Здравствуй, красавица моя! Я узнаю тебя сквозь звериный лик, Мы с тобой одной крови — ты и я, Ветер гнева и радости на двоих.
Храм Фрейи, что на Хиндарсфьялле, если верить легендам островитян, стоит на том месте, где богиня столетия назад нашла своего потерявшегося белого кота. Искали мурлыку всем архипелагом, но вышло животное лишь к своей хозяйке. Как кот оказался в роще Гиндар — история умалчивает. Сейчас же дорогу к монументальному сооружению отыскать проще простого. Несмотря на то, что храм закрыт для посещений, а после наступления темноты там больше не зажигают огней. Если взглянуть на старые, очень старые карты, сохранившиеся лишь у собирателей древностей да в частных коллекциях некоторых чародеев, увлекавшихся культурой Скеллиге, то можно обнаружить, что поначалу вместо огромного здания Фрейе посвятили лишь установленную на пересечении трёх дорог статую, вокруг которой постепенно и выросла величественная постройка, призванная сохранить лик и драгоценное ожерелье богини от взглядов недоброжелателей. И, разумеется, обеспечить больший комфорт для жриц и почитателей — под крышей молиться теплее и суше. Правда, некоторые обряды всё ещё проводятся вне храма, только под звёздами, в антрацитовые безлунные ночи. И некоторые ответвления культа очень злят жриц во главе с Сигрдрифой.***
Керис вздрогнула и схватилась за меч, едва почувствовав прикосновение зажавшей рот тонкой руки, однако Йеннифэр упреждающе прошептала девушке на ухо: — Замри. Невольно отметив, что хватка у чародейки покрепче, чем у иных воинов, Перепёлка послушно отпустила рукоять оружия, плавно соскользнувшего обратно в подвес на поясе, и остановилась, по колено утопая в снегу, всё так же напряжённо всматриваясь в огни за деревьями. Ладонь Йеннифэр сместилась на локоть Керис, придерживая и не позволяя идти дальше. — Что ты тут делаешь? — Девушка даже не пыталась скрыть недовольства, однако понизила голос до шёпота. — У меня к тебе тот же вопрос. — Руку магичка убирать явно не планировала. — И у меня. Что дочь ан Крайта делает в лесу одна посреди ночи с оружием наготове? — Когда заговорила остававшаяся в тени Сигрдрифа, Керис вздрогнула от неожиданности и обернулась. За спиной чародейки, закутанной в чёрный бархат накидки с капюшоном, стояла со своими помощницами светловолосая жрица. Вместо длинных свободных одеяний, которые привыкла видеть на служительницах Фрейи Керис, Сигрдрифа, ростом не уступавшая Краху и возвышавшаяся над своими помощницами и чародейкой, подобно великанше из старых легенд, оказалась одета в простые матерчатые штаны, меховые сапоги и потёртый лёгкий акетон, украшенный на воротнике замысловатой серебристой вышивкой, изображавшей, если приглядеться, схематичную колесницу богини, запряжённую кошками. Тяжело выдохнув, Керис неловко поклонилась. — Я заметила странное сборище, когда объезжала земли перед сном. Не могу допустить, чтобы во владениях отца творилось что-то… — Похвальное стремление, но тебе не следовало идти одной. — Служительница храма покачала головой. Убранные в толстые косы светлые волосы, припорошенные быстро исчезающими снежинками, казались сейчас почти белыми. — Приготовь меч и отойди за мою спину. Йеннифэр кивнула недоумевающей девушке и мягко подтолкнула к жрицам рукой, а затем, чуть прищурившись, выглянула из-за дерева, уже сжимая в руке потрескивающую шаровую молнию. — Что всё же происходит? — Керис, обнажив меч, медленно двинулась с остальными вперёд, стараясь не издавать лишнего шума. — Страх творит с людьми дикие вещи, дитя… Но я не позволю порочить имя богини варварскими ритуалами. — Стойте. Ближе опасно. — Йеннифэр нахмурилась, вновь оказавшись впереди. Чародейка, петляя между деревьями, подобно юркой ласке, обгоняла импровизированный отряд, замирая и осматривая путь. — Модрон Сигрдрифа, нужно подать сигнал остальным и смыкать кольцо. Сейчас Керис наконец смогла разглядеть, что же именно творилось на отдалённом перекрёстке посреди леса. Глаза её непроизвольно распахнулись от удивления, а руки задрожали. — Но ведь это… В кругу среди костров, источавших тёплый аромат пропитанной благовониями древесины, были никто иные, как жрицы Фрейи. Но не с оружием, а с дарственными подношениями богине, и не в доспехах, а в длинных расписных ритуальных одеждах. Одна из жриц, с серпом в руках, сияющим узкой полосой металла, отражая пламя костров, стояла в центре, возле странно шевелящегося и поскуливающего мешка у босых ног на снегу, окроплённом вином и мёдом. Сигрдрифа едва слышно выругалась и приложила руку к губам, издав звук, напоминавший крик сокола. С другой стороны леса в ответ раздался отклик. Жрица сжала тонкие губы и поудобнее перехватила казавшийся нелепо коротким в её руках клинок. — Расходимся. Керис, держись возле чародейки. Женщина в круге из костров подняла руки к небу, громко заговорив: — О Великая Фрейя, та, что вечно Дева, Мать и Старуха, та, что дарует нам урожай и приносит вещие сны! Та, кто мчит по ночному небу в своей громовой колеснице, и за кем кавалькадой следуют призраки павших в битвах воинов! Та, кто ведёт за собою Дикую Охоту морозными ночами! Керис озадаченно остановилась и косо глянула на замеревшую слева от неё Йеннифэр. Чародейка свела брови к переносице. — Я не хочу встревать в ваши религиозные распри, но мне нужна помощь Сигрдрифы. Знакомься, так выглядит то, что клерикалы зовут ересью. На островах в ходу этот термин? — Фрейя и Дикая Охота? Что за… — Уверена, тебе объяснят. После. Будь наготове. Фанатики обычно… Весьма отчаянны в защите своих убеждений. Стоявшие в круге женщины в церемониальных платьях опустились на колени, хором отозвавшись на речь своей предводительницы: — Взываем к тебе, та, кто Месяц, Луна и Тьма! — Старые обряды ушли в небытие, но мы помним правду, услышь же нас и отведи те несчастья, что должны обрушиться на острова! Направь свой взор прочь от Скеллиге, и пусть рог Охоты трубит вдали от архипелага, твоей колыбели и твоего дома! Услышь нас — и прими эту жертву! Острие серпа с треском раскроило плотную мешковину, и в центре круга оказалась съежившаяся девочка лет десяти, одетая лишь в тонкую льняную нижнюю рубаху. Лицо ребёнка покрывали завитки ритуальных узоров, а жидкие тусклые волосы украшала сложенная венцом золотистая проволока, увешанная гроздьями засушенных ягод. Девочка странно вздрагивала, хотя даже не была связана, а на посиневших губах поблёскивали пузыри пены. Женщина с серпом занесла лезвие, высоко воздев руку к небу. — Услышь… Выпущенная Йеннифэр молния ударила жрицу в запястье, заставив выронить орудие. В следующую секунду чародейка уже рванула вперёд, готовя следующее заклятие. С запозданием в доли мгновения послышался крик Сигрдрифы — и сквозь деревья к месту ритуала с боевым кличем бросились остальные. В том числе и Керис. Отблески костров, грохот и вспышки магии, лязг металла, вопли и проклятия слились в одну непрекращающуюся фантасмагорию. Чародейка была права — жрицы-отступницы вместо того, чтобы врассыпную сбежать, приняли бой, а главная из них, не вскрикнув, подхватила серп вновь и заслонила собой жертву, легко увернувшись от следующего заклятья. Под снегом очень легко спрятать меч, а под расписным балахоном — доспехи. Очевидно, они были готовы к атаке. Увернувшись от удара темноволосой девицы с красными узорами на висках и скулах, Керис от души рубанула её по коленям, толкнула плечом, повалив на землю, и занесла острие меча над тяжело вздымавшейся грудью противницы. Всего на миг девушка замешкалась — и тут же почувствовала, как очередное лезвие скользит по её пояснице сзади, чудом наткнувшись на широкий кожаный пояс со вшитой стальной пластиной. Она отпрыгнула в сторону, развернувшись, и вновь приняла боевую стойку, немигающим взглядом сверля искажённое яростью лицо полноватой женщины с пробивающейся среди медно-каштановых кудрей сединой. — Ан Крайтовская выскочка… Свою мать погубила, теперь и нас хочешь богини лишить? Голову обдало жаром, а кровь застучала в висках. Резким выпадом Керис молча метнулась вперёд. Укол, финт, удар по руке, и затем — по лицу, рассекая мерзкую глумливую усмешку фанатички. Завопив, та прижала ладони к окровавленной физиономии и, шатаясь, зашагала назад, спиной напоровшись на острие клинка Сигрдрифы, без сожалений пронзившей тело. Резко развернувшись, Керис инстинктивно ударила вновь поднявшуюся темноволосую девушку. Лезвие пришло в незащищённую шею, раздался хруст — и отрубленная голова по инерции отлетела куда-то в сторону, тут же потерявшись в неглубоком сугробе. Тело, покачнувшись, нелепо рухнуло, угодив прямо поверх ещё одного свежего трупа. Керис с трудом подавила рвотный позыв и, наконец, позволила себе оглядеться, снова приняв оборонительную стойку. Под ногами — месиво из грязи, внутренностей и насквозь покрасневшего снега. На земле тут и там — тела убитых и раненных в цветастых балахонах и акетонах с серебристой вышивкой. Йеннифэр, склонившись над потерявшей сознание девочкой, быстро шепчет заклятия, держа светящуюся пульсирующим золотом руку над головой жертвенного ребёнка. Приторный дым смешивается с отвратительным запахом бойни, а пепел костров пылающими чешуйками кружится в воздухе, оседая на обожжённой морозом коже. В лязге металла и криках теряются голоса, в бесконечных рывках и ударах — фигуры, всё сливается в общую массу, кружащую по истоптанной поляне, и в этом вихре боя лица одних не отличить от лиц других, а расписную ткань равняют с вышитой стёганкой быстро расплывающиеся пятна крови. Глава отступниц, бессмысленно улыбаясь в ночное небо, лежит на земле и одной едва двигающейся рукой поглаживает живот, теперь, когда отяжелевший балахон не скрывает фигуры — заметно округлый. Вторая рука, отрубленная, валяется возле её головы, всё ещё сжимая в костенеющих пальцах острый серп с резной рукоятью. Звон мечей стих. Тяжело дыша и напряжённо оглядываясь, оставшиеся в живых жрицы из отряда Сигрдрифы постепенно собирались вокруг Йеннифэр, убаюкивающей на руках бледное тело девочки. — Напоили отравой, чтобы не сопротивлялась. Поправится, но нужен уход и покой. — Магичка подняла голову, откинув с лица непослушные чёрные локоны. — Вы знаете, что это за ребёнок и где родители? Перевязывающая обрывком рукава повреждённый глаз жрица в порванном акетоне кивнула. — Да, по её следу и нашли сборище. В Ларвике пропала девчонка, ярл отправил поисковые отряды, а мы сразу заподозрили… — В Ларвике? Тогда почему они заявились со своим ритуалом на Ард Скеллиг?! — Керис убрала меч и скрестила руки на груди. — И что это вообще был за ритуал? Фрейя не требует человеческих жертв. И уж тем более не ведёт Дикую Охоту. Сигрдрифа устало выдохнула, медленно обводя взглядом место битвы. — Йеннифэр, открой портал в храм, очень прошу тебя. Нужно унести отсюда тела и передать девочку лекарям. Керис… Раз уж ты здесь оказалась, думаю, будет честным посвятить тебя в некоторые проблемы культа Фрейи. Чародейка, всё ещё сидя на коленях, накинула капюшон на голову, не торопясь открывать проход. — Надеюсь, ты помнишь, что моя помощь не добровольна, Сигрдрифа. Мне всё ещё нужна информация об Амосе. Жрица медленно кивнула. — Разумеется. Мы все очень благодарны. Как только окажемся в храме — я расскажу всё, что знаю, и укажу на карте нужную точку. Здесь это делать опасно. К тому же, Керис тоже нужен лекарь и отдых. Думаю, если вы обе пойдёте с нами, а потом вернётесь через портал в Каэр Трольде, то всем будет спокойнее. В том числе и тем, кому не следует ничего знать о произошедшем этой ночью.***
Рану под свежей перевязью слегка саднило, но та оказалась не слишком глубокой. Керис, обняв колени, сидела возле очага на медвежьей шкуре, расстеленной на полу в жилой комнате храма, и напряжённо слушала рассказ Сигрдрифы. Йеннифэр поодаль дремала, сидя в кресле и укрывшись собственной накидкой. Чародейку подкосил сон, едва они оказались в тёплом помещении. — После того, как Охота вновь пронеслась над островами и заявилась на Хиндарсфьялль, некоторыми жрицами овладел первобытный ужас. Они увидели в явлении всадников гнев Фрейи. Говорили, что мы отклонились от старых обрядов и тем прогневали богиню… — Старых обрядов? — Керис настороженно склонила голову. — То, что они творили, действительно ритуал, посвящённый Фрейе? — Увы. Культу много лет, и он переживал разные времена. И разные трактовки. — Устало выдохнув, жрица прекратила расхаживать по комнате и остановилась, глядя в огонь. — По одной из легенд, Фрейя была первой предводительницей Дикой Охоты. Затем уступила место достойнейшему воину из своей свиты, а сама посвятила всё время заботе об островах. Но эта легенда настолько древняя, что нет ни одной её записи, мне доводилось лишь слышать рассказы стариков, не более. — Мне не верится. Но даже если и так, как это связано с жертвами? — По мнению жриц, придерживающихся этой… версии происходящего, Охота приходит, чтобы забрать для себя новых всадников. А ещё новых гончих. Призраки мчатся над землёй, и тот, кто попадётся им на пути, будет вынужден вечно скакать сквозь ночную тьму. — Сигрдрифа сложила руки на груди. — Отступниц давно отлучили от храма, но иногда кто-то из молодых служительниц впечатлялся и уходил в их ряды от нас. Ты спрашивала, почему Ард Скеллиг. Их подобие святилища устроено на ваших землях. Полагаю, недалеко от места, где пытались провести ритуал. Я надеялась, мы найдём их прежде, чем дойдёт до людей. Сначала были животные. В мыслях Керис начала собираться из кусочков мозаики полная картина. — Например, собаки? — Верно. Собаки. Жертвы, которые должны стать новыми гончими. Чтобы Охота не приходила за ними самостоятельно. Ты что-то знаешь? — На перекрёстке недалеко от Каэр Трольде находили труп собаки. Слышала от путника. Но тогда не придала этому значения. Если бы я… Жрица резко перебила Керис, решительно покачав головой. — Не проси прощения. Мы старались держать раскол культа в тайне. Нельзя, чтобы узнали обычные люди. Начнётся паника. Или, что ещё хуже, появятся новые отступники. Девушка поджала губы, задумавшись. — Если новые жертвы нужны на место новых всадников, то почему выбрали ребёнка? — Этого я не знаю. Возможно, ребёнка проще украсть? — Всё ещё в голове не укладывается… Отвратительно. Если я что-то выясню, то сообщу… Йеннифэр в кресле резко встрепенулась, очнувшись и немного неловко уронив накидку на пол. Сигрдрифа обернулась к чародейке. — С пробуждением. Ты не голодна? — Только до информации. Если с Керис уже закончили. Где искать корабль Амоса и что с ним произошло? — Неудачная телепортация, скорее всего. Не знаю, как чародеи это делают. Корабль видели в небе над скалами в тот день, а затем судно рухнуло прямо на камни. Слишком давно, чтобы указать точное место, выделила на карте примерную область… — Служительница Фрейи мягким жестом указала на расстеленный на массивном, украшенном резьбой, изображавшей всё ту же схематичную колесницу, дубовом столе в центре комнаты пергамент. Йеннифэр, устало кивнув, поднялась на ноги и подошла к столу, склонившись над распростёртой картой архипелага, вычерченной толстыми чернильными линиями. — Очень примерно. Почти то же самое, что сказать «империя Нильфгаард размерами больше курицы». — Голос чародейки спросонья казался слегка хрипловатым. Прищурившись, она кашлянула, прочищая горло, и наклонилась сильнее в раздумьях. Телепортировать целый корабль… Должно быть, проделки джинна. Слишком буквально исполнил желание хозяина, который, вероятно, просил вытащить корабль из шторма или что-то в этом духе. Есть шансы, что печать гения осталась там, как и множество других колдовских вещей, принадлежавших чародею, а значит, можно попытаться засечь волны магии и отыскать судно… — Думаю, нам с Керис пора возвращаться. Уже светает. — Йеннифэр… — Жрица обречённо глядела на чародейку, понимая, что слова её не будут иметь никакого веса. — Да, модрон Сигрдрифа? — Накидка сама собой поднялась с пола и вернулась на плечи черноволосой магички. — Будь осторожна в своих поисках. Не нарушай святынь и не пробуди силы, с которыми не сможешь совладать. Я знаю, как тебе дорога Цири… — Да. Дорога. Она моя дочь. И именно поэтому я буду делать всё, что в моих силах, чтобы отыскать её. Даже вразрез с вашей религиозной этикой или этикой светской, моралью, моими собственными страхами или даже законами бытия. — Помедлив, она начала создавать портал. — Я не стану переходить культу Фрейи дорогу нарочно, но не советую становиться мне препятствием. Полагаю, мой прошлый визит на острова с той же целью несколько лет назад должен был многое вам прояснить.***
Портал Йеннифэр привёл чародейку и Керис на задний двор Каэр Трольде, огороженную площадку с тренировочными манекенами и стойками для оружия. Обычно в такое время там никого не было. Керис немного прихрамывала после битвы и сейчас мечтала только оказаться как можно скорее в своей спальне и погрузиться в сон, оставив за пределами сознания всех этих жриц-отступниц, культы, мёртвых собак, украденных детей и вывернутые наизнанку тела, устилающие безмятежную заснеженную поляну, такую неприметную и такую близкую к замку. Оказаться в своих покоях мечтал и Хьялмар, сидевший на ступенях крыльца, обхватив руками тяжёлую рыжую голову. Удивлённо охнув, Керис бросилась к брату. — Ты вернулся! Наконец-то. Давно? — Она упала на ступени рядом и порывисто обняла припорошённые снегом крепкие плечи, холодные, как лёд. — Не больше часа назад… — Рассечённое шрамом лицо расплылось в знакомой улыбке. — Ты справилась быстрее, Перепёлочка. Иди-ка сюда. Дёрнув Керис за косу, Хьялмар попытался пощекотать девушку, но в ответ тут же получил пинок в колено. Ярлова дочка пружинисто вскочила на ноги. — И какого дьявола тогда ты здесь ошиваешься? Пальцы уже синие. Пошли домой. — Да… Хотел подышать воздухом и задремал. Вы вовремя явились, а то так бы и окочурился. — Засмеявшись, молодой ан Крайт тоже встал, опираясь рукой о каменный выступ, как-то неестественно сутуля плечи. Йеннифэр обеспокоенно свела брови. — Оба идите в замок. Оба к лекарю, особенно Хьялмар. И оба хорошенько выспитесь. Геральт тоже вернулся? — Нет. Он сказал, что сразу поедет к тебе, на Хиндарсфьялль. Чертыхнувшись, Йеннифэр быстро открыла новый портал и исчезла в его глубинах, оставляя брата и сестру в алеющем рассветном безмолвии нового утра.***
Кажется, что ты должен лежать не шелохнувшись, лишь бы не выдать своего существования. Последние три дня Алистер с трудом отмечал ход времени. Некромант не мог сказать, что вёл непродуктивное существование — напротив, он прибрался в хижине после ритуала, провалявшись перед этим почти всю ночь, пялясь в потолок. Подмёл всё стекло, упаковал оказавшиеся на свободе влажные препараты в новые склянки, ради этого даже слазав в погреб за свежим формальдегидом, почти рассортировал книги… Если быть честным, то все потрёпанные тома чародей просто сложил на стол несколькими стопками, не вчитываясь в названия. Кое-как почистил очаг и разжёг огонь заново. А затем — забрался под одеяло с головой и провалился в неглубокий, прерывистый сон. Он то и дело просыпался, не понимая, сколько прошло часов и какое сейчас время суток. Не мог понять, приснился ли ему ритуал или же всё наконец свершилось. Не мог понять, реальны ли кошмары, медленно утекавшие прочь из его сознания, оставляя после себя лишь тянущую пустоту. Тяжело дышал, сидя в постели под одеялом с головой, уставившись на собственные дрожащие колени. Всё в полном порядке. Отделение паразита всегда болезненно. Сейчас нужен только покой и сон, ничего кроме. Постепенно это поганое ощущение, точно из тебя вырвали кусок, сгладится и уйдёт само по себе. Нельзя позволять внушённым демоном настроениям стать частью твоей личности, лучше уж спать… Но как же до одури одиноко, как же выматывают все эти неясные ужасы, являющиеся во снах и стремящиеся смешаться с реальностью, и всё больше и больше искажающие образ чародейки, то и дело становящийся предметом художественных издевательств для покалеченного паразитом рассудка. Может быть, стоит попробовать взглянуть на неё, хоть на секунду, убедиться в реальности? Создать проекцию не трудно, должно хватить сил. Совсем ненадолго. А потом, разумеется, снова отдыхать. Всё равно нужно подняться, чтобы поесть и подкинуть поленьев в очаг. Так почему бы не расставить мегаскоп и не полюбоваться несколько мгновений точёными гранями профиля Йеннифэр?***
Один из безотказных способов немного поднять себе настроение — съесть что-то вкусное. А когда ты живёшь один на забытых богами островах, воняешь полынью с формалином и вместо приветствия шипишь на людей и угрожаешь им скальпелем, приходится учиться готовить самому. С кухонными приборами Алистер управлялся не хуже, чем со своим хирургическим арсеналом, и питал необъяснимую любовь к экзотическим соусам и сочетаниям трав и специй. Он безмерно тосковал по ковирской кухне. Морепродуктов с рыбой на Скеллиге было в избытке, и, если напрячься, то можно было даже добыть мидии, но как только речь заходила о пряностях, цитрусовых и иных приправах, хотелось выть от отчаяния. Конечно, любой вкус можно наколдовать при желании, но будет совсем не то. Как можно наколдовать и оргазм, но получится даже хуже, чем с собственной рукой. На то, чтобы разыскать едва ли пригоршню лимонной травы, он полгода назад убил месяц, мотаясь по всем островам архипелага, в лицо выучил всех приезжих купцов, включая промышлявших контрабандой, и даже почти рискнул плюнуть на всё и телепортироваться на какой-нибудь рынок материка самостоятельно. В итоге, добыв нужную приправу и уже представляя, как, наконец, сварит любимый остро-кислый сливочный суп с морепродуктами, некромант выяснил, что ему всё ещё не хватает острых перчиков из Эббинга, которые на Скеллиге не возят вовсе. Вероятно, вопли и ругань Алистера в тот вечер слышал весь окрестный лес, южная часть Сворлага и чуть-чуть даже донеслось до соседнего измерения, где обитали демоны. Суп так и остался лишь в мечтах чародея. Сейчас, даже по дому передвигаясь со скоростью контуженной улитки, он на такие подвиги ради еды готов не был. А потому решил работать с тем, что было в наличии. К собственному удивлению без приключений спустившись в погреб за мясом и вернувшись обратно, чародей немного расчистил обеденный стол, как и все прочие поверхности в доме заваленный книгами и листами пергамента, принёс со стеллажа свои склянки и коробочки с травами и приступил к делу. Скользкие куски кроличьего мяса обвалял в молотом чёрном перце, старательно втирая тёмный порошок в податливую плоть. Мелко порубил лук и чеснок, морковь — кружочками, картошку — кубиками. Мясо на дно котелка, сверху овощи, сдобрил всё маслом, добавил щепотку мускатного ореха и немного сушёных можжевеловых ягод. Влил чашку какого-то местного кисловатого вина в блюдо, ещё чашку — в себя. Поморщился и, вздохнув, осторожно пошевелил пальцами в перчатке, заставив котелок наполниться водой, закрывшей овощи, после чего повесил тот над огнём и с бутылкой вина поплёлся к рабочему столу. Если эту кислятину нагреть, добавить мёда, корицы, гвоздики, и, может быть, кусочек яблока, должно выйти вполне сносно. Приличных вин на Скеллиге по мнению чародея тоже не водилось, хотя местные и делали недурное пиво, сидр, медовуху… Рагу из кролика с можжевельником, горячее вино со специями и проекция Йеннифэр. Алистер довольно щурился, как кот, и слегка улыбался, медицинским зажимом помешивая напиток в колбе над горелкой в предвкушении приятного обеда.***
Мегаскоп выглядел ненадёжно. Расставляя зеркала, Алистер обнаружил, что прибор сильно деформировался, видимо, во время ритуала, когда весь дом погрузился в первобытный хаос. Одна из трёх стоек погнута, стёкла потемнели, на металле появился странный осклизлый зеленоватый налёт, точно инструмент пролежал на дне океана несколько лет и успел обрасти водорослями. Чего, конечно же, не происходило, мегаскоп всё это время не покидал жилища чародея. Озадаченно хмурясь, некромант присел на колени рядом с прибором и начал рукавом рубахи протирать тот от грязи. Может быть, налёт появился уже давно, просто в вечном полумраке проклятой лачуги и помутнении рассудка его было сложно заметить? Главное — всё ещё на месте конструкция из кристалла, обруча и клиновидной кости, заменявшая одно из зеркал. Деформированную стойку получилось выправить почти до конца с помощью варварского способа «взять обеими руками и гнуть о своё колено». Критически осмотрев мегаскоп, чародей удовлетворённо хмыкнул и разместил прибор на полу. Прикоснувшись кончиками пальцев к уголкам надетой на витой шпиль кости, привычно проговорил, растягивая звуки, точно желая замедлить каждый момент и превратить время в вязкую тёмную патоку, густую, сладкую и поглощающую любой попавший в неё предмет или организм. — Aen'drean va, elaine`t iers. Покрытые угловатыми письменами обручи завращались, кристалл мягко засветился и в центре между зеркалами начала возникать нечёткая проекция. Едва заметно улыбнувшись, Алистер сел на полу перед мегаскопом, завернувшись в шерстяное одеяло и придвинув к себе тарелку рагу и чашку пряного горячего вина с кусочками яблок, плавающими на бордовой поверхности, присыпанные веснушками корицы. Следующие несколько минут будут лишены любых мыслей, забот и тревог. Лишь восхищённое безмолвное созерцание. Вдохновенное, отрешённое и беспомощное.***
Роща Гиндар, согласно легендам Скеллиге, появилась по стечению обстоятельств — когда Фрейя собралась засеивать острова, змей Уроборос прогрыз её короб, и все семена просыпались там, где теперь шумит листвой растительная святыня. В этой легенде Йеннифэр была согласна лишь с одним пунктом, а именно с тем, что по нелепому стечению обстоятельств именно в этом месте оказался благоприятный климат для такой буйной растительности. Перед чародейкой и Геральтом лежало распростёртое тело. Вздувшееся, потемневшее, истекающее гнилостными жидкостями и разящее так сильно, что отвратительный трупный запах не относил в сторону даже разбушевавшийся ветер, безжалостно треплющий ветви деревьев. Йеннифэр тяжело вздохнула, осматривая доставшийся ей материал. — Процесс гниения зашёл далеко… Но голосовые связки целы. Может, мы что-нибудь из него и вытянем… — Он не слишком разговорчив. — Геральт скептически взглянул на чародейку. У той, к сожалению, совсем не было настроения для шуток. На секунду в фиалковых глазах ведьмаку почудились колкие льдинки разочарования. — Разговорить можно каждого — даже мёртвого… Надо только знать, как. — Я думал некромантия запрещена… — Мужчина непонимающе повёл плечами. — Как и секс до свадьбы. Не забивай голову глупостями. Да. Определённо. Разочарование. Ведьмак напряжённо свёл брови к переносице, пристально глядя на чародейку. Он сомневался. На одной чаше весов — поднятие с того света полусгнившего мертвеца посреди священной для местных жителей рощи и потенциальное нарушение разом нескольких магических законов. На другой — Цири. Которая всё больше казалась призраком, навсегда упорхнувшей за облака ласточкой, гонка за которой бессмысленна и бесконечна, и чем дальше они заходили — тем отчаяннее и безумнее была готова действовать Йеннифэр. Геральт, ты точно ей доверяешь? — Чёрная магия — дело серьёзное. Наложение таких заклинаний никогда хорошо не кончается… Никогда. — Мне это тоже не нравится, уверяю тебя… — Магичка отвернулась, покачав головой, и вновь взглянула на тело. Какая ирония, вот этот ком гниющей плоти — их единственная надежда. — Но то, что Цири в опасности, не нравится мне ещё больше. — Она снова подняла глаза и шагнула к ведьмаку чуть ближе. Дуги бровей расслабились, фиалковые радужки потеплели, а разочарование сменилось терпеливой надеждой. — Я понимаю. Но это не даёт нам права… — Геральт, прошу тебя. У нас нет времени спорить о морали. Тихо вздохнув, он протянул руку и положил скрытую грубой кожаной перчаткой ладонь на плечо чародейки, убирая с того растрепавшиеся на такой погоде чёрные локоны. Сомнения всё ещё не отпускали его разум. Белый Волк доверял чародейке. Безоговорочно доверял. Но вместе с тем — знал, как далеко она готова пойти, и беспокоился, что им обоим принесут последствия. И, как он мог судить по своему опыту, эта тревога не была пустым отзвуком. Однако пусть лучше это произойдёт сейчас, и он сможет при необходимости поднять меч и защитить Йен, чем она в одиночку вернётся в рощу позже, чтобы допрашивать мертвеца. — Тебе нужны какие-нибудь ингредиенты для заклинания? К Йеннифэр вернулась её ироничная полуулыбка. — Угу. Кровь новорождённого, язык девственницы и печень трески. И в этой саркастичной насмешке было больше теплоты и благодарности, чем в самом пылком любовном признании, которое когда-либо сочинял для своих баллад Лютик, да и все вместе взятые менестрели, скальды, поэты и одуревшие от первой влюблённости оксенфуртские студенты.***
Алистер напряжённо наблюдал за призрачными фигурами, двигавшимися посреди его спальни. Костяные пальцы, облачённые в перчатку, чуть подрагивали, вино он выпил залпом, а о рагу вскоре совершенно забыл от волнения. Ему одновременно хотелось рыдать от отчаяния и истерически хохотать от восторга. Разумеется, она с ведьмаком. Они связаны чарами джинна, иначе и не могло быть. И за все эти возражения и намёки на «чёрную магию» он бы снял с Геральта его седой скальп, а после медленно сверлил бы оголённый череп, чтобы взглянуть, как долго продержится мутант и сколько сможет вытерпеть. Но, несмотря на это, Йеннифэр его помнит. Юная чародейка с аметистовым взором, что с таким недоумением и жадным любопытством слушала после съезда в Оксенфурте его рассказы о недавних открытиях, поодаль от общего банкетного стола, и постукивала кончиками изящных пальцев по тонкому краю серебристого кубка, не решаясь прервать. — Но я полагала, некромантия запрещена. — Так же, как и секс до свадьбы, Йенни. И так же, как употребление фисштеха на чародейских банкетах. Предлагаю прогуляться, пока здесь не началось выяснение, чей огненный шар больше. В воспоминаниях она кивала, улыбнувшись левым уголком рта, и вместе с некромантом уходила прочь из зала, отвечая на его вопрос о собственной работе. Кажется, Йеннифэр тогда занималась расшифровкой записей в эльфских руинах неподалёку от Оксенфурта. А сейчас Алистер мог довольствоваться лишь проекцией в этой полуразвалившейся лачуге. Проекцией, соседствовавшей с таким же призрачным ведьмаком, один лишь вид которого вызывал нестерпимую боль где-то в затылке и тянущее ощущение пустоты под ключицами. И Йенни уже не юная магичка, прячущая остатки наивности за сарказмом и усмешками, а торчащие рёбра — за плотными тканями. Всё так же прекрасна, безусловно, однако… Алистер с горечью отметил, что чародейка выглядит очень уставшей и измотанной. Диалог между проекциями, тем временем, продолжался. — Мне нужна только энергия… Много энергии. Хорошо, что мы оказались в месте, насыщенном магией… — Которое люди считают священным… Жрицы будут в бешенстве, если ты используешь силу рощи для оживления трупа. — Фигура ведьмака протянула полупрозрачную руку к локтю Йеннифэр, решительно направившейся к телу. Алистер видел лишь кусок ноги покойника со своего угла обзора. Энергию рощи? Для трупа, у которого целы голосовые связки, и, в целом, основная проблема лишь в гниении, а не, скажем, отсутствии головы как таковой? Некромант нахмурился, взяв в руки плошку с рагу и перемешав остывшую еду, подцепил ложкой кусок крольчатины и отправил его в рот, начав сосредоточенно пережёвывать. Что ты собираешься делать, Йенни? Чародейка резко обернулась, оказавшись к Алистеру спиной. Звуки её голоса доносились сквозь дребезжание магических помех, точно речь Йеннифэр заглушал срежет металла. Стойка мегаскопа стала слабо пошатываться. — Геральт, ты начинаешь действовать мне на нервы. Я предлагаю выход, а ты занудствуешь. Некромант довольно хмыкнул и зачерпнул ещё рагу, посильнее закутавшись в одеяло. Зрелище становилось интереснее. Голос ведьмака, к сожалению, звучал совершенно отчётливо. — Я не занудствую, я просто думаю о последствиях. Ты о них задумывалась? Алистер тихо засмеялся и вытер губы рукавом. — О да, конечно, не занудствуешь, просто несёшь лютую хуйню, поганец мутировавший. Отвяжись уже от неё, раз так невмоготу. Сказал бы он ведьмаку то же самое в лицо? Без промедлений. Йеннифэр ненадолго замолчала, исподлобья сверля Геральта взглядом. — Нет. Геральт, я говорю тебе в который раз… У нас нет времени. У Цири нет времени. — Ясно. — Лицо Белоголового оставалось непроницаемым. — Хорошо, ты бурчи, а я разберусь с остальным. И всё же Алистера беспокоило, как именно Йеннифэр собирается оживлять труп. В таком магически насыщенном месте, при должных умениях, это можно было бы провернуть почти незаметно, однако, судя по их диалогу, и чародейка, и ведьмак на такой результат не рассчитывали. И некромант остро чувствовал себя не на своём месте. Йеннифэр подняла руку с напряжёнными пальцами, и с её губ слетели первые слова заклинания. — Celain, celain, deffraen! Алистер обречённо застонал, уронив голову. — Нет, Йенни. Не так. — Celain, celain, davedar! Проекция помутнела, и до Алистера донеслись усилившиеся звуки порывов ветра. Заметались призрачные силуэты листьев, поднятых потоками магии, стремившихся к мертвецу изо всех уголков рощи и наполнявших охладевшую плоть своей энергией. Слишком быстро, слишком много. Тело не протянет и трёх минут, начнёт разрушаться, едва жизнь вернётся к нему, а магия… Её уйдёт столько, сколько хватило бы на перенос всей рощи куда-нибудь в Зерриканию — Йенни… — Он закрыл лицо руками, прикусив губу. — Прекрати. Если бы только он был там, если бы набрался смелости. Он мог бы быть полезен. Мог бы помочь. Возможно, тогда она заговорила бы с ним снова. — Геральт, мать твою, останови её. Дьявол. Болван ты вырожденческий. Дубина змееглазая. Раздражённо скрипнув зубами, он метнул пустую тарелку в голову ведьмака. Та пролетела сквозь проекцию и ударилась в противоположную стену, после чего укатилась под стол, упав на пол. Некромант готов был сорваться с места и телепортироваться прямо туда, если бы чародейка прервалась. Такое мощное, и, увы, бесполезное заклятье, дестабилизирует любой портал поблизости. Ведьмак не двигался с места, лишь обеспокоенно осматриваясь. Послышались хрипы. Труп зашевелился. Алистер взвыл в отчаянии и завернулся в одеяло с головой, вцепившись зубами в указательный палец левой руки, вновь раздирая в кровь сухую кожу. При таком подходе мертвецу будет нестерпимо больно в его изувеченном теле, вернутся все ощущения разом — от ран, полученных при жизни, от ран, ставших причиной смерти и от ран, полученных после. От сломанных костей, дыры в брюхе, вывихов и разложения тканей. Вернётся вкус гнили на языке, смазывающееся от текущего из глаз гноя зрение и отвратительное ощущение мокрых по естественным причинам штанов. Ему будет трудно дышать — ведь носоглотка разлагается и полна жидкостей. Трудно говорить, и, без сомнений, трудно мыслить — как и любому в подобном состоянии. Энергию следует вливать плавно, постепенно, сперва озаботившись хотя бы частичным восстановлением тела. Отнестись к мертвецу с уважением, бережно, как к безнадёжному пациенту, чей опыт может помочь в дальнейшем лечить тех, у кого ещё есть надежда. Мёртвые готовы сотрудничать, если работать с ними мягко и не причинять страданий. — Йенни… Милая, зачем так. — Кровь с истерзанного пальца пачкала губы некроманта и краешек одеяла. — Мёртвые боги, я мог бы тебе помочь. И мог бы оказаться полезен и прощён. Какая горькая ирония — наблюдать за ошибками, которые легко предотвратил бы, окажись поблизости или предугадай заранее. Теперь он лишь надеялся, что эти ошибки не станут смертельными. Если магии не хватит, покойник начнёт черпать силы из заклинателя. Алистер горько усмехнулся, подумав, что тогда заберёт труп Йеннифэр себе и устроит чародейке наглядную демонстрацию, как правильно возвращать людей с того света. Мертвец, управляемый магичкой, корчился и стонал в агонии, хрипло выплёвывая информацию по кусочку и жалуясь на боль. Мегаскоп зарябил и начал раскачиваться сильнее. Кристалл раухтопаза замерцал, потухая. Всегда был бесполезным неудачником — им и остаёшься. Ну, перенёсся бы ты туда, и что сказал бы? «Вечер добрый, я некромант, которого отправили в изгнание дохреналион лет назад, пялился на вас через мегаскоп, давайте сначала оживлю вам труп, а потом будете обсуждать аморальность моих действий и браниться»? А ещё лучше — явиться, оживить труп, наорать на ведьмака, поцеловать Йеннифэр, и быстренько смыться, запершись потом у себя в погребе, чтобы не достали, на ближайшие несколько месяцев. Шикарный план. Великолепный. Просто блестящий. Палец уже занемел и совершенно не чувствовал боли. От своих мыслей чародей хрипло захихикал и уткнулся лицом в колени, бессильно слушая шумы проекции. Только будь осторожна и не дай заклятию убить тебя. Теперь надеяться уже больше не на что. Раздался последний вопль поднятого из мёртвых и всё резко стихло.***
Ветер улёгся. Роща вокруг будто бы вырвалась из размеренного течения времени и погрузилась в последние дни засушливой осени. Йеннифэр покачивалась от изнеможения, прикрыв лицо дрожащей ладонью. — Йен. Ты хорошо себя чувствуешь? — Геральт почему-то не решался вновь прикоснуться к чародейке. — Да, порядок. Это заклинание… Представь, что ты набираешь полный рот живых червей… Или окунаешься в гной. Ощущение примерно то же. — Что стало с рощей? — Ведьмак медленно осмотрелся, цепляясь взглядом за в миг лишившиеся густой листвы ветви, теперь напоминающие призрачные руки с когтистыми пальцами, тянущиеся к ним с Йеннифэр отовсюду. Нужно было уходить, и лучше побыстрее. — Она умерла. Как я и говорила… Заклинание требует много энергии. — Голос магички звучал тихо и отрешённо, казалось, она сейчас рухнет прямо на камни и мёртвые корни, потеряв равновесие. — Ты знала, что этим кончится. Но не собиралась говорить. — Слух ведьмака уловил шаги неподалёку. К ним двигалась толпа. Он быстро прикинул, сумеет ли вовремя выхватить меч и оттеснить Йен к стене. — Не собиралась. Я знала, что ты будешь против. — Чародейка обернулась, сложив руки на груди, старательно делая вид, что всё в полном порядке. — Твоё чувство такта… Очаровательно. Но иногда оно лишнее. — Йен… Пойдём отсюда. Как можно скорее. — С удовольствием.***
Алистер безучастно глядел на возникшую в проекции толпу жриц, покрывавших проклятиями Йеннифэр и ведьмака. Чародейка выжила. Это радовало, однако вся ситуация вновь погружала мага в ту заторможенную мерзкую апатию, из болота которой он, как надеялся, выбрался, прогнав демона. Йеннифэр шагнула вперёд, прикрывая прозрачной рукой проекцию ведьмака от разъярённых островитянок. — Подожди… Это сделала я. Я одна. Геральт пытался меня удержать, но я не послушалась. — Этого следовало ожидать. Меня предупреждали, что ты… Алистер вяло начал подниматься на ноги, собираясь остановить мегаскоп. — Да катитесь вы все… Жрица в проекции верещала о том, что для Йеннифэр на островах больше нет ни места, ни приюта, ни помощи. Некромант с отвращением поморщился. Накинув на плечи одеяло на манер плаща, он шагнул к ближайшей стойке, собираясь просто её отодвинуть, чтобы сигнал прервался. До него снова долетел голос ведьмака. — Йен… Ты не должна была этого делать. — Нет. Но я хотела. Чародей в бессильной злобе замахнулся и ударил исчезающую проекцию Геральта стойкой мегаскопа, оторвав ту от пола. Призрачные фигуры, замерцав, пропали. — Не понимаю. Не понимаю! Тебе мало того дерьма, которое на неё только что вылили? За попытку найти вашу дочь? Ты и сам решил её ещё раз отчитать? Хрипло зарычав от ярости, маг обрушил мегаскоп на пол и начал мерить комнату шагами, уронив с плеч одеяло. — Только и делает, что долбит ей мозги. «Йен, ты не должна этого делать, Йен, что скажут люди»… Омерзительно! Это у вас называется великой любовью, о которой слагают баллады менестрели с мировым именем? Да не будь этот фазан безголосый его дружком… Ненавижу! Завопив, он швырнул в то место, где только что сияла проекция ведьмака, книгу, схватив ту со стола. — Ненавижу тебя, ублюдок, ненавижу за то, что сначала сломал жизнь Висенне, а потом и Йеннифэр проклял своим поганым желанием! Какую бы дрянь ты ни творил, как бы с ней ни обращался, она никогда не уйдёт — и ты, зараза беловолосая, это знаешь, нагло пользуешься… Да будь ты сам проклят! Сколько раз она пыталась от тебя сбежать — и всё без толку! Ещё одна книга полетела в стену. За ней — стойка для пробирок, кухонный нож и деревянная разделочная доска. — А самое отвратительное, вот прям блевать охота, насколько отвратительное, в этом всём то, что благодаря чёртовой магии джинна, это издевательство, которое вы зовёте отношениями, никогда, сука, не кончится! Разве что ты сдохнешь! О, вот этого я подождать могу, и с удовольствием поспособствую при случае… Ударив кулаком стену, Алистер вдруг рухнул на стул и уткнулся лицом в пергамент страниц валявшейся внизу стопки раскрытой книги, всхлипывая и чувствуя, как слёзы против его воли начинают катиться из глаз, а губы кривятся в беззвучном крике, больше похожем на хрип. — Хотя и без твоего присутствия она никогда даже не взглянула бы на меня больше. Так о чём я тревожусь, если подумать, будто бы у второсортного отребья, вроде меня, были шансы… Но как же погано… Он вцепился пальцами в свои волосы и глухо зарыдал, несколько раз в отчаянии ударившись лбом о толщу страниц. И без мерзкого шёпота в голове оставалось всё так же пусто, беспросветно и игольчато-холодно. Алистер не сразу понял, что страницы книги, на которой он лежит, пахнут не пылью и старой бумагой, как им полагалось, а сыростью, морем и гнилью. В недоумении подняв голову, маг вытер со щеки слёзы и взглянул на ладонь — та была покрыта тем же зеленоватым налётом, который до этого обнаружился на мегаскопе. — Да какого хрена… Хмурясь, некромант ещё раз вытер лицо, в этот раз не рукавом, а платком, сиротливо лежавшем в углу на столе, и тупо уставился на раскрытую книгу перед ним. Вернее, на кусок страницы, выглядывавший из-под стопки других томов. Таких строк и схем он не помнил. Впрочем, книг тут было столько, что он в любом случае помнил далеко не все, однако эти письмена крайне озадачивали. Тряхнув головой, Алистер поднял книгу, скинув прочие на пол, и быстро пролистал в начало, надеясь найти на первой странице упоминание автора или название. «Двойной крест» — было аккуратно выведено изумрудными чернилами. Завитушки букв переплетались, и поначалу он принял заголовок за некий декоративный орнамент. Чародей ошарашенно вытаращил глаза и перелистнул страницу. «Начиная эту книгу я, Альзур из Марибора, хотел бы предостеречь любого, в чьи руки она попадёт, от бездумного использования описанных в ней приёмов гибридизации и оживления гибридов…» — Чёрт… Он сипло выдохнул и вцепился в фолиант, начав крутить тот в руках. «Двойной Крест» хранился в библиотеке Круга друидов Марибора в единственном экземпляре, часть страниц была вырвана, а после книга подверглась цензуре и оказалась переиздана, лишившись всякого практического смысла. Работы Альзура жестоко цензурировались ещё тогда, когда Алистер был первокурсником Бан Арда, и добыть это издание не представлялось возможным даже в теории. Фолиант выглядел потрёпанно, однако вырванных страниц не наблюдалось. Обложка липла к рукам, оставляя на них следы той же затхлой зелени. — Быть не может. Откуда… Лихорадочно листая ветхие записи, он захлёбывался от восторга, ужаса и недоверия одновременно. — Черепоглав… Химера… Твою мать. Вот этого я точно помню. Вий. Нашёл останки в катакомбах Марибора, когда искал лабораторию Альзура… А это… Кащей? Которого отправилась уничтожить Висенна? Невозможно. — В бессвязных бормотаниях он захлопнул книгу и отбросил от себя, спешно отодвинувшись то стола. Может, Алистер и был сумасшедшим, но точно не дураком. Единственный путь, которым такое сокровище могло оказаться у него на столе среди прочих книг — это те чёртовы дыры между измерениями, возникшие во время ритуала. Из них лезла всякая дрянь, но он искренне надеялся, что всех тварей и все вещи засосало обратно вместе с химом. Вероятно, нет. Вероятно, теперь в его руках есть труд, добыть который некромант не мог и мечтать, а в лесу вокруг дома появились новые твари, прежде на Скеллиге не водившиеся, и хорошо бы они сдохли от местной погоды, а не приспособились. И хорошо бы никакая неведомая хреновина не сидела сейчас в одном из сундуков или под кроватью. По спине чародея пробежали мурашки. Какова вероятность, что он выпустил что-то намного хуже хима? — Идиот. Самонадеянный идиот. — Прошептав в пустоту ещё одно оскорбление самому себе, он умолк и серьёзно задумался, прикрыв рот рукой. Любопытство в неравном бою схлестнулось со здравым смыслом. Сделанного не отменить, а драгоценный труд Альзура уже лежит на столе. Записи, на которые облизывались все чародеи мира и которые столь лицемерно подвергли цензуре и скрыли от изучения. Записи, которые считались утраченными. Во-первых, не ясно, подделка это или действительно та самая книга. Из этого следует, что ритуалы, описанные в ней, могут быть ошибочны и бесполезны, а то и вредны. Во-вторых, любой выкидыш иных измерений по умолчанию подозрителен. Сглотнув, чародей осторожно взял фолиант в руки и открыл последнюю страницу, начав искать на столе свечу. Была одна особенность у чародеев старой школы — все свои рукописи они помечали, дабы уберечь от подделок, специальным знаком. Пользовались этой системой Альзур, Идарран, рассказавший об этой маленькой хитрости своим ученикам, и некоторые прочие маги-первопроходцы. Когда же на смену рукописям пришла станочная печать, а любой магический труд стал требовать одобрения Капитула, подлинность текста вместо водного знака стали подтверждать официальные штампы. Свечной огонёк медленно нагревал бумагу в нижнем левом уголке. А ещё у Альзура, как и у его ученика, преподававшего какое-то время в Бан Арде, было своеобразное чувство юмора, а потому ключом к метке служило не обычное заклинание, а, по словам Идаррана, великое изречение, без которого не обходятся ни свадьба, ни юбилей, ни похороны. — An’badraigh aen cuach. На потемневшем участке бумаги тонкими золотистыми линиями высветился вензель, в котором угадывались инициалы Альзура Мариборского. Алистер потушил свечу и захлопнул книгу, тяжело выдохнув и уставившись в потолок. Потом раскрыл снова, желая удостовериться. Вензель был на месте. Прикусив губу, некромант осторожно начал листать страницы в обратном порядке и озадаченно замер, увидев схему, завершающую последнюю из глав книги. Гибриды Альзура редко были приятны на вид и обычно состояли из частей инсектоидов, но вот последний из рисунков представлял собой процесс создания и оживления нового человеческого существа из частей мёртвой плоти. В голове некроманта забрезжил туманный огонёк болезненно-сладостной мысли, быстро разгоравшийся и пожаром охватывающий закоулки лишённого всякой надежды сознания. Он сглотнул и нежно провёл пальцами по рисунку, а дрожащие губы медленно расплывались в умиротворённой улыбке. — Я сотворю тебя заново, раз ты привязана к этому белоголовому придурку, Йенни. Хуже всё равно уже не станет.***
— Для следующего экзамена вам предстоит разбиться на пары… Голос профессора Доррегарая разносился по аудитории похоронным звоном. Ученики, лихорадочно прятавшие последние шпаргалки и повторявшие заклятия, замерли, прислушиваясь к каждому слову. -…и записаться парами в общий список, сообщив мне обе фамилии и подойдя вместе. Экзаменуемых будут вызывать в порядке очереди и сопровождать в аудиторию. Напоминаю вам, что практический экзамен оценивается комиссией преподавателей во главе с ректором. Правило о том, что подходить нужно вместе, возникло после того, как в прошлом семестре несколько человек на экзамене по иллюзиям попытались записаться в пару с Дрительмом, которому эта дисциплина удавалась лучше прочих. Мнения Дрительма, что показательно, никто не спросил, а сам он на экзамене отсутствовал по причине болезни, которая случается, если пьяным падаешь с астрономической башни, отмечая успешную сдачу письменных тестов. Алистер нервно оглядывался, пытаясь отыскать в аудитории кучерявую макушку Артура, пока не заметил друга за партой возле окна. Подхватив свои вещи, он встал и начал пробираться сквозь толпу искавших напарников юных чародеев, мельтешащих по аудитории, точно мальки в сачке. Артур был белее мела и бессмысленно пялился в уложенный на колени свиток с заклинаниями. — Запишемся вместе? — Угу. Ты готовился? — Артур оторвал взгляд от шпаргалки. — Я нихрена не помню. — Я зубрил всю ночь, но сейчас хочу только спать и сдохнуть. В голове пусто. Алистер плюхнулся на стул рядом с другом и подпёр голову руками. Артур обречённо выругался и спрятал свиток в голенище сапога. — Пошли записываться. Последними идти хуже всего. Комиссия уже злая. Лучше в середину, к первым они придираются, а последних валят. — Так всё равно ж пары перемешают по номерам и вызывать будут не в том порядке, как записались. — Алистер нехотя встал и поплёлся следом к учительскому столу. — Как думаешь, что заставят делать? — Ни малейшего представления. Матушку ректора в толщину уменьшить, небось. Посмертно.***
— Артур Рённинген и Алистер Фьеньвэрэ, проследуйте в экзаменационную аудиторию. Их вызвали восьмыми из пятнадцати пар. Не худший вариант. Если бы они посидели ещё чуть дольше, нервозность Алистера дошла бы до предела, пока же всё ограничилось только трясущимися руками. — Артур, если у меня опять сведёт пальцы, тебе придётся страховать. — Я знаю. Не трясись, всё будет нормально. Не скрючится твоя рука. Мы же вчера её лечили с мастером Идарраном специально перед экзаменом. Сглотнув, светловолосый маг кивнул и зашагал по коридору быстрее. Экзамен принимали в просторном круглом зале, из которого предусмотрительно убрали всю мебель, кроме стола, за коим заседала комиссия, застеленного тёмно-фиолетовой атласной скатертью с эмблемой академии, отороченной серебряными кистями по краю, и подозрительного деревянного стула в центре комнаты, точно в середине выложенной плиткой шестнадцатиконечной золотисто-синей звезды, лучи которой оканчивались изображениями зодиакальных созвездий, солнца, луны и двух чёрных единорогов, позаимствованных с государственного герба Каэдвена. Высокие окна закрывали тяжёлые шторы в пол, а роль светильников выполняли одинокие восковые свечи, надетые на украшавшие стены оленьи рога. Стоял запах мокрого мрамора, жжёного дерева и ученической паники. Артур тихо прикрыл дверь, зайдя в зал следом за Алистером. Оба замерли, нерешительно замявшись у порога. Сидевший за левым краем длинного стола экзаменаторов Доррегарай вздохнул и жестом пригласил учеников подойти ближе. Шаги по до блеска отполированному полу отдавались громким эхом под сводами купола округлого потолка, с которого на цепях свешивались очень неуютные на вид клетки для гарпий. К счастью, пустые. — Ваше задание — создать копию стула, который стоит перед вами. Ограничений по заклинаниям нет, ограничение по времени — десять минут на размышления и совещания, пятнадцать — на сотворение. Записей делать нельзя. Дано право двух ошибок. Есть ли вопросы? У Алистера был всего один вопрос — можно ли сразу пойти на пересдачу. Когда перевернули песочные часы для отсчёта времени, он в ужасе уставился на Артура. — Дублирование. Это следующий семестр. Мы не изучали. Я ничего не знаю. Точно ведь не изучали, я на всех лекциях был. Артур в замешательстве согласно кивнул. — Ограничения нет, так что, видимо, нам надо выкручиваться. Давай думать. — Создать иллюзию второго стула? — Можно. А им нужна физическая копия или визуальная? — Артур нервно хмурился, точно старался сжечь стул взглядом. — Чёрт. Надо было спросить. Уже поздно. Эээ… Ну… Если физическая… Юный некромант начал кусать губы и быстро щёлкать пальцами больной руки в попытках сообразить. От пальцев полетели крошечные искры. — Так. Угомонись. — Артур поймал его за руку. — Не этой рукой. Давай просто любые идеи, а потом выберем, что лучше. — Иллюзия. Или… Если у тебя есть что-то деревянное, попытаться вырастить копию? Ну, увеличить предмет и деформировать. — А если увеличить и деформировать этот стул? Ну, вроде как растянуть его вширь и потом расколоть посередине. — А ножки? Если так, то у нас получится два стула, каждый на двух опорах. — Но ведь одинаковых! — Темноволосый чародей отчаянно всплеснул руками. — Иллюзия всё ещё лучше. — Алистер прикусил палец в раздумьях. — У нас две ошибки. Можем сначала создать иллюзию, если не устроит — переделать по твоему варианту с растягиванием. — Вариант с растягиванием сложнее. Можем сначала сделать это, а если не устроит — быстро наколдовать иллюзию. — Почему не начать с иллюзии, которая проще? Артур недовольно скрестил руки на груди. — Потому что непонятно, нужна нам физическая копия или нет. Если да, то иллюзия — это провал. А вариант с… почкованием стула, если сможем сделать, подойдёт при любом раскладе. Ну, разве что ножек будет меньше. У Алистера вдруг загорелись глаза. — Артур, а пусть стул просто отрастит свою копию. Он же деревянный. Ну, вырастет ещё пара веток, отломаем в крайнем случае. Второй маг собирался что-то возразить, но глянул на часы, в которых уже кончался песок. — Ладно. Идёт. Пробуем так. Если не получается — создаём иллюзию. Ты ведь помнишь формулу? — Да. Это как раз совсем недавно изучали. Сначала всё шло, как по маслу. Артур даже почти не сбился, когда оба мага хором читали заклятие, как идиоты, размахивая руками вокруг стула и стараясь не смотреть на комиссию, которая явно не очень понимала, что именно ученики решили делать. Стул выпустил пару побегов, немного покрылся листьями, а затем появившийся на спинке сучок начал стремительно увеличиваться в размерах, приобретая очертания сидения, ножек, и, наконец, такого же резного подголовника. Алистер внутренне ликовал. Артур с облегчением выдохнул. С треском отломав выращенный стул от первого, заодно оторвав тонкие веточки с обоих, чародеи поставили предметы мебели рядом и немного отошли в ожидании решения комиссии. К сожалению, прежде, чем комиссия озвучила свою оценку, события продолжили развиваться. Второй стул, тот, что был выращен заклятием, задёргался и медленно, по одной переставляя ножки, двинулся к своему собрату и, фривольно погладив неожившую древесину свежим побегом, подскочил и запрыгнул сверху. Артур побелел. Алистер покраснел. Комиссия почти синхронно нахмурилась. Все долго молчали под скрип древесины, но затем Доррегарай не выдержал. — Юноши, потрудитесь объяснить, почему ваши заколдованные предметы мебели начали… Гм… Коллеги, помогите. — Чернокнижник смутился и нахмурился пуще прежнего. — Какого чёрта у вас стулья стали сношаться? И как они вообще это делают?! Оба чародея молчали, в шоке глядя на творение своих рук. Алистер краснел всё сильнее, тараща светлые и абсолютно лишённые понимания смысла бытия глаза, а от стыда хотел провалиться сквозь землю. Артур с трудом сдерживал смех, прикрыв рот ладонью и тихо хихикая, даже немного согнувшись. А стулья набирали темп. — Объяснения будут? — Понимаете… Учёбы много, стипендия маленькая. Ни времени, ни денег на девушек не хватает. Вот и лезет в голову всякая похабщина, и в заклятиях материализуется. — Алистер выпалил всё на одном дыхании, неожиданно громко и уверенно, но потом тут же спрятал лицо в ладони. Хен Гедымгейт безмолвно глядел то на стулья, то на учеников, а затем громко и искренне расхохотался, как совсем не подобало почтенному ректору магической академии.***
— Хватит убиваться, экзамен же в итоге зачли. — Артур легонько толкнул в плечо лежавшего лицом в подушку друга. Алистер промычал в ответ что-то невнятное. После погрома в его спальне, учинённого Сорелем, молодой некромант демонстративно отказывался возвращаться в прежнюю спальню до полной дезинфекции помещения, замены всей мебели и установки на дверь сложного магического замка. Сам он вместе с необходимыми вещами временно перебрался к Артуру, отвоевав у того половину шкафа и пообещав не заниматься в спальне друга анатомическими опытами. По крайней мере, подстилать что-нибудь и прибирать за собой после. Брезгливость была официальной причиной проживания у однокурсника. Помимо этого, Алистер категорически не мог находиться в своей старой комнате в одиночестве, юному чародею постоянно казалось, что любой проходящий мимо двери по коридору может внезапно зайти, а пока он будет спать — кто-нибудь обязательно вломится ночью без его ведома. Здесь было спокойнее. По коридорам последних этажей почти никто не шастал, дверь не казалась такой ненадёжной, а ночью слева от головы спавшего на расстеленной на полу перине светловолосого мага неизменно свешивалась с кровати рука Артура, присутствие которого тоже успокаивало. Правда, сейчас на кровати валялся сам Алистер, последние пару часов не поднимавший лица и периодически что-то ворчащий. — Позор. Полный позор. Вся академия нас на смех поднимет. — Ну, не нас, а стулья. Просто делай вид, что так и было задумано. А если доставать станут — пригрози, что их так же заколдуешь и заставишь с чем-нибудь совокупляться. Например, с ближайшим стулом. Алистер снова заворчал и закопался в подушку посильнее. Больше всего его беспокоила реакция преподавателей на это происшествие. Мастер Гретхен и так был едва выносим, а когда до него дойдут новости… — Я начну прогуливать психомагию, Артур. Одолжишь мне свои записи? Артур озадаченно поднял брови и осторожно погладил друга по затылку, присев на край постели. Если Алистер собрался прогуливать, то дело явно серьёзное, он даже неготовым или больным всегда являлся на занятия, не позволяя себе расслабиться. — У нас каникулы через два дня. За месяц все уже забудут. Тебе даже оценку не снизили и стипендию не уменьшили. Ректор явно был в восторге. — На занятия к Гретхену я не пойду всё равно. Мне при нём даже чихнуть нельзя, чтобы не придирался, я боюсь представить, что теперь начнётся. Он перевернулся на спину и уставился на потолок. Комната Артура находилась под самой крышей. В помещениях на этом этаже потолки были выше обычного, а некоторым, как и темноволосому чародею, везло иметь над головой люк, позволявший выбраться к шпилю башни. Повезло — не очень верное слово в данной ситуации. Артуру изначально назначили другую комнату, но в первый же месяц учёбы он заявил, что от сырости и холода у него начинают болеть лёгкие и случается кровавый кашель, что фактически было правдой, пусть и преувеличенной. Кашель был не кровавый, а вышел таким из-за съеденного накануне пирога с брусникой. Так или иначе, его переселили на единственный сухой этаж — под самую крышу. Обогревали все комнаты магией, но несчастному болеющему мальчику устроили дополнительную тепловую завесу. Особенно после визита его матери к ректору. Потолок спальни, расписанный под не совсем реалистичную карту звёздного неба и зачарованный так, чтобы светила меняли своё положение в зависимости от времени суток, приковывал своё внимание надолго. Алистер молчал, отслеживая траекторию какой-то светящейся точки, подкрашенной эмалью с мелкими серебряными опилками. — Ты помнишь, что было, когда мы писали эссе по истории магии? Он ведь даже проверять их не должен был. Прочитал, уцепился за случайную фразу, которая ему не понравилась, и устроил мне разнос прямо на семинаре. — Да, помню. Тупо и мерзко. Но до его занятий месяц. Может, он и не будет у нас вести больше, кстати, увидим. Не паникуй раньше времени. — Оставив друга лежать спокойно, Артур поднялся и вернулся к раскиданным возле двери кистям и краскам, усевшись на пол и продолжив изображать на стене какой-то узор. Повалявшись ещё немного, Алистер тоже встал с постели и подошёл к окну спальни, чуть расчистив заваленный астрономическими штуковинами неясного назначения подоконник. Уже почти стемнело и во дворе академии начали зажигать факелы. Артур зажал кисть в зубах, задумчиво глядя на переплетение линий, которое, наверное, должно было что-то означать, но он пока не решил. — Поможешь мне волосы покрасить снова? — С кистью во рту проговорить это было трудно, но он справился. — Ладно. Чем только? — На полке над столом склянка с зельем, оно прозрачное. А краски у меня тут. Ещё, правда, не знаю, какой цвет хочу. Алистер задумался, всё ещё глядя в окно. — Тёмно-зелёный. Как трава возле озера, которое в лесу на западе. Раз Беллетэйн, то зелёный. Ты ведь поедешь? — На кой хрен тебе я, тебя там девица ждёт. — Артур насмешливо фыркнул и начал искать нужную баночку с краской. — Поеду конечно, что за глупый вопрос. — Не иронизируй, ладно? Я не уверен, что Карла будет вообще рада меня видеть. Она очень странно пишет в последнее время. Как будто не хочет и делает это из вежливости. Видимо, отдам ей записи Идаррана, и больше не нужен. — А ты притащи ей записки эти и стихи. Тогда точно либо впечатлится, либо однозначно откажет. И всё будет понятно. — Ты думаешь? — В сомнениях посмотрев на друга, Алистер сел рядом с ним на полу и начал смешивать краску с зельем в стеклянном бутыльке. Артур пожал плечами и протянул Алистеру широкую кисть и деревянный гребень для волос. — Должно сработать. Откажет — напьёмся и потащу тебя через костёр прыгать, чтоб не сидел с унылой рожей. — Тебя там ждёт целая толпа девиц, на кой хрен тебе я. — Алистер засмеялся и встал на колени за спиной друга, сосредоточенно начав прокрашивать его волосы, расчёсывая кудри крепким гребнем. Краска на непредназначенные для неё волосы ложилась плохо даже в сочетании с зельем для укладки, то и дело появлялись комки, которые Алистер, устав возить кистью, начал просто давить пальцами. Вскоре зелёными были и волосы Артура, и его рубашка, шея, плечи и щёки, а ещё руки Алистера, его лоб, стена рядом с чародеями, пол и, немного, дверь. Со вздохом оценив беспорядок, некромант поспешно зачаровал тряпку для уборки и протянул второму чародею полотенце. — Вытри лицо вот. Потом не смыть будет. — Спасибо. — Артур с полотенцем застыл у зеркала, с любопытством рассматривая своё отражение. — Слушай, а неплохо. Мне нравится. Ещё пару листьев в волосы воткнуть — и можно незаметно свалить с праздника, прикинувшись кустом. — Главное не стулом с ветками. Хмыкнув, некромант поднял упавшую на пол жертвой неверного заклинания тряпку для уборки и начал оттирать дверь вручную.***
В комнате после всех махинаций жутко воняло краской, поэтому, открыв окна, чародеи выбрались на крышу через люк в потолке. Моросил мелкий дождь. Колючая черепица, скользкая от водяных капель, грозилась порезать босые мальчишечьи ноги, а ветер, никогда не утихавший на такой высоте и доносивший со стороны Синих Гор едва различимый аромат хвои, трепал волосы Алистера. Артур свою голову предусмотрительно замотал полотенцем и выглядел презабавно. Некромант, хитро прищурившись, покосился на друга, усевшись рядом с ним на краю люка. — Кажется, уши у тебя чуть-чуть острые. Самую малость. — Протянув руку в перчатке, он дёрнул друга за кончик уха и довольно ухмыльнулся. Артур отмахнулся и закрыл уши ладонями, обороняя те от посягательств. — Естественно, ты же за них дёргаешь. Отвяжись. — Ладно, ладно… Не сердись. — Поёрзав немного на черепице, Алистер уселся поудобнее, скрестив ноги. Артур незамедлительно ущипнул его за кончик носа. — Месть свершена и моя совесть успокоилась. — Он хихикнул, глядя, как друг жмурится от неожиданности и поспешно закрывает нос ладонью. — Когда ты уезжаешь на каникулы? — Сразу после Беллетэйна. Вместе с Дрительмом и Детмольдом, нам всем в одну сторону. — А долго отсюда до Ковира? — Ну… Порядочно. Туда нам откроют портал учителя, а вот обратно придётся плыть на корабле и потом ещё добираться лошадьми. Если только кто-то из местных магов с порталом не поможет. Хорошо тебе, до дома пара часов всего по дороге. — Зато я дальше Каэдвена никогда не выбирался. А хотелось бы. — Артур пожал плечами и поправил начавшее распускаться на голове полотенце. Алистер задумчиво изучал сосредоточенное лицо друга, повернувшись к нему. — Тебе привезти что-нибудь? Будут пожелания? — Себя привези целым. А то ещё целый год учиться, я ж не выдержу. Следующий год в академии был выпускным. Оба чародея немного помрачнели, задумавшись. Будущее им виделось сходным с грозой, мелькавшей на тёмном горизонте затянутого тучами неба — одновременно пугающим и притягательным, слишком далёким и слишком скоро приближающимся. Ветер усиливался. — В Ковире говорят, что если в шторм проорать проклятие, то оно непременно исполнится. — Алистер откинул с лица заплетённые в косы пряди морозно-пшеничных волос. — Гм… Хочешь кого-то проклясть? — Артур заинтересованно поднял брови и запрокинул голову, уставившись в низкое небо. — Шторм будет. Это я тебе гарантирую. И скоро. Очередной порыв ветра принёс с собой выброшенный кем-то из учеников в окно мокрый листок с разводами чернил, некогда бывший шпаргалкой. Алистер проводил клочок бумаги взглядом и медленно кивнул. — О, у меня целый список кандидатов, как только доучусь — всем и каждому раздам по проклятью. А пока рано. К тому же, если мы будем орать на крыше академии, услышит кто-нибудь из учителей. — Хм. Как громко надо орать, чтобы они услышали? — Артур заулыбался и сложил ладони рупором, довольно закричав в сгущавшийся мрак штормовой ночи. — Король Бенда ебётся с козой! Алистер зажал рот руками, чтобы не расхохотаться, а Артур вцепился в край открытого люка, готовый прыгнуть обратно в комнату. Эхо разносило нецензурную ругань и клевету в адрес государственной власти Каэдвена, однако никакой реакции не последовало. Алистер озадаченно почесал затылок. — Громче надо. Ну-ка… — Прокашлявшись, юный чародей так же сложил ладони у лица и загорланил. — Водки раз перебравши мне сосала беанн’ши! Низкий, хорошо поставленный голос мага звучно отозвался эхом во внутреннем дворе академии. Артур разразился смехом, упав на спину и чуть не съехав по крыше. — Во, вот этот стих Карле подари… Так. А если ещё громче? Набрав в грудь побольше воздуха и деловито поправив тюрбан из полотенца на голове, Артур вновь завопил. — Залы Бан Арда полны тишины, Хен Гедымгейт обосрался в штаны! Алистер, не выжидая паузы, заорал следом. — Гретхен шёл, объят тоской — его ёбнули доской! — Да вы совсем там оборзели, сукины дети?! — Окно башни напротив резко распахнулось и из него, со свечой и в съехавшем на бок ночном колпаке выглянул мастер Идарран. — А ну нахер свалили оттуда! Орать всякую срань они тут ночью удумали. — В руке чародея начало зарождаться тёмно-сиреневое заклятие, недружелюбно трещащее искрами. Алистер, вытаращив глаза, поспешно схватил Артура за руку и оба моментально скрылись в люке, крышка которого с грохотом захлопнулась над учениками. Идарран, прищурившись, подождал ещё с минуту, и, недовольно ворча себе под нос, тоже закрыл окно, возвращаясь ко сну. Он уже искренне жалел о том, что согласился преподавать в этом сумасбродном месте.***
— Геральт… Перед отъездом я хотела сделать ещё кое-что. Кое-что важное. — Йеннифэр говорила медленно, точно подбирала слова. Они всё ещё были в погибшей роще, и здесь, среди руин и сухих деревьев, одетая в чёрное и белое чародейка казалась ведьмаку необычайно омрачённой. Хоть Йеннифэр никогда и не была беспечной хохотушкой, такое состояние даже ей было не свойственно. — Что? — Белый Волк настороженно скрестил руки на груди. Магичка неожиданно замялась, прежде, чем ответить. — Давай встретимся в Ларвике, в зале воинов. Там и поговорим. Он тяжело выдохнул и кивнул. — Хорошо. Тогда скоро увидимся. — Спасибо. За это и за помощь в роще. Без тебя я бы не справилась. — Пожалуйста. — Ведьмак неопределённо повёл плечами, собираясь развернуться и уйти. Йеннифэр остановила его, мягко коснувшись обтянутыми тонким бархатом перчатки пальцами. Перчатка, к недоумению Геральта, была новой. — Геральт, ты меня знаешь. Я редко раздаю комплименты. Но всегда искренне. — Она нежно погладила ведьмака по щеке, скользнув вдоль старого шрама. — И… Есть ещё кое-что. Пока ты не ушёл… — Йен, не тяни, прошу тебя. — За нами следят. Я обнаружила в своей спальне след портала. — Чародейка поджала губы, убирая руку прочь. — Вот почему я беспокоилась о твоём отсутствии. Кто-то пробрался в мою комнату, Геральт. И, быть может, собирается вернуться. — Зараза… — Ведьмак опешил, а зрачки его резко сузились в щёлки. — И куда этот след вёл? — О, вот это самое любопытное. Портал вёл… Гм… В небо над горой Горгона. — Прости, что? — Я неясно выразилась? Портал из моей спальни вёл в небо над пропастью над хребтом Амелл, к Горе Дьявола. Ты лучше меня знаешь, что это за вершина и где она находится. — Но, чёрт, Йен, не мог же кто-то телепортироваться из неба над горами в Туссенте! Чародейка кивнула, скрестив руки на груди. — Не мог. Я подозреваю, что шпион использовал редкое заклятие для телепортации. Зовётся «Двойное наведение». Если вкратце, то оно открывает одновременно два портала с разницей в долю секунды, сначала перенося заклинателя в случайное место, а затем оттуда — моментально в пункт назначения. Это очень рискованно и очень, очень трудно. — Никогда о таком не слышал. — Неудивительно, я сама знаю о таком способе перемещаться немного. Если я права, то есть два момента — положительный и отрицательный. Положительный заключается в том, что магов, способных на такое, можно перечесть по пальцам, и круг поиска очень сильно сужается. И это точно не Трисс или кто-то из Нильфгаарда, что меня безусловно радует. Отрицательный… Я не могу установить конечную точку телепортации. И точно знаю, что за нами с неизвестной целью следит опытный и довольно сильный маг. Возможно, таинственный эльфский чародей, о котором ты упоминал. Нам больше нельзя медлить, Геральт. И, очень прошу тебя, будь осторожен.