Тонкая, длинная, чёрная тварь прилипла к моим ногам.
Она ненавидит свет, но без света её нет.
Несмотря на отвратительную погоду, в порту у Каэр Трольде, как всегда, было многолюдно и шумно. И, кроме того, по мнению Йонатана ван де Вейка, контрабандиста, торговца фисштехом и на редкость мерзкого беспринципного типа, умудрявшегося сочетать в себе нетерпеливость и жадность с полнейшим отсутствием осмотрительности и хоть какого-то умения просчитывать свои шаги наперёд чуть дальше его собственного носа… Так вот, Йонатан считал, что в порту страшно воняло. По правде сказать, он не сильно ошибался, однако изувеченные наркотиком рецепторы выдавали такую гамму ароматов, которую не смог бы обнаружить среди поскрипывающих снастями на ветру кораблей и самый выдающийся парфюмер. Контрабандист морщился от сладковатого запаха гниющей древесины, смешивающегося с нотками крысиного помёта, кривился на порывы ветра, приносящие лёгкий флёр, источаемый выброшенными на утёсы истлевающими ошмётками водорослей и тины, хмурился, проходя мимо рыболовных сетей и лотков торговцев. Моряки воняли солью, потом, нестиранным платьем, от большинства, к тому же, несло застарелым перегаром, козьим сыром и всё той же рыбой. Изо ртов островитян, как казалось Йонатану, воняло гнилыми зубами, кислым молоком и, зараза, опять рыбой. Рыба. Кругом чёртова рыба. Хотя, что взять с этих аборигенов, дикие звери, а зверям полагается пахнуть резко, стойко и неприятно. Даже местный правитель, этот рыжебородый олух ан Крайт, воняет, как старый горный козёл. Куда там остальным. В таких малоприятных размышлениях Йонатан пересёк порт. Он бы в жизни не взялся за этот заказ. Тащиться с островов обратно на материк и искать там какую-то магическую финтифлюшку – больно надо! Да вот только новый клиент оказался слишком настойчивым и обещал столько денег, что торговцу легко хватило бы на покупку дома в Новиграде и откуп местным бандам. А это значит, что удастся выбраться из этой проклятой глухомани и вернуться к цивилизации. Йонатан растерял свою банду и прочно застрял на Скеллиге в последние несколько месяцев, скрываясь от законников всех мастей, клиентов, не получивших товар, бывших товарищей и бандитов покрупнее. Так что даже сейчас ему пришлось плыть тайком, прячась в трюме, в котором, к сожалению, тоже пахло далеко не нежными назаирскими розами. В замке явно что-то намечалось, тем временем. Контрабандист безучастно проводил взглядом несколько телег с бочками, прокатившихся по мосту к воротам Каэр Трольде, и зашагал быстрее, осматриваясь в поисках таверны. Заказчик непременно хотел встретиться именно там и даже нарисовал для ван де Вейка карту, которая в письме и была самой понятной: почерк у настырного покупателя оказался на редкость заковыристый. Йонатан даже беспокоился, не ошибся ли в итоге островом. Наконец, он толкнул тяжёлую дверь и нырнул в облако отдающего можжевельником и серой сизого дыма, обволакивающего торговца своими мягкими бесформенными щупальцами, точно затягивая в тёмный зал.***
Алистер безуспешно боролся с болью в висках, поглощая уже третью кружку пряного пива. Огромное чучело медведя прямо напротив бессмысленно разинуло пасть, глядя куда-то под потолочные балки. Дождь мерно барабанил по крыше таверны, и если в иной ситуации чародей счёл бы этот тихий перестук расслабляющим, то сейчас казалось, будто бы кто-то срезал свод его черепа, и теперь холодные капли одна за другой обрушиваются прямо на обнажённый мозг. Поморщившись, он глотнул ещё. Опьянение никак не хотело принять мага в свои объятия и, бережно утешая, укутать его мысли приятным туманом. Но хотя бы перестал беспокоить голос в голове. Торговец, с которым он, казалось бы, договорился встретиться около полудня и оставил письмо с чёткими указаниями, безбожно опаздывал. Хотя, скорее всего, корабли задержались из-за непогоды… В мореходстве Алистер смыслил мало и не отличил бы грот-мачту не только от бизани, но и от случайно попавшей на палубу сосны. Может, его немного смутили бы покрытые зелёными иголками ветви. Однако сейчас некромант был уверен, что шторм – вполне уважительная причина для позднего прибытия. К середине кружки боль поутихла. Закрыв глаза, он опустил голову на сложенные на столе руки, позволяя шуму стучащей посуды, морским байкам и сплетням заглушить собственные мысли. Таверны, полные вопящих моряков, нравились чародею, помимо прочего, тем, что на него там совершенно не обращали внимания, даже если он напивался до потери сознания или судорог, а такое тоже порой случалось. Завсегдатаи бряцали кружками и судачили о великане с Ундвика, о набегах на чёрных и о призрачном корабле, ходящем к северо-востоку от Ард Скеллига. Сколько в этом всём было правды, а сколько хмеля – оставалось только гадать. - Ярлова дочка, говорят, Удальрика от безумия вылечила! Алистер вздрогнул и поднял голову, стараясь сфокусироваться на рассказчике. Тот сидел в тени, слишком далеко от стола мага, но говорил довольно громко, точно декламировал речь. Некромант сумел разобрать лишь, что вещавший был лыс и одет в какую-то несуразную жёлтую рубаху. Очень раздражающую жёлтую рубаху. Должно быть, один из этих новомодных бардов или сказителей, которые несут откровенную чепуху, мажут лица чернилами и называют себя… Как же… Футуристы? В глазах окончательно поплыло, и Алистер совершенно потерял мысль, тупо уставившись на продолжавшего свой рассказ незнакомца. Тот залихватски размахивал кружкой, расплёскивая эль на пол и собравшихся вокруг слушателей и, кажется, сам был самую каплю трезвее тех, кто уже свалился под стол. - На Спикероог она плавала. Сначала одна пыталася, значицца, да куда девке…Хе-хе… Ведьмак ей помог, во, Белоголовый на островах объявился и Крах его на подмогу Керис…Энто…Послал, да… Тряхнув головой, рассказчик приложился к своей кружке и долгими крупными глотками осушил её. Слушатели замерли в терпеливом ожидании. Некромант слегка напрягся, откинувшись на спинку стула, продолжая сверлить пьяницу взглядом. Не нравились ему вести о Белоголовом, а уж тем более – на Спикерооге. Обладатель жёлтой рубахи шумно икнул и вытер губы рукавом, пустую кружку грохнув на стол, явно в ожидании добавки. Только после новой порции эля, пена от которого вываливалась за края посуды и вязко стекала по гладким стенкам, он продолжил. - Излечили они безумца. Так говорят. Голос, прежде срывавшийся и не способный выдержать одну интонацию дольше полутора секунд, прозвучал неожиданно ясно. Где-то глубоко в сознании Алистера шевельнулась мысль, что уж больно резко сменилась манера выражаться, да и держится незнакомец далеко не как пьяный матрос, а скорее притворяется таковым, но захмелевшего чародея намного больше занимало другое. Настолько занимало, что он привстал, слегка пошатнувшись, и, не сводя глаз с рассказчика, хмуро заговорил. - А на кой ярловой дочке потребовался ведьмак, если Удальрик рассудком помутился? В таких случаях, насколько мне известно, лекаря-мозгоправа ищут, а не приблуду со змеиными зрачками. Брешешь ты, или выхлебал слишком много. Случай Удальрика интересовал Алистера, он пытался помочь взявшемуся лечить ярла Хьорту, но тот сначала просто отмахивался от советов чародея, а затем, после попыток притупить кошмары больного маковым молоком, обозлился на некроманта и запретил показываться на глаза. Спорить с друидом Алистеру не хотелось, к тому же, рекомендации по дозам тот всё равно не соблюдал и слишком полагался на какие-то традиционные обряды, а не препараты. Пришлось наблюдать за всё прогрессирующим безумием Удальрика со стороны… А что, собственно, Удальрик делал? Почему-то сейчас Алистер никак не мог вспомнить. Что-то дурное. Как-то вредил себе. Виски вновь пронзила боль, от чего некромант стиснул зубы и поспешно потянулся за кружкой с пивом, вновь опустившись на стул. После его вопроса в воздухе повисла неприятная тишина, нарушаемая лишь редким звоном посуды да бренчанием котла над очагом. Рассказчик, впрочем, вовсе не смутился. - А затем, что нечисть к ярлу прицепилась. Демон, жуткая тварь. Ведьмак его и прогнал. Свет замерцал. Комната точно начала уменьшаться в размерах, сжимаясь вокруг Алистера. Шум таверны медленно сливался в один долгий, монотонный низкий звук, который нарушался лишь глухими ударами сердцебиения, отдававшимися где-то в голове, кажется, точно в самом её центре, волнами проходя по извилинам, достигая коры мозга, затем перекидываясь на череп и заставляя шевелиться волосы. Мир вокруг почти исчез, сомкнувшись до размеров десертного блюдца, и маячил светлым пятном перед глазами некроманта, точно выход из колодца. А в груди упорно нарастало ощущение странной пустоты, и так же упорно росло желание немедленно её заполнить. Кинжалом, или, может быть, ножом с кухни, или ножкой стола – кажется, она достаточно твёрдая. - Тебе пора, Алистер. Здесь так плохо… И если ты никому не нужен, то чего стоят твои страдания, твоя больная голова, твои записи и опыты? Твоё сердце, кажется, сейчас разгонится ещё быстрее и проломит грудную клетку. Интересно, оно настолько же гнилое, как твоя душа, такое же отвратительное, как твои мысли? Останови его прежде, чем все вокруг увидят это безобразие, ну же. Там, за гранью, вечная темнота, никакого света, режущего глаза. Никаких звуков, свёрлами пробивающих барабанные перепонки. Никаких неотправленных писем, никаких кошмаров и никаких сожалений. Тишина, приятная прохлада, пустота. И полный покой. Разве тебе не хочется покоя? Рука в перчатке судорожно заметалась по поверхности стола в поисках какого-нибудь орудия. Шелестящий голос продолжал, прокрадываясь по костям и заставляя тело мелко дрожать. Точно в грудь. Хочется не в сердце, хочется в её центр, немного выше того места, где смыкаются рёбра, возможно, слегка под углом, чтобы острие смотрело вверх, в направлении лопаток… Пальцы сомкнулись на костяной рукояти какого-то столового прибора, попавшегося на столешнице. Внезапно тёмный кокон раскололся. Колодец внешнего мира стремительно распахнулся, приобретая очертания дымного зала таверны, сердце угомонилось, а звуки вновь ударили по ушам своей живостью и многообразием. Некромант с трудом сел ровно и затравленно огляделся, не в силах уловить суть происходящего. Он бы ни за что не угадал, кому будет обязан своим спасением. Йонатан ван де Вейк шумно ввалился в корчму, широко распахнув тяжёлую дверь. Фигура торговца в плаще с капюшоном казалась абсолютно тёмной на фоне дверного проёма. Шмыгнув носом, он двинулся к столу всё ещё не пришедшего в себя Алистера. - День добрый, милсдарь. Ваши письма? Чародей украдкой глянул на протянутые ван де Вейком бумаги с нарисованной от руки картой и мелко кивнул. Вряд ли контрабандист его не узнал – скорее, хотел таким образом начать разговор о деле, пусть и довольно неуклюже. -Мои. Шторм задержал или не могли на местности сориентироваться? Йонатан осклабился, обнажая слегка кровоточащие дёсны. - Шторм, чтоб его. Корабль мотало, как щепку, а меня по трюму – как мешок с луком. Синяков разве что на жопе нет, да и то не уверен. Алистер поморщился, прикрывая глаза. После приступа даже тусклые светильники, мерцающие в дыму, как болотные огни-переростки, заставляли мага щуриться. Контрабандист криво ухмыльнулся, переводя взгляд на руки клиента. - А это зачем, милсдарь? Тарелки поблизости не видно. Маг хмуро опустил голову, чтобы понять, что же позабавило ван де Вейка, и отбросил в сторону оказавшуюся в руке ложку с костяной рукоятью, кажется, угодив ею в затылок какому-то спящему на полу пьянице. - Понятия не имею. Предлагаю выйти на воздух, этот дым и пары алкоголя на меня дурно влияют.***
Шли молча. Когда маг свернул с широкой проторенной дороги на узкую тропку, петляющую среди деревьев, Йонатан немного занервничал. Особенно рассматривать покупателей он не привык, лишь бы платили, а остальное – не его ума дело. Однако всякий начнёт задумываться, если в незнакомом лесу его спутник вдруг резко сменит курс, уводя подальше от оживлённого тракта. И этот покупатель ван де Вейку определённо не нравился. Какой-то он хмурый, дёрганный… Одет, как островитянин, а воняет даже хуже – горькой травой, спиртом и трупной гнилью. Акцент не местный, и обороты порой такие проскальзывают, точно они не в таверне на диком скеллигском архипелаге встретились, а в какой-нибудь приличной питейной Оксенфурта в его золотые дни. Да и худой, как скелет, кажется, кожа от натяжения вот-вот порвётся. Бледный, волосы спутанные, синяки под глазами. Странный тип, в общем. Странный, очень нервный и очень невыспавшийся. Алистер вдруг остановился, обернувшись. - Достаточно отошли, здесь, если что, внимания ярловой стражи не привлечём. Йонатан озадаченно поднял брови и почесал небритую щёку. - Вы договорённость про оплату-то не запамятовали нашу, милсдарь? Я только ради этого в такую даль таскался… Чародей криво усмехнуся, сложив руки на груди. - Не запамятовал. Но сначала хотел бы взглянуть на свой заказ. Торговец пожал плечами и запустил руку за воротник своей рубашки, откуда вытащил холщёвый мешочек и сосредоточенно принялся развязывать перетягивающий его шнурок. Узел никак не поддавался. На вторую минуту маг начал нетерпеливо переступать с ноги на ногу, а вскоре и вовсе снял с пояса кинжал, резко шагнув к Йонатану, от неожиданности испуганно пискнувшему совершенно неподобающим образом, и разрезал верёвку, почти вырвав свёрток из дрогнувших рук ван де Вейка. Внутри, обёрнутый в несколько слоёв льна, оказался замысловатый металлический элемент. Контрабандист, выждав немного и убедившись, что Алистер полностью поглощён попавшим в его руки предметом, точно кот, наткнувшийся на пузырёк с валерианой, осторожно приблизился к чародею и заинтересованно вытянул шею, заглядывая тому через плечо. - Что это хоть за хреновина-то? Маг любовно провёл пальцами по рунической гравировке, стирая забившуюся в ложбинки пыль. Предмет действительно оказался весьма занятным: на длинной витой оси, верхушка которой заканчивалась крошечным, но крайне остро выглядящим шипом, крепилось покрытое рунами плоское серебряное кольцо, которое можно было раскрутить на этой странной шпильке, легонько толкнув пальцем. Внутри него – ещё один обруч, на этот раз объёмно-округлый и украшенный тонкими насечками изнутри. Его чародей сдвинул наискосок, куда-то нажав и подцепив ногтем. В центре же прибора, точно посередине оси, оказался небольшой кристалл раухтопаза, не огранённый, точно только что подобранный где-то в горах, но зато, как и весь прибор, покрытый странными письменами. Йонатану приходилось пару раз видеть Старшую Речь, и хоть читать по-эльфски контрабандист не умел, он мог с уверенностью сказать, что ничего общего с их витиеватыми записями эта угловатая гравировка не имеет. Чародей молча покрутил внешнее кольцо, пощёлкал пальцем по внутреннему, проверил остроту шипа, проколов им палец и тут же слизнув выступившую на бледной коже каплю крови. Затем, удовлетворённо завернув предмет обратно в ткань и спрятав в мешочек, обернулся к Йонатану лицом. Тот отпрянул и наткнулся спиной на дерево. Алистер всё ещё не спешил убирать кинжал обратно в ножны, небрежно взвешивая его в руке. - Хотел бы заметить, что это абсолютно не Ваше дело. Особенно если ещё рассчитываете на оплату. - Рассчитываю, а как же. - Зря. Потому что прибор неполноценен. А я просил привезти мне все детали. Это даже было указано отдельно, в письме, которое я дал Вам перед отправкой. Йонатан нахмурился, сплюнув в сугроб. Смешанная с кровью слюна придала снегу приятный розоватый оттенок. - Полно Вам, милсдарь! Всё, что в этой, сука, крипте, как Вы склеп тот поганый в письме обозвали, было – всё здесь! Полный комплект привёз, ни одной чёртовой финтифлюшки не упустил! Клиент продолжал глядеть прямо на контрабандиста, привязывая мешочек к широкому кожаному ремню с серебряными накладками. Раз взял – значит, должно быть, устраивает. Скидку выбить пытается? Маг чуть улыбнулся, а из уголков его глаз разбежались мелкие морщинки. - Верно, всё здесь. Просто одну деталь ты носишь при себе. Голос звучал совершенно не угрожающе. Так, бывает, разговаривают проповедники, вещающие под тихими сводами старинного собора перед притихшей публикой. Медленно, спокойно, так, что каждое слово мягко проникает в мысли, занимая всё внимание и не оставляя сомнений в своей правильности. Кинжал быстро взметнулся в воздухе, отразив искажённое ненавистью лицо Йонатана, успевшего перехватить руку чародея. Та оказалась внезапно хрупкой и лёгкой. Под доходившей до локтя дорогой перчаткой из тонкой кожи, не вязавшейся с остальным нарядом, была пустота, не давшая пальцам ожидаемой опоры – пустота и, судя по всему, кость. Возможно, поэтому не удался удар по рёбрам и кулак растерявшегося контрабандиста прошёл вскользь. Или же потому, что под каблук сапога угодил обледеневший корень. А возможно, дело было в том, что Алистер вместо того, чтобы пытаться уклониться, высвободить хрустнувшую под пальцами ван де Вейка руку или же иным образом ответить на контратаку, всё с тем же сочувственно-благожелательным выражением лица вдавил Йонатана спиной в широкий ствол и продолжал пытаться приблизить кинжал к его шее. Бессвязно выругавшись, контрабандист извернулся и ударил Алистера в правое предплечье охотничьим ножом, привычным движением снятым с пояса. Маг зашипел от боли, выронив кинжал, и чуть пошатнувшись. Лезвие ножа легко проткнуло одежду и с мерзким скрежетом, отозвавшемся во всех нервных окончаниях чародея, царапнуло по кости. На рукаве медленно расплывалось кровавое пятно. Нож завибрировал под пальцами торговца и резко метнулся назад, в полёте развернувшись. Рука владельца, точно прилипшая к рукояти, неприятно хрустнув, согнулась под противоестественным углом. - Да что за дьявольщина… Именно это успел прохрипеть Йонатан ван де Вейк прежде, чем его затылок встретился с деревом. Алистер, ухватив противника за воротник плаща, близко подтянул его к себе, а затем со всей силы ударил об обледеневший ствол за спиной. Голова стукнулась, как переспевший плод, оставляя тёмный след на коре. Чародей повторил удар – но, по правде сказать, в этом не было острой необходимости. Как только он отпустил торговца, тот, обмякнув, рухнул на землю. Распахнутые глаза уже закатились и глядели сквозь бездну забвения, абсолютно расфокусированные, застывшие, недвижимые. Абсолютно мёртвые. Руки мага слегка дрожали. Сглотнув, он наклонился и пошарил в снегу в поисках кинжала, проклиная себя за такую неуклюжесть. Алистер всё же слишком много выпил – и вот, вместо тихого, быстрого и изящного решения проблемы у него вышло весьма вульгарное и грубое убийство. Будто он какой-то грабитель, а не поставленный в жёсткие условия честный человек. Запястье укололо спрятавшееся под снегом лезвие. Повесив находку обратно на пояс, Алистер выпрямился и критически осмотрел труп, прикусив указательный палец левой руки, нервозно терзая зубами сухую, покрытую мелкими ранками и трещинами кожу. Голос в голове пока что молчал, но алкоголь уже скоро выветрится… Нужно успеть хотя бы вернуться домой и затащить тело в погреб, где чародей оборудовал себе комнату для работы с усопшими. Не вскрывать же их прямо за обеденным столом. Он не настолько отчаялся. Йонатан выглядел ужасно. Не сказать, чтобы раньше он был красавцем, но сейчас Алистер испытывал к контрабандисту прямо-таки физическое отвращение. А ведь нужна-то всего одна кость, и если она треснула при ударе, то всё без толку… Ох, если бы дело разворачивалось в те дни, когда имя Алистера Фьеньвэрэ ещё не было смешано с грязью, а сам он имел приличную лабораторию, то маг просто подал бы запрос своему знакомому в мертвецкой Новиграда, получил бы от того необходимый материал, без лишних частей тела, и тем же вечером спокойно продолжил исследования, не опасаясь быть пойманным стражей или любопытствующим охотником, случайно забравшимся в тот же уголок леса. Вздрогнув, он оглянулся. Нет, медлить нельзя. Вытерев слегка кровоточащий палец о воротник рубашки, выглядывающий из-под плаща и прочих слоёв одежды, необходимых в таком климате, чародей прикрыл глаза, сосредотачиваясь, и открыл рядом с нелепо раскинувшим руки Йонатоном портал, а затем, крепко подхватив труп за лодыжки, шагнул в появившийся проход, утаскивая контрабандиста в его последнее нелегальное путешествие.***
Он едва успел захлопнуть крышку погреба, вход в который находился за домом, как услышал громкие удары в дверь. Хорошо, что решил оставить возню с трупом на потом, и не вылез сейчас на поверхность с отпиленной башкой этого придурка в руках. Поспешно заперев замок люка, Алистер отряхнулся и хмуро направился смотреть, кого же к нему принесло. Темноволосая девушка, кутавшаяся в шерстяную шаль, перехваченную возле горла простой медной брошью, остервенело пинала дверь, точно собиралась её выломать. Чародей вежливо кашлянул, стараясь привлечь к себе внимание. Затем кашлянул чуть громче, даже успев попасть в промежуток между ударами. Затем вздохнул и всё же решил начать диалог. - Не обязательно так стучать, я не смогу отпереть изнутри, пока сам не зайду. Девушка вздрогнула и обернулась, хмуря брови и перестав, наконец, колотить по доскам. - Долго ходишь, травник! Алистер понимающе кивнул и медленно окинул взглядом незваную гостью. -Не спорю, долго. А по какому поводу я так понадобился? И как мне звать… - Ингве. Из деревни Хов. Хочу купить снадобье. - Я не делаю таких снадобий, на которые не способны ваши друиды, а обществу юных дев предпочитаю уединение. С некоторых пор. Островитянка несколько нервно скользнула языком по узким губам, отводя взгляд, а затем, тонкими пальцами ощупывая брошку, точно впервые её обнаружила на шали, заговорила снова. Быстро, отрывисто и немного сбивчиво. - В прошлом месяце у жениха моего мать заболела. Какой-то проклятущей неведомой хворью. Друиды… Они все даже совет дать отказывались. Ну, кроме одного: готовиться к погребению. А потом какой-то травник из Сворлага, что был у нас проездом, дал Бирте… Сестре жениха, то есть, настойку – так их мать через пару дней уже здоровее, чем прежде, стала. И до сих пор здорова. Алистер тихо скрипнул зубами. - Твоя Бирта мне клялась, что и словом не обмолвится. Ладно. Если её мать здорова – в чём дело? - Брат мой младший слёг с той же хворью. Лихорадка не сходит, друиды помочь не в силах. Вот я и пришла. Тут, в округе, других травников не водится. Ингве опустила голову, так и не взглянув на собеседника. Алистер только покачал головой и вытащил из кармана ключ на кожаном шнуре. - Вот что мне с тобой делать… Заходи, подождёшь немного. Дам лекарство. И подскажу, от чего хворь, раз этого тебе Бирта не сказала.***
Ингве присела на край выщербленной скамьи у двери, пока травник возился за столом со связками листьев, каменной ступкой, маленькими серебристыми весами и какими-то бутылями. Остро пахло полынью, спиртом и, кажется, воском. Примешивался ещё какой-то неизвестный девушке запах – резкий, чуть сладковатый. Горело всего несколько оплывших свечей, на стене висело дорогое зеркало в костяной раме – всё пыльное и закопченное. Выступ под небольшим окошком был сплошь завален исписанной бумагой, всюду лежали книги – даже на полу несколько стопок, завершавшихся тройками погасших свечей. Ингве прикусила губу, поёрзав. - Может, посветлее сделать? Свечи-то потухли. И очаг можно разжечь. Травник немного удивлённо замер, прекратив растирать в пыль листья в ступке. -Да. Точно. Не повредит. Отодвинув начатое лекарство, он отошёл от стола к очагу. Вскоре на поленьях заплясал крошечный, постепенно разгорающийся огонёк, отбрасывающий на стены причудливые пятна света. Когда травник с лучиной обходил единственную комнату дома, зажигая потухшие фитили свечей, то казалось, точно его тень движется отдельно, не попадая в такт движениям и как-то насмешливо размахивая руками невпопад и кривя пальцы. Впрочем, в этом дрожащем и неверном освещении, двигались и менялись все тени, будто бы дом был населён призраками. Себе под ноги Ингве глядеть сейчас немного побаивалась. -Сколько лет твоему брату? Травник вновь продолжил толочь лекарство в ступке, подсыпав туда немного сушёных ягод из стоявшей на столе банки. - Девять. А что? - Думаю, подсластить ли лекарство. Оно на редкость мерзкое. А выпить ему придётся всё, до последней капли. Не уверен, что ребёнок сможет себя заставить не выплюнуть… Что-то бормоча себе под нос, травник пересыпал травяной порошок в установленный на железной подставке крошечный котелок над мгновенно вспыхнувшей горелкой. Игве с интересом склонила голову – ни в прошлый раз, ни сейчас она не заметила, от чего именно появлялось пламя. - На мёд у него нет аллергии? - Чего? - Лицо не опухает, если съест мёд? Пятна на коже не появляются? Или ещё что-то ненормальное происходит? - А… Нет, не было такого. Только когда его пчёлы покусали. Вот тогда весь распух. Отвар в котелке вскоре закипел. Мужчина ловко подхватил тонкую рукоять двумя пальцами и перелил жидкость в глиняный горшочек, прикрыв крышкой, чтобы не остывала. Сняв из-под низкого потолка связку ещё не успевших высохнуть свежих мясистых стеблей, он склонился над столом и начал нарезать их маленькими кусочками тонким ножом, явно очень острым. Ингве вытянула шею, стараясь увидеть, что же происходит на столе. Травник насмешливо хмыкнул. - Ты вместо того, чтобы глазеть, лучше расскажи, как давно он заболел. - Четвёртый день сегодня. Мы сначала к друидам, а потом я сюда бегом… - Не понимаю ваших друидов. Они вполне могут с этой болезнью справиться. Хьорт точно может. Девушка фыркнула, плотнее замотавшись в шаль. Несмотря на разгоревшийся очаг, в доме всё ещё было до ужаса холодно. - Хьорт за ярлом следит, ему не до нас. А остальным, тем, кто поумнее, на Спикероог ехать не слишком хочется. У них там то дождь вызвать надо, то деревья как-то не так шумят, то местные недостаточно уважительно к жучкам-паучкам относятся. Куда им больного мальчишку лечить? Присылают учеников своих, а те только носы воротят да скорбные рожи строят. Травник смешал растёртые в кашицу стебли с мёдом и вновь принялся толочь что-то в ступке. - Тебе или твоему жениху Бирта ничего не дарила в последнее время? Что-то из еды. - Ну… Сало солёное я у них забрала. Выкидывать хотели. Не пропадать же! - И твой брат этого сала поел, верно? Девушка сильно нахмурилась и подскочила, едва не уронив скамью. - Это что же, оно с отравой было? Да я этой твари… - Не с отравой. Заражённое. – Травник медлил, подбирая слова. – Вирус… Хворь передаётся через пищу, часто мясную, не проходившую… Через ту, которую не варили, не жарили или не запекали. Не готовили на огне. Так что я дам тебе лекарство для брата и кое-что для остальных домашних, на всякий случай – вдруг ещё кто-то заболел, пока ты здесь. А то будет потом ко мне вся ваша деревня бегать. Игве переменилась в лице, присев обратно. Гнев сменился растерянностью и смятением. - Сама домой заразу притащила… - Осторожнее будешь. А как тебе сало забрать дали? Я ведь объяснял… Покачав головой, травник вновь начал подмешивать в мёд следующий ингредиент.***
- В этой склянке – лекарство для брата. На голодный желудок, всё залпом. Завтра уже пойдёт на поправку. В этой – отвар для всех остальных. Сама тоже выпей. По половине кружки. С оплатой приходи, когда брат выздоровеет. Всё поняла? Ингве торопливо закивала, и, пряча обёрнутые шалью бутыльки, быстро поблагодарила Алистера и побежала прочь, к дороге на Хов. Маг подождал, пока девушка скроется из виду, и побрёл в сторону погреба. Голова вновь начинала болеть, и где-то на задворках сознания слышался шёпот, правда, пока что ещё лишь неразборчивый. Пива надолго не хватает, как ни надирайся, а постоянно пьянствовать – тоже не выход. Удальрик, кажется, тоже жаловался на голоса. Может, попробовать поговорить с Керис? В виске неприятно стрельнуло. Алистер тряхнул головой и присел, открывая крышку погреба. Это всё после. А пока что его ждёт относительно приятный вечер в компании свежего тела за починкой привезённого ван де Вейком прибора и очисткой черепа контрабандиста ото всего лишнего. Как знать, может быть, без кожи и плоти он даже станет менее отвратительным и сможет послужить замыслу чародея, как тот и планировал изначально.