***
Мы с Беем стояли напротив входа в наш домик. Уже смеркалось. Перед нами танцевали рыжие щупальца огня, над нами вспыхивали любопытные звезды, нас окружала стена из деревьев, завидующих нашей близости. Бей укутал меня в плед и нашептывал веселые истории из жизни острова. Я тихонько смеялась, стараясь не нарушить романтику вечернего леса, и все ближе прижималась к парню в поисках защиты от холода и одиночества. Время стало тягучим как кисель, и мы тонули в нем, растворяясь и не заботясь ни о чем. — С тех пор Фин боится молока, — Бей закончил очередную историю. Я улыбалась. Он тоже. — Это весело, — произнесла я, лишь бы не молчать. Бей ничего не ответил. Он изучал меня взглядом серебряных глаз. Я, в свою очередь, изучала его. Скоро, совсем скоро он уйдет сражаться с пиратами и я больше не смогу также его обнимать. — У вас все готово для похода? — небрежно, будто бы невзначай бросила я. — Да. Подготовка войнов уже идет, — серебро его глаз нежно блестело в свете костра, — Если хочешь, я буду сбегать к тебе по ночам. Он улыбнулся. Но теперь с долей грусти. — Я могу быть медсестрой у вас, в тылу. Тогда нам не придется расставаться. — Это опасно. — Сражаться еще опаснее, тем не менее ты идешь туда. Бей вздохнул: — Давай просто насладимся моментом. Я кивнула. Мы снова стали обмениваться влюбленными взглядами. На секунду я вспомнила о Феликсе, но за время проведенное с Беем я научилась игнорировать эти мысли. Вокруг не было ни души, только мы вдвоем и каждый из нас это понимал. Я крепче обняла Бея, призвав его к действию. Парень сразу понял меня. Он медленно нагнулся ближе и завладел моими губами. Поначалу он дразнил меня — поцелуи были быстрые, отрывистые. Недолго это забавляло, а потом — перестало. Вскоре и парню это надоело. Руки Бея обхватили мое тело. Я снова начала таять от его прикосновений. Теперь я видела в нем парня, а не друга. Под пальцами я ощутила его мягкие локоны, а грудью — сердце, которое бешено стучало в его груди. Его губы не спеша переместились к моей щеке и бродили по шее. От возбуждения внутри меня словно загорелся костер. Его тело снова привлекало меня. — Пойдем в дом, — наконец прошептала я, — пожалуйста. Бей многозначительно улыбнулся. Вдруг позади зашуршала листва. Мгновенно я повернулась на звук, и укуталась в плед сильнее, словно пугливый зверек. Бей не дрогнул, но насторожился. Из темноты вышел силуэт. — Простите, что прерываю, — к костру вышел Педро. Он смущенно уставился на костер, но сохранил гордую осанку и стойку война. Я испуганно посмотрела на Бея. Неужели его уже забирают от меня? Не успели мы зайти в дом, как нам помешали. Парень нахмурился, не решаясь на меня посмотреть. — Питер Пэн немедленно вызывает вас двоих в лагерь, — продолжил Педро, поднимая взгляд, — это приказ. Простите еще раз. Тогда я уже смутно начала осознавать, что моя история подходит к концу. — Неужели, это не подождет до утра? — возмутилась я, давая Педро понять, что я не намерена никуда идти. — Раз сам король нас вызывает, то стоит придти, — сказал Бей, успокаивая меня. Он был совершенно невозмутим, тем не менее я была уверена, что парень обеспокоен неожиданным визитом командира армии потерянных. — Но… — Не стоит злить короля, — Бей улыбнулся, но тут же помрачнел, — Похоже, пришло время расстаться. Это же ненадолго, правда? Я кивнула, а внутри все застыло. И так, втроем, мы отправились к лагерю мальчишек. Педро шел впереди, Бей прямо за ним, а я плелась сзади. Неужели и вправду начинается поход? Пираты наступают все быстрее. Сколько же потерянных погибнут в этой войне! Сколько же мальчишек станут жестокими! Страшно стало мне, когда я в уме прикидывала количество жертв. А самое главное — мог умереть и Бей. Не ему одному было страшно при этой мысли. Остров накрыли сумерки и теперь лишь факелы, прикрепленные к деревьям, освещали костровое. Тут, к слову, уже собрался весь лагерь, стоял галдеж, мальчишки обсуждали что-то. Как только мое лицо осветилось огнем, все потерянные молча уставились в мою сторону. На их лицах отражалась злоба и отвращение. Кто-то ругался мне вслед. Это показалось весьма странным. Я была в хороших отношениях со всеми мальчишками, за исключением пары человек, а тут меня встречают словно я всех их обидела и оскорбила. Я стала чувствовать себя неуютно. В толпе показались лица Матеуша, Майкла, Генри и Грема. Они отвели взгляд, когда заметили, что я смотрю на них. Только Майкл помахал мне ручкой, приветливо улыбаясь. Чуть дальше стоял Фин. Он серьезно мне кивнул, приветствуя. С ним стоял и Митя. Последний явно был в шоке, что читалось по его глазам. Зрачки бегали в разные стороны, а когда ловили меня в толпе, то удивленно рассматривали. Мне было плевать на мнение всех в лагере. Чихать я хотела на потерянных, с которыми не общалась. Однако меня задел тот факт, что мои сыновья не желают на меня смотреть, а друзья смотрят с немым укором. Нет, не из-за похода нас с Беем оторвали от уединения. Тем временем мы уже остановились напротив трона короля. Питер сидел в нем расслабленный, вальяжно покачивая ногой. При виде меня он оголил тридцать три своих зуба и мгновенно встал. — А вот и она! Саша! Да и вместе с Беем! — Пэн стал медленно спускаться с трона по небольшой лестнице, прикрепленной снизу. Он театрально развел руками, приглашая нас в свои объятья, — Не рады меня видеть? — Зачем ты нас позвал? — весь его вид меня раздражал. Я не стала церемониться и спросила прямо в лоб. Король Острова опешил, но опять же не по — настоящему, а потом улыбнулся шире прежнего. — А Педро не сказал? Как жалко. Ну ничего. Король повернулся обратно к трону и занял то же место, что и изначально. — Прошу, Педро, скажи нашим гостям, почему мне пришлось оторвать их от их ночных забав. Король устало положил голову на раскрытую ладонь и принялся слушать командира войск. — Саша и Бей приговариваются к немедленной каре за предательство Короля Неверленда и всего Острова вместе с потерянными. Они посмели навредить бывшему командиру Феликсу с целью воздействовать на Питера Пэна, а также на Королеву Венди, которая ушла по их приказу к пиратам. Сердце бешено застучало. Питер про все узнал! Скорее всего от Феликса. Мои тайные интриги вскрылись, но при чем тут Бей? Наверное, они посчитали его соучастником, когда мы начали жить вместе. Потерянные были в курсе — вот почему такое холодное приветствие. — Признаете свои злодеяния? Вы же помните, что я говорил про предательства, — спокойно спросил король и выжидающе на нас уставился. Потерянные тоже изучали нашу реакцию. — Нет! Мы не делали ничего такого! — Бей тут же стал защищаться, — вы посмотрите на нас! Разве мы смогли бы противостоять королю? Бей покосился на меня. В этих серебряных глазах читался тревога. Он боялся, что сейчас нас разлучат, накажут, выгонят, убьют. И я его понимала. Мы только начали жить вместе как счастливые влюбленные и тут нас обвиняют в предательстве острова. Парень отчаянно пытался показать всем, что первый раз слышит обо всем, но я-то прекрасно понимала, что он старается меня выгородить. А стоит ли это того? — Хорошо, Бей, — король прервал его жестом, — а ты что скажешь, милая? Питер хитро меня оглядел. В тот момент я не была уверена, что это хорошая идея, но мне стоило признаться. Пэн точно знал, что я замешена во всех бедах Неверленда. Я действительно была предательницей и мою ложь Питер точно учует. Если я совру, то этот рыжеволосый мальчишка найдет тысячу, а то и больше, доказательств моей лжи. Тогда в глазах мальчишек я опущусь еще больше. Я вышла вперед и повернулась к потерянным. — Я не хочу вам врать. Да, я навредила Феликсу и отчасти была виновной в решении Венди покинуть остров. Я предала Питера Пэна, но не Неверленд. Мальчишки загоготали и зашумели от возмущения. — Бей не знал ни о чем. Подпольную игру вела только я, — я окинула взглядом всех присутствующих, — Признаю, у меня был помощник — мой далекий родственник Витя. Мы хотели защитить Неверленд и вас от Питера Пэна и его пагубного влияния. Простите, что у меня не вышло. В голове снова промчались отрывки из недалекого прошлого, когда Феликс кинул в меня ракушку со своими чувствами. Отогнав все мысли прочь, я решительно устремила свой взор к Питеру: — И какое же наказание ты мне придумал? Можешь выгонять меня из деревни. Или убить. Потерянные застыли в шоке. Даже Бей, минуту назад отвергавший все обвинения в мою сторону. На его лице читался немой вопрос: зачем? В глазах Питера мелькнула искра азарта, но тут же потухла в пучине гнева. Он встал. Спустился вниз. Встал прямо передо мной. — Убить тебя — слишком мелочно, — его голос звучал, словно скрежет стали, — А вот выгнать — идея хорошая. Я выгоняю тебя с моего острова. Прощайся со всеми, кто тебе дорог и вали подальше на свою планету. Внутри что-то разбилось. Валить? С острова? Не может этого быть! Я была готова к изгнанию из деревни, но не с острова. В горле встал комок. — Никто же не уходил с острова ранее. Разве это будет верным решением, мой Король? — Педро вставил свое слово. — Она же сказала, что она потомок Вити. Этот мальчуган уже сбегал. Ее роду, видимо, можно, — процедил сквозь зубы Питер, — ну чего ты стоишь? Отправь ее уже домой. Меня от нее тошнит. — Но, — капитан понизил голос, — тогда остальные узнают о бобах. Тогда они смогут путешествовать по мирам. Тот порядок, что вы установили, будет нарушен… — Да мне плевать, что они узнают о их существовании! — Вскрикнул Питер, — Достать они их не смогут! Разберись с одним делом, потом про бобы поговорим. Педро взял меня за локоть. Я бросила последний взгляд на потерянных и улыбнулась им всем. Надеюсь, меня запомнят не как предательницу, а как хорошую подругу, мать и союзницу. Но глубоко внутри у меня рушился целый мир. — Постой! — закричал Бей и сорвался с места. Его лицо было искажено гримасой боли и отчаяния. Нет, только не это! Я же бросаю его одного! — Бей, уходи, — я закричала ему в ответ. К сожалению, он подвергал себя повторному обвинению. Такого нельзя было допустить. Педро достал из кармана синий боб для телепортации. Последние секунды на острове я запомнила невероятно отчетливо. — Ее нельзя выгонять! Это нечестно! — Я видела, как в глазах у Бея появились слезы. Его голос надрывался. Тут к нему подбежал Митя и стал сдерживать. В толпе снова послышались возмущения. Боб подлетел в воздух. Толпа разделилась на две половины: одним было жалко меня и Бея, другие же считали нас предателями. Они начали спорить между собой, и я замечала различные взгляды. Одни были наполнены скорбью, другие — злобой. Боб стукнулся об землю. Открылась воронка. Почему я не сопротивлялась? Почему не сбежала обратно? Наверное, потому что я отчаялась, когда у меня не получилось отдать Феликсу эмоции. Честно признаться, даже после последнего разговора с Витей я не была до конца уверена в том, что судьба на нашей стороне. Я все еще тревожилась из-за неудачи. И меня гложил тот факт, что я раскрыла свои чувства Феликсу, а значит и свои слабости. Я была огорчена отказом любимого человека.Для меня все было давно кончено. Несмотря на все старания Бея, я все еще любила Феликса, но и к Бею теперь относилась по-другому. А может, я чувствовала, что так будет правильно, если я исчезну из их жизни? Тем более приказам короля нельзя противоречить — остаться я не могла никак. Я не отрицаю — мне было невероятно больно. Видеть как страдает Бей было особенно невыносимо. Я обещала себе его осчастливить и что теперь? Я стою посреди толпы потерянных и меня карают за предательство, начатое еще моим предком. Воронка уже начала засасывать воздух. Педро подошел ко мне ближе. — Прощай, — с этими словами он столкнул меня вниз, в синеву телепорта. Раздался крик Бея и нескольких потерянных. Краем глаза я увидела искрящуюся улыбку короля. Потом наступила тьма.***
Я очнулась на своей постели в номере дешевого мотеля. Светило солнышко и я забыла обо всем, что произошло. Я нежилась в теплоте лучей несколько минут. После, потянувшись, я встала, поправила волосы и посмотрела в окно. Под моим номером расположились несколько мотоциклов, пару фур и бродили ужасно обтрепанные люди с сигаретами во рту. «Сон? — подумала я, — Мне снился странный сон. О чем был этот сон?» Всю дорогу от своего номера до столовой я силилась вспомнить подробности сновидения. Однако, у меня ничего не получалось. Последние обрывки его улетели вместе с пылью, принесенной дальнобойщиками. Я заняла двухместный столик возле окна. Официант подошел ко мне мгновенно. Я неспеша сделала заказ и отправила официанта обратно на кухню. Что-то было не так. Что-то шло совсем не по тому пути, что был до этого. В тот момент я и вправду подумала, что во всем виновен сон, являвшийся кошмаром, я подумала, что через день или два я все забуду и все снова встанет на свои места. Также я совсем не осознавала тогда, где я нахожусь, почему я попала в этот мотель и что же я буду делать дальше. Это не играло совершенно никакой роли. Мне было хорошо и этого было достаточно. Лишь где-то глубоко в подсознании я силилась вспомнить злосчастный сон, который мне приснился в эту ночь, потому что не сон это был вовсе. После завтрака я направилась в комнату. Я вспомнила, что забыла книгу в номере. Думала почитать на том же месте, где и завтракала. Я зашла в комнату, окинула ее взглядом. Портфель лежал собранный возле постели. Немного порывшись в нем, я обнаружила книгу и свой скетчбук. Последний я отложила на потом. Вдохновение обычно приходит вечером, поэтому открывать его днем смысла особого не имело. Весь день я провела бессмысленно шастая по парку недалеко от мотеля. Также я погуляла немного в городе, полюбовалась местными пейзажами. Что-то я сфотографировала на телефон, чтобы потом перерисовать красками — так сильно вдохновила меня городская жизнь. Я все еще не догадывалась, по каким причинам оказалась вне своего дома. Беззаботная, уставшая я вернулась в мотель. Плотно поужинав, я вспомнила о скетчбуке в рюкзаке и направилась в комнату. Настал момент истины. Как только мои руки дотронулись до заветного блокнота, в груди больно защемило. Я пролистала прошлые рисунки. Пейзажи, гипсовые головы, натюрморты… Портреты. Множество знакомых лиц мелькало на страницах скетчбука, но я с трудом их узнавала. Что-то скрутило внизу живота от волнения. Я не помнила ни имен, ни характеров, но улыбки, глаза, взгляды, позы — все это было мне знакомо. Поначалу я подумала, что это мои фантазии, выдумки. Однако чем дальше я листала блокнот, тем более отчетливо видела эти образы в своих воспоминаниях. Вот мальчик, который не мог уснуть ночью и пришел ко мне, чтобы успокоиться. Вот девочка, влюбившаяся в убийцу. Вот подружки, играющие в гольф. А тут был нарисован пухлый мальчишка, который умер от лап свирепых пиратов. Рядом красовались двое его друзей, невероятно тощих по сравнению с первым мальчишкой. Вот еще один парень, со шрамом. Для своих лет он выглядит слишком сурово. Рядом стоит пара — парень, вечно заикающийся, и девушка, кажущаяся правильной. К слову, у нее собственный кружок вышивки. А это Бей и Феликс. Я специально нарисовала их рядом, чтобы сравнить. Все-таки, отец с сыном. В этот миг из моих глаз хлынули слезы. Как я могла забыть о них? Просто очистить память от стольких замечательных людей? Весь день я не вспоминала о них! На целый день они пропали, исчезли из моей памяти, а может и навсегда! Сон ли, явь ли? Что это было? Сколько я уже в этом мотеле? Жива ли еще моя семья? Я схватила блокнот с рисунками и помчалась к Динь-Динь.***
Я нашла ее у себя в комнатушке за стойкой для ключей. Она напевала что-то себе под нос и смешно хмурилась, наблюдая через очки за своими пальцами, пляшущими вслед за спицами. Вера Павловна вязала носки. Она даже не взглянула на меня, когда я села на противоположный конец диванчика. — Динь-Динь? — обратилась я к ней, — Это же не сон? Неверленд ведь и вправду существует? Женщина продолжала вязать и ничего мне не ответила. Тогда я спросила настойчивей: — Ответь же! Неужели так сложно сказать одно слово: да или нет? Старушка молчала. Будто меня совсем нет в этой комнате. Тогда слезы покатились с новой силой. Я уронила лицо на ладони и стала захлебываться в собственном горе. Друзья, подруги, приключения — я все оставила там. Я не смогла защитить Неверленд, не смогла осчастливить даже одного парня! И теперь похоже, что все это было сном: и все мое счастье, и те дни, проведенные в романтике острова, где никто не растет, и сражения, и смерти, и русалки… А самое главное — Феликс. Он тоже был сном. Тем временем, женщина перестала вязать. Она медленно прошла к двери и закрыла ее на защелку. Только после этого она с досадой посмотрела на меня и произнесла: — Нет, Неверленд — не сон. Иначе, я бы тут перед тобой не стояла. Я вскинула красное от горя и слез лицо на старушку. — Почему ты не сразу ответила? — Наверное, боялась, что нас кто-то подслушает, — Динь присела рядом со мной и успокаивающе похлопала по спине, — Этот остров не всем дано посетить. Это тайна. Не стоит говорить о нем на каждом шагу. Поэтому будет лучше, если ты будешь считать, что это все был сон. Я похлопала ресницами и непонимающе уставилась на Динь. — Но как я забуду все, что там произошло?! — выпалила я на одном дыхании, поднимаясь на ноги, — Все эти приключения, смерти и… все остальное? Мне нужно вернуться! Питер будет думать, что выгнал меня, а я вернусь и ему не скажу и закончу начатое… Я снова села на диван. — В этом нет смысла, — заключила я. — Отправить тебя домой сможет только Питер, но раз он тебя выгнал, то никто не сможет больше этого сделать, — женщина задумалась, — Может, то, что ты вернулась, означает, что ты можешь помириться с семьей? Попробуй начать новую жизнь, — старушка сочувствующе улыбалась мне. Однако, она не понимала, что Неверленд теперь обречен на погибель без моего вмешательства. Она не знала, какая ответственность лежала на мне. Она улыбнулась. Искренне и подбадривающие. Я обняла ее, на что Динь отреагировала не сразу. — Ну, ну, что ты, в самом деле… — смутившись, проговорила она. — Ты права. Надо вернуться домой. И все забыть, — другого варианта у меня нет. Слезы снова закололи мои глаза. Старушка крепче меня прижала: — Повзрослеешь — сама все забудешь. Это только сейчас так больно.***
Я стояла напротив моего дома и не могла поверить своим глазам. Некоторое время назад я думала, что больше никогда не увижу его снова, а теперь я захожу в калитку и верю в то, что меня все езе здесь любят. Я глубоко вздохнула для храбрости. В воздухе витал аромат маминой выпечки, цветов и летнего зноя. В саду работал шланг. На яблоне уже созрели первые плоды. Я снова дома. Я снова на Земле. Только я вошла в прихожую ко мне выбежал Вадим. Он явно ожидал увидеть меня в самую последнюю очередь. Шокированный, он уронил свое мороженное на пол и сразу же с радостными криками побежал за мамой. Я разулась и стала дожидаться все семейство здесь же. Спустя минуту на меня глазели мама, Вадим и Михаил. — А вот и вернулась наша блудная дочь, — съязвил Михаил, но без злости или обиды. — Долго меня не было? — робко спросила я. Мама ничего не ответила. Соленые ручейки потекли по ее лицу. Она бросилась ко мне и сжала в своих объятьях. — Тебя не было целый месяц, а может и чуть больше, — Михаил не был готов к такой сцене. Он просто отвернулся и стал рассматривать обои. Однако, я заметила пару слезинок, застрявших в уголках его глаз. — Простите, я такая безответственная, — рыдала теперь не только мама, а еще и я. Ощутив ее родной, душистый запах, я поняла, как много потеряла бы, оставь Питер меня в Неверленде. Я крепче обвила маму руками: — Я такая ужасная дочь! Простите меня! Я больше не буду так! — Конечно, дурочка! Конечно, не будешь! Я так волновалась! — взахлеб говорила мама.***
Конечно, последовало наказание. В основном оно касалось прогулок. Теперь мне нельзя было гулять вечером, меня стали больше контролировать, но это было мелочью. Я не собиралась сбегать снова, потому что-то место, куда я желала попасть теперь было закрыто от меня навсегда. Как сказала Динь, «Этот остров не всем дано посетить. Это тайна. Не стоит говорить о нем на каждом шагу. Поэтому будет лучше, если ты будешь считать, что это все был сон.» Я старалась принять это, но на ладони красовался шрам, который я получила от меча, на колене заживала ранка от падения на тренировке, в блокноте было множество зарисовок с лицами моих друзей — это в очередной раз доказывало, что Неверленд — реален. Я стала проводить больше времени с семьей, чтобы забыться и забыть, но по ночам воспоминания накатывали на меня. Первое время было самым трудным. Как бы то ни было я потихоньку начинаю справляться. Теперь мысли об острове с его вечно молодыми жителями приносят мне теплоту. Я свыклась с тем, что больше не попаду туда. Я продолжаю жить без Неверленда.