Как выйти замуж за дракона

Декабрь

      Катастрофы не произошло, мама Юнги довольно быстро взяла себя в руки и натянуто улыбнулась оторопевшему Тэхёну, который теперь даже пошевелиться лишний раз боялся, чтобы не попасть под горячую руку. Причем в прямом смысле этого слова. На кончиках наманикюренных пальцев на секунду вспыхнули искры и тут же погасли, оседая догорающими звездами на каменную кладку. Плечи Мина мгновенно расслабились, словно жест Гхэм убедил дракона в благоразумности ее дальнейших действий. Он для надежности на всякий случай обошел мать и приобнял принца за талию. Тому сейчас как никогда ранее требовалась его поддержка. – Добро пожаловать в Парящий город, Тэхён, – на удивление тепло отозвалась женщина, пусть глаза и остались холодной гладью непроницаемых изумрудных озер, как у сына.       Она первой поднялась обратно по лестнице, ступая размеренно, медленно и в какой-то степени даже грациозно. Тэ с недоверием воззрился сначала на нее, не зная, чего ожидать от этой явно сумасшедшей огнедышащей, а затем перевел растерянный взгляд на хмурого Юнги, который полностью разделял сейчас беспокойство принца, поэтому просто согласно кивнул и ободряюще сжал протянутую ему узкую ладонь. Ни за что на свете Мин не дал бы брюнета в обиду, а уж тем более на растерзание собственной семье, пусть тот и горел желанием с ней познакомиться.       Семье, которую он не выбирал, да и не любил в том смысле, какой вкладывали в понятие любви люди. Его воспитывали сильным и независимым, бесчувственным и сдержанным, уделяя больше внимания формальностям и общественным стереотипам, нежели чувствам. И если поначалу Юнги, как и любой ребенок, тянулся к родителям за лаской и добротой, обижаясь всякий раз, когда получал отказ, то с годами потерял к этому интерес, осознав, что был для них обязанностью. Священный долг продолжения рода, не более.       Единственными, кто относился к нему подобающе, по праву считались старший брат и младшая сестренка. С годами привязанность детей только крепла, не находя понимания в сердцах остальных членов семьи. Брак в производстве. Неправильные, слишком эмоциональные и шумные. Счастливые, в конце концов, они ценили друг друга и связывающие их узы. Оттого и обида у брата с сестрой была во сто крат сильнее, когда Юнги решился покинуть родные пенаты и пойти по стопам тех, кто даровал ему жизнь.       Всего лишь бегство из удушающего плена, не более. Но до чего же легко ему дышалось там, на земле. Люди, конечно, ничем не отличались от тех же драконов. Разве что, родство ценили еще меньше, продавая за звания, земли или блестящие золотые монеты и жену, и мать, и себя самого. Юнги не был удивлен, скорее разочарован. Их взгляды и идеалы не стоили гроша – слишком уж поверхностными оказались на потеху бессмертному созданию, который удачно воспользовался положением, извлекая из него выгоду подобно своим предприимчивым предкам.       О, Мин озолотился на людях, сколотив собственное приличное состояние, и благоразумно умолчал о нем, спрятав подальше от загребущих лап родни, которая считала младшенького чуть ли не оборванцем в человеческом мире и упрашивала вернуться домой. Даже невесту подыскали по такому случаю, полагая, что это заставит огнедышащего одуматься и начать жизнь с чистого листа. Словно замужество могло что-то исправить в их непростых отношениях.       Юнги, например, не желал после стольких лет свободы плясать под чужую дудку и следовать тошнотворным, единственно верным правилам. Оброс колючками, пропитался ядовитым скептицизмом и разучился доверять кому-либо. Если уж быть до конца честным, он и с Тэхёном поначалу не планировал сближаться, считая того поверхностным мальчишкой. И как же ошибался, когда все-таки решился пойти на контакт.       Ким отличался ото всех людей, с которыми ему приходилось сталкиваться раньше. Несуразный, чрезмерно активный, живой и открытый. В нем притворства не было ни на грамм, пятьдесят на пятьдесят игривого нрава и любопытства, эдакой детской непосредственности. Ни жадности, ни эгоизма, ни гордости. Простодушный Тэхён с ним порою делился последними крохами любимейшей еды, в которой дракон даже не нуждался. И буквально притягивал к себе неприятности как магнит, набивая шишки и зарабатывая ссадины.       Знал ли Мин тогда, чем обернется для обоих это знакомство? Наверняка нет. Но ни разу с той поры не пожалел о сделанном выборе, найдя именно в Тэ свою семью, убежище и кладезь уюта. Личное солнце, которое согревало даже в самые мрачные дни никогда не мерзнущего физически дракона, морально – почти всегда. А главное: Тэхён не просил взамен ничего, кроме любви. Проблемный, конечно, несносный, но до чего родной и чистый, не запятнанный жадностью и людскими пороками.       Ему было плевать на богатства Юнги. Ким сам вырос в роскоши и достатке, но никогда не гнался за славой и титулами. Они оба знали о страшной цене высокого положения в обществе, а потому мыслили приземленно, предпочитая живописным дворцам и дорогим нарядам скромный замок с приведениями на озере и простенькие одеяния, не стесняющие движений. Не внешний вид определял их как личность, а поступки и слова. Ими старались не разбрасываться, помня о чести и добром имени, доброте и принципе бумеранга.       Игнорируя косые взгляды слуг и дворецкого, с любопытством разглядывающих в буквальном смысле пришельца (люди в городе были довольно редким явлением и в основном шли на закуску). Мин с нескрываемой гордостью шел по коридорам отчего дома, крепко сжимая в своей руке тонкую аристократическую ладонь Тэхёна. А внутри (не лучше Кима, ей-богу) сам чуть ли не трясся от страха и волнения из-за реакции отца и остальной родни, которая не особо-то привечала смертных, предпочитая видеть их у себя на обеденном столе, а не в числе гостей за вечерней трапезой. Впрочем, за благословением родителей Юнги не гнался, всего лишь выполнял каприз своего теперь уже точно жениха.       Ну какой еще адекватный человек добровольно бы пошел в логово к огнедышащим на верную смерть? Только его отважный или совершенно чокнутый Тэхён, мило заулыбавшийся, стоило им миновать двустворчатые двери в обеденную залу, где уже дожидались остальные члены семьи. Разумеется, разодетые в дорогие одежды, напомаженные и до тошнотворного чопорные, как и убранство помещения с золотыми канделябрами, тяжелыми бархатными шторами и мраморными начищенными полами.       Что отец, что брат не скрыли своего удивления, учуяв человеческий запах, а вот младшая сестра, хохотушка и по праву головная боль всего замка, далекая от драконьих стереотипов, тут же вспорхнула со своего места и практически задушила смутившегося Кима в объятьях. – Добро пожаловать к нам домой, я Сиена, – представилась боевая девчонка, едва достающая принцу до груди. На вид ей было не больше пятнадцати, но внешность у драконов довольно обманчива, и верить своим глазам, значит, обманывать самого себя. Наученный жизнью, Тэ предпочел думать, что та просто хорошо сохранилась. Главное не ляпнуть этого вслух, иначе Юнги, тяжело дышащий в затылок, ему не простит подобного обращения с любимой сестренкой.       Длинные кудрявые волосы цвета спелой пшеницы были собраны в высокую сложную прическу, явно не доставляющую обладательнице никакого удовольствия, гармонично сочетаясь с нежно-голубым пышным платьем с юбкой-колоколом и кучей девчачьих рюш. Чертами лица она больше напоминала мать, нежели отца или Юнги, хотя что-то общее все-таки проскальзывало то и дело, эдакая ненавязчивая изюминка, за которую Тэхён обожал Мина. Возможно, тому виной была широкая счастливая улыбка, обнажившая белоснежные зубы и розоватые десны, потому что к Сиене молодой человек довольно быстро проникся симпатией и перехватил протянутую к нему для рукопожатия ручку, галантно запечатлев на ладони горячий поцелуй.       Девушка вспыхнула подобно спичке, заливаясь румянцем, и отпрянула, словно обжегшись. Она смутилась под тяжелым неодобрительным взглядом ревнивого Мина и поспешила вернуться в кресло за столом подле матери. Юнги явно не пришлась по вкусу обходительность возлюбленного, и все последующие приветствия он благоразумно обнимал его за талию, чтобы знал свое место и не смел своевольничать. Ненавязчивое напоминание сдерживать порывы и не быть настолько очаровательным, а то, того и гляди, женят на нем младшую сестру забавы ради, прознав про высокое звание и богатства жениха.       Тэхён не возражал, найдя в прикосновении скорее некое успокоение, нежели укор, и приготовился к новой порции знакомств. Следующим на очереди был отец Мина, облаченный в дорогие роскошные одежды, укрытые длинным алым плащом, отороченным серебристым мехом. Суровый, седовласый и словно вырубленный из камня, он сдержанно кивнул принцу, представившись Джудасом, и выразил надежды на то, что Ким погостит у них подольше и расскажет о себе. Юнги невесело улыбнулся на замечание, представив, что именно Тэ мог им понарассказывать. Как бы не пришлось потом обоих родителей откачивать.       Не сказать, чтобы Джудас не одобрял выбор сына, но и не высказал особой радости. Простая вежливость и никакой предвзятости, как и подобает настоящему мудрому дворянину и главе семейства. Благо Тэхён знал, как вести себя в обществе и не растерялся, наконец-то осознав, кем на самом деле являлся Юнги, довольно размыто рассказывающий о своем прошлом. Вот, что на самом деле скрывалось за маской замкнутой ледышки, – чопорные родственники, ничуть не лучше тех, от которых сбежал Ким. Они притянулись друг к другу как два сапога пара с общими проблемами и жизненными несчастьями. Что ж, иногда судьба и вправду приятно умела удивлять.       Замыкающим звеном к знакомству присоединился старший сын семьи, смерив Тэ с головы до ног холодным оценивающим взглядом, несколько голодным и жутким, и протянув руку для рукопожатия. Ладонь оказалась пугающе холодной и шершавой, сжала до выступивших в уголках глаз слез и дрожи в теле. Хватка на талии стала сильнее, и Юнги поспешил приблизиться, предупреждающе выдыхая в сторону брата тяжелые сизые клубы пара изо рта. – Чунчхи, – представился парень, очень многое взявший скорее от отца, чем от хрупкой матери, и меньше всех имевший сходство с Юнги, не считая колючего цепкого взгляда. – Будь здоров, – тут же участливо отозвался Тэхён, одаривая того одной из своих фирменных широких улыбок, расценив звуки, сорвавшиеся с губ, как следствие какого-нибудь простудного заболевания. Мало ли, вдруг драконы тоже могут болеть, лучше перестраховаться и показаться учтивым. Парень, к большому разочарованию Кима, озадаченно нахмурился и на улыбку не ответил. – Это мое имя, вообще-то, – немного грубовато бросил он, уже не скрывая своего раздражения. От него буквально исходили те пугающие флюиды неприязни, которые Тэхён имел неосторожность зарождать в сердцах некоторых людей, а теперь, кажется, еще и драконов. – Серьезно? – внешне принц ничем не высказал смущение, скорее уж изумился сверх меры, искусно играя роль беспечного простачка. – Вот незадача, хотя чего еще я ожидал от женщины с именем Гхэм, – уже более тихим голосом пробормотал себе под нос юноша и возмущенно зашипел от боли, потому как до сих пор зажатая в плену чужой ладони рука вспыхнула судорогой боли из-за слишком сильного рукопожатия. – Прошу всех к столу, – поспешила разрядить обстановку хозяйка дома, явно опасаясь дальнейшего развития событий. Тому поспособствовали глаза Мина, изменившие окрас до звериных, что не предвещало Чунчхи ничего хорошего, ведь за своего человека огнедышащий был готов кому угодно перегрызть глотку.       Перечить никто не стал, решив отложить конфликт на потом, и в продолжение ужина Тэ стоически сносил на себе тяжелые взгляды старшего брата Юнги, включаясь в разговор с очаровательной Сиеной. Она болтала без умолку, рассказывая небылицы о сородичах, и, вероятно, пришла в полный восторг от человека, коих в Парящем городе невозможно сыскать где-то, помимо кухни. И, наверное, Мину следовало предвидеть подобный исход, потому как последовавший в середине приема пищи вопрос стал полной неожиданностью для всех присутствующих. – Это может прозвучать слегка нескромно с моей стороны, но вы размножаетесь так же, как и рептилии? Откладываете яйца, да? – Юнги подавился вином и выплюнул большую его часть на белоснежную скатерть под неодобрительные взгляды родни. Тэхён же невозмутимо похлопал его по спине и заботливо вытер краешком полотенца подтеки с губ. – Ох, Юнги, наверное, был чертовски милым яичком, – продолжал ворковать Тэ под задушенный смех сестры и брата. А поскольку никто не опроверг его теории, он продолжил: – А с пятнышками или без? Голубым или фиолетовым окрасом скорлупы? А он блестел? Ох, ну, конечно же, блестел, он же такой зазнайка. Могу себе представить, как тяжко пришлось высиживать его, – вопросы посыпались один за другим, и Сиена, задыхаясь от хохота, все же решила пролить свет на столь очаровательные заблуждения гостя, пока из-под стола слышалось жалобное похрюкивание Чунчхи. – Тэхён, мы размножаемся, как и люди. – Вот как? – блестящий восторгом взгляд мгновенно потух, и Ким недовольно надул губы, став похожим на маленького обиженного ребенка, у которого вырвали из рук огромным трудом выклянченную сладость. – Жалко, а я уж успел размечтаться, напредставлять себе ужастиков, то есть увлекательнейший процесс оплодотворения и вылупления. Но Юнги, я надеюсь, был очаровательным ребенком? – теперь пришла очередь отца семейства смеяться, вгоняя упомянутого в разговоре парня в краску. – Нет, он много ныл и жрал всех приходящих в гости людей, – Юнги обреченно застонал и спрятал горящее лицо в ладонях, потому что Тэхён прямо-таки нашел золотую жилу. Все члены семьи разом оживились, вставляя ремарки собственного производства в общую картину образа несносного дракона. – То есть, как и сейчас? – подвел итог услышанному Тэ, кривя губы в совершенно глупой и жутко довольной ухмылке и ласково теребя мочку малинового уха возлюбленного, находя чужое смущение чертовски милым и очаровательным. – То есть, как и сейчас, – согласно кивнула Гхэм, с каким-то триумфом отпивая вино из своего бокала, словно потеха над собственным сыном доставила ей ни с чем не сравнимое удовольствие.       Остаток ужина решили провести в благоразумном уютном молчании.