Гаус Колосажатель и Аиртус Элиста.

О'Шел не сразу поняла, что в дверь перестали стучаться, настолько ей было грустно и страшно (а ещё больно). Снаружи начали доноситься чьи-то приглушённые голоса. - Они собираются выжигать дверь? - мрачно поинтересовалась она у Аиллита. - Понятия не имею, - так же мрачно ответил он, - Не бойся, рыбка, скоро всё закончится. - Рыбка? - Всегда хотел тебя так назвать. И вдруг О'Шел показалось - только показалось - что мир на секунду раздвоился, помутнел и закружился. И только мгновением позже она поняла, что её всего лишь сейчас вырвет. И рванула в дальний угол к пустому ведру. Снаружи тем временем было шумно - то ли кто-то что-то с кем-то не поделил, то ли шёл спор на тему "как достать мерзавцев из любимого чулана так, чтобы чулан не пострадал", но потом вдруг раздался чей-то громкий голос, и всё стихло. Повисла тишина, как перед бурей. И потом раздался голос. И голос был прекрасен. Потому что снег летит вертикально вверх, Потому что не будет выше, смелее, слаще. Потому что жизнь легко перешла на бег, Мы бежим друг от друга и дальше, дальше... Пел высокий, хорошо поставленный голос, и от звуков этого голоса Гаус, пребывавший в ступоре, очнулся и огляделся по сторонам. Он не знал этой песни, не знал голос, но знал, кому могло прийти в голову петь в подобной ситуации. - Аирте, - счастливо выдохнул он. Его услышали, и в тот же миг в воздухе закружились медные искры. На высотах, где спят орлы, Дальше мы бежим налегке; Наконечником скифской стрелы Я зажата в твоей руке. В небе — звезды, огонь и лед, Ледяные колокола; Голос их пронзает небесный свод, Как пущенная стрела. - пропел восхитительный тенор, и дверь тихо-тихо отворилась. Тёмный, душный чулан озарился ярким светом, но глаза стоявшего на пороге сияли во много раз ярче. Радужка переливалась всеми оттенками, как гранёный алмаз, и означало это, если Гаус хоть что-то понимает в природе проклятия Аирте, бескрайнюю радость. Разумеется, это был именно он - и не он, потому что это был другой Элиста. Аирте не врал, когда рассказывал о своём таланте: этим голосом и впрямь легко остановить метель. И сам он изменился: черты остались прежними, но потеряли гротескность, нос чуть уменьшился, глаза увеличились, появилось расстояние между бровями и ресницы, короткое каре стало мягче и пышнее, а уши чуть прижались к голове. Казалось бы, изменились сущие мелочи, но теперь Аиртус не вызывал желания присоединился к О'Шел у ведра. Пожалуй, если смотреть под определённым углом, его можно было назвать даже приятным. - Пришёл...ты пришёл за мной...- прошептал Аирте и стремительно кинулся на шею Гаусу. Тот же не мог даже пошевелиться от восторга: у них всё же получилось! Песней можно разрушить блок! - Ура-а, - слабо протянула О'Шел, не отрываясь от ведра. - О, Бог-Император, я уже подумал, что песня не сработала! - Мне понадобилось время на осмысление прошлого, - мурлыкнул Аирте, прикрывая сияющие глаза. - Аирте...но как же я мог опоздать, я же летел к тебе быстрее света! - причитал Гаус. - А очень просто: мне разрешили попрощаться с тобой за час до переделки. Зря я им рассказал про тебя... - Так это из-за меня тебе решили стереть память? - изумился Гаус, - Но почему? - Нельзя Серому Рыцарю иметь привязанности. - О-о-о... - А ещё я дал по шее Гроссмейстеру за приказ тебя экстерминировать вместе с Орденом. Меня, вообще-то, убить за такое должны были, но когда до них дошло, что я могу голыми руками пробить защиту Гроссмейстера...в общем, решение было принято почти единогласно. - Почему же ты не сбежал? - Не успел. Все эти события разворачивались в течение двух часов. И это я ещё выпросил время на письмо тебе. Гаус, ***, я в тот день нарыдался на тысячу лет вперёд! - О, мы заметили, - улыбнулся сквозь слёзы Гаус. - И, кстати, Гаус. - Да? - Ты пошляк и извращенец. Гаус изумился. Аиллит изумился. Даже О'Шел на миг изумилась, пока её снова не начало рвать. А Аиртус продолжил: - Пока я был не собой, я немного выучил высокий готик. И как я, ***, мог под ЭТО спать?! - Но это совершенно приличная серенада! - Ага, только ты утверждал, что это колыбельная! - Ну, ты под неё так хорошо засыпал, следовательно, технически - это колыбельная. - Я тебе покажу, ***, технически, у меня теперь моральная травма на всю жизнь! Правда, говорил он это с таким счастьем в глазах, что Гаус решил не слишком огорчаться по этому поводу. Серые Рыцари наблюдали всю эту сцену молча. Наконец, один из них обратился к товарищу: - А я говорил, ничего у нас не выйдет. - Император защищает, а этот Гаус спасает. - Надо было взрывать вместе с чуланом. - Ты с ума сошёл, там же запасов краски на тысячу лет вперёд! - И что нам теперь с ними делать? Может, прикончим по-тихому. - Знаешь...мне почему-то кажется, что уже слишком поздно их убивать. - Тогда, может, просто выгоним их на мороз? - Ты что, забыл, что у этого ненормального есть пылесос? Смирись, теперь о нас все узнают. И в этот мирный, торжественный момент, прерываемый лишь горестными вздохами О'Шел над ведром да всхлипами Гауса, раздался громкий, твёрдый голос Лысого Шмеля, что наконец добрался на корабле до Титана. - Приветствую всех. На вашей орбите висит корабль, оснащённый по последним разработкам механикус. На его борту находится рота Сестёр Битвы, два демона, отряд звёздных эльдар, глава кабала Золотой Маски с охраной и свитой, инквизитор со свитой, орк, несколько космодесантников и некоторое количество техножрецов, простых людей и сервиторов, желающих получить назад тёмного эльдара Аиллита с супругой, астартес из ордена Ультрамаринов Майсурадзе Гауса по прозвищу Колосажатель и Серого Рыцаря Аиртуса Элисту. Если в течение часа их не вернут, вам же хуже будет. Время пошло. - Ну, чего застыли? Аиртус, ты изгнан из ордена, проваливай и не смей возвращаться. И забери с собой своих друзей, - велел один из стоявших рядом. - Ха, ну наконец-то! Синемордая, хватай своё ведро и пошли отсюда. Гаус, где там твой кораблик? - Мы его взорвали, - буркнул всё тот же космодесантник. - Вот ***. Тогда посторонись! - и Аиртус извлёк из подпространства Сару, что радостно загудела при виде Гауса. И снова они все вместе сидели на прекрасном пылесосе, и взмыли на Саре в потолок (Аирте едва успел перенести их наружу), и полетели ввысь, к кораблю Изергиля. Сердца Гауса, ещё недавно разрывавшиеся от тоски, теперь бешено стучали от счастья. Он всё же спас друга, спас, СПАС!!! Упс, крутой занос, не нужно так радоваться за рулём. И всё равно, он крут! Их встречали как героев. Сёстры Битвы, всю дорогу не мешавшие Гаусу думать о друге, теперь лезли с поцелуями, пользуясь всеобщей радостью, капитан Вентрис похлопал его по плечу, эльдар издали облегчённо-воодушевлённый клич, а милая Фели поднесла ему огромную кружку чего-то восхитительно пахнущего, на вкус приятного и, судя по всему, жутко алкогольного... Что было дальше - трудно описать. Корабль трясся. В один прекрасный момент Аирте, проверивший здоровье О'Шел вдруг объявил, что скоро их компания пополнится, и все выпили за это. Потом архонт в самых неприятных выражениях объявил, что Аиллит будет его наследником, и все выпили за это. Потом Уриэль Вентрис, пошатываясь от нескольких кружек мьёда, объявил о своей помолвке с Фели - как за это-то не выпить? Потом последовательно выпили: за мир и дружбу с эльдар, за любовь, за Бога Императора, за победу, за Гауса, за Инквизицию, за примархов, за Иннеада (к тому времени Гаус уже видел Иннеада, благословляющего всех направо-налево), за Терру, за Око Ужаса, а потом кому-то в голову пришла идея отправиться на святую Терру - и никому не пришло в голову отказываться... Голова гудела. Гаус медленно открыл глаза и, превозмогая, сел. Он был в светлом, красивом месте, обставленном в классическом имперском стиле, лежал на поломанном диване в одних трусах. Погнутые элементы брони валялась вокруг. На столе обнаружилась ваза с цветами, из которой Гаус и отпил для успокоения головной боли. Задумчиво пожёвывая жёсткие стебли, он огляделся по сторонам в поисках хоть какой-то одежды. Обнаружил занавеску в цветочек, из которой соорудил неплохую тогу. После чего выглянул в окно... - Ой, - сказал он, созерцая Терру с высоты птичьего полёта. - Ой-ёй, - в тон ему ответила Иврейн, осторожно спрыгивая с люстры, - Ну у мон-кей и алкоголь, даже нас берёт! Гаус покраснел и отвернулся - из одежды на прекрасной эльдарке были лишь гольфы. Он снял вторую занавеску и протянул ей. - Надеюсь, я не натворил ничего непоправимого? - с надеждой поинтересовался он. - Со мной - нет - А с кем - да? - Ни с кем. Из непоправимого ты всего лишь велел идти на штурм Имперского Дворца на Терре. - ?! - И лично возглавил десант. - !!! - Как видишь, у нас всё получилось. Похоже, когда ты пьян - в тебе просыпается полководец. Молодец, конечно, но что нам теперь с ним делать? - Ну...- Гаус был бледен, как сам Мортарион, и чувствовал себя примерно похоже. Но не успел он отдать приказ бежать с Терры со всех ног, как из динамиков по всему дворцу раздалось радостное: - И колёса вращаются, молнии, жернова, Перемалывай сердце в пыль, пусть улетает к апрелю. Потому что когда я люблю тебя — я права. Снег летит, крылья кружатся, мир вращается все быстрее, быстрее, быстрее... Гаус, ***, если ты меня слышишь - а ты не можешь меня не слышать, - немедленно иди в тронный зал, и Иврейн с собой прихвати. Мы тут Императора сейчас воскрешать будем, без неё никак! - Тоже вариант, - буркнул шокированный Гаус.