни обратно, я же еще даже не разглядел! Ну или… — Siri, тебе нравятся кошки? — Чарльз спрятал лицо за пакетом с сырными шариками, краснея и смеясь одновременно. «Особенно кот в сапогах, чеширский и черный, потому что только ему и не везет». А также… — Siri, мне грустно. Тогда весь день шел дождь, и Чарльз провалялся под пледом гораздо больше времени, чем обычно. «Если бы у меня была жилетка, ты мог бы в нее поплакать». — Ты ненормальный. «Но я просто хотел помочь!» Однажды они даже дошли до спора. Это был один из тех редких случаев, когда Чарльз не смотрел фильм, а просто листал каналы, лежа на диване и лениво помахивая рукой из стороны в сторону. Прогресс дошел до того, что каналы переключались сами собой, реагируя на движения рук владельца TV. Пропустив несколько федеральных каналов, он наткнулся на один, по которому шла прямая трансляция из Африки. Темнокожих поселенцев выселяли с занятых ими земель, которые выкупил один предприниматель под свои постройки. Пустынные земли жаркого материка начали постепенно осваивать и закатывать в города, поскольку постоянно увеличивающемуся населению не хватало места для жизни. А осваивали их, выгоняя более ранних жителей с насиженных мест. И хоть к 2050 году им удалось справиться с голодом и засухой, рано или поздно их все равно лишали дома. — Только посмотри на это, — Чарльз сел на диване и сжал ногами подушку, будучи встрепанным и похожим на маленького воробья. — Они оставляют их без дома и отправляют, иными словами, умирать. «Это борьба за выживание, Чарльз. Либо ты сильный и идешь напролом, либо ты слабый и сдаешься», — с некоторой ленцой в голосе ответил Siri. Телефон лежал на своем обычном месте на журнальном столике, повернутый экраном к телевизору. Чарльз давно просек фишку, что ассистент может все видеть, поэтому всегда следил за тем, чтобы фронтальные камеры были повернуты либо к нему, либо к телевизору, зависело от того, что сейчас больше требовалось. — Борьба за выживание? Застройщик белый, Siri! Их выселяют за то, что их кожа темного цвета и они не соответствуют нормам якобы «общества», — юноша указал пальцами кавычки. «Ты удивлен, что спустя столько лет проблема с расами все еще осталась?» — Это не проблема рас. Это человеческая глупость, — он нахмурился и отвернулся в сторону. — Неужели спустя столько техногенных катастроф, стихийных бедствий, глобального потепления из-за парникового эффекта и вспышек на солнце и последующих за этим изменений погоды люди еще не поняли, что нужно жить в мире? «Мир никогда не был целью. Люди просто не могут жить в мире. Население растет, каждые сто лет обязательно происходит что-то, из чего следует массовое локальное вымирание, что-то, сокращающее количество людей. Забыл про первую и вторую мировые? А ранее до этого эпидемии чумы? Если не войны и эпидемии, то стихийные бедствия. «Глобальное потепление». Или среди людей начнут появляться, допустим, мутанты, которые со временем вытеснят человека как вид. Или не мутанты, а, к примеру, люди с нетрадиционной ориентацией, что тоже способствует сокращению рождаемости. Сама природа избавляется от ненужного. Человечество — раковая опухоль на теле планеты». — Это внутривидовой геноцид, — тихо произнес Чарльз и отключил телевизор. Тем вечером они не смотрели фильмы. Чарльз рано ушел спать, оставив телефон с Siri в зале на журнальном столике. На следующее утро оба вели себя легко и непринужденно, негласно решив не вспоминать о случившемся несовпадении взглядов. В таком неторопливом уютном темпе и шли дни один за другим, объединяясь в целую неделю вплоть до сегодняшнего утра. Кофе на плите как раз закипал, пока Чарльз лениво зевал, прикрывая рот рукой, и, конечно же, он почти проглядел тот момент, когда пушистая пенка с мелкими пузырьками стала перекатываться с краев турки прямо на плиту. Юноша затанцевал на месте, выдергивая полотенце с крючка и обхватывая им ручку турки, снимая кофе с плиты. Половина воздушной пенки, которую он так сильно любил, была безвозвратно потеряна, лопаясь пузырьками на стекле варочной поверхности. Чарльз огорченно повел плечами, но носа не свесил, вылив напиток в чистую чашку и отправившись к холодильнику за мороженым. Он любил ванильное с шоколадной крошкой, как раз облизывая его сейчас с ложки, за чем и застукал его всевидящий Siri. «Чарльз, оно же из морозилки. Ты простудишься». — А ты мне не мамочка, так что не зуди под ухом, — отмахнулся юноша и зачерпнул ложкой мороженое, стряхивая его в кофе, помешивая, тем самым создавая новую пенку. Он понимал, что ассистент в принципе не может делать такого, но все равно словно чувствовал этот тяжелый осуждающий взгляд. «Когда ты будешь бегать с насморком и кашлем, то не жалуйся. Я тебя предупреждал», — прозвучало из динамика так, что каких-либо эмоций было не различить. — Бегать я не буду, потому что если и заработаю простуду, то уж точно останусь сидеть в кровати под теплым одеялом, уверяю тебя. А что касается остального, то я взрослый человек и сам все понимаю, не надо меня учить, — Чарльз бурчал себе под нос, усевшись за барную стойку, где и лежал айфон с включенным Siri и моргающим индикатором в верхнем левом углу экрана. «Моя забота — заботиться о тебе». — Сплошная тавтология, друг мой. Масло масляное, — фыркнул молодой человек и отпил горячий напиток, прикрывая глаза от удовольствия и выдыхая в кружку. Божественно. Он варил такой кофе только на работе, никогда особо не думая о себе и выпивая дома обычный растворимый из самой дешевой упаковки. А тут… настроение сегодня было какое-то особенное. Чарльз почти улыбнулся уголками губ, но Siri отвлек его словами, часто вызывающими напряжение у многих людей. «Нам нужно поговорить». Юноша, в этот момент глотнувший кофе, закашлялся, обжегшись, и стал быстро тереть лицо ладонями до красноты и слезящихся глаз. Он вдруг чихнул, после чего, морща нос и поджимая губы, взглянул на бегущую полоску на экране телефона. — О чем… поговорить? — временами Чарльз звучал чересчур неуверенно, но что поделать. «Это касается тебя. Точнее, твоей учебы и работы. Ты совсем забросил и то, и другое, целыми днями сидишь дома и никуда не выходишь. Так нельзя, Чарльз». — Кто тебе сказал, что нельзя, м? В прошлый раз тебя смутила откровенная сцена в фильме, сегодня ты собираешься прочесть мне лекцию о том, как правильно жить. Safari снова плохо на тебя влияет? — он легко рассмеялся, точно желая свести все в шутку, но ассистент молчал, и Чарльз замолк, не зная, что еще можно было сказать. Siri, будто прочитав его мысли, — что точно было не в его компетенции, — произнес: «Чарльз, ты можешь говорить мне все, что думаешь, все, что тяготит твою душу. Я создан для того, чтобы помогать, для того, чтобы быть тебе другом». Чарльз напрягся в плечах и сел на стуле ровнее, выпрямляя спину, но опуская взгляд в чашку с кофе, рассматривая затонувший на дне кусочек нерастаявшего мороженого. Все было просто, он понимал себя и свои чувства, но это не значило, что он хотел с кем-то их обсуждать. Даже с неодушевленным предметом, хоть он и сомневался, что Siri можно было считать за предмет. И все же он не знал, что или кто дернул его за язык, то ли он сам по себе развязался, срываясь на несколько небольших, но глубоких в отношении его состояния слов. — Мне там плохо. Не хочу туда идти. «Ты все еще переживаешь из-за того случая на лекции, когда я ответил на вопрос твоего преподавателя?» — мягко поинтересовался Siri, и Чарльз мог поспорить, что видел сейчас перед собой теплый взгляд какого-то там оттенка, который он еще не познал, но почему-то был уверен, что это был серый. — Возможно… Но нет, не так сильно. Нет, — стушевался юноша и замотал головой, отставляя чашку в сторону и закрывая лицо ладонями, зажмуривая глаза. Что за глупости он несет, надо исправляться. — У меня не самые лучшие отношения со студентами моего потока, как ты мог понять. «Нетрудно догадаться, когда ты в панике выбегаешь из университета и не возвращаешься туда в течение двух недель», — Siri по-доброму усмехался, а Чарльз хотел бы врезать по этой кривоватой улыбке, если бы видел ее, если бы она вообще существовала. — «Ты стесняешься этого, Чарльз? Того, что все услышали, какой голос определило для тебя сканирование?» Чарльз устало простонал в ладони и взъерошил волосы, роняя голову на поверхность барной стойки. — Ты снова хочешь поговорить об этом? Мы столько раз обсуждали. Ты каждый раз просто ставишь вопрос по-другому, не меняя сути. Так нечестно. И уже давно неинтересно. «Именно. Я задавал этот вопрос много раз, но ты каждый раз мастерски меняешь тему. Из этого делаю вывод, что ты сам не знаешь на него ответа. Думаю, мне следовало отстать от тебя раньше», — Siri звучал задумчиво и как-то отстраненно, точно витая где-то в облаках. Чарльз резко поднял голову и возмущенно сдвинул брови. Он понял этот прием. Его брали на слабо, и он позволил подцепить себя на этот крючок, позволил задеть себя. Siri — самый откровенный негодяй и тонкий психолог, смешанные в одном флаконе. — Да, я стеснялся этого сначала, — выдохнул юноша, цепляясь пальцами за край барной стойки, ища опору, чтобы случайно не свалиться. — Но сейчас, когда я получше узнал тебя, я понял, что в этом… нет ничего плохого, верно? Ты хороший и мне нравится наше общение, это, на самом деле, лучшее, что происходило со мной за последние годы. И мне также нравится твой голос, и вообще… Давай просто закроем эту тему и прекратим обсуждать ее еще чаще, чем обычно, ладно? Чарльз не мог с точностью сказать, удовлетворил ли Siri его ответ, но раз тот вдруг замолк, то это что-то да значило, потому что у ассистента всегда было что ответить, а в запасе имелись вагон и маленькая тележка фразочек на все случаи жизни. Чарльз любил с ним спорить, но сейчас не хотел. «Хорошо, я согласен с тобой. Давай отложим этот разговор еще на какое-то время. Ты, кажется, к нему еще не готов», — прозвучало весело, и Чарльз вдруг поделился с Siri, что если бы тот был человеком, то он бы кинул в него подушку или тапок в этот момент. Ассистент лишь странно усмехнулся, прежде чем продолжить. — «И все же я бы рекомендовал тебе задуматься над тем, чтобы пойти на учебу в ближайшие дни. Ты много пропустил, а проблемы в виде твоих однокурсников нужно решать. Это же не конец жизни, правда? Всего лишь очередная трудность, определенный этап, который тебе нужно пройти, чтобы набраться опыта». — Да, да. А потом я стану сильнее и смогу выдерживать вещи и похуже этой. То же самое авторы пишут в своих книгах, только более витиеватыми выражениями, знаешь, — закатил глаза Чарльз и сполз со стула, забрав с собой грязную чашку и отойдя к раковине, чтобы ополоснуть ее. «Вся информация, которой я располагаю, берется исключительно из сети и больше ниоткуда. А еще моя речь адаптирована под среднестатистического человека, чтобы меня было проще понять». — Это я еще и среднестатистический? Сегодня утром оскорбления так и сыплются на мою несчастную голову. «Не хотел оскорбить тебя, Чарльз, но, если ты обиделся, значит, я задел тебя за живое». — Заткнись или сейчас же пойдешь жрать зарядку, — юноша погрозил ему полотенцем, пока насухо вытирал руки, а потом повесил его обратно на крючок, возвращаясь к стойке, чтобы забрать телефон и переместиться в зал, где оставшийся вечер он планировал досматривать составленный им же список фильмов. «Чарльз». — Ну что еще? — вымученно простонал тот, подложив подушку под спину и закутываясь в плед, готовясь к просмотру нового фильма. «Обещай подумать над тем, чтобы вернуться на учебу», — Siri вещал ему со своего законного места на высокой стопке книг, на обложке «Унесенные ветром». — Почему я вообще должен это делать? — недовольный тем, что его пытаются контролировать, Ксавьер фыркнул и щелкнул пультом, включая фильм. «Потому что я переживаю за тебя». Несмотря на то, что слова прозвучали необычно, особенно от компьютеризированного ассистента, всего-то написанной кем-то программы, Чарльз заметно смягчился, расслабленно оседая в гнезде из подушек и пледа, млея от теплоты и уютной домашней атмосферы. Майкл спал тут же, рядом, устроившись рыжим комком среди подушек, и юноша растаял. — Хорошо, — сказал Чарльз, щуря слезящиеся от долгого просмотра телевизора глаза. — Я обещаю подумать.