ГЛАВА 31: «ПРОЧЕРК»
Соник разомкнул глаза. Вокруг — кромешная тьма, и неистовый холод пронизывает его насквозь, будто осиновый кол охотника на вампиров. Остроконечные уши улавливали тихие звуки, будто кто-то находящийся рядом очень тяжело дышал. Продлилось сие недолго — дыхание внезапно прекратилось, — но этого хватило, чтобы ёж понял: здесь он не один. Парень зашагал по невидимому полу вперёд. Озираться по сторонам было бессмысленно: куда ни глянь — сплошная бездна, для грешников мирских предназначенная. И нет здесь ни котла с кипящей водой, ни пентаграмм с мракобесами, ни чертей с вилами. Только пустота, смакуемая могильной тишиной. Долго ли, коротко ли Соник брёл в неизвестном направлении, пока впереди внезапно не возник просвет чего-то огненно-рыжего. Ёж тотчас засеменил к увиденному, тем более оттуда веяло теплом, если не жаром. Он протянул руки к большим листам и раздвинул их, чтобы протиснуться вперёд. А потом Соник растерялся. Ощущения от увиденного были неоднозначными. С одной стороны, он вышел из некой пустоты в наполненный красками мир. Холод сменился на жару, под ногами захрустела трава, а пространство наполнилось звуками и запахами. А с другой, картина, что предстала перед Соником, была донельзя ошеломительной. Повсюду — горящие пальмы и рассыпающиеся в порошок листья. Куда ни глянь — везде огонь, пожирающий некогда дышащие жизнью джунгли до основания. Хрустящая под ногами трава была подобна иссохшим костям, которые мобианец продавливал своим весом. А в небе царила бархатная плёнка, следующая сразу в четыре стороны, будто кто-то проматывал киноплёнку. Пахло горелой плотью. Соник насторожился, но продолжил идти дальше, огибая полыхающие стволы. Вездесущий треск дров заполонил собой всю долину, ориентироваться приходилось по пробивающимся сквозь алые облака звёздам, а надеяться только на удачу. Приметив высокий холм, ёж быстрее звука добрался до него и уже оттуда решил изучить обстановку. Уничтоженный Эггманом и Бревоном остров он знал плохо, потому нужно было хорошо запомнить все доступные направления. Остальные мобианцы с авалисянками наверняка сейчас где-то здесь. Но, начав осматриваться, Соник вдруг испытал дежа-вю. Довольно известное чувство, когда тебе кажется, будто ты уже был здесь однажды. Эти пылающие джунгли тоже находились на острове, но последний явно не ко Дню и Ночи относился. Уж слишком знакомым он был ежу. И услужливая память незамедлительно дала ответ на этот вопрос. — Что? Остров Ангела? Но как? — оторопел Соник. Всё точь-в-точь, как в тот день, когда он прилетел сюда вместе с Тейлзом, чтобы окончательно разгромить «Яйцо Смерти». Тот же пожар в джунглях, те же убитые Роботником животные, та же мирская разруха. Разве что Тейлз отсутствовал, но его исчезновение Соник мог объяснить простым языком: всё, что он видит — не более, чем иллюзия. Или ему просто хотелось в это верить. Остроконечные уши дрогнули: до них едва долетел знакомый старческий всхлип. Тело сработало быстрее, чем мозг успел отдать ему команду, и Соник быстрее звука помчался к источнику голоса. Там, на поляне, взятой огнём в кольцо, на поваленном дереве сидел голубой ёж с белыми усами — и плакал. Соник еле слышно выдохнул при виде до боли знакомого персонажа, с коим его отчасти связывало прошлое. — Дядя Чак, — вымолвил мобианец. Старый ёж отстранил от лица ладони и перевёл взгляд на своего племянника. Он не обрадовался появлению Соника, никак не поменялся в эмоциях. Из его глаз как шли слёзы, так и продолжали идти. Соник, сглотнув, сделал шаг вперёд. Почему-то вдруг начали подкашиваться колени. — Дядя Чак, это я, Соник, — на всякий случай сказал ёж, ибо неизвестно, за кого его мог принять старик. — Что… что ты здесь делаешь? Чак отвёл взгляд. Несколько секунд герою Мобиуса пришлось созерцать апокалиптический антураж в безмолвной тишине, нарушаемой треском дров. — Ты и сам прекрасно видишь, что я делаю, — наконец сказал Чак. — Но… почему ты плачешь? — задал другой вопрос Соник. — Сам не знаю. Наверное, мне грустно, а, быть может, корю себя за случившееся. — О чём ты? Старик заговорил невзрачно: — Больно осознавать, что те вещи, которые ты когда-то принимал за благое, в один прекрасный момент стали бичом твоих надежд. Мы были слепы в стремлении вершить правосудие — и это сыграло с нами злую шутку. Истовый герой, нет… хе-х… хе-хе-х… не истовый… и даже не герой. — Дядя Чак, я не понимаю тебя. Чак вздохнул, после чего встал на ноги и повернулся лицом к Сонику. Его уставшие, умудрённые временем и старостью глаза посмотрели на ежа не то осуждающе, не то понимающе, и это противоречие очень сильно настораживало юношу. Даже если это и иллюзия, своего рода голос подсознания, — она была слишком натуральной, чтобы ею не проникнуться. — Зачем… зачем ты это сделал…? Чак закрыл глаза, а когда открыл их, Соник инстинктивно попятился назад, ахнув. Вместо белых оболочек — бездонная чёрная тьма, и покатились по щекам старика смоляные густые капли, будто чернила. Даже рот — и тот исказился в каком-то дьявольском, ужасном оскале, и доносился из его недр клокочущий звук, будто что-то мешало ему говорить. — Зачем… — Чак сделал шаг в сторону Соника, но начал плавиться, будто воск, растекаясь лужицей. Дряхлое тело рухнуло на землю, и упавшая с плеч голова прикатилась прямо к ногам прижавшегося спиной к пальме мобианца — пустая, безжизненная, сереющая на глазах. Ха-х… ха-х… ха-х… Сердце колотилось в груди донельзя страшно. Соник едва справлялся с собственным дыханием, ощущая предательский холодок, что по спине его пробежал. Он едва не вогнал себе занозы под ногти, когда вцепился в ствол, но, благо, тот был обугленным. Слишком натуральная иллюзия. Слишком всё органично. С большим трудом Соник справился с нахлынувшим на него страхом и, сглотнув, переступил через трупную голову Чака. От расплавившегося тела начал исходить запах гнили. Пришлось в срочном порядке покинуть злосчастную поляну, чтобы не вырвать. Остров Ангела — но страшно преобразившийся. Он сгорал на глазах, и ни единый бадник не попался в поле зрения Соника, будто художник убрал их с масляной картины растворимым эмульгатором. — Что? Кто там? — насторожился Соник, когда высокая, однако, иссохшая трава вдруг захрустела. Парень встал в стойку, готовый к встрече с неизвестным противником. Но никто не пришёл. Нужно было выбирать: идти на источник звука или вернуться назад. Последний вариант был достаточно приемлем, ибо ёж не знал, каким ужасом его ещё могут вознаградить изменённые джунгли, а старая локация была более-менее изведанной. Однако там нет ничего, кроме головы дяди Чака. Вдыхать трупный запах тоже не хотелось. Посему Соник, пересилив себя, шагнул к траве. Этот вариант предусматривал возможную встречу с кем-то из потерянных товарищей. Ёж начал продираться сквозь траву. Звук точно шёл отсюда, в этом парень не сомневался. Он поворачивал голову то в одну сторону, то в другую, но никого не встречал. Только тлеющие, местами поваленные пальмы дышали жаром, да выжженные тропы, усыпанные пепельным порошком. Соник прошёл ещё дальше. Потом ещё. И ещё. В конечном итоге ему надоело бесцельно идти туда, где было всё то, что он уже встречал. Ничего примечательного в происходящем ёж не находил, а потому было принято решение вернуться к развилке и уже оттуда идти к знакомым по памяти местам. Внезапный холод, возникший из ниоткуда, обжёг Соника похлеще, чем огонь, из-за чего ёж поёжился. Неприкрытая синей шёрсткой кожа стала гусиной. — Вспомни… Вспомни… Синий ёж округлил глаза. Снова голос, и снова до боли знакомый. Вот только не старческий он был, а женский и тихий, будто шёпот. Соник тотчас обернулся. Душа в одночасье встрепенулась, будто пойманная в клетку птица. Взгляд дрожащих глаз приковался к полупрозрачному силуэту, что возник по велению божьей (или нет) прихоти в окружении чёрных стволов. «Лайлак!», — первое, о чём подумал Соник — и не напрасно. Сиреневый окрас, фигурка точёная, сине-голубое одеяние — всё отсылало на драконшу, с которой ёж провёл достаточно долгое время. Какая-то вселенская неразбериха али чёрт решил пошутить на досуге. Соник уже и сам не знал, что с ним происходит. Преобразившаяся Лайлак находилась в нескольких шагах от него, и веяло с её стороны пронизывающим холодом, от которого ежу становилось не по себе. И даже вездесущие пожары не спасали его положение, будто и не было тут никаких огней. Соник шагнул было к ней навстречу, как вдруг остановился. Не сразу он обратил внимание на то, что Лайлак была полупрозрачной, и сквозь неё ёж мог увидеть находящиеся за ней поваленные пальмы. Словно один кадр поместили на другой, из-за чего получался заметный просвет. Не сразу обратил внимание на появившиеся ежиные уши и иглы сиреневого цвета. Не сразу заметил, что на её шее, развеваясь, будто язык огня, находится кроваво-красный шарф. Соник обмер. Нет, это не Лайлак! Это призрак! Прообраз самой Лайлак! … …или Лайлак…? Окончательно в этом ежу убедиться не удалось: куноичи распахнула глаза. Они были бездонными, чёрными, пустыми, и лишь маленькие белые точки вместо зрачков неотрывно смотрели на Соника, выделяя его из всего окружения. Лайлак начала приближаться к Сонику рывками, смещаясь то в левую сторону, то в правую. И чем больше она сокращала расстояние между ними, тем сильнее ёж чувствовал, как на его ногах и руках начинают отмерзать пальцы. — Соник… — тихо позвала парня Лайлак. Холодный и одновременно нежный шёпот привёл парня в чувство. Развернувшись, он тут же бросился наутёк, сразу же активируя «Boost». Ярко-голубой щит сносил со своего пути всё, что позволило Сонику не тратить время на маневрирование. Вот теперь ёж снова почувствовал жар горящих джунглей, чему был искренне рад. Обстановка здесь была ничуть не лучше прежней, но в ней парень не чувствовал неоспоримой обречённости. Какой-никакой шанс на счастливый исход, но был. Нога вдруг потеряла опору, и Соник, вылетевший из кустов, кубарем покатился по склону, как мешок. С отвесного обрыва его тело бултыхнулось в озеро, и в приоткрытые рот и ноздри проникла тёплая вода. Синий ёж тотчас запаниковал, принялся махать руками и ногами, чтобы не уйти топором на дно. — Кха… кха… ахгх… кха…! Его счастье было, что озеро оказалось неглубоким. Соник ушёл под воду с головой, но лишь на полметра, ибо ноги совсем скоро почувствовали под собой землю. Не теряя ни секунды, ёж начал подпрыгивать, чтобы зачерпнуть спасительного воздуха, одновременно, пусть и неумело, гребя руками. Постепенно уровень воды понижался, благодаря чему парень совсем скоро вынырнул и, наконец, смог покинуть озеро, падая мокрым на песок. Обессиленный и напуганный. Соник рухнул на спину и тяжело задышал, кривясь от жжения в гортани. Вода, к сожалению, попала в лёгкие, а потому каждый вдох был для ежа болезненным. — Кажется, спасён, — прохрипел Соник. Всё, чего в данный момент желал синий ёж — это найти Оракула и спросить с него, грубо говоря, как с козла, за то, что он не предупредил ни его, ни остальных о сюрпризах острова Дня и Ночи. Соник и так с неприязнью относился к Дельфу, а теперь и вовсе возненавидел его. Шелест кустов заставил ежа затрястись от страха. — Вспомни… вспомни… — шептал ласковый голос. Из последних сил Соник приподнялся на полусогнутых ногах, чтобы посмотреть в сторону деревьев. Призрачный образ Лайлак появился на другой стороне озера, а белоснежные точки её бездонных глаз светились во мраке, как звёзды. Как и в прошлый раз, она начала сокращать между ней и ежом расстояние с помощью рывков — а потому очень быстро оказалась перед мобианцем. Соник застыл. Тело просто-напросто отказалось повиноваться командам его мозга из-за обильного холода, что исходил от Лайлак. Даже челюсти сомкнулись на раз-два, стирая в порошок зубную эмаль. Всё, что мог делать Соник — это наблюдать, как Лайлак протягивает к нему руки, чтобы заключить в свои холодные объятия. Соник хотел закричать: «Саш! Прекрати! Отпусти меня!», — но ничего не получалось. В одночасье он оказался прижатым к ледяному телу Лайлак и ею обнятым крепко-крепко, а леденящий душу холод окончательно сковал его до самых пят, как паутина. — Ты помнишь меня? — прошептала Лайлак ему на ухо. Соник слышал её смутно. На веки наливалась дикая сонливость вперемешку с полной потерей чувствительности. В глазах всё потемнело, а ресницы покрылись инеем. Его настиг вечный сон… В холодных объятиях Смерти… …… …………!***
Нередко проснувшийся вместо того, чтобы встать с кровати и отправиться по своим делам — зубы почистить, выйти покурить на балкон или нужду справить, — предпочитает ещё некоторое время понежиться в постели, поразмышлять о чём-либо — плохом али хорошем. В такие моменты время роли никакой не играет, уступая место лени, как основному генератору странных, однако потрясающих идей. Многие гении именно таким образом открывали в себе удивительные таланты, тогда как простые обыватели лучше могли распланировать свой очередной день. Точно так же поступал в данный момент и Соник. Он проснулся ещё десять минут назад, но вставать не хотел. То ворочался, то клал себе под голову руки, то вытягивал ноги, то в коленях их сгибал. Напрягаться не слишком хотелось, тем более по телу разливалась приятная усталость, отдающая ноющей болью в мышцах. Долго ли, коротко ли, но Соник наконец-то соизволил открыть глаза. Затем принял сидячее положение, потянулся, хрустя хрящиками в позвоночнике, после чего поплёлся к раковине. Прохладная вода частично помогла ему освежиться, и мобианец блаженно вздохнул, после чего бросил свой взгляд на интерьер. С последнего его пребывания здесь ничего не изменилось: стол, стулья, вход в спальню с двумя кроватями, телевизор в зале и стены, обклеенные постерами со всякими супергероями Дикой Планеты. Какой-то Ханк, выглядящий как зелёный, мускулистый, антропоморфный гибрид человека с животным. Соник зевнул. Взял со стола пачку папирос и вышел на балкон. Отсюда открывался прекрасный вид на Драконью Долину, однако, купающуюся в пасмурных тонах, как пустая бутылка, брошенная в море. Судя по запаху сырости, ночью шёл дождь, да и земля толком высохнуть не успела. С листьев капала вода, пол под ногами скользил, из-за чего ёж едва не навернулся. Соник закурил, и серый дымок медленно стал подниматься вверх. Затем ёж закатил глаза и тяжело вздохнул, облокачиваясь грудью о перила. Желание пойти спать дальше пересиливало голос тела пойти да побегать по Драконьей Долине, как в старые добрые времена. Соник сделал ещё затяжку. Его уши вдруг встали торчком. Пусть и медленно, но мозг постепенно начал просыпаться, напоминая своему хозяину о том, что приключения в царствии Морфея закончились ещё десять минут назад. Дождливая прохлада только помогла ему донести до синего ежа эту информацию. Поспособствовал этому и режущий ноздри дым, всегда воспринимаемый мобианцем как горький, губительный аромат. Соник приоткрыл глаза, фокусируясь на сигарете в его пальцах. Что-то в происходящем было необычным. Непривычным… До него это, наконец, дошло. — С каких это пор я курю? — спросил самого себя Соник. Но ещё больше удивился ёж, когда оглянулся. — И… что я делаю в Драконьей Долине? И, словно по заказу, на пол вдруг упало что-то звонкое, будто монета. Парень наклонился и поднял предмет, после чего перевернул его. Это была «Медаль Солнца». Синего ежа тотчас прошибло холодом. Воспоминания разом нахлынули на него волной цунами, словно снизошедший с морских глубин Посейдон решил его окатить из ведра олимпийского. Остров Дня и Ночи, уничтоженный Эггманом и Бревоном… Весть о гибели Алины… Дельфийский Оракул… Запечатанный в Горе Одиночества демон Малакаи… Саш Лайлак…! Соник остолбенел. Он зажмурился, помотал головой, открыл глаза — но картина осталась прежней. Всё та же Драконья Долина, всё тот же домик Лайлак и Кэрол на большом дереве, всё та же дождливая погода… Будто он вернулся в прошлое, прямо в тот момент, когда две авалисянки нашли его на берегу моря. И если бы не «Медаль Солнца», ёж бы действительно поверил в то, что просто провалился во временную яму и перенёсся на несколько дней назад. Всё реально: и он, и происходящее, и чувства, что жили в нём сейчас. — ЛАЙЛАК! — Соник принялся звать свою подругу. Она была последней, с кем ёж достаточно долго пробыл в компании, а потому наверняка могла быть где-то здесь. — ЛАЙЛАК, ГДЕ ТЫ? … Но никто не пришёл. Не откликнулся. Соник ломанулся в дом. — Её здесь нет, — тихо прошептал синий ёж. Кровати были заправленными, нетронутыми. Женским здесь и в помине не пахло. — Вижу, Вы уже проснулись, Мой Господин! — вдруг раздался за его спиной компьютерный голос. У Соника сердце в пятку ушло. Он прыгнул вперёд, но зацепился носками за край стола и перевернул его, и раздался грохот битой посуды. Сам же ёж упал на пятую точку, но впопыхах умудрился поймать падающую поварёшку и наставить её, как меч, на незваного гостя. Удивлению мобианца не было предела. Парящий в воздухе, с двумя змееобразными щупальцами, завершающимися двумя лезвиями — перед Соником предстал робот, который, насколько парень помнил, являлся частью армии Бревона. Только этот был ярко-синим, а не зелёным, и не выражал никакой агрессии к иноземцу. — Кто ты? — выпалил настороженный Соник. Робот, однако, тоже завис, — что было очень странным. — Вы меня не помните, сэр? И это было ещё больше странным, ибо ёж уже грешным делом начал предполагать, что синий цвет «Синтакса» — эдакое подражание своему хозяину, Сонику, якобы ярлык, дескать: «Служу Советскому Мобиусу». Соник отбросил эти мысли в сторону, тем более ситуация к юмору совершенно не располагала. — Мы… встречались с тобой ранее? — осторожно уточнил он. — Наша встреча произошла в Лагуне Пангу, в храме Пангу. Пангу — это Ваш верный слуга и соратник, побеждённый Вашей с госпожой Саш Лайлак решимостью и отвагой! Пангу оставил свой дом, чтобы помочь Вам, принц Соник, в Ваших приключениях! Прозвучало как самый натуральный бред, и ёж бы расценил его как таковой… если бы не одно «но»: — Что ты сказал? — воскликнул Соник. — Госпожой… Саш… Лайлак…? И… ты знаешь… что я… п-принц…? — Не просто принц, а будущий правитель великого Моботрополиса! Это был нокаут. В прямом смысле. У синего ежа попросту отвисла нижняя челюсть. Он уставился на Пангу, как на что-то необычное, а робот продолжал парить в воздухе, глядя на него своим безобидным, не враждебным единственным оком. Бред или шизофрения? Или и то, и другое? Соник уже и сам не знал, что предполагать. Всё походило на первый день его пребывания на Авалисе — но «Медаль Солнца», добытая в недрах Горы Одиночества, говорила об обратном. Да ещё и этот Пангу, возникший из некоей Лагуны… и Лайлак, почему-то до сих пор не появляющаяся на сцене. Соник замотал головой. Почему-то опять захотелось курить, хотя ёж по-прежнему не понимал, с какого такого перепугу он вдруг закурил. Ведь эта привычка была присуща Мэнику, а не ему. Много что не укладывалось в его голове. Абсолютно всё. Соник поднялся с пола и решительно поплёлся к умывальнику, чтобы не только воды прохладной испить, но и умыться ею. Только теперь он делал это уже рьяно, до последнего надеясь, что всё происходящее — не более, чем иллюзия, навеянная на него Дарк Соником. Дар речи к мобианцу вернулся лишь после пятого стакана воды. — А теперь ещё раз, но поподробнее, — попросил Соник.***
Синий ёж удивлялся редко. Что бы с ним ни происходило, он воспринимал как очередное приключение, испытание, данное ему великими богами Мобиуса, Хаосам или Солярисом, свыше. Даже если все беды являлись плодами любви Тёмной и Светлой Гей, парень проходил их, как обычные компьютерные игры и всегда ухватывал победу за скользкий хвост. Но сейчас он мало того, что не знал, как правильно воспринимать новую информацию, так ещё и не понимал, точно ли это всё реально. С рассказом Пангу всё было понятно: жил-был робот, похожий на Синтакса из компашки Бревона. Жил он в самом подземелье храма Пангу, где охранял великую историю, которая, увы, для ежа была абсолютно непонятной. Однажды в этот храм наведались некие ёж Соник и Саш Лайлак, которые сразили Пангу, а тот, впечатлённый их решимостью, решил следовать за ними. Всё это было не так удивительно, тем более мобианец уже понял, что с авалисянкой он успешно покинул павший остров Дня и Ночи. Другое дело — это календарь, насчитывающий седьмой день. Куда делись предыдущие шесть, Соник не знал. А точнее — не помнил. Но именно они и определили всё, чем синий ёж жил в настоящее время. Он закурил как раз в период своей амнезии, нашёл Пангу, победил Малакаи, вернулся в Драконью Долину — и, наконец, оклемался. Это было не то, что необычно — это было страшно. Соник редко когда признавался самому себе, что чего-то боится — но именно сейчас скрыть этого не мог. Он боялся. Сидел на диване, сжимая в руках кружку с горячим чаем — и думал, как всё так получилось. Непонятно. Неясно. Невзрачно. Но последние шесть дней были. Они не выдуманы. За это время многое успело произойти, просто ёж этого не помнил. Оставалось узнать последнее: — Пангу, ты говоришь, я всё время был с Лайлак, — промолвил Соник. — Тогда… где она? Пангу вылетел из комнаты, и ёж было обрадовался, подумав, что тот хочет показать ему, где прячется сиреневая героиня. Но через несколько секунд робот вернулся обратно, держа в щупальцах лист, исписанный красивым почерком. Он протянул письмо мобианцу, и тот впился в написанное жадным взглядом, желая получить более конкретную информацию. Увы, ответов оно не дало, лишь добавило много новых вопросов:Привет.
Послушай, я должна…
Здравствуй, Соник.
Поверь, мне очень жаль.!
Ты изменился!
С тех самых пор, как мы вернулись с того злосчастного острова, ты стал другим, Соник. Внешне это был всё тот же ты, но внутри…
Я знаю, почему. Всё понимаю… теперь. Наверное, и раньше понимала, просто самой себе в этом признаваться не хотела.
Я — твоя причина!
Из-за меня ты начал вспоминать то, о чём я искренне не хотела тебе рассказывать. С каждым днём я в этом убеждалась всё сильнее и сильнее…
Я устала!
Я так больше не могу!!!
Прости меня, если сможешь.
И чтобы больше не ворошить раны ни твои, ни мои, мною было принято решение уйти. Только так ты сможешь оправиться от горя и прийти в себя. Только так у тебя получиться взять себя в руки и отправиться на поиски своих друзей.
Иди к ним, — они важнее, чем мой мир, который, прежде всего, должна защищать я.
Одного из них ты найдёшь в Шанг-Ту. Я вышла на его след, пока ты… в общем, теперь ты знаешь, где искать своего брата Мэника.
Вот, собственно, и всё. Прости — и прощай!
На самом деле…
Я…
Знаю, я права не имею такое писать после того, что сделала, но… я очень рада, что спустя столько лет встретила тебя в своём мире!
Не сразу, но постепенно я узнавала в тебе того самого милого, маленького, пухлого ёжика, который показал мне, что значит быть героем и любить свой мир.
Ты — моё тёмное прошлое, о котором я никогда и никому не рассказывала — ни Кэрол, ни Спейду.
…
……………
Соник…
Я люблю тебя!
Конец сиквела
В конце главы звучит трек: «Cold_embrace_team — Продолжение следует…».