Капли на дорогих простынях

      Резко вырываясь из пленяющих грёз, Данила оглядывает собственное окружение, стараясь правильно определить местоположение своего спального места. В голове всплывают отрывки ночи, ударяясь о болевой барьер, который в наследство оставляет позднее время суток и полупустой сосуд в руках со спасительной жидкостью внутри. Сейчас она далеко не кажется таковой и, напоминая о вреде алкоголя, приносит лишь усиление адского самочувствия с утра, заставляя даже полумёртвое тело выбраться из приятных объятий одеяла и направиться за противоядием в виде парочки таблеток анальгина.       Перебираясь в необходимый проход, Кашин всё ещё автоматически воспроизводит пережитое, стараясь отобрать из всей чепухи и бесполезных мыслей, важные зацепки и разобраться с волшебной телепортацией прямиком с крыши родного подъезда, в привычную обитель. В памяти всплывает образ подруги, который невольно притягивает за собою логические предположения. Лайзка однозначно не смогла бы донести на спине мужчину, который вдвое больше её самой, а то и втрое. Кстати, где же упомянутая дама?       Данила судорожно озирается по сторонам, выискивая взором знакомый силуэт, за пару дней настолько въевшийся в разум мужчины, что без этой забавной девчушки уже и невозможно представить ранее вечно пустующую квартиру с угнетающей тишиной и сводящим с ума, протекающим краном. Раньше эта поломка была не столь заметна Дане. Оно и немудрено, ведь юноша привык дни напролет проводить вне четырех стен квартиры. Суетливо убегать каждое утро, а возвращаться домой лишь под самый вечер, только ради комфортного сна. Вечное движение стало настолько привычно Кашину, что, кажется, достаточно лишь остановиться на мгновение и тело уже испепелится собственными демонами изнутри.       Данила по-привычке запускает руку на одну из верхних полок и безошибочно вытягивает искомую коробку с медикаментами. Выдавливая из пластины пару спасительных пилюль, парень спешно запивает горькие таблетки водой из-под крана, и инстинктивно морщится от неприятного привкуса на языке. Ледяная вода успешно бодрит сонливый организм и приходит время тяжелой умственной деятельности, а также решению немаловажного вопроса, который возникает совершенно внезапно.       Ещё вчера, два человека моментально заснули в неведении, как только головы коснулись мягкой поверхности подушки, даже не пересекаясь в пределах дома, но сейчас в доме повисает навязчивая тишина и чего-то или кого-то подозрительно не хватает рядом. Резко срываясь с места, рыжеволосый принимается отыскивать пропавшую особу, которая, насколько позволяют предположить воспоминания, должно быть вернулась домой даже раньше Дани. Шагая из стороны в сторону, Кашин не ленится заглянуть в каждую комнату, и пробежаться внимательным взглядом по всему периметру помещения, дабы точно не пропустить русую макушку из виду, если она вообще добралась домой поздней ночью.       Каждое вновь просмотренное небольшое помещение, неутешительно встречает наблюдательного хозяина полной пустотой, в которой просто не отыскать ни души. Не находя стервозную даму в пределах четырех стен, мужчина даже не задумываясь со всех ног покидает собственную квартиру и решает продолжить поиски по улочкам Питера, уже на пути к выходу из парадной, неуклюже натягивая на покрытую домашней футболкой спину, тёплую куртку. Конечно же, Данила так резко скрывается на поиски Неред, исключительно из-за её плохого ориентирования на проспектах незнакомого города. Это же очевидно… Или нет?       Леденящий жилы ветер, своенравно обгладывает конечности парня, даже не взирая на довольно-таки тёплую верхнюю одежду и обувь в том числе. Хотя, даже не разобрать, от чего знобит сильнее — от вязкого осознания опасности, которое непрерывно заставляет ускорять шаг и на подсознательном уровне тянет к месту, где с минуты на минуту должно свершиться правосудие, или обыкновенный циклон, что вновь не обходит стороной северную столицу. Кашин уже невольно сбивается со счету преодолённых километров пути, светофоров, автостоянок и устрашающих даже его самого переулков.       Наконец, заворачивая в один из них, Даня твёрдо ощущает, что идёт по правильному пути, предвещающему неизбежную опасность, приближение которой передаётся всеми импульсами тела прямо к самой подкорке мозга. Машинально, юноша замедляет шаги, максимально беззвучно преодолевая мелкие, но до чего шумные препятствия, такие как пластиковые отходы, жестяные банки и конечно же, незаменимое битое стекло, которое как нельзя точно сбивает всю сосредоточенность рыжеволосого, то и дело хрустя под подошвой широких ступней. По мере приближения, в конце туннеля зоркий слух Данила улавливает еле слышную человеческую речь, скорее напоминающие разговоры на повышенных тонах, которые, как мы знаем, и в помине не предвещают за собою ничего хорошего.       Наконец, выглядывая из-за угла в самую глубь подворотни, Кашин давится обыкновенным воздухом, как только перед ним, как на ладони, теперь виднеется стройная фигура, что безутешно вырисовывает очертания бойкой девушки. Та, как может показаться на первый взгляд, выкрикивает всевозможные оскорбления, будто бы, в пустоту. Подойдя поближе, мужчина замечает рядом со знакомой, которую по всей видимости, совершенно не колышет происходящая ситуация, рослого амбала. Гордо расправляя плечи, та грозно возвышается над неизвестным, конечно же не забывая посыпать громилу гневными оскорблениями. Уголовник, неизвестно по какой причине, склоняясь к земле, с омерзительным хрипом выплевывает сгустки крови, вытирая багровые разводы тыльной стороной ладони с выражением, полным ненависти к самому себе. Безуспешные попытки устоять на ногах оканчиваются провалом и, медленно скатываясь по стене единственной рукой-опорой, головорез бессильно приземляется на пыльный асфальт.       Какая-то истинно отцовская гордость за Лизу, лишь на секунду мелькает в разуме Дани, пока руки парня автоматически тянутся к заднему карману джинс, где он всегда хранит охотничий складной нож на крайний случай. Подобные происшествия нередки в довольно опасной деятельности Кашина, которая таковой очевидно не кажется на первый взгляд, пока не придётся в переходе спасаться от пьяных побоев незнакомцев, одним лишь громоздким мольбертом. В любом случае, при последующем осмотре состояния громилы, мужчина решает действовать своими силами, закидывая холодное оружие обратно.       Нет времени на раздумья и, спешно преодолевая немалое расстояние, Кашин благополучно приближается к обидчику, под пристальный, в том числе и удивлённый взор Неред, которая буквально вновь загорается прежним заревом, как только в поле её зрения попадает знакомая солнечная макушка и богатая россыпь веснушек на лице. Максимально близко приваливая к несчастному, Данила не спеша присаживается на корточки, чтобы быть с амбалом наравне и видеть его красные, но полные жестокости, глаза. Головорез ничуть не смущается такой близости более сильного соперника, и ни одна жилка не пульсирует на его лице, показывая полное безразличие к происходящему, но и при том — абсолютное отсутствие желания жить, ведь кто ещё будет так бездумно растрачивать свои попытки избежать ударов, кроме как потенциальный самоубийца?       — Нихуёво тебя так жизнь помотала или кто-то другой постарался? — подмечает Кашин и с намёком переводит взгляд на Елизавету, которая с замиранием души следит за каждым движением двух мужчин. Глупо мотая головой в знак согласия, Лизка подтверждает догадки Дани, и тот горько усмехается, переходя к самому главному. — Ну что, ублюдок, пора отвечать по заслугам. — Заключает Данила и небрежно поднимается с места, пафосно потирая руки.       Замахиваясь рукой, Кашин наносит первый удар в грудную клетку уголовника именно ногой, создавая некий эффект неожиданности и причиняя намного больше боли, чем могло быть в другом случае. Раз за разом пиная обмякшее тело, юноша уже неосознанно срывает на нём всю свою ненависть, которая скапливалась долгие годы где-то в глубине, к тому же, никто не смеет хоть пальцем тронуть его людей. Ярость с каждым мгновением, кипящей магмой растекается по всему телу, полностью срывая крышу и заставляя от переизбытка злобы сжать кулаки, занося один из них на несколько метров выше безжизненного тела, что сейчас безучастно валялось на холодной земле. Со всей силы вбивая сжатые пальцы в кирпичную постройку, Даня в кровь сбивает крепкие костяшки, оставляя после себя алые полосы на поверхности и без того красного камня.       Своеобразная разрядка оказывает действенный результат на одержимый местью мозг парня, и тот теперь с полной силой может оценивать все размеры кровавой бойни и неправильный выбор подходящей силы. Женственный силуэт позади застывает в глухом крике, в полнейшем оцепенение закрывая рот обеими руками и совершенно не обращая внимание на слёзы, которые безостановочно скатываются по полностью бледной от ужаса коже и растворяются в пунцовой луже, ручьями пробивающуюся сквозь неровности асфальта и в больших размерах покрывающая пространство под ногами.       Грубо хватая ослабленную Лизу за запястье, Кашин буквально насильно тянет окостеневшее тело к спасительному выходу. Неосознанно железной хваткой он впивается в хрупкую руку миниатюрной дамы настолько сильно, что, кажется, хватило бы лишь ещё одного мгновения для того, чтобы раскрошить все кости особы в порошок. Только бежать. Бежать подальше от бездыханного убийцы, который теперь лишь жертва, после увечий настоящего убийцы. Дальше от места, что успевает насквозь пропитаться запахом смерти в смеси с металлическим смрадом крови. Только бежать в неизвестном направлении, не останавливаясь ни на секунду.       Напускная уверенность Елизаветы окончательно теряется в бесконечных кварталах и вылетает вместе с последним воздухом из легких. Наваливаясь спиной на случайно возрастающие из ниоткуда ворота, Кашин начинает сипло заглатывать ртом воздух, борясь с противным чувством тошноты и потемнением в глазах. Переводя свой взгляд на Неред, Даня ужасается от осознания того, что всё ещё крепко стягивает запястье Лизы, буквально разламывая его на маленькие осколки. Лизка, в свою же очередь, лишь до боли прикусывает свою тонкую полосу губ, чтобы не взвыть от обреченной муки в голос, и не упасть на колени от безысходности и полнейшего отчаяния.       Всё тело заметно трясётся от переизбытка мучительных переживаний, словно внешне открывая всю рваную душу Неред, её настоящую личность. Рыдать при относительно недавнем знакомом — это непростительная ошибка Лизы, которая не может остаться без внимания рыжеволосого. Именно он виноват в каждом жидком кристалле на румяных щеках девушки, коих сейчас просто огромное множество. Такое зрелище заставляет кошек, нет, не кошек, а самых настоящих пантер проницательно скрестись на душе, не давая покоя и без того изнеможенному Кашину.       Раскрывая руки для объятий, прежде привычно смелый и уверенный, парень не решается насильно притянуть особу к себе, давая ей честное право выбора. Смущённо опуская голову, Лизка позволяет непослушным волосам скрыть любые её проявления эмоций и робко принимает благотворительную раздачу тепла, прижимаясь всё ещё неумолимо подрагивающим тельцем к крепкой мужской груди, ныряя чувствительным носом в мелкие складки мятой одежды. Даня откровенно упивается таким неожиданным порывом ласки Неред и буквально мурлычет от ощущения маленьких пальчиков на своей спине, которыми Елизавета отчаянно цепляется за бедное худи, как за последний спасательный круг на морской глади уничтожающих мыслей.       Застенчиво прикасаясь своей ладонью к шелковистым прядям Лизы, юноша пристально следит за ответными действиями русоволосой, чтобы в случае чего не получить внезапный удар в пах за свои выходки. В ответ, Неред лишь ещё сильнее ластится к торсу Данилы, поэтому тот шумно выдыхает, заметно радуясь позволению продолжить начатое.       Сейчас совершенно не время для серьёзных расспросов на больную тему для обоих, поэтому Кашин не придумывает ничего лучше, чем предложить возвращение к себе домой, на которое Лизка охотно соглашается, нехотя отпуская согревающего Даню. Удачно перепрыгивая выросшие за прошедшую ночь лужицы, парочка наконец добираются до нужного подъезда. Каждый из них сейчас с головой находится в своих великих думах, поэтому синхронно протягивая ладони к ручке двери, те в полном беззвучие преодолевают последнее препятствие, прямо за которым Дане и Лизе суждено встретить ещё много тайн и поразмыслить над немалым количеством вопросов.