Садись, прокачу, ёпт.

Ваня стоял неподвижно. Голос Мирона слышался ему как будто из-под воды. Охра просто не мог поверить в происходящее. В глазах потемнело, и стоять ровно стало трудно. Ваня рухнул на диван. Оксимирон замолчал. Он сердито смотрел на Ваню, и через несколько секунд опустил пистолет. — Сука. Почему ты не можешь просто уйти? — Прости, — Ваня не особенно понимал что собственно говорит. — Я… Мужчина закрыл лицо руками и согнулся пополам. Его спина мелко дрожала. Одно неверное движение и он убьёт тебя, — думал Ваня, но не мог успокоится. Слишком легко весь его мир перевернулся с ног на голову. Слишком легко, Мирон, который раньше всегда был на его стороне оказался против. Ваня услышал, как, матерясь Оксимирон покинул комнату, но не решился поднять голову. Показалось, что если он посмеет пошевелится — Окси выстрелит. Прошло много времени — казалось целая вечность. Скоро вернулся Оксимирон и сунул ему в руки горячую чашку. — Вань… Охра неохотно поднял взгляд. Он был весь в холодном поту и не мог унять дрожь. От этого было как-то противно. — Ебать, да убей уже ты меня! — Ваня, послушай, пожалуйста. Бля, столько лет рядом и до сих пор от пушки шарахаешься. Тупой мудила, а если бы не я в тебя целился! Другой бы выстрелил на моём месте и тебя бы больше не было, — Окси пристально смотрел Ване в глаза. — Ты пей чай. Он не отравлен… Мирон засмеялся, как будто действительно удачно пошутил. Ваня чуть не выпустил из рук чашку. — Дай сюда, — Окси демонстративно глотнул из чашки и поморщился. — Слишком сладко, — пояснил он. — Но тебе сейчас надо. — Почему ты не выстрелил? — Да я даже до десяти не досчитал. Сам подумай! Я просто надеялся что у тебя достаточно мозгов, чтобы вовремя убраться отсюда. — Окси говорил жёстко, зло. Ваня трясся, старался сдерживать слёзы и начинал сильно заикаться когда говорил. — Бля су-ука, какой я жалкий. — Ваня, это конец, — Оксимирон поднялся, и самолично влил в рот Вани несколько глотков чаю. — Не цепляйся за меня. Всё что произойдёт дальше тебя не касается. Охра хотел было что-то возразить, но не мог. В голове был сплошной туман и отчаяние. — Мирон, я не могу оставить всё как есть, пожалуйста, Мир! Оксимирон холодно посмотрел на Ваню, который продолжал бормотать что-то бессвязное, а потом вдруг зашёлся истеричным хохотом. Мирон некоторое время сидел перед ним, как бы размышляя, а потом замахнулся и залепил ему пощёчину. Не сработало, Ваня продолжал хохотать. Мирон не на шутку разозлился. Такая слабость со стороны Вани казалась непростительной. Мирон ухватил Охру за ворот толстовки и о всего размаху ударил его по лицу. Мирон не сдерживал себя избивая Ваню. Тот не сопротивлялся и через какое-то время перестал двигаться. — Знаешь, Охра, а я ведь действительно считал тебя достойным союзником. Мирон отошёл к столу, на котором стояла нарядная бутылка, наполовину заполненная коньяком. Он наполнил один из стаканов и развернулся к Ване. Тот неожиданно быстро оказался на ногах. Теперь уже он сжимал в руке пистолет. — О, даже так, — Мирон улыбнулся. — Окей. Ща, только коньяк допью. — Нет, я не убью тебя! Ты сейчас же отпустишь Гнойного. И мы свалим в Лондон… Я так решил. — Ради чего? Я и так умираю. Ты ничего не можешь сделать. — Бля! Всё, я звоню в полицию! — Звони, мой дорогой. Только я в тюрьме не долго задержусь… Ты ведь помнишь о том, что ты мой соучастник? Хорошее слово, правда? Пойдёшь в тюрьму потому что не сдал меня ещё тогда, а я всё-равно исчезну, но не так красиво как планировал. Ебать, Ваня, ты не можешь лишить меня этого! — под конец речи Мирон снова потерял самообладание. — Чего? — Ваня с трудом держал пистолет на вытянутой руке. — Конца, красивой смерти… Считай что это моё последнее желание. Уходи и никогда не возвращайся. Дай мне закончить начатое. Ты зачем-то следовал за мной все эти годы, а теперь собираешься взять и всё разрушить… — Ладно, — тихо сказал Ваня. Его тело всё ещё тряслось, слёзы текли из глаз — он уже не сдерживался. Ваня положил пистолет на журнальный столик, потом, трясущимися руками достал из кармана телефон и тоже кинул на стол. — Пока. — Нет, Ванечка. Правильно говорить «прощай», — холодно сказал Мирон. Ваня никак не отреагировал на его слова. На подгибающихся ногах он медленно пошёл к выходу. Сердце колотилось в безумном ритме, а в голове не осталось никаких мыслей. Он почти не чувствовал своего тела, как будто всё это просто сон. Ваня уселся за руль, и несколько минут молчал с закрытыми глазами, а потом зарыдал в голос. Возвращаться теперь он не собирался. Похуй на всё. Охра умер. Он ехал медленно, пристально глядя на дорогу. Хоть и было сложно сосредоточится. Ваня сам не особенно понимал, почему так осторожен сейчас, когда хочется просто сдохнуть, но почему-то это было важно. Направление он выбрал наугад, и теперь ехал по узкой лесной дороге, надеясь что скоро она уже приведёт его куда-нибудь. Он мог бы добраться до ближайшего населённого пункта и вызвать полицию — это было бы хорошо и правильно. Так было нужно поступить, но он не собирался ничего этого делать. О Ване Рудбое больше никто никогда не услышат. Мирон сдохнет или сядет в тюрьму — это всё уже не Ванина забота.