Siri

Трель телефонного звонка спустя несколько часов стала резать уши. Чарльз никогда бы не подумал, что однажды так сильно невзлюбит телефонные звонки и любые мелодии в них. Он менял их так часто, как это было возможно. Но Салли все равно продолжал названивать ему, и делал он это с четкой периодичностью, поэтому спастись от назойливой мелодии (любой) казалось невозможным. Siri несколько раз порывался сбрасывать звонки и кидать номер Салли в черный список, и каждый раз это заканчивалось возмущениями Чарльза: — Ну зачем ты это делаешь? Если он увидит, что ты сбросил звонок, он поймет. Он поймет, что я игнорировал его все это время. «Ты думаешь, он и без этого не понимает, что ты игнорируешь его?» — Так я хотя бы могу не беспокоиться о том, что он заявится с претензиями. «Что за глупости, Чарльз! Это ты должен заявляться к нему с претензиями о том, какого черта он тебе звонит!» — Хватит… Siri смотрел на него, не мигая, не одобряя. Каждый раз, когда Чарльз проявлял свою мягкую сторону и отказывался пойти в решительную атаку. Особенно на Салли, тот уж точно заслужил куда более худшего отношения. Ассистент по-тихому продолжал сбрасывать вызовы, даже если Чарльз не разрешал добавлять номер в черный список. Siri огораживал юношу от бесполезных волнений как мог, и стоило лодке жизни войти в спокойное русло, а Чарльзу — расслабиться, Салли стал менять номера. Телефон трещал без умолку. Siri ставил динамики на «беззвучно», но даже это не помогало. Они не могли спокойно разговаривать друг с другом, пока их каждые десять минут прерывал звонок, открывающийся на весь экран в фоновом режиме. Чарльз менялся на глазах, зарываясь в плед и ничком падая в подушки, но по-прежнему не разрешал ассистенту блокировать номера. В такие моменты Siri хотелось зажать его в этих подушках, встряхнуть и сказать прямо в лицо: «Чарльз, прекрати! Что ты делаешь?» Он и сделал так один раз, но без зажимания в подушках. На что Чарльз ответил: — Я не хочу никому доставлять проблем. «Ты моя проблема. Моя головная боль», — вздохнул Siri и потер глаза. Юноша немного сдвинул плед с лица и изумленно посмотрел на него. — «Прекрати это. Немедленно». Чарльз ничего не сказал, продолжая молча смотреть. Ассистент смотрел на него в ответ. В голубых глазах Чарльза проглядывались едва заметные синие крапинки, на тон темнее, чем сама радужка. Это казалось таким красивым, Siri жалел, что не может рассмотреть их поближе… Всё чертовы линзы в камере. Apple когда-нибудь сможет довести всё до идеала или нет? — Когда отец даст добро с адвокатом, мы начнем действовать и всё закончится. Я обещаю, — прошептал Чарльз, касаясь кончиками пальцев лица на дисплее. Ассистент смахнул белесую прядь со лба и уставился на юношу. Он уже мало во что верил. Чарльз провел указательным пальцем по бледной скуле и до подбородка — это действие отдавалось пустотой в груди каждый раз. Ни тепла, ни мягкости кожи. Юноша заставил себя ободряюще улыбнуться. — Скоро всё изменится, вот увидишь. Доверься мне. В скором времени всё действительно изменилось, он оказался прав. Салли перестал звонить. Чарльз вздохнул с облегчением, Siri, напротив, ждал подвоха. Не могло все закончиться так до ужаса просто. Это был обычный день. День, в который Чарльз должен был увидеться с Мариной. Этого Siri тоже не понимал. Что вдруг потребовалось девушке Салливана от Чарльза? Вернее, бывшей девушке Салливана. Через друзей до них дошли слухи, что после той ночи в клубе между ними развернулся скандал и они расстались. Тогда ассистента еще больше интересовала намечающаяся встреча. Он должен будет остаться включенным, чтобы не пропустить ни слова. — Что ты тут? — произнес Чарльз, взбираясь на высокий стул. Телефон с Siri привычно стоял на беспроводной станции на барной стойке так, что со своего места он мог обозревать всю просторную, но пустоватую кухню. Ассистент провалился в свои мысли, не заметив того, как Чарльз вернулся. Юноша был только что из душа, и, пусть он и постарался тщательно просушить волосы полотенцем, прозрачные капельки воды продолжали стекать с прядей по шее, по ключицам и ниже, за ворот футболки. Siri проследил глазами тонкие влажные дорожки и тихо вздохнул, поджимая губы. — Эй? «Ничего. Просто задумался», — Siri повременил, задерживаясь взглядом на влажных волосах Чарльза, вьющихся кольцами на бледной коже лба и шеи. Вздохнул еще раз. — «Твоя встреча с Мариной не вызывает у меня доверия». — Ты ничему не доверяешь. Может, это паранойя? «Всего лишь слежу за твоей безопасностью». — Повышенная паранойя. Siri в своей излюбленной манере многозначительно изогнул бровь, ничего не отвечая. Он прекрасно знал, как Чарльза раздражает это, и результат не заставил долго себя ждать. Ксавьер фыркнул и повернулся на стуле, спиной к ассистенту. «Что это? Молчаливый протест?» — То же самое у тебя хотел спросить, — фыркнул Чарльз, спрыгивая с места, чтобы сделать себе шоколадный коктейль. Он предостерегающе погрозил ассистенту. — Если скажешь что-нибудь про болезнь, я тебя… «Ты меня… что? Отключишь? Или перестанешь смотреть на меня? А, нет. Ты объявишь мне бойкот». Siri с маленькой улыбочкой прослеживал линии спины и плеч парня, скрывавшиеся под бесформенной футболкой. Чарльз вспыхнул, отвернувшись. — Знаешь, я, пожалуй, начну собираться. Выйду из метро раньше на пару остановок и прогуляюсь пешком. Там как раз неподалеку мой любимый книжный, давно не покупал ничего новенького на почитать. Когда Чарльз волновался, он быстро и много говорил обо всем на свете. Шоколадного мороженого оставалось чуть-чуть, пришлось соскрести остатки из банки, переложить в миску и добавить к ним какао-порошка, а потом уже подлить молока сколько нужно. Давно знакомые действия, к которым Чарльз приноровился едва ли не с младенчества. Готовить его научила мама, и он всегда любил это делать, но возможность попадалась нечасто, ведь в обычное время домашний повар, завидев ребенка на кухне или возле плиты, отгонял его в столовую и спрашивал, чего желал бы покушать маленький наследник безумно успешного отца. По окончании интерната он наконец переехал в свою первую квартиру. В этих стенах ему никто не мог помешать делать то, о чем душа горела. Кроме Siri. «Ты не замерзнешь? На улице холодно, скоро грянет первый мороз», — заметил Siri, перед этим тщательно разглядывая то, чем был занят его дорогой хозяин. — Тогда я надену куртку потеплее. Ты сам говорил, что у меня гардероб больше, чем у любой девушки. Не забыл? Чарльз вставил в миску блендер и плотно закрыл, выбирая на пульте интенсивность размешивания. Иногда излишняя забота ассистента действовала на нервы — даже родная мать его так не опекала, когда он был еще совсем юнцом. И нет, он не считал это милым. Все должно быть в меру. Особенно забота. А может быть, это с ним что-то не так? До появления Siri он вообще не умел общаться с людьми и не понимал многие вещи, касающиеся их взаимоотношений. Да что таить, сейчас он тоже мало что в этом смыслит. Чарльз вздохнул, отключил блендер и вылил содержимое миски в стакан. Глотнул. На вкус вышло то, что нужно. Где-то в глубине холодильника завалялась свежая клубника. Мойра, по просьбам его отца, а может, и по своему личному усмотрению, раз в неделю обязательно присылала ему корзинку с едой и всеми необходимыми вещами, которые сам Чарльз никогда бы не купил. Среди этих вещей время от времени мелькали презервативы, подложенные в самый низ корзинки, спрятанные под сетками апельсинов, яблок и бананов. А еще там были лезвия для бритвы. Первый сюрприз Чарльз сразу отправлял в уготовленную специально для него коробку, хранившуюся в самой глубине его шкафа, где-то у дальней стены, скрытой за брюками и рубашками. Честно говоря, он не думал, что содержимое этой коробки, полностью забитой «сюрпризами», хоть когда-нибудь ему пригодится. Что касается лезвий, то для них была коробка поменьше, местонахождение которой было примерно там же. Чарльз нечасто пользовался бритвой, и лезвия менял тоже нечасто. В девятнадцать его лицо по-прежнему оставалось почти полностью гладким, за исключением мест над верхней губой и подбородке. То ли испанские корни давали о себе знать, то ли он еще недостаточно повзрослел и полностью не сформировался. На лицо все тот же мальчишка. Да его и не особо это беспокоило. Это не меняло того, что, смотря в зеркало, он видел уставшего от жизни человека. Он бы все отдал ради того, чтобы родиться в обычной, ничем не примечательной семье. Тяжесть славы и известности мог вынести не каждый. Когда Чарльз слышал на улице или в кафе от какой-нибудь девочки, как же круто быть известным и что это глупо, когда всемирно известные люди подсаживаются на травку или спиваются, что они с дуру бесятся, он поднимался с места и уходил, не желая слышать глупости. Многие недооценивали тяжелую ношу и ответственность перед всем миром, свалившуюся на плечи тем единицам. Часто они ломались, не выдерживая, и он понимал их. И жалел, что был среди этого меньшинства. Чарльз потерянно моргнул. Он провалился в размышления и забыл про стакан с коктейлем в своей руке. Siri, казалось, заскучал — экран потух, ассистент отключился. Юноша отпил коктейль и облизнул с губ шоколадные усы, обернувшись к холодильнику. Пожалуй, стоит все-таки съесть немного клубники. На улице правда подморозило, как и предупреждал ассистент, а Чарльз, в свою очередь, как и обещал, надел куртку теплее. Это была парка непонятного цвета: то ли синего, то ли темно-зеленого, с глубоким капюшоном, плюсом ко всему Чарльз любил заматываться шарфом и прятать в нем половину лица. Из-за этого обмундирования и не сразу поймешь, кто скрывается за шуршащей плотной тканью. На улице его не всегда узнавали, по крайней мере, не все люди после тридцати, но нередко и они тоже — трудно пропустить мимо себя лицо, красовавшееся в самых громких рекламах «Корпорации Вейланд» и баннерах на Пятой Авеню. Автографов, слава богу, не просили, иначе Чарльз бы этого не выдержал. К тому же все знали, что у Ксавьера-старшего все схвачено, и среди плотного людского потока скрываются телохранители, готовые вступиться за сына главы в любой момент, в случае чего юноша сам мог их позвать, крикнув кодовое слово. Годами думая о мерах предосторожности, установленных отцом, Чарльз перестал удивляться полному отсутствию у себя личной жизни. Каждую подружку пришлось бы согласовывать с отцом, директором его охраны, проверять ее со всех сторон на чистоту репутации. Брайан Ксавьер был прав — каждый шаг Чарльза отражался на компании. Он боялся даже допустить мысли о том, что будет, когда отец узнает о Siri… С такими невеселыми мыслями юноша выскользнул из дверей небоскреба и двинулся в сторону метро. Как ему до сих пор разрешали ездить в метро — было поистине удивительным. Толпы людей, а особенно в час-пик, и кто-то один с шальной мыслью и ножичком в кармане запросто мог прекратить его бесполезное существование. Одним словом — удивительно. Но еще удивительнее было то, как спокойно его отец реагировал на это. Видимо, существовали какие-то подводные камни и в этом аспекте его жизни. Мало ли каких нано-жучков он там напридумывал во имя безопасности единственного сына. Чарльз нырнул в двери подземки. Он неспешно спускался вниз и не заметил, как черная тень отделилась от стены, преследуя его по пятам. Лестница закончилось, поворот — и вот они, двери в самое жерло с кишащими внутри поездами. Чарльз не успел сделать и пару шагов в сторону дверей, его резко дернули за шиворот и оттащили к стене, толкая на холодный бетон. От удара об стену разом выбило весь дух, одним коротким хлопком, что и не поймешь. Встреча с бетоном выдалась несильной, почти мягкой в сравнении с прошлыми разами. Пару секунд Чарльз слышал только собственное дыхание и колючий морозный воздух, видел — лицо Салливана, стянувшего капюшон с густым мехом. Было ли это сделано для того, чтобы поприветствовать Чарльза, или для того, чтобы тот знал своего маньяка в лицо? Загадка. — Ты не отвечаешь на звонки, — выдал Салли, удержав Чарльза за плечо, когда тот попытался вырваться. Юноша оказался вновь припечатан к стене, из его легких вырвался резкий выдох. Он во все глаза смотрел на Салливана, ошеломленный. — Я думаю, этот разговор не имеет смысла. Ты все мне сказал, а я… Салливан навалился на Чарльза, придавив того к стене. Ксавьер со всей силы уперся ладонями в его грудь, отпихивая от себя, соблюдая известную ему одному дистанцию. — Почему ты не отвечаешь на звонки, Чарльз? — произнес Салли, пуская облачко пара куда-то в щеку Чарльза. — Сбрасываешь. Игнорируешь. Может, у меня есть к тебе серьезное дело. Серьезный разговор. А ты не отвечаешь. Что прикажешь мне делать? — Я повторюсь: ты уже все сделал. Чарльз дернулся влево, но Бергер выставил руку, преградив ему единственный путь на спасение. Он был отрезан от мира, огражденный руками и самим Салливаном со всех сторон. Паника накатывала липкой, мерзкой волной, проступив на спине холодным потом. Он приоткрыл губы, дыша глубоко и медленно, успокаивающе. — Скажи мне вот что. Ты правда собрался сдать меня полиции? — Салли тихонько улыбнулся, касаясь покрасневшими от мороза пальцами мягких волос парня, вьющихся из-под шапки. — Я напился тогда. Я прошу прощения. Но… Чарльз, стоявший тихо, всадил кулаком ему в живот. Салли несильно согнулся и зашелся приступом кашля напополам со смехом. Он выпрямился, не выпуская Чарльза из полуобъятий. — Все, что я говорил тогда в клубе — правда, — юноша смотрел на него исподлобья, что вызвало у Салливана смешок. — Никогда бы не подумал, что ты можешь быть таким буйным. Знаешь, это только больше подстегивает. — Ты переходишь все допустимые границы, — зашипел Чарльз, назло наступая тяжелыми зимними ботинками на ноги Салливана, наблюдая, как тот морщится. — Какие границы? — Те, что я установил. Специально для тебя, — Чарльз оттеснил Салливана в сторону и наконец отошел от холодной стены, скрестив руки на груди. Он смотрел прямо и без страха в глазах. Салли молчаливо восхитился. — Теперь давай проясним все возникшие вопросы. Во-первых, полиции я тебя не сдавал. Пока. В тот вечер их вызвала Марина, а меня потом вызвали на дачу показаний, на которой я еще не был. Салливан открыл было рот, чтобы перебить, но Чарльз поднял ладонь, жестом показывая, что этого делать не стоит. — Во-вторых, давать показания я буду только в присутствии моего адвоката. Только через него и никак иначе, — Салли смотрел на него в упор одержимыми глазами. Чарльз заметил это и добавил: — Неужели тебя не интересует твоя судьба? Судьба твоей семьи? Мой отец в курсе обо всем. Я постараюсь сгладить последствия, но все хорошим уже не закончится. — Плевать я хотел. — Плевать на семью? Подумай о ком-то, кроме себя. Или у тебя в голове только похабные мыслишки? — Да. Все о тебе. Салли улыбнулся так, что Чарльз вспыхнул, тут же отходя от темы. — Ничем не могу тебе помочь, — холодно сказал он, пряча руки в карманы. — Единственное, что я могу, — это попробовать смягчить последствия, как я и сказал. Но мое решение, делать это или нет, полностью зависит от твоего поведения. Салливан будто бы проснулся, оживился. — Твои условия? — Не подходить ко мне, не ловить на улицах, в метро, в университете, — воодушевился Чарльз, не веря в свою удачу. — Не звонить мне. Одним словом — оставить меня в покое. Салли разрывали противоречия, даже снаружи были видны его внутренние метания. Зрачки безумно бегали туда-сюда, губы пересохли от частого дыхания. В голове Чарльза пронеслось тихое, шипящее «Безумец», врезавшееся куда-то в висок. Он прищурил один глаз, стараясь сильно не кривиться, глядя на Салли, а то для последнего подобная реакция могла стать как красная тряпка для быка. Томительное ожидание себя оправдало. — Хорошо. Я согласен на твои условия. — Да? Правда? — Чарльз еле удерживал себя от слишком явной демонстрации эмоций, а то его радость могла вызвать море ненужных вопросов. — Да, я согласен выполнять их до поры до времени. Но когда все закончится… — Думаю, мы сможем договориться, — Чарльз даже не дослушал, таким взволнованным был. Он глянул на часы, сверяя, укладывается ли по времени, и ужаснулся. О походе в книжный придется забыть, не опоздать бы на саму встречу. — Что ж, мне пора. Надеюсь не встретить тебя в ближайшее время. Он прошмыгнул мимо Салливана и хлопнул его по плечу. Тот даже среагировать не успел, Чарльз уже оказался за дверьми в метро и, перепрыгивая на эскалаторе через две ступеньки, запрыгнул в прибывший поезд. Бергер постоял еще какое-то время, уставившись на прозрачные двери, за которыми исчез юноша. И когда Чарльз научился так ловко вить из него веревки?

***

Как и предполагалось, он опоздал на встречу. Всего какие-то двадцать минут, за которые он весь извелся и взмок, пробежав целый марафон от метро до кафе, находящееся в десяти минутах неторопливой ходьбы. Он попросил Марину выбрать место встречи на свой вкус, но подальше от центра. Не хотелось, чтобы кто-то из знакомых увидел их и пустил слухи, о которых, в наихудшем варианте, узнает Салли. И тогда их договоренности конец. Чарльз забежал внутрь кафе, торопливо расстегивая куртку и оглядываясь. На первый взгляд Марины нигде не было видно. Он прошел вперед, щурясь, силясь разглядеть. Ну, а вдруг пропустил? Как его ухватили за локоть, останавливая и оттягивая обратно. Это была молодая официантка, мило улыбнувшаяся, стоило ему обернуться и посмотреть, в чем дело. — У вас заказан столик? — поинтересовалась она, поглядывая на него снизу-вверх. Они были почти одинакового роста, но она все же на пару сантиметров пониже. Да Чарльз и сам не отличался ростом, если сказать честно. — Столик? — глупо переспросил Чарльз, не совсем понимая. — В нашем заведении можно пообедать, только заранее заказав столик, — терпеливо объяснила официантка, вертя планшет со списком в руках. — На вас заказан столик? — Я не знаю, правда… — Чарльз! Из-за столика, скрытого за длинным аквариумом и кашпо с цветами, ему помахала женская рука. Чарльз под конвоем прилипчивой официантки прошел ближе к аквариуму и наткнулся на высунувшуюся из-за перегородки Марину. Она указала ему рукой, предлагая присоединиться к ней, и сказала следовавшей за ним официантке: — Он со мной. На мое имя заказан столик. И раз вы уже здесь, не примете у нас заказ? Девушка натянула приветливую улыбку и проследовала за Мариной к столику. По ее тяжелой походке, будто сваи заколачивала, ясно выражалось все ее возмущение по поводу сложившейся ситуации. — Итак, Чарльз. Что ты будешь пить? — поинтересовалась Марина, листая предложенное меню. Юноша повесил куртку на вешалку и удобно устроился в своем кресле, рассматривая меню на пример Марины. Ему раньше никогда не приходилось обедать с девушкой в кафе или ресторане, чувство неловкости было обеспечено на сто процентов. Марина, так и не дождавшись ответа, оторвалась от изучения барной карты и посмотрела на Чарльза поверх меню. Тот был несчастным и точно чувствовал себя не в своей тарелке. Девушка беззлобно ему улыбнулась. И этот человек не стеснялся восхвалять ее в своих работах и трубить об этом на весь университет? Хотя, это ведь не он трубил. — Думаю, я буду кофе. Моккачино, — Чарльз хлопнул обложкой меню и вернул его официантке, продолжающей кокетливо улыбаться ему со всех ракурсов. — А как же десерт? — подняла брови Марина, заказывая обычный зеленый чай без сахара. Фигуру бережет, что ли? — Я не голоден, а на сладкое сегодня не тянет, — повел плечами Чарльз, поднимая брови в ответ. — Меня интересует другое. Зачем ты пригласила меня? Ты сказала, что объяснишь все на месте, — и вот он я, здесь. — Тебя так просто с темы не сведешь, — то ли довольно, то ли с досадой произнесла Марина. В ее заказ к зеленому чаю прибавился вишневый штрудель, посыпанный сахарной пудрой. Фигура тут ни при чем. — Заказал бы себе что-нибудь. Мы здесь надолго задержимся. — Как-нибудь перебьюсь, — Чарльз старался дружелюбно улыбаться, но после общения с Siri его теперь везде преследовали недоверие и теории заговора, так что улыбка выходила не очень. Так и паранойю схватить недолго. — Хорошо, как скажешь. Раз ты хочешь перейти сразу к делу, значит, перейдем к делу, — Марина тоже хлопнула меню и отправила официантку восвояси, чтобы та не мешалась под ногами и не отвлекала, строя Чарльзу глазки. — Начнем с чего попроще. Ты уже ходил на дачу показаний? — Нет, — настороженно ответил Чарльз. — С чем это связано? — Я посоветовался кое-с-кем, и мы решили, что лучше для начала сообщить все отцу, — Чарльз потрепал волосы на затылке в нервном жесте. — Как ты понимаешь, отец сразу подключил к делу адвоката и сказал, что от меня зависит репутация компании. — И без адвоката ты слова не скажешь. Хорошо, — Марина сложила ладони вместе, палец к пальцу, и наклонилась над столом. — Неплохо. Твой отец знает, что делает. А что Салли? — Причем тут Салли? — Притом. Против него совершаются обвинения, он заводила всего процесса, — Марина вздохнула. — Чарльз, не тупи. — Салли названивал мне все это время, но я не брал трубку, — неуверенно продолжил Чарльз. — Я не понимаю, почему это важно. — Хорошо. Он звонил тебе, а ты не брал трубку. Хорошо, — Марина продолжала устраивать мозговой штурм, вводя Чарльза в непривычную для него среду. — Зная Салливана, могу с уверенностью сказать, что этим все не обошлось. Он поймал тебя? Вы виделись? — Это важно? — Еще бы! Мне нужно понять, чего он добивается. Каждая деталь важна. — Ты мой детектив? — усмехнулся Чарльз, но настоящей радости в его смешке не прослеживалось. — Ксавьер, не беси. — Хорошо, хорошо. Если это так важно, — он замялся, не зная, что стоит говорить, а что нет. — Он поймал меня сегодня в подземке. Я вышел из дома, спустился по лестнице вниз, чтобы пройти в метро, а он там. Прижал меня к стене, снова стал нести это свое… — Я понимаю, о чем ты. Продолжай. Официантка принесла их заказы, и Марина медленно помешивала свой зеленый чай без сахара. Зачем? Одной ей известно. Чарльз перебирал в руках салфетку, не обращая внимания на подошедшую официантку, игриво подмигнувшую ему. — Он не был настроен агрессивно. Я сумел взять ситуацию под свой контроль и выдвинул ему условие. — Какое условие? — Я сглаживаю последствия, если он оставляет меня в покое. — Какое-то невыгодное для тебя условие, — цокнула Марина, ковыряясь вилкой в штруделе. — Ты серьезно собрался его выгораживать? Даже после всего, что он сделал? — Да что вы все заладили «после всего» да «после всего», — Чарльз бросил салфетку на стол, не рассчитав силы, и та отлетела к Марине в ее тарелку с штруделем. Девушка медленно выдохнула, вилкой отбросила в сторону салфетку и подняла испепеляющий взгляд на Чарльза. — Дорогой, не кипишуй, — примирительно улыбнулась она. — Я всего лишь поинтересовалась. — Я просто никому не хочу причинять проблем, — повторил Чарльз давно заученную фразу и обратил все свое внимание на остывающий моккачино. На поверхности кофе пенкой было нарисовано сердечко. Он размешал его ложкой, не придавая значения. — Ты слишком добр, — пожала плечами Марина. — Или наивен и глуп. Это с какой стороны посмотреть. — Я не наивный, — проворчал Чарльз. Марина рассмеялась. — Ну конечно, дорогой. Только не обижайся. — Я не обижаюсь. — Неважно. Я позвала тебя не просто так. Хочу рассказать тебе, что сама знаю о Салли. Посмотрим, изменишь ты свое мнение о нем или нет, — она отпила немного чая, а Чарльз замер, весь обратившись в слух. — Итак, начнем. Помнишь тот раз, когда ты заболел и я позвонила тебе? — Да, — юноша недоуменно смотрел на Марину. — Тогда я начала подозревать, что он помешан. Но долгое время не могла понять, на чем или на ком, — Марина вертела в руках чашку, обводя кончиками пальцев белые края. — Все более-менее прояснилось, когда знакомые рассказали мне, что Салли зажал тебя в углу из-за моей записки. Они были возмущены, ругались на меня за то, что я написала ее и подсунула тебе, ведь все прекрасно знали вспыльчивый характер моего парня. Но, Чарльз. Я ее не писала. Она подняла лицо от стакана и встретилась глазами с Чарльзом. — Тогда, — Чарльз сглотнул. Он догадался. — Кто сделал это? — Записку написал Салли и подкинул в твою сумку, пока ты стоял в очереди в кейк-кафе. Мне удалось выяснить через знакомых, — Марина удерживала его взгляд, не отрываясь. — Он сделал это, чтобы был повод пристать к тебе еще раз. Чарльз не знал, что сказать, лишь смотрел на нее, не находя слов. — Поэтому, когда ты исчез, я узнала твой номер телефона и позвонила тебе. Я должна была удостовериться, что с тобой все в порядке и ты исчез не из-за Салли. После того, как по университету разошелся слух о твоем Siri, у него точно крышу сорвало. Марина оставила в покое чашку с еле теплым чаем и подвинула к себе штрудель, разрезая его на кусочки. Звук ножа об тарелку разрезал зависшую над столиком тишину. Чарльз не рисковал прерывать девушку, видя, как ей тяжело дается этот разговор. — Знаешь, я не расстроена, — вдруг сказала Марина, перехватывая кусочек на вилку и указывая ей на Чарльза. — Парень встречался со мной чисто для вида, для создания имиджа, чтобы никто, в том числе и его родители, не подумали, что он больше предпочитает мальчиков. Я нисколько этим не расстроена. — Ты его любила? — тихо поинтересовался Чарльз. — Любила? Салли? Пф, что ты! — хрипло рассмеялась Марина. Штрудель с вилки так и норовил соскользнуть обратно в тарелку. — Он совершенно неуправляемый, вспыльчивый, с ним почти нереально договориться, потому что в конце он все портит и делает так, как сам считает нужным. Поэтому я и спросила тебя, не говорил ли ты с ним. То, о чем ты с ним якобы «договорился», — пустой звук для него. Имей это в виду, когда будешь удирать от его лап в университете. — Спасибо, что предупредила, — как-то скованно рассмеялся Чарльз. — Да не за что, дорогой. Ты не заслужил того дерьма, что на тебя свалилось, — фыркнула Марина и сунула вилку со штруделем ему под нос. — Ешь давай. Нам еще долго говорить. Чарльз сначала отнекивался, но Марина отказывалась продолжать, пока Чарльз не съест предложенный кусок. Пришлось подчиниться. — Так вот, после того случая с Siri, внезапно заговорившего мужским голосом, Салли вдруг взбрела в голову мысль, что он может попытать с тобой удачу и у него есть шанс. Боже, до чего же он тупой, — восхитилась девушка, закинув ногу на ногу и весело покачивая ступней в балетке. — Его тупость не имеет отношения к нашему разговору, если что. С тех пор он стал еще более одержим, и я была готова, что рано или поздно он выкинет какую-нибудь глупость. Той ночью в клубе я следила за твоими и его передвижениями. В самый ответственный момент, когда он потащил тебя к комнатам, я потеряла вас из виду. Пришлось забегать в каждую, чтобы найти вас. А время все шло. — Ты здесь ни при чем. Я не виню тебя. — Далось мне твое «не виню», Чарльз. Дело даже не в этом. Я хотела поймать этого мудака с поличным. Еще не хватало прослыть девушкой латентного гея. Хоть бы мне признался, знаешь. А то у него все мигрени да мигрени. А может, и не гей он, а просто би?.. Это же сейчас так популярно. — Мне жаль. — Нечего тут жалеть, — махнула рукой Марина. — Я лишь хочу, чтобы ты и твой адвокат потопили. Твой отец приложит руку и все дойдет до суда, я знаю. Скандал будет мировой. Но Салли не заслуживает твоей доброты или глупости с наивностью — что бы это ни было, Чарльз. У него с головой не в порядке. Если вы ему прямо не объясните, что тебя трогать нельзя, он не поймет. А твое неубедительное «Салли, послушай, не делай этого» не сработает. С ним нужно по-другому. Чарльз смотрел на свои пальцы, мертвой хваткой вцепившиеся в блюдце. Siri был прав. Siri был прав. Прав. Марина все продолжала. — И я бы на твоем месте была внимательнее с детективом. Салли тоже подключил отца, и я думаю, он говорил с ней. Они сделают все, чтобы детектив не наскребла обвинений на попытку изнасилования. Скажи об этом своему адвокату, он сам наверняка подозревает то же самое. А, и еще, — Марина подвинула к Чарльзу тарелку с остатками штруделя, — рассказать все отцу — было правильным решением. А теперь поешь, а то ты бледный, как смерть. У Чарльза руки не отцеплялись от блюдца, чтобы поесть, а когда отцепились, то ужасно дрожали. Он сказал первое, что пришло в голову, желая переключиться и ни о чем не переживать. — В клубе я заметил, что у тебя тоже есть IPhone Siri. И как он тебе? Нравится? — О. Безусловно, гаджет замечательный. Но ничего не бывает идеальным. Ему удалось меня расстроить. — Расстроить? Это чем же? — Да. Ты ведь видел презентацию Apple? Марина покачивала ногой в такт ненавязчивой музыке в кафе, с легкой улыбкой поглядывала на Чарльза. Он отрицательно покачал головой. Что таить, он и правда не смотрел презентацию, лишь видел клочок рекламы и нахватался из разговоров других. Покупка гаджета не планировалась, и сама собой вышла случайно. — Даже если не смотрел, то должен знать про обещание компании, что модернизированный Siri создаст идеального собеседника, помощника и прочее. Покажет, как выглядит твой идеал. Слышал? — Да. Мне мой Siri при активации сказал то же самое, — задумался Чарльз, вспоминая, когда приобрел айфон и принес домой распаковывать, и насколько был не в настроении ждать девять часов активации ассистента. Зато потом не пожалел. — Так вот, идеала он создает, но какой от этого толк, если это всего лишь изображение на экране? Оно даже не живое и не умеет думать. Нет, конечно, говорить с помощником и правда есть о чем, голос приятный, характером лапочка, — юноша тихо посмеялся над этим. Его Siri лапочкой не был. — Когда прошел условленный месяц и вместо полоски на экране высветилась милая мордашка, я решила докопаться до истины. И знаешь, что я обнаружила? — Что? — Чарльз не мог прекратить тихо посмеиваться. И почему ему не попался ассистент с ангельским характером? — То, что мне попался «брак», — развела руками Марина. Ксавьер чуть нахмурился, не убирая улыбки, и спросил: — В каком смысле? — Сейчас объясню. Когда месяц прошел и мой Siri полностью раскрылся, меня заинтересовало, как программа работает и будет ли развиваться дальше. Я полезла в интернет читать отзывы пользователей. Люди строили какие-то глупые предположения, не в силах дождаться конца месяца, и все как один советовали самой поговорить с ассистентом. Я так и сделала. Знаешь, что выяснила? От ее «знаешь» кипели мозги, Чарльз потер переносицу и в который раз спросил: — Что ты выяснила? — А то, мой дорогой, что ассистенты разделены на три типа. Siri — это копии реальных людей, и все они разные. Чарльз поперхнулся кофе. Он медленно облизал верхнюю губу, невидяще уставившись в чашку. Голова плохо соображала, все мысли были заняты эмоциями, поглотившими его целиком. Он начал догадываться. Он знал, что услышит дальше. Рот приоткрылся и говорил сам по себе, без его участия. — Продолжай. — Раз ты просишь. Почему ты не ешь штрудель? Что ж, как хочешь, — Марина подвинула тарелку обратно к себе и слизнула с вилки вишневый сироп. Чарльз никак не отреагировал, постукивая короткими ногтями по столу. Он ждал. — Поскольку ассистенты всего лишь прототипы, то тем людям, чья внешность выбрана программой, высылается письмо с оповещением на электронную почту. У получившего письмо есть выбор: лично пообщаться с человеком, идеалом которого он выпал, либо нажать на кнопку «согласен» или «не согласен» к использованию своей внешности программой. Исходя из этого ассистенты делятся на три типа: первый тип и самый редкий — где выбранный идеал становится самим Siri; второй — задействованы только внешность и голос, характер, привычки и личность создает система; третий — во внешности и голосе отказано, программа ищет другой возможный вариант идеала. Чарльз чувствовал, как кафе начинает вращаться вокруг него. Он откинулся на спинку кресла и зажал виски пальцами, натирая их до красноты. Черт, черт. Вот оно. Как он мог не заметить? Хэнк говорил ему, его предупреждали. Вопросы крыли с ног до головы, а он не мог поверить… — Ты можешь показать?.. — Чарльз сглотнул и нервно улыбнулся. — На своем Siri. Спроси у него. При мне. — Что ж ты такой недоверчивый. Ладно, сейчас, — цокнула языком Марина и полезла в сумочку за телефоном. Она достала его, поставила на стол, прислонив к сахарнице, и сказала: — Привет, Siri. «Как я могу помочь?» — на экране высветилось лицо кучерявого темноволосого парня. Он широко и открыто улыбался с мило западающими ямочками на щеках. — Siri, на основе чего ты сделан? — Марина даже посветлела, разговаривая со своим ассистентом. «Я — Siri. Разработка компании Apple из Калифорнии. Модернизированная версия от 12 сентября 2050 года. Разработан на основе прототипа, являющего собой человека, личность, выбранную путем персонального сканирования Ваших данных». — Видишь? — Марина взмахнула свободной рукой. Чарльз гипнотизировал Siri на экране. С этим Siri было что-то не так. Какой-то он… не такой. Чего-то не хватало в нем, смотрел он странно и расфокусировано, внутри, за его глазами, будто не было ничего. Чарльз откинулся на спинку своего стула, осознание медленно доходило до него. — Siri, с кого скопировано твое лицо? — негромко спросил юноша. Он не мог оторвать глаз от чужого Siri на экране. Тот смотрелся так неестественно, вел себя скованно. Ассистент рассеянно моргнул и не ответил. — Он не реагирует на голоса других людей. Только на мой, записанный в программе, — сказала Марина, как самое очевидное. — Ты что, забыл? Не знал? Нет, он ничего не забывал. Из памяти не выходило видение из прошлого — на встрече с Хэнком, Алексом и Шоном его Siri стоял на столе, оглядывал каждого вполне осознанным взглядом и говорил. Внятно говорил, отвечал на вопросы, отнекивался, спорил, шутил. Он вел себя, как самый обычный человек. Причем всегда. Чарльз не знал, как разговаривают другие Siri и считал его поведение абсолютно нормальным. Но сейчас… — Я знал, просто немного невнимателен, — и не соврал. Он действительно был растерян. Нет, растерян еще мягко сказано — он был в шоке. Один вопрос висел на языке и сформулировать его пришлось: — Значит ли это, что ассистенты «идеальны» для пользователей только внешними характеристиками? — Нет, что ты. Иначе зачем все это персональное сканирование длиной в несколько часов? Программа выявляет все твои увлечения, узнает тебя и на основании этого ищет человека, с которым вы больше всего друг другу подходите. Конечно, это не стопроцентная гарантия, что вы сойдетесь. — А какая гарантия? В процентах. — Siri, какая гарантия, что мы с тобой подружимся? — почти с вызовом произнесла Марина. Кучерявый парень на экране послушно ответил, его голос звучал приятно и дружелюбно. «Девяносто восемь целых и восемь десятых процента (98,8%)». — Видишь? Ничто не может быть идеальным в этом мире, — снова запела свое Марина. — Даже расчеты компьютеров. Они лишь приближают нас к идеалу, при том никогда не достигая его. — Боже… Чарльз накрыл лицо ладонями, посидел так около минуты, согнувшись пополам и едва не упираясь лбом в чашку с кофе. Стоило бы соскрести себя со стола, но сил просто не было. — С тобой все в порядке, дорогой? — поинтересовалась Марина. Ей не нравился вид на растрепанного Чарльза, растекшегося лужицей по столу. — Лучше скажи мне, почему нигде больше не всплыла эта информация? Почему люди, которым пришли письма, ничего не сказали? Не обнародовали сами письма? — Информация всплыла, только никто в сказанное не поверил. Все как было слухами, так ими и осталось. До официального заявления Apple ничего не изменится. К тому же, пока нет ни одного человека, которому попался бы первый тип ассистента. По крайней мере, в блогах про это никто не писал, но мой Siri говорит, что всего должно быть три типа, — Марина сокрушенно вздохнула. — Мой Siri — второй тип. Представляешь, как меня обломали? Он такой замечательный и все-то в нем прекрасно. Знаешь, как убивает знание того, что где-то по миру ходит мой идеал, а особенно то, что он отказался от меня? Просто ужасно. — Еще как знаю, — на автомате произнес Чарльз, в мыслях будучи далеко отсюда. Он догадывался, он знал, какой тип ассистента у него, и никогда и ничто так сильно не пугало его, как это знание. — Я спрашивал своего Siri про то, как он работает, но он ничего дельного не рассказал. Как твой Siri раскрыл тебе свою тайну? — Нет никакой тайны и не было, всего лишь люди и их чисто человеческое неумение узреть в корень проблемы. Они не умеют задавать вопросы, — Марина хмыкнула. Ее Siri впал сначала в спящий режим, а затем отключился. — Все спрашивают у своих ассистентов «Как ты работаешь?», а нужно спрашивать другое. Нужно спрашивать: «На основе чего ты сделан?». Это же настолько элементарно! — Никто не думал, что ассистенты скопированы с реальных людей. — Думали, вообще-то. Такие предположения были и не говори, что не слышал. Чарльз убрал руки от лица и посмотрел на девушку покрасневшими, слегка влажными глазами. Он шмыгнул носом и натянул улыбку. Марина посмотрела на него с удивлением. — Сними видеообращение и залей его на ютуб. Расскажи всем о трех типах Siri, расскажи все, что ты об этом знаешь и какие вопросы нужно задавать для обхода программы. Чтобы все знали, чего ждать, и чтобы больше не возникало таких… ситуаций. — Стоп. Что? Чарльз, о чем ты говоришь? — Было очень приятно поговорить с тобой. И очень информативно. Спасибо, что позвонила и пригласила. Теперь я должен идти. Он поднялся с кресла и отвернулся к вешалке, накинул на шею шарф, куртку перебросил через локоть. Лучше побыстрее уйти отсюда, одеться можно и по дороге. Шапка была следующей вещью, про которую он благополучно забыл, оставив ее выглядывать из рукава куртки. Он развернулся, кинул на стол оплату за кофе, не посмотрев номинал на купюре, и двинулся к выходу. Марина перепуганными глазами смотрела ему вслед. — Чарльз! Чарльз в дверях натянул на себя куртку, кивнул швейцару и вышел на улицу, ни разу не оглянувшись.

***

Он шел по улице, загребая грязь толстыми подошвами ботинок. С неба сыпался мокрый снег, лучисто переливаясь в свете фар хаотично движущихся автомобилей. Все цвета смешались, как в коробке с пластилином, и неясно было, что движется, куда и откуда. Загорелся зеленый, по пешеходному переходу засеменили люди, поднимая в воздух капли заледеневшей воды и грязи. Чарльз остановился возле него, наблюдая. В Нью-Йорке остановиться — значило выйти из общего потока жизни, значило, что ты проиграл, задумался, отвлекся от более важных проблем и целей. Значило, что ты посредственный мечтатель, живущий исключительно в своей голове и боящийся изменить реальную жизнь в лучшую сторону, боящийся сделать верный шаг. Машины тронулись с места, давя под своими колесами чистый слой снега, улегшийся на дорогу. Нью-Йорк — город действия. Нью-Йорк таких не принимал. Что ему мечты? Глупые сказки для детей. Он дошел до Таймс Сквер. Здесь все как всегда струилось огнями, заворачивалось в один большой световой кокон из неона и снега. Билборды, вывески, экраны. Сплошная реклама. Бесцельно катаясь в метро, он вышел на первой попавшейся станции, потом прошел еще немного и оказался тут. На Таймс Сквер точно нельзя спокойно стоять и смотреть в небо. Очень людно, очень шумно, разномастные голоса на всевозможных диалектах, такие же непохожие друг на друга люди. Это место — рай для туристов. Но не для того, кто живет в Нью почти всю свою жизнь. На серебристом стальном фоне лихо развернулся новый флагманский смартфон от Apple, возглавляющий линейку из трех айфонов нового поколения и занимающий среди них первое место. IPhone Siri — так его назвали… Реклама новой продукции Apple пустилась на главном экране в самом центре Таймс Сквер. Вся площадь будто замерла, стало в разы тише. Чарльз нахмурился, закрыл глаза и отвернулся, прижав ладони к ушам. Он знал все про этот чертов гаджет. IPhone Siri? Передовые технологии? Сплошной обман! Тридцать секунд, сорок… Реклама закончилась и движение возобновилось. Люди как по взмаху волшебной палочки тронулись со своих мест и пошли по своим делам. Чарльз остался стоять на месте. Что он здесь делает? Зачем сюда пришел? Из кармана куртки раздалась вибрация. Оповещение о включенном режиме Siri. Чарльз вынул телефон из кармана и полностью отключил его. Он разберется с ним, когда окажется дома. Домой ехать дико не хотелось. Он прошел несколько улиц пешком, загребая носами ботинок снег, вглядывался в ночное небо, на фоне которого кружился вихрь снежинок, закручиваясь в причудливые формы. В конце концов пришлось спрятаться в подземке и забраться в первый прибывший поезд. Холод пробирал до костей, он вздрагивал от каждого хлопка автоматических дверей на станциях и никак не мог согреться. Он ни о чем не думал, проходя в тоннеле мимо стены, у которой его зажал с утра Салли, ни о чем не думал, взбираясь по скользким ступенькам во льду, ни о чем не думал, проходя в холл здания и дальше, мимо стойки администрации, не приветствуя миловидную девушку, обычно выдававшую ему ключи. Зашел в стеклянный лифт, стремительно поднялся вверх, прижавшись к холодному стеклу лбом. Квартира встретила его сквозняком из приоткрытого окна в гостиной. Он всегда оставлял его открытым, чтобы проветрить помещение в свое отсутствие. Куртка полетела на пуфик, ботинки уместились где-то рядом. Чарльз достал телефон из кармана, зашел на кухню, включил гаджет и поставил его на барную стойку. Сам же принялся готовить не кофе, а горячий чай, такой, чтобы рот обжигало. Он ждал его появления. Чарльз не верил в сказанное Мариной и верил одновременно, а на ее Siri лишь убедился в достоверности слов. Он также хотел проверить это самостоятельно. Сравнить увиденное днем со своим Siri. Неужели столько времени он и правда оставался слеп? Раздалась короткая вибрация, окно с Siri развернулось на весь экран, показалось знакомое лицо. «Какого черта ты сбрасываешь?» — возмущенно сказало лицо, хмуря темные брови. Чарльз впервые не обернулся. Заваривал чай, тонко-тонко нарезал сыр на разделочной доске, не выказывая ассистенту никаких признаков внимания. Siri фыркнул и зачесал светлые волосы назад, пока Чарльз не видит. «Как прошла ваша встреча с Мариной?» — Встреча? Хм, неплохо. Я многое узнал за сегодня, — Чарльз тихо усмехнулся, нож стукнулся по доске сильнее обычного, разрезая сыр на две части. Юноша глубоко вдохнул и отложил нарезку, решив заняться этим позже. «Да? И что же ты узнал?» — Siri, казалось, не замечал напряжения. Он улыбался, когда Чарльз обернулся к нему, и улыбнулся еще шире, застав выражение на лице юноши. — «Ты хочешь что-то мне сказать?» — Безусловно, я хочу. Его Siri был другой. Абсолютно другой. Он говорил, когда его не спрашивали, он интересовался его жизнью. Apple обещали создать идеального друга, но пока Siri Марины — по крайней мере, во время их обеда — не проявлял этих свойств. Два Siri и так сильно отличаются друг от друга. Они как небо и земля. Его ассистент был живее всех живых! Озорной блеск в глазах, улыбка, голос, эмоции на лице. Он дышал, его непослушные волосы постоянно спадали на лоб и мешали, ему приходилось откидывать их назад, и он делал это настолько изящно, что… Неужели он общался со своим Siri столько времени и не замечал таких очевидных вещей? Чарльз почувствовал, как у него начинает кружиться голова. Не забывай, в каком году ты живешь, Чарльз. Не забывай, какие копии людей может создавать твой отец. Ты по-прежнему считаешь, что в программе нельзя разработать копию человека? Ты глупец. Но Siri Марины так отличался… — Но для начала, — Ксавьер нашел в себе силы улыбнуться своему чуду техники, взиравшему на него с экрана живыми серыми глазами. — Я хочу спросить у тебя кое-что. Это несложный вопрос, мне всего лишь интересно. «Спрашивай, конечно», — ассистент облизнул губы, улыбаясь широко-широко, сверкая острыми зубами. У него сегодня было необычайно хорошее настроение, Чарльзу было даже жалко его портить, но он должен был узнать. — На основе чего ты сделан? Откуда твое лицо, твой голос? Выражение на лице Siri неуловимо изменилось и вновь быстро приняло дружелюбную заинтересованность. Раньше Чарльз мог не заметить, но сейчас все его внимание было приковано к этому, фиксируя малейшие перемены. И они были, черт возьми! Были и еще какие! «Я создан программой на основе персонального сканирования твоих профилей в социальных сетях. Мое лицо и мой голос выбраны, исходя из твоих предпочтений…» Вот оно. На основе персонального сканирования? На основе прототипа, человека, выбранного путем персонального сканирования. Иначе выходило так, что внешность и голос создавались с нуля. Для создания идеала человека такое не сработает. Для создания идеала нужен каркас, сам человек, чтобы вылепить из него все нужное. Без образа не будет и подобия. Программа должна знать, что создавать. Его Siri все к черту переврал. Его Siri — первый тип. Его Siri — не программа. — Ты не понял меня. Я хочу услышать, откуда взято твое лицо. Не могло же оно возникнуть из пустого места, верно? Чарльз скрестил руки на груди и спокойно смотрел Siri в глаза. Ассистент выдержал взгляд, но так и не разобрался в том, чем он его заслужил. Он опустил глаза вниз, прочистил горло и немного хриплым — боже мой, он даже хрипел! — голосом сказал: «Чарльз, я не совсем понимаю». — Сколько типов Siri существует? «Подожди… Типов? Что? Не существует никаких типов, Siri создаются на основе индивидуальных предпочтений хозяина гаджета, иначе это просто…» — Почему я должен тебе верить? «А кому ты веришь больше? Мне или слухам в интернете?» — Слухам. «У них нет доказательств». — У тебя тоже. Они смотрели друг на друга в упор, каждый веря в свою правоту. Чарльз на мгновенье засомневался, а вдруг и правда, все это — пустые домыслы, а он взял и поверил им, вот только один взгляд на Siri говорил об обратном. Siri — подобие человека. Они не создают себя с нуля. Идеальный друг, идеальный помощник, скопированный с кого-то уже существующего. Нельзя загрузить в программу набор качеств и сказать — работай. Создай мне идеал. Нужен пример, с кого создавать. Все Siri — люди, существующие в реале, загружаемые в чертову программу. Их образы используются, их характеры используются, их голоса. Программа Siri во всем этом выглядит как сводник. «Это пустые слухи и только. Зачем ты веришь им? Наслушался ерунды, Чарльз, все совсем не так». Ассистент говорил много и бессмысленно. Чарльз застал Siri врасплох. Тот был растерянным, глаза бегали из стороны в сторону, дыхание участилось. Чарльз был готов поспорить, что руками Siri теребил края рукавов рубашки или, может быть, браслет, или что там еще могло у него быть. Siri не Siri. Он первый тип. Он человек вместо программы. Тогда кто это? Кто сейчас был перед ним, если не программа? Прототип его идеала? — Все твои слова — ложь. «Что?..» — Хватит мне врать. Это стоило видеть. Парень на экране в растерянности приоткрыл рот и снова закрыл его, крепко стиснув зубы. На его лице появилось выражение задумчивости, глаза были слишком честными для всего, что сейчас происходило. «Чарльз…» Снова вздумал провести меня своим «Чарльз»? Не выйдет. Ксавьер больше не мог держаться, сдавал позиции. Ссутулился, теперь руки не были скрещены на груди, юноша обнимал сам себя, вдруг необычайно остро чувствуя холод в квартире. — Почему? — тихо спросил. Siri в ответ покачал головой, неотрывно глядя на Чарльза, не в силах что-либо ответить. Он перестал отрицать, потому что все было правдой. Все до единого. Чарльз продолжил. — Почему ты сразу не сказал мне, что ты — живой? Человек? Что ты есть? — он повысил голос, вцепившись пальцами в свою кофту. Все прочувствованное за день вырывалось наружу, он мелко дрожал непонятно от чего: то ли от внешнего холода, то ли от внутреннего. — Ты знаешь обо мне все. Ты знаешь, через что я проходил, через что прохожу сейчас. Я рассказывал тебе такое… «Чарльз, пожалуйста», — ассистент попытался что-то сказать, перекрыть этот бесконечный поток боли от Чарльза, от себя. Да все к черту смешалось в одну кучу, не разобрать где, что и чье. — Тихо, — шикнул Чарльз, стиснул зубы сильнее. Он теперь не просто подрагивал — его трясло. Все лицо побелело, губы горели и глаза безумной полоской сверкали на лице, как две подтаявшие ледышки. — Ты знал, что я привязался к тебе. Как я к тебе отношусь. Да я чуть с катушек не съехал, думая, что… Тебя не существует… боже… Чарльз неожиданно громко всхлипнул, спрятал лицо в ладонях, размазывая брызнувшие слезы по щекам, по всему лицу. Как всегда невовремя. Почему слезы всегда появлялись в самое неподходящее время? Их вообще не должно было быть, он не чувствовал себя плохо, он чувствовал гнев от обмана. Он чувствовал обиду. Это были слезы обиды, и они все равно текли и текли. Не собирались останавливаться. Это послужило спусковым крючком. Siri вдруг взмахнул руками и придвинулся ближе к экрану. Он постучал пальцем по камере со своей стороны, картинка скакнула и вернулась на место. «Чарльз, посмотри на меня». Юноша отвернулся от экрана, натирая рукой щеку до красноты. На блюдце остались лежать тонко нарезанные ломтики сыра. Чарльз коротко встряхнул головой, сгоняя морок. «Пожалуйста, посмотри на меня». Хриплый шепот, врезавшийся в сознание. Почему этот Siri не мог исчезнуть сейчас? Вместе с телефоном, вместе со всем, что этот гаджет привнес ему в жизнь. Чтобы все вернулось на круги своя и стало таким, каким было раньше. Парень по ту сторону экрана не бросал попыток что-то сказать. «Я могу все объяснить. Я знаю, мне стоило объяснить раньше, но я не представлял, как это сделать. Стал бы ты общаться со мной и дальше, если бы знал, кто я есть на самом деле? Да ты бы выбросил телефон из окна. Мне, конечно, интересно понаблюдать за падением через фронталку, но сам подумай — зачем нам это?» В ответ последовала аж целая тишина. Он тихо вздохнул, и все силы словно покинули его. Тишина давила, нагнетала, вызывая худшие страхи. Siri смотрел на Чарльза и не мог оторваться. Он, как и Чарльз ранее, не мог поверить. Он допустил ошибку, перетянул, просчитался, проиграл. Он повел себя как идиот, мошенник, лузер. На скольких языках и сколько раз нужно повторить это? Потому что одного ему было явно недостаточно. Ассистент окунулся в себя с головой и сперва не расслышал, смысл вопроса медленно доходил до него. — Как тебя зовут? «Что?» — Твое имя. Тише обычного, шепча, спросил Чарльз, поглядывая на него из-за плеча. Он был взъерошенным, челка влажной, общим видом он являл собой вымокшего насквозь воробья. Он так походил на себя в ту злополучную ночь. Тогда Siri дал себе обещание, что никогда больше не увидит Чарли в таком состоянии, и не сдержал его. «Эрик Леншерр». Так просто. Больше не Siri, не ассистент, не помощник и не программа. Эрик Леншерр. Прямо и метко. В самую душу. Глаза юноши на мгновенье преобразились, и лицо будто вытянулось от удивления. Эрик наклонил голову и прищурился. Показалось. Чарльз повернулся к нему в профиль и утер нос тыльной стороной ладони. Он закрыл глаза на секунду, готовясь к чему-то. — Эрик Леншерр, сейчас тебе лучше уйти. Он глянул на него быстро, Эрик заметил новые слезы, собирающиеся в глазах и делающие их едва ли не прозрачными. «Чарльз, прошу тебя…» — Уходи, Эрик! Отключайся! Чарльз подскочил к телефону и вышел из фонового режима Siri. На экране развернулся главный экран с иконками, увидев его, юноша осел на пол. Слезы не подлежали контролю вообще, они жили своей жизнью, скатывались по щекам и капали на экран. Бывают же такие люди, умеющие плакать как по заказу и без, просто так. На экране отобразилось оповещение о включенном Siri. Чарльз зажал кнопку отключения, провел пальцем по белой полоске, отключая айфон незамедлительно. — Ты обманул меня… Пожалуйста, уходи…

***

Следующий день ощущался усталостью во всем теле. Утром Чарльз проснулся на полу на кухне с дикой болью в позвоночнике, но эта боль была ничем по сравнению с тем, что он чувствовал после вчерашнего. Чарльз лежал на спине и невидящим взором смотрел в потолок, телефон, отключенный, лежал рядом, юноша еле поборол в себе желание кинуть его в стену, а лучше в окно. Он уже давно не был ни в университете, ни на работе и совершенно потерялся во времени. Он сидел дома и разговаривал с Siri… вернее, он разговаривал с Эриком. — Ох, черт. Чарльз провел ладонью по лицу, уткнулся в нее. Эрик, Эрик, Эрик. В мыслях был один Эрик, ни дня недели, ни даты, ни месяца — только Эрик. Везде. Минуту назад юноша не хотел подниматься, но после мыслей о своем Siri подорвался с места. В ванной он умылся холодной водой и посмотрел на себя в зеркало, крепко держась руками за раковину. — Так, соберись, — сказал он своему отражению, смотря в глаза. Прозвучало неубедительно, и он прошептал. — Соберись, ну же! Нельзя зарываться в себя, жалеть себя. Без Siri тоже жить можно. Жил же он как-то раньше. Чарльз смотрел на себя в зеркало, смотрел и не мог понять, что изменилось. Лицо как лицо. Его лицо, привычное, немного вспухшее после ночи слез на полу, но все же свое. Пальцы скользили от подбородка к скуле, обвели линию губ, коснулись птичьего носа, поднялись по переносице и остановились. Глаза. Его глаза раньше не были такими. И сами-то они не поменялись, но вот взгляд… Чарльз отшатнулся назад, уставившись на себя в зеркальной глади. Он помнил этот взгляд. Черт возьми, он помнил его очень хорошо. Так смотрел тринадцатилетний мальчик, когда узнал, что его друг по соседству уехал и оставил его. Он не выдержал этого. Чарльз выхватил полотенце с крючка и набросил на зеркало, скрывая его под тканью. Так-то лучше. Он отошел и стал стягивать с себя одежду. Футболка, следом за ней на плитку полетели штаны. Забравшись в душ, включил напор на полную, оперся ладонями на стену и склонил голову вниз. Горячие струи воды скользили вниз по телу, будто бы так оно и было нужно, будто он был рожден для того, чтобы жить в воде. Чарльз провел ладонями по лицу, смывая с себя остатки вчерашней ночи. Весь оставшийся день он бесцельно бродил по квартире, переносил вещи с места на место, передвигал книги в гостиной из одного угла в другой, содрал шторы там же. Он жил в Нью-Йорке, в квартире с панорамными окнами на черт знает каком этаже, зачем ему эта глупая часть интерьера, когда сами окна уже выглядят как фотообои? Шторы отправились в кладовку — личную копилку Чарльза для ненужных вещей, к которым он прикипел и по этой причине не мог выбросить. Туда же отправились плед и подушки с дивана, на котором он любил сидеть и смотреть фильмы вместе с Siri. Ох, он никак не мог начать думать о Siri как об Эрике, да и в принципе как о живом существе. В голове ассоциация была одна — экран его айфона и лицо ассистента на нем. В любом случае, что бы он там ни думал, плед с подушками — прямые напоминания о прошлом. В прошлом живут только неудачники, Чарльз не исключал, что он один из них, но он хотя бы боролся с этим. Он долго смотрел на игрушки Майкла, на его удобное мягкое креслице, и думал, а не завести ли ему еще одного кота? Назвать Джеймсом. Будет жить один, в окружении самых настоящих Котов с большой буквы, устроится работать в компанию отца. Сильный и независимый. Сам себе хозяин. Хозяин жизни. Мечта любой женщины. На этих мыслях его прервал звонок в дверь. Чарльз оторвался от мышки с кошачьей мятой внутри, нахмурился. Он никого и никогда не приглашал в свою квартиру, да и гостей не ждал. Поднявшись на ноги, направился к двери. На дисплее двери отображался звонок, Чарльз провел по нему пальцем, чтобы посмотреть, кто пришел, и даже рот открыл от удивления. На весь экран показалась огромная недовольная рыжая морда. У Чарльза отпали всякие вопросы. — Майкл! Пальцы быстро-быстро забарабанили по экрану, вводя код для открытия входной двери. Замки щелкнули и дверь открылась. Перед Чарльзом предстала большая плетеная корзина с пушистым одеялом внутри, расплывшимся, перекормленным Майклом на нем и пакетом корма. Чарльз взял корзину в руки, широко улыбаясь и не сразу замечая курьера, доставившего рыжее счастье. Глаза Чарльза расширились от смеси удивления и испуга, он чуть не выронил тяжелую корзину с Майклом, провалившись обратно в квартиру. В дверях стоял Эрик собственной персоной и смотрел на него едва ли не с дикостью во взгляде. — Чарльз, нам нужно поговорить. Он сделал попытку ступить внутрь, но Чарльз быстро спохватился и хлопнул дверью перед его носом. Корзина с Майклом все-таки вывалилась из рук и покатилась по полу, кот с громким шипением выскочил в полете, клубком шерсти на тонких лапках укатываясь подальше на кухню. У хозяина клубка были проблемы посерьезней — ему приходилось удерживать дверь. — Открой дверь, — зашипел Эрик не хуже Майкла. Он подставил ногу в высоком зимнем ботинке в проем, блокируя закрытие, и давил ладонями на саму дверь. — Что за шутки? — Шутки? Это я шучу? Я тебя не звал! Пошел прочь! — Чарльз, задыхаясь, давил на дверь со своей стороны, скользя шерстяными носками по паркету, что существенно снижало его давление на дверь. Эрику в рейнджерах было намного удобней с ней совладать. — Прекрати страдать ерундой. — Сам прекрати. Я тебя не звал! — Меня не нужно звать, чтобы я пришел. — Вот как? Ну и катись отсюда со своей самоуверенностью, ты сумасшедший, если решил явиться сюда после… ох. Эрик резко толкнул дверь внутрь, Чарльз не удержался на ногах от силы удара, поскользнулся на паркете и рухнул на пол, ударяясь об него головой. В глазах заплясали звезды, внутренности перевернулись с ног на голову и встали не так, как нужно. В затылке кипела боль, юноша зажмурился, пытаясь сесть на полу. Ему удалось, его поддержали. — Чарльз?.. Чарльз, ты в порядке? Он почувствовал, как на его шею легли широкие ладони. Эрик сидел рядом и держал его лицо в своих руках. Какое-то время Чарльз мог видеть только его глаза. Он подозревал, что вживую они намного красивее, чем на экране, но не думал, что настолько. Боже, это лицо… Он никогда и никого не видел рядом с собой так близко. Оно было даже лучше, чем он мог себе представить. Это не картинка с экрана — реальный человек. Живой. У него теплые руки и гладкая кожа, однодневная щетина на щеках. Чарльз мог чувствовать его ладони на своем лице, горячее дыхание. Эрик едва заметно улыбался и смотрел завороженно. Чарльз задумался, а не выглядит ли он таким же ошеломленным в его глазах. Ладонь легла на щеку осторожно и даже нежно, большой палец успокаивающе гладил его по скуле в какой-то неизвестной ласке. Че-е-ерт. Чарльз хватал губами воздух, загипнотизированный серыми глазами. Ему не должно быть так хорошо от самых простых прикосновений. Не должно же? Но он так давно хотел этого, мечтал о них по ночам в единственном желании — чтобы его гладили вот так, словно он был большим мурчащим котом. Ладонь переместилась дальше, проворные пальцы заправили за ухо мягкую прядь волос, огладили ухо, а потом спустились и легли на заднюю часть шеи, придерживая. Чарльз в одну секунду потерялся от прикосновений, зажмурился и прижался к ладони лицом, накрыв ее своей холодной рукой. Он уткнулся в нее носом, вдыхая запах кожи. Голову кружило сильней, и он не был уверен, сколько еще выдержит этой пытки. Чарльз не смотрел на Эрика — не хотел видеть его выражение лица. Пусть думает, что хочет, пусть говорит, что хочет. Пока ему позволяют, он будет пользоваться моментом и делать. Чарльз прижался губами к запястью, задержался там на минуту, хмуря брови и вдыхая запах, сосредоточенный почему-то именно тут. Здесь билась венка, он чувствовал ее под своими губами. Запах Эрика, запах его тела. — Чарльз… Шепот. Слова. Они всегда все портили. Ресницы Чарльза задрожали, он медленно открыл глаза и встретился с темным взглядом. Зрачок чернел, Эрик смотрел на него и коротко дышал. Чарльз почувствовал, как ладонь, к которой он минутой ранее прижимался губами, крепко ухватила его предплечье и потянула на себя. Холодный и липкий, страх окатил юношу с головой, сбавив на нет весь пыл. Чарльз дернулся в хватке. — Нет, нет, нет… Эрик, нет. Он извернулся, губы Эрика мазнули по виску, он уткнулся носом в волосы Чарльза, приоткрыл рот и зажмурился, задыхаясь. Эмоции били через край. Чарльз был на грани безумия, паника захлестнула его и он не знал, что с этим делать. Он взял себя в руки в самый последний момент и ускользнул от Эрика, поднимаясь на ноги и утягивая того за собой. Эрик поднялся следом, слишком ошарашенный, все еще крепко удерживая юношу за предплечье. Он снова потянул его к себе, и это было последней каплей. Чарльз вытолкал его и захлопнул дверь, та примагнитилась и автоматически защелкнулась на все замки. На дисплее двери засветился экран, оповещающий о повышенном уровне безопасности. На экран было выведено изображение с камеры снаружи. На нем был Эрик. Он снова стал лишь движущейся картинкой. Глаза смотрели рассеянно, даже расстроенно. Он был брошенным, провинившемся псом, которого выгнали из дома и оставили ночевать под дверью. Чарльз с болью смотрел на экран, положив ладонь на середину груди. Сердце билось бешено, как заведенное, отдаваясь ударами по всей грудной клетке, ноги подкашивались от нездоровой дрожи в коленях. Он еле стоял, качаясь на волнах, захлестывающих его изнутри. Паника вперемешку с чем-то жгучим, чему он пока не нашел определение. Чарльз не знал, что с этим делать. Мог лишь до крови кусать губы и шептать: — Уходи, уходи. Давай же, Эрик, уходи. Не стой здесь, не надо. Уходи-и… Эрик постоял еще минут пять, прожигая взглядом неподвижную дверь, водя рукой по гладкой матовой поверхности. А потом развернулся и ушел.