Садись, прокачу, ёпт.

Перед тем как уехать «в Хабаровск» Слава засветился где только можно, от еже они альбом записали, там была стрёмная концепция с заброшенным парком аттракционов, но как можно более искажённо и непонятно, чтобы никто не догадался и от своего имени он трек выпустил, вся правда о Питере, все посвящают стихи этому городу, почему бы не поучаствовать в популярном движе. Тот кстати нихуёво так зашёл, даже некоторые «серьёзные дяди» чуть менее снисходительно глядеть стали, а это, конечно, значило, что следом надо выпустить какую-нибудь невменяемую хуйню, чтобы не думали что Слава Гнойный теперь с ними. Слава вообще хотел сам по себе, чтобы поменьше доёбывали своими представлениями о том, как оно должно быть. Вот хуй Оксимирон сможет выпустить даже просто весёлую песенку, он уже заложник своего амплуа, а Гнойному можно всё. Хорошая стратегия, — выкидываешь иногда что-нибудь такое… чего от тебя никто не ожидал и вот тебе уже позволено больше, чем другим. Но серьёзного отношения не будет. Славе не нужно серьёзное отношение. Ему и так хорошо. «Я всего лишь писатель, моё дело писать и не ебёт…» — одно дело говорить, а другое делать, Окси как как раз и попался. Слова словами, но кому-то НИЗЯ, а кому-то ЛЬЗЯ… Солнце мёртвых так и лежало мёртвым грузом, Славу напрягало, но он не мог просто взять и залить в сеть, даже фалленовские доводы не помогали, дескать и на концертах можно не исполнять, можно даже интервьюеров просить альбом не трогать. Но Слава не хотел. В итоге сам Оксимирон снизошёл до вопроса. Сообщение вообще неожиданное, при том что в последнее время Слава про него много думал. Разрабатывал вместе с Охрой план по спасению гения. Сначала он не хотел писать Рудбою, а когда начел, всё как-то само закрутилось. И вот он уже собрался ехать спасать бедовую Оксанку. Охра с такой уверенностью говорил что Славино присутствие поможет, что впору было бы засомневаться в его добрых намерениях, но Слава почему-то был уверен, что Рудбой сам по себе нихуя не страшный. Ты когда уже альбом в сеть зальёшь?

А ты когда огород два напишешь?

Я серьёзно, когда?

Когда ты олимпийский соберёшь.

Отправив сообщение, Слава почувствовал, что что-то в небесной механике закрутились и завертелись. Стронулось что-то от его ответа правильного и теперь в итоге всё придёт к тому, к чему и должно было прийти. В общем, ощущение, как будто теперь судьба точно выберет правильную дорогу. Мирон Янович соберёт олимпийский, зазвездится окончательно. Сгоняет на свой баттл с Дизастером. Вот придурок, всё проёбывает. Ладно бы Слава так себя вёл, но Оксимирону вроде как не положено… Ощущение эйфории охватило его и он от радости даже решил привлечь к своему безумному плану ещё и Ресторатора. Саня рассматривал свою тарелку с супчиком и слушал Славика очень внимательно. Задавал уточняющие вопросы, несколько раз спросил почему именно Евстигнеев считает, что Слава может помочь ему в операции «спаси Оксимирона», прямо прицепился с вопросом «нахуя Славе это надо?». Пришлось отмазываться привычным: «хейтить некого», но по роже Ресторатора было видно, что он ещё попытается узнать правду. В итоге пришлось брать ещё и бугая с машиной, который должен был изображать Славиного телохранителя. Гнойный то вообще сначала собирался скакать туда в гордом одиночестве, этакий прекрасный принц… Но Саня был неумолим, придумал целую шпионскую систему, вынул мозг Евстигнееву, чуть ли не письменную расписку с него взял, что с Гнойным ничего не случится. Славе по началу показалось что это всё цирк какой-то. Но Ресторатор был неостановим… А ведь Слава даже не с версуса. Наоборот с площадки «конкурентов». Тот парень, который прилюдно выебал Оксимирона. Бугай оказался молчаливым чуваком, который обижался если его называть просто по имени и всегда стоял на своём, ехать вроде было не особо далеко, тем не менее этот гад решил остановиться на ночь в отеле. Слава торопил Павла Сергеевича, желая скорее начать решать насущные вопросы, но тот упрямится, приводил сотню аргументов в защиту своей теории относительно того, что они должны остановиться на ночь в каком-то придорожном клоповнике, и краснел, как очень недовольная свинка. Слава все эти аргументы разбивал в пух и прах, но какая разница, за рулём то был не он. «Павлуша» — от злости Слава перешёл на такое обращение, всё-равно остановился и заплатил сразу за два номера, потому что Слава сказал, что он на такие затраты не рассчитывал. Клоповник, как Клоповник, ничего необычного. От пребывания в этом придорожном отеле Славе стало скучно сразу же, как будто он тут хрен знает сколько времени провёл. Просто очумел от скуки. Павел сразу же заперся в своём номере и даже носа Славику не казал. Тот пошатался без дела и начал вечерний обзвон на час раньше. С другой стороны, если набрать сначала Фаллену… Они разговаривали исключительно о всякой ерунде в течении получаса, и только в конце Ванька неуверенно спросил: — Ты вообще как, дядь? Слава неожиданно растрогался и сказал, что уже скучает по наглой Фалленовской роже. После этого разговора сразу стало как-то полегче. Вроде бы Славик уже не один в задрипаной придорожной гостинице, а только что говорил с лучшим другом. Приятно, когда тебе кто-то нужен и это взаимно, но врать про то что ты уже прилетел в Хабаровск — ваще не комильфо. От этого неприятный осадок остался. На периферии сознания всё-время маячил Мирон, но это уже казалось таким естественным. Даже забывалось иногда. К мини Окси в собственных мыслях Слава привык раньше, чем началась вся эта маята. Он с наслаждением закурил, стараясь не концентрироваться на мыслях о нём. То что Слава вырвался из СПб и собирается попробовать что-то сделать — это уже хорошо. Но если не получится, то всё это будет ни о чём, так же как и остальная жизнь. Всё-таки есть что-то ради чего можно постараться, а не просто словить сиюминутных ништяков и сидеть кайфовать. Рестор сам позвонил Славе, возмущённо спросил почему Гнойный такой раздолбай. — Да нет восьми ещё, — Слава нахмурился и посмотрел на часы в телефоне. 19:57. — У тебя отстают на три минуты. Переставь! — Это у тебя они торопятся. — Пидор ты, Слава. Хороший, но пидор. Звони вовремя. Как ты там? Паша сказал вы ночевать остановились… — В смысле Паша сказал? — Он мне отчитывается семь тридцать. — Бля, с вами не пропадёшь. У меня охуенно всё, ща чаю возьму и лягу. Отличный клоповник твой Паша подобрал. — Ну бывай тогда, если сунешься в логово дракона — раньше звони. — А как же! На связи, бро. Саня Славе нравился, особенно теперь, когда они союзники, заботливый, пунктуальный. Удобно с ним. Он зашёл в свой номер, забыв что собирался чаи гонять, просто повалился на кровать и упялился в потолок. Интересный такой, с разводами и трещенами. Одним словом, есть на что посмотреть. Внутренний голос от бездействия решил над Славой поиздеваться. Деликатно так кашлянул и спросил: — Объясни мне, дорогой Слава, какого чёрта ты лезешь на рожон? Слава подумал и ответил: — Потому что людям надо помогать, так в библии написано! — Даже маньякам, которые тебя убить пытаются? Странная фигня в этот раз этот садюга не слишком то и доёбывал. Слава даже обрадовался, вон, глядите как моралиста своего карманного надрессировал, вообще не рыпается. Оказалось это новая тактика просто. Слава уже не мог не думать об этом. И правда, почему он вообще думает что нужен там. Есть Охра, Женя, и вообще вся эта его «больше чем семья». Он и так сделал больше, чем следовало и сейчас что-то ещё мутит. Правильно Рестор отговорить пытался, наверное, не стоило лезть. Наверное… Ну Саня вообще молодец телохранителя подогнал, почти как в кино. Отзвоны эти… Всё вообще то довольно осмысленно. Это Слава вначале собрался чуть ли не в одиночестве. А это кто, а это я, ты меня не добил в тот раз. Что? Правда не добил, нехорошо вышло. Давай сейчас завершим… Слава перевернулся на живот и закрыл голову руками. Ерунда какая-то. Повалялся, пострадал, ради интереса представил как он завершает операцию, так и не начав и возвращается в Питер к обычной жизни в которой нет места непонятным порывам и Оксимирону Яновичу. Однозначно нет, Слава не мог бросить в такой ситуации именно Мирона. Ну, не может, значит не может. — Всё решено, мама я гей, папа я гей… — Слава показал язык не понятно кому и перевернулся на другой бок. После шуточного признания своей неземной любви к Оксимирону Славе стало легче. Даже как будто возможность заснуть появилась. Он попробовал ей воспользоваться и чудесным образом получилось.