Садись, прокачу, ёпт.

Всё тело болело от ночи, проведённой на полу. Руки затекли, так как были подняты кверху и сцеплены наручниками, продетыми через кольцо в стене. Слава с большим трудом подтянулся на руках и сел. Руки всё равно не опускались ниже головы, можно было подняться на ноги, но на такой подвиг у него не было ни моральных ни физических сил. Он посмотрел на покрасневшие запястья и издал слабый стон. Дело в том, что кожа у Гнойного была нежной и покрывалась раздражениями от всего подряд. Так и сейчас покраснения были уже по всему теду. Новая красная толстовка оказалось была из какой то неподходящей ткани. Гнойный перестал рассматривать свою кожу и переключился на комнату. С первого взгляда стало ясно что его перенесли куда то. Слава повернул голову и почувствовал ужасную боль в голове. Пока он сидел смирно всё было не так уж плохо. Гнойный пересилил себя и продолжил рассматривать комнату. С первого взгляда смущало отсутствие окон. Возможно какое то подвальное помещение. По краю потолка горела подсветка. Напротив был тёмный коридор с заворотом влево. Если бы Слава не был прикован к грёбаной стене он бы сразу посмюмотрел что там такое. В его положении оставалось только гадать. По правой стене было развешано холодное оружие. Среди него были китайские мечи разной длины и расцветки, и не только... Выглядело впечатляюще. Но Славу сейчас вдохновляла только идея как то выбраться отсюда. Ну и сдохнуть. Но это желание как то внезапно притупилось, когда возникла настоящая угроза для жизни. Кто бы мог подумать, что этой угрозой станет Мирон Янович Фёдоров. Такое бы даже фикврайтеры постеснялись писать. И дело даже не в том, что Оксимирон любят, а в элементарной логике. Довольно сложно быть психом... Ещё сложнее быть знаменитым психом. Слава понял, что его мысли не очень то помогают и попытался придать им хоть какое-то подобие системы. Когда из этого ничего не вышло Слава прикрыл глаза, не давая себе заплакать, потому что это было бы совсем стыдно. - Чёрт, как же паршиво, - вырвалось у Славы само собой. Услышав свой хриплый голос он рассмеялся, а потом начал говорить. Всё, что приходило в голову, просто, чтобы не сойти с ума. Славу, сколько он себя помнил успокаивали собственные слова. Там было даже не я мыслю, значит существую, а что то вроде, я говорю, значит я существую. Ему пришлось просидеть ещё час, прежде чем появился Оксимирон. К тому времени всё тело чесалось, очень хотелось в туалет и пить. Окси вошёл через тот самый коридор, держа в руках оранжевую кружку из икеи. Выглядел он не особенно... Круги под клазами, домашний, мятый спортивный костюм. Гнойный в принципе не ожидал увидеть Окси таким. - А ты что думал я и по дому в этих рубашках хожу? Слава усмехнулся. Что было странно, он не испытавал неприязни к Оксимирону, даже после всего, что было вчера. Может уже стопгольмский синдром проявляется... Но сейчас казалось, что вчера Окси тупо психанул и теперь, после подписания какой-нибудь бумаги о нерасглашении, они разойдутся каждый в свою сторону. - И не рассчитывай, Гнойный, я с тобой ещё не закончил. - Ты мысли мои что ли читаешь? - У тебя по роже всё понятно, как у собаки Ванькиной. - Не знал, что у Евстигнеева есть собака, - безразлично сказал Слава. А Окси почему-то оживился и, поставив чашку на пол достал из кармана два телефона. Свой он взял в руку, а телефон Славы убрал обратно в карман. Гнойный всё заметил, но не решился как то комментировать поведение Окси. В конце концов было логично забрать у него телефон. Оксимирон тем временем снял блокировку с экрана и принялся что то разыскивать. Его лицо приняло удовлетворённое выражение. Оксимирон повернул телефон экраном к Славе и подошёл ближе, чтобы тот мог разглядеть изображение рыжей псины, которая смотрелась обыкновенной дворняжкой, хотя и довольно милой. Слава промолчал. Он не понял что имел в виду Окси, когда говорил про понятную рожу Гнойного и собаки. Он вообще то больше по кошечкам. Как там они... Слава отвернулся. Окси ждал реакции и Гнойный с удивлением понял, что тот хочет продолжения баттла, при том что находится Слава в заранее проигрышном положении. Что Слава дебил что ли его провоцировать. Хотелось, конечно... И парень решил выложить всё начистоту: - Окси, мне в туалет надо. И помыться. Оксимирон пожал плечами и снова взял чашку в руку. - А мне как то пох, знаешь ли. - А я думал, что евреи гостеприимны. - Жиды, ты обычно так меня называешь. И вообще какое гостеприимство, когда мы каждый рубль бережём. - Дядь, на руки мои посмотри. И шея не лучше. К удивлению Славы Оксимирон послушно подошёл ближе и стал с брезгливым выражением разгдядывать покраснения. - Что это? - Раздражение просто. - Отвратительно. И что, часто с тобой такая фигня? - Часто. Ещё экзема на ноге. И аллергия. Оксимирон отошёл дальше, как будто боялся заразится. Потом кивнул каким то своим мыслям и сказал: - Я тебе одежду найду. И помыться сходишь. Не хочу на это смотреть... Такая гадость. - Сам ты гадость, - не выдержал Слава, но Оксимирон молча вышел. И на секунду Гнойный пожалел о своих словах, решив, что Окси не вернётся и придётся ещё и нассать здесь, чтобы совсем в шоколаде всё. А может стоит смирится и сдохнуть уже. От мысли о настоящей смерти, а не абстрактной петли его начинает подташнивать и Слава с пугающей ясностью осознаёт, что сделает всё, только бы остаться в живых. С другой стороны не известно ещё, что по этому поводу думает Гнойный.