Садись, прокачу, ёпт.

Оксимирон не выпускал из рук оружие, но вёл себя по-прежнему довольно мило. Он даже не дрался. Слава уселся на деревянный стул и постарался унять сердцебиение. - Что у нас есть, - Мирон открыл холодильник и принялся рассматривать его содержимое. – Ну. Можно яичницу сделать… А, ещё пельмени есть в морозилке… - Ты будешь готовить что ли? - Что ты хочешь? - Эм, ну что предложишь… - Ладно, тогда пельмени. - На завтрак, - Слава улыбнулся. - Уже час. Мирон был одет в белую, относительно чистую футболку и спортивные штаны. К тому что великий Оксимирон дома одевается так же, как простые смертные Слава уже привык. А вот наблюдать за тем, как он готовит, пусть даже обычные пельмешки, было странно. Он поставил перед Славой тарелку и даже сметану достал. Потом подумал и вынул из холодильника уже нарезанный сыр. Потом вынул из шкафа хлеб, тоже нарезанный и положил всё это дело на стол перед Славой. - А ты не будешь? – Слава не решался приступить к еде. - Я не хочу. Кофе сделать? - А чай есть? - Не знаю… Ща посмотрю… Нет, Слав, нету. - Ладно давай кофе. Спасибо… Честно говоря, Слава обрадовался, когда Окси поставил на стол две чашки. Он выдвинул себе ещё один стул. И забрался на него с ногами. - Такой миленький, и не скажешь, что демон, - усмехнулся Слава, и поспешно уставился в свою тарелку. Нет, несмотря на то что сегодня Мирон вроде бы не собирается причинять ему физических увечий, надо держать себя в рамках. - О да, я тут, кстати у тебя спросить хотел, - Мирон вынул из кармана телефон. – Я просто не понимаю нахуя так делать… - Чего? - Вот, - Окси зашёл в яндекс музыку и поставил кавер Гнойного. - Ну да, твоя песня. Это же и так понятно, что я разочаровавшийся фанат… - То есть тебе нравиться моя музыка? В ответ Слава пожал плечами. - Я всё твоё слушал. - Ага, но я сейчас об эпичном окончании твоего кавера: «Оксимирошка, мой милый зайчик, я тоже хейтер как и ты…» - Ну а чего такого, - Слава нахально улыбнулся. В отличие от всего остального, что Окси с ним сделал, к такому он был готов, там было продумано несколько моделей поведения. В любой момент можно было переключится с признания в любви на жёсткий стёб. Постирония, ёпта. Гнойный настолько привык держать в голове несколько вариантов объяснения своих поступков, что часто сам переставал понимать, что именно он хочет сказать. - Нет, я не говорю, что это твой самый большой зашквар, просто я не понимаю зачем. - Мирош, ты сам определись чего хочешь! – Слава склонил голову набок и уставился на Мирона, тот зачем-то закрыл глаза, и Гнойный снова подумал, о том, что можно попробовать что-то предпринять. - Мои желания не имеют значения. Я просто сделаю то, что должен и продолжу жить дальше, - Оксимирон говорил медленно, тщательно подбирая слова. Слава замер, ловя каждое слово. – Я просто не могу ничего с этим сделать. Я сила зла, когда-нибудь демон во мне уничтожит и меня тоже, то, что от меня осталось. Меня всё меньше… Слава посмотрелся к лицу Мирона. Видимо тот ещё и плакать вздумал. - Миро, ну не надо. Не позволяй всем этим демонам тебя убивать. Я не хочу, чтобы ты умер, - нужно было продолжать говорить, убеждать. – Если ты сможешь избавиться от демона в себе, он найдёт новое вместилище, а ты будешь счастливым. - Ты нихуя не понимаешь, Гнойный, меня уже нет почти. - Ты есть. Сейчас же я с тобой разговариваю, а не с демоном. - Я же не пишу ничего. Меня больше нет. А ты не исчезнешь. Ты запишешь альбом, и он станет твоим могильным камнем. Это будет та верхатура, с которой ты уже не ёбнишься. Тебе повезло. Это красивая смерть. А я буду страдать, постепенно угасая. Самое мучительное, что может произойти… Слава поднялся и подошёл к Окси. Он уселся на полу перед ним, и осторожно погладил Мирона по коленке. Тот слегка дёрнулся, но остался спокойно сидеть на месте. - Я не думал, что у тебя всё настолько хуёво. Если бы знал. Я бы всё равно поступил так же, - паузы рвали речь на куски, но так оно было даже лучше. – Оксимирошка. Мой. Милый… Мирон не смотря на обычную брезгливость не отстранился, когда Слава положил голову ему на колени. Некоторое время они сидели молча, а потом Мирон погладил Славу по волосам. От его прикосновений по телу Гнойного прошла приятная дрожь. Какой же я пидор, - вяло подумал Слава. У него не было сейчас желания сейчас размышлять о том, что дальше. Но раз уж он такой извращенец, что прикосновения этого садюги доставляют удовольствие, то почему бы не наслаждаться. Всё равно же умирать. Ну, так, пусть хотя бы с удовольствием. Когда Мирон закрыл Славу в комнате, а сам ушёл куда-то Гнойный скорчился под одеялом, сгорая от ненависти к самому себе. Сейчас бы он и сам с удовольствием принялся резать руки, как в школе, если бы под рукой оказался нож. Вместо этого оставалось только рыдать и ненавидеть. То, что чувствовал раньше, то, что, позволил себе почувствовать сейчас. Свою внешность, телосложение беременной цапли и то, что хочется сгореть на месте, напиться в хлам или совершить суицид. Тут без разницы вообще. И всё это было ужасно. Тошнотворно и отвратительно. Окси был отвратителен. Он нашёл способ пролезть в душу Гнойному, и от чужого присутствия было мерзко. От того что Окси знает. Окси знает всё… - Так, ну, всё, хватит, - он уселся на кровати и ещё сильнее взлохматил волосы. Брови были плотно сведены вместе. – Мне надо написать что-то… Он оглядел комнату пристальным взглядом, потом резко поднялся и стал открывать ящики, в поисках письменных принадлежностей. Он успел уже несколько раз в отчаянии плюхнуться на пол, снова подняться и продолжить попытки отыскать что-то куда можно будет излить свои больные мысли. В конце концов он обнаружил наполовину исписанную истеричным и острым почерком тетрадь и несколько ручек, из которых писала только одна. Сейчас ему не было дело, до того, что записано на этих страницах. Сейчас остались только мысли, которые разъедали изнутри. Чтобы не уничтожить себя надо писать. И Слава писал, неудобно скрючившись у кровати.