Из огня да в...

      Я рассекаю по этому гребаному замку с самого утра, одетый в кучу украшений и тяжелый плащ, но я не только не могу найти библиотеку, но даже не могу найти кого-нибудь, кто подсказал бы мне к ней дорогу! Черт возьми, что за фигня тут творится? Я видел кучу разных исторических фильмов и везде венценосных особ окружает куча слуг. Сам собой назревает вопрос: где шляются все те, кому положено за мной бегать и выполнять любой каприз? Почему я должен шастать по этим дворцовым лабиринтам будучи голодным, холодным и нихрена не помнящим?       Взвизгивая я жаловался на жизнь каменным стенам и портретам каких-то странных дядек, а ноги мои в то время несли меня вперёд и вперёд. Пока за спиной у меня не послышалось утробное рычание, на которое я, по закону жанра обернулся, вместо того чтобы бежать во все тяжкие. — Срань Господня, — только я смог выдавить я, глядя на существо, расположившееся передо мной. — Откуда ж ты такой красивый выполз то, а? Из какого блядь, муравейника?! Гигантский четырехметровый муравей в ответ лишь пошевелил усиками. Не знаю мол, сударь, как ответить на ваш вопрос. Пошевелил и шустро застучал гигантскими членистыми ногами в мою сторону. Быстро пересёк пространство между нами и принялся меня этими самыми усами ощупывать. Ощущение не из приятных, в меня словно огромными ёршиками потыкали, но господин муравей, судя по его реакции, остался осмотром доволен. Он стал бегать вокруг меня и ластиться, не хуже домашней собаки, периодически щёлкая жвалами и блестя огромными фасетчатыми глазами. — И как же мне тебя звать, м? Не скажешь, чудо заморское? — в ответ насекомое лишь тряхнуло головой и шарахнуло огромным брюшком прямо по каменному полу. Немного поразмыслив над всем сущим и в особенности над именем для моего нового знакомого, не придумал ничего лучше чем назвать его Люсей. Нет, ну, а что? Насколько мне известно из уроков биологии, у муравьев царит строгий матриархат. Там только одна или две матки, остальные особи бесполы. Значит, будет он у меня Люся-Люсек, чтобы не обидеть мужское и женское муравьиное начало. Спустя некоторое время мы с Люсей поднялись наверх, выбравшись наконец из лабиринта мрачных, на кишку похожих коридоров. Тут же я увидел чей-то стремительно мелькнувший силуэт. Сия персона, судя по всему не очень хотела, чтобы я её увидел, поэтому пересекла коридор крайне спешно, превратившись в одно смазанное пятно. Мне впрочем, было уже совершенно наплевать, кого я увидел, мне необходимо было человеческое общение, поскольку я не общался сегодня ни с кем, кроме Люси. Но его тяжело назвать хорошим собеседником, хотя порой мне казалось, что движение его жевал обозначает определенные слова. — Стоять-бояться! Всем руки за голову, работает Российский спецназ! — заорал я, метнувшись по коридору в сторону беглеца, — Берегись! Поймаю — глаз на жопу натяну! Поймать я впрочем никого не успел, с этой сверхзадачей шикарно справился Люсек. Надо ли говорить, какое садистское удовольствие я испытал, обнаружив как мой соратник-муравей загнал в угол какого-то слугу омегу? О, это непередаваемое чувство. — Итак колитесь, молодой человек, — я подошёл к ним, нарочито чеканя шаг, — какого Лешего от меня сегодня скрываются все слуги, м? — Что, — голос омеги дрожал, — что вы хотите знать? — Правду и ничего кроме правды, солнце моё, — я осклабился, — Так что, ты или скажешь мне, какого черта тут творится, или пойдёшь на обед моего знакомого. Выбирай дитя, пока я в настроении. — Ничего не могу вам сказать, — глаза мальчонки забегали, — Я здесь недавно, ничего не знаю, вас тоже вижу впервые. Кстати, — он напыжился, как драчливый воробей, — Вы кто такой?! — Ооо, тебе бесконечно повезло дорогой мой юноша, потому что ты встретил великого и неповторимого Люку герд Волски. И я, как ты наверное уже догадался, твой Господин. Который жёстко наказывает всех слуг за любую провинность. — Неправда! — пискнуло это чудо, — Герд Люка никогда и слова лишнего не скажет, он всегда молчит и похож на камбалу! Вот это поворот. Так я значит до амнезии был просто нежной беспрекословной фиялкой? Сюрприз, большой сюрприз ждёт обитателей замка. Сегодня знатных звездюлей отхватит вся прислуга. — Вот ты и прокололся, как шина от жигуля, — я хлопнул в ладоши и погладил по голове Люська, который треща как старый мотоблок стоял рядом, — Скажи всем, чтобы немедленно собрались в фойе между кухней и столовой. А если кто-то ослушается, — я улыбнулся как можно жизнерадостнее, — то пойдёт на корм Люсе. Все понял, салага? -Да. Герд Волски, Позвольте задать вам вопрос, — мальчишка смотрел на меня огромными от страха глазами, — Как вы приручили корбонну? — Его чтоль? — мотнул я головой в сторону Люська и получил утвердительный кивок, — Да легко. Погладил, сказал пару комплиментов, а что? — Просто… Это одно из самых свирепых и кровожадных существ в Арневе. — Вот как? Я приму к сведению. А теперь беги мальчик и не забудь всем передать мои слова.

***

— А как известно мы народ горячий И не выносим нежностей телячьих… Напевая старую детские песенку я шёл рядом с муравьем, будучи уверенным, что он выведет меня в нужном направлении. Вдруг Люсек застыл аки вкопанный, поджав все шесть лапок. — Намёк понять, Люсий. Благодарю вас, — пропел я, забираясь на него верхом. Езда на муравье это конечно уникальная и неповторимая штука, описать которую невозможно, на мой взгляд. Пока Люсий мерно стучал хитиновыми лапками по полу, у меня появилось свободное время для «подумать». Все утро мне было не до дум, я летал по замку как в зад ужаленный, пытаясь найти хоть одну живую душу, оглашая окрестности своими горестными воплями. Но сейчас я еду на разлет заборов, тьфу ты! На разбор полетов, поэтому в голову мою плавно вплыла одна очень каверзная вещь. Даже не вещь, а воспоминание, которое заставляет мои распрекрасные щечки заливаться краской. Нет, ну вот почему он вчера ушёл даже ничего не сказав и не сделав больше? Я лежал блин, весь в предвкушении продолжения банкета, а этот засранец взял и свинтил. « Ты не мой» блин! Вот и как я должен это расценить, м? Пришёл, натискал меня до беспамятства, крышесносно отсосал и уплыл в непонятные дали, как Грин от пресловутой Ассоль. Нет, я правда чувствовал себя брошенкой, которой сделали хорошо и оставили. Было даже как-то стыдно перед ним за то, что он ушёл неудовлетворенный. Хотя в принципе, мне стыдиться нечего, мое дело было предложить — я предложил, а там уж… Хозяин-барин, собсна говоря. Мои тяжкие думы прервало наше с Люськом совместное прибытие в фойе, где реально собралась прислуга со всего дворца. Были тут и конюхи, и повара, и горничные, и стражники и ещё куча каких-то людей. Вперёд вышел какой то высокий омега с волосами илистого цвета и такими же глазами. Накручивая прядку волос на наманикюренный пальчик, он приблизился ко мне, гордо восседающему на муравье. — Вы что-то хотели, герд Люка, — растягивая гласные спросил он. — Ты кто? — зевнул я, — Как зовут, звание какое? — Юлий герд Донский, — задрав нос пропел он, — Главный соглядатай. Люсек недовольно зарычал, щёлкнув жвалами. — Не брехать! — рявкнул я и подпустил муравья как можно ближе к зазнайке, — Даю тебе еще один шанс. Звание какое? — Горничный я, горничный, — испуганно отступая пропел он, косясь на Люсю. — Значит так, — я рассекал пред строем слуг, гордо восседая на своём муравье, — Объясняю первый и последний раз для всех. Я — ваш хозяин, я отдаю вам приказы, вы их выполняете, и никак иначе. Касается всех. — А то что? — пискнул кто-то. — А то отправлю вас в племя нудистов с острова Мадагаскар, — я хмыкнул. — А это кто такие? — А это такие большие волосатые мужики с огромными членами, которые рассекают по острову голышом и трахают все, что двигается. А что не двигается, они двигают и, собственно говоря… — Герд Люка, — глаза Юлия увеличились в размерах троекратно, — какое слово вы только что сказали? — Трахаться, — пожав плечами ответил я. — Я много таких слов знаю, солнце моё. Трахаться, ебаться, совокупляться… Дальше я продолжать не стал, видя что все присутствующие и так в полуобморочном состоянии. Ну вот, значит, для того чтобы тебя зауважал народ дворцовый, надо проехаться верхом на муравье и сказать пару неприличных слов. И это они ещё не слышали, какие перлы я выдаю, ударившись мизинчиком об тумбочку. Я сам порой в шоке.