Кочевнический цикл

— Это было задание. И он с ним прекрасно справился. Кроме одного исключения… Он не смог заставить себя убить своего младшего брата. Он тебя слишком любил. Саске, кажется, слышал этот звон в голове. Звон от бьющегося, словно хрупкое зеркало, сознания, выстроенных внутри разума баррикад и стен, которые он так усердно возводил. Мир, который и так держался на последних издыханиях, треснул и рухнул пылью к его ногам. — Ты убил последнего родного человека. Он чувствовал, как внутри что-то ломается, видел, как размываются очертания того «плохого» Итачи, и на его месте возникает другой — чья улыбка застыла на родном до боли лице. — Это не правда. Ты лжёшь… Ты должен… Он не заканчивает, потому что теряет эту мысль среди потока сотни других. Брат никогда не предавал его. К чему эта правда теперь? К чему пустые слова? Мёртвых не вернуть. Он убил. Своими руками. Брата, который его любил. А Тоби не затыкается — всё говорит и говорит. И с каждым словом Саске всё больше хотелось исчезнуть, раствориться и испепелиться. Кто виноват? Кто во всём этом, чёрт возьми, виноват? Коноха, Третий, старейшины? Кто в ответе за смерть его семьи? Саске не мог сдержать слёз, которые крупными каплями катились по щекам. И жжёт внутри. Истерика его выжигает. Один. Он остался один со своим сожалением. Оно затопило каждый уголок его души, каждую клетку разума. Оно давит на грудь, огнём отзываясь в лёгких. И что-то ломается внутри (быть может это сердце?).