Я люблю, пылаю и горю,
как сотни солнц, как миллион по фаренгейту.
Я боюсь, что ядерно взорвусь
средь этих звёзд, пылая нестерпимым светом.
— Чё, ведьма, снова ждёшь своего приблуду? — грохнув кружкой об стол, островитянин из посетителей таверны с поганой улыбкой склонился над столом Йеннифэр. Чародейка упреждающе дёрнула бровью. — А твоё какое дело? — Да не придёт он. Увидел, что ты в роще святой натворила, и сбежал подальше. Сожрал твоего Геральта мантихор какой, бошку ему раздавил, как скорлупку от устрицы. А ты тут каждый вечер ошиваешься. В чёрном вся, морда мрачная. Беду приведёшь. Глянешь на тебя — и выть с тоски охота, шла бы по добру. На улице вон жди, на пристани. А лучше из деревни проваливай. — Пьянствуйте в другом углу зала да не пяльтесь, если уж смотреть на меня настолько невыносимо. Не боишься, что в жабу превращу? Ответом послужил смачный плевок на столешницу прямо перед чародейкой. — Да пошла ты… Будешь тут ошиваться — в морду получишь однажды. Йеннифэр прищурилась и подняла руку, быстро взмахнув в воздухе сложенными пальцами. Пьянчуга резко умолк, медленно развернулся и, покачиваясь, побрёл к выходу из таверны, управляемый чарами. Рыбак, промышлявший у скал южной оконечности острова, предпочёл свернуть снасти, когда с вершины утёса рухнула с громким всплеском тень, похожая на огромную тряпичную куклу.***
Алистер в третий раз перечитывал попавшую в его руки книгу, сосредоточенно рассматривая схемы и бормоча себе под нос строки описаний. Он думал. Одна из самых противных, на взгляд некроманта, традиций Скеллиге, заключалась в том, что островитяне стремились торжественно сжигать трупы. Кладбища встречались, но их было мало, а земля в местных краях так быстро промерзала, что в одиночку разрыть даже свежую могилу — задача не из лёгких. Но если маг собрался и впрямь создать максимально точную копию Йеннифэр, то придётся добывать материал, и лучше всего — свежий. Как жаль, что нет здесь мертвецкой, работнику которой можно подкинуть пару крон за информацию и доступ к бесхозным телам. Некромант затосковал по Новиграду, грязному, пыльному и многолюдному, но такому комфортному для исследований. А вслед за тоской по вольному граду пришла тоска по прошлому, людям, событиям и успехам. Со вздохом он закрыл книгу и сел на кровати, в раздумьях уставившись на собственные ноги. Сапоги пора ремонтировать. Для начала пригодится всё же прогуляться по кладбищам и, может, морскому берегу — поискать останки тех, кому полёт навстречу водной глади показался намного привлекательнее всех прочих жизненных выборов. И, к собственной печали, некромант отлично их понимал.***
Керис так никого и не прислала. Что же, не удивительно, но, к счастью, уже и не нужно. Алистер вышел с ведущей к хижине узкой тропки на широкий тракт и рассеянно пнул небольшой булыжник, задумавшись, куда отправиться сначала. Он точно знал о кладбище у Лофотена — большом, старом и довольно ухоженном погосте под покровительством храма Фрейи. И весьма привлекательной канаве поблизости, куда сбрасывают тела тех, кто похоронных почестей не удостоился. В канаве вряд ли окажется подходящий материал, но попытать удачу всё же стоит — быть может, попадутся целые кости. Перед захоронением тела остаются у жриц, и к трупам, лишь готовящимся отправиться в землю, подобраться сложнее. А уж к телам почивших служительниц… Некромант потянул за средний палец перчатки, освобождая костяную руку, и пару раз щёлкнул омертвевшими пальцами, проверяя послушность конечности. Может, и получится. Но нужно всё хорошо продумать. — Травник! — Звонкий девичий голос прервал размышления, возникнув из ниоткуда. Чародей испуганно вздрогнул, ссутулив плечи, и поспешно надел перчатку обратно. Ингве приветливо улыбалась, отряхивая редкие мокрые снежинки с мехового воротника. — Тебе явно лучше, раз даже на улицу выбрался. — Девушка остановилась в полуметре от некроманта. Тот пошатнулся. — Я говорил, что тебе не о чем беспокоиться. — Немного помедлив, он решил уточнить. — Ты, надеюсь, не ко мне за очередным лекарством? Никто больше не травился? — Ну… К тебе, но за другим. Алистер удивлённо поднял брови. — Больше ко мне ходить незачем. И, увы, мне нужно уйти по делам в любом случае. — Ой, да я недолго! Я тебя на свадьбу пригласить хотела! Вот завтра уже, а без тебя пришлось бы похороны справлять… Отец сказал, гостей можно много звать, хоть весь Сворлаг, а на что мне все, но тебя-то… Чародей неприязненно прикрыл глаза и закачал головой, вновь немного отступив назад. — Нет, нет, остановись и не тараторь. Я благодарен, но не стану портить тебе торжество. Подумай сама — я ведь сначала буду сидеть с унылой рожей, потом напьюсь и буду спать под столом. Вряд ли я стану приятным гостем. А ещё могу кому-нибудь отравы в мёд подлить, если разозлят. Полно, девочка. Не обижайся. И хватит сюда ходить. Ингве поджала губы, замолчав, а потом очень тихо спросила: — Она умерла, да? — Чего? Кто? — Чародей в полном недоумении уставился на островитянку, даже прекратив пятиться. — Та женщина на портрете. Просто… Я тогда сказала, что тебе бы найти кого, а ты сразу — «хоронить сложно будет»… Я подумала, ты тоскуешь по ней, вот и хотела взбодрить да вытащить к людям… Ингве неловко отвела взгляд и вцепилась сухими пальцами в края вязаной шали, грубым узлом завязанной на груди. Лицо Алистера сначала смягчилось, а затем приобрело совершенно потерянное выражение. — Нет, милая. Она жива. И, смею надеяться, счастлива. Но ты права, я очень тоскую. И вряд ли когда-то снова увижу её. — Низкий голос упал почти до шёпота. — Почему? — Я сделал ужасную вещь, Ингве из деревни Хов. Я сбежал от той, чей портрет лежал на моём рабочем столе молчаливым укором. Думал, она заслуживает лучшего, и мне нужно уйти, чтобы не ломать ей судьбу. А когда понял, что не могу без неё жить, то возвращаться было уже слишком поздно. Это случилось очень много лет назад, а я, старый дурак, так и не могу её забыть. Вот и вся история. Надеюсь, твой жених — достойный человек, в отличие от меня. Он вновь нахмурился, неуклюже переступил с ноги на ногу и поспешно зашагал прочь.***
— Снова кошмары? — Висенна тихо, подобно кошачьей тени, прошла через комнату, легко перешагивая скрипящие половицы, и обняла сидевшего в кресле за письменным столом Алистера, положив голову ему на плечо и заглянув в бумаги. Неровные строчки стихов, казалось, танцевали и сплетались между собой в какой-то рисунок, но уж никак не в пригодный для чтения текст. — Знаешь, если твои записи найдут археологи когда-нибудь, им придётся прибегать к помощи лингвистов и знатоков секретных шифров. Найми секретаря. Хотя бы для важных документов. А сейчас возвращайся в постель. Чародей устало подпёр голову костяной рукой, и широкая прядь длинных волос, наспех заколотых на затылке, выскользнула из зажима, упав вперёд и почти полностью скрыв лицо. — А что толку, если я ворочаюсь, будто перина сделана из битого стекла, не могу заснуть, а только закрываю глаза — и снова вижу одно и то же. — Ну да, лучше тратить чернила и засыпать с рассветом прямо на пергаменте, а потом ходить злым и оттирать с лица каракули. Пойдём. Завтра много работы, тебе нужно поспать. — Она осторожно поцеловала молодого чародея в висок и обняла крепче, а потом уткнулась носом во взлохмаченные светлые волосы. — Алистер, ты не виноват в его смерти. Я же видела. И ты сделал всё, что мог. Даже передал тело родственникам — у Артура теперь самое великолепное захоронение во всём Нильфгаарде. Сомневаюсь, что ещё у кого-то из магов на надгробной плите есть перечень его любимых ругательств. Я повторю, что ты не виноват столько, сколько потребуется, а сейчас давай вернёмся в кровать. Не могу смотреть, как ты сам превращаешься в ходячий труп. — Круг ведь не знает, что мы работаем вместе? — А зачем им знать? Друидам известно, что я в Новиграде. До тех пор, пока им не требуется моя помощь — мои дела их не касаются. Алистер кивнул и повёл плечами, освобождаясь из объятий и поднимаясь с кресла. — Пойдём. Но, наверное, я снова попрошу тебя успокоить мои мысли, иначе заснуть не смогу. — Тебе известно, что часто нельзя. — Чародейка хмурилась. Убранные на ночь в косы алые волосы в свете свечей искрились тёмной медью. — Вмешиваться в чужое сознание… — Слушай, у меня выбор не велик — либо магия, либо спирт и фисштех. И уж лучше магия. Тем более твоя. — Некромант улыбнулся, не разжимая губ, и костяными пальцами поправил съехавший с бледного, покрытого мелкими светлыми веснушками, плеча ворот ночного платья друидки. А затем уронил обратно. — Нет, так лучше. Висенна усмехнулась и, поймав истончённую кисть своей ладонью и быстро поцеловав костяшки, повела Алистера прочь из комнаты, уже не стараясь избегать скрипящих досок.***
Прозрачный и чистый прежде кристалл кварца в мягких пальцах целительницы напоминал теперь осколок грязного весеннего льда, в который вмёрзли прелые листья, комки земли и пучки тёмных, подгнивших трав. Висенна тяжело вздохнула и продолжила нежно водить скруглённым концом кристалла по голове заснувшего, наконец, на её плече Алистера, перекидывая подёрнутые ранней, едва различимой в светлых волосах, сединой, пряди. Кристалл продолжал пачкаться. Уж лучше бы он стал совсем чёрным, ведь если кварц, чья магия пела высокими перезвоном горных ручьёв, голосами беспечных мавок и щебетом костей иволги, превратится в обсидиан, беспросветно-спокойный, поющий гулом медных чаш, которыми пользуются монахи Хакланда, низкими колыбельными китов и звёздной тишиной, если только прозрачный кристалл обернётся магматическим когтем дьявола — вот тогда наконец в мыслях некроманта воцарится покой, гармония и порядок. Но пока что — лишь грязь и тоска, да движущиеся внутри статичного камня сгустки горечи, похожие на искалеченных головастиков. Пестрокрылая птица присела на изголовье кровати, слетев с заботливо установленной для неё в углу спальни жерди, и тихонько защебетала. Висенна устало кивнула. — Да, знаю. Это надолго. По камню вдруг побежала, разрастаясь тонкими ответвлениями, трещина. Покачав головой, целительница отложила вышедший из строя инструмент на столик у кровати и задула свечу. Шорох крыльев и скрипнувшая жёрдочка известили чародейку о том, что и фамильяр вернулся на место. Сдвинувшись чуть ниже, она обняла некроманта и вытащила из-под его ноги кусок одеяла для себя. Что бы ни твердил иерофант, высшей ценностью для друида должна оставаться гармония. Невозможно служить жизни, отрицая смерть, и если единственным, кто понял эту мысль, оказался нескладный мальчишка с беспокойным взглядом и трясущимися пальцами — что ж, значит этому миру ещё далеко до равновесия, которого так хочет Круг.***
Беллетейн пришёл совсем незаметно, медленно вплетая в воздух свои сладковатые цветочные ароматы, тонкие трели птиц и шелест свежей полупрозрачной листвы. Цветение всегда несло с собой трепетные нотки оживления, природа, погребённая в ночь Саовины, воскресала, разливая всюду, точно игристое вино, норовившее выплеснуться из бокала ректора, томительное ожидание чего-то нового. А новизна Тиссаю де Врие пугала. Тем не менее, чародейка пошла навстречу воспитанницам, уставшим от балов. На окружённой магической стеной поляне в честь праздника были сложены костры, готовые зажечься по единому взмаху руки чародейки после наступления темноты, развевались ленты на беллетейнском шесте, и звучали зачарованные свирели. Смена обстановки, кажется, пришлась по вкусу и юным адепткам, и воспитанникам Бан Арда. Да и преподавателям тоже. Маргарита со старшими ученицами соревновались в плетении майских венков, кто-то из чародеев на потеху девицам зачаровал кувшин с цитрусовым сидром, заставив тот менять цвет и искриться от прикосновений, а общая неуверенность и скованность быстро уступили месту беспорядку, смеху и бестолковой болтовне. Доррегарай приветственно поклонился магичке. Тиссая сдержанно кивнула и сделала большой глоток из бокала, осушив тот на треть. — Рада вас видеть, профессор. Вашего ректора можно не ждать снова, полагаю? — Боюсь, Хен Гедымгейт слишком занят. — Чернокнижник чуть улыбнулся и тоже взял с несколько нелепо смотревшегося на лесной поляне изящного фуршетного столика бокал. — А говоря между нами, старик предпочитает светским мероприятиям своё кресло у камина. И его можно понять. Чародейка не ответила, вновь обведя поляну долгим взглядом. Доррегарай слегка пригубил вино и тоже поглядел на воспитанников. — Я рад, что вам пришла в голову такая чудесная идея. Хотя, признаюсь, до сих пор удивлён. Но детям, кажется, нравится. Не ожидал, что наш Рейеан умеет играть на скрипке. — Вы уверены в надёжности магической ограды? Мне бы не хотелось потерять кого-то из учениц. — Уверен, не беспокойтесь. К слову… Раз уж зашла речь. Меня очень удивляет тот факт, что Аретуза остаётся закрытым учебным заведением до сих пор. — Заметив, как напряглась Тиссая, Доррегарай поспешил объясниться. — Разумеется, я не осуждаю ваши методы, просто хочу попытаться понять. Забота об академии в Бан Арде постепенно ложится на мои плечи, год за годом всё ощутимее, а контактом с Аретузой я однозначно пренебрегать не намерен. Возможно, я плохо понимаю какие-то внутренние особенности, однако… Если изначально такая закрытость была связана с нежелательностью беременности воспитанниц, то теперь, когда стерилизация обязательна… Вы же сами инициировали это правило. Взгляд ректора Аретузы монстролог не мог назвать иначе, чем пронзительным, даже в моменты, когда Тиссая пребывала в спокойном расположении духа. Сейчас же, казалось, если чародейка взглянет на ледяную глыбу — сверкающая холодная гладь расколется от раскаяния. — Верно. Не понимаете. — Она сжала бокал чуть крепче, глубоко вздохнув. — Я постараюсь объяснить, и хотелось бы верить, вы действительно готовы слушать. Потому что, боюсь, для Бан Арда эта проблема стоит действительно менее остро, на долю мальчиков такое выпадает реже. Многие девочки, очень многие, попали под мою опеку из семей, весьма далёких от идеала. Разумеется, не все, но достаточное количество. Талантливые, способные и изувеченные. За их магический дар они заплатили слишком страшную цену — знаете, клеймо «ведьма» ребёнку очень сложно смыть, особенно если кругом — невежественные и агрессивные уроды. — Тиссая на секунду замолчала, вновь обведя поляну глазами. Чародей догадался, что выискивает ректор вполне определённую воспитанницу. — Многих магия калечит физически. Многих калечат их сверстники или озлобленные взрослые. Слишком многие калечат себя сами. Одна из задач Аретузы — помочь им восстановиться. Почувствовать себя в безопасности. И только потом — вновь выходить в свет. Я была бы рада превратить Аретузу в открытую академию, как это уже произошло с Бан Ардом, но, боюсь, и нам, и миру предстоит к этому шагу очень долгий путь. Оба молчали, одна — с тревогой и надеждой на понимание, скрытыми под привычной маской спокойствия, другой — с бесконечной неловкостью и сожалением. Доррегарай заговорил первым. — Весьма подробное объяснение. Благодарю. Вы правы, для Бан Арда эта проблема действительно имеет меньшие масштабы… Иногда мне тоже хочется закрыть всех учеников под замок, если честно. Особенно некоторых, отличающихся излишним умом. — Он усмехнулся и немного отпил из бокала. Тиссая чуть изогнула бровь. Её губы тронула лёгкая улыбка. — Это почему же? — Позволю себе немного перефразировать расхожую грубость для объяснения моей головной боли. — Монстролог картинно всплеснул руками. — Два дебила — это, конечно, сила страшная, но управляемая и контролируется при должном внимании. И, главное, предсказуемая. А вот два не глупых вредных скучающих прохвоста — это уже проблема. — Вернув бокал на столик, он внимательно оглядел поляну ещё раз. — К счастью, причину моей мигрени обычно не трудно найти в толпе других студентов. Храни Мелитэле тягу юношей к самоукрашению. — Вынуждена отлучиться, прошу прощения. — Тиссая одёрнула рукава платья и направилась к дровам, приготовленным для костра. Монстролог, в недоумении подняв бровь, поспешил за чародейкой. — Если я не ошибаюсь, здесь почти весь преподавательский состав Аретузы и многие из Бан Арда, вы не в одиночку следите за порядком. Не думаю, что что-то пойдёт не так. — Он ободряюще улыбнулся. Магичка натянуто улыбнулась в ответ и изучающе начала ощупывать куски древесины. На секунду Доррегараю даже показалось, что она принюхивается. А затем Тиссая неожиданно грязно выругалась. — Влажные. Влажные дрова. — В её руке загорелось полупрозрачной сферой заклятье, явно осветившее на древесине фиолетовые пятна зелья. — Дьявол… Надеюсь, это не ваши студенты учинили. Хотя, если мои, то ещё хуже. Маргарита! Помощница ректора возникла, словно из-под земли, по левую руку от чародея. — Да, госпожа де Врие? — Эти костры жечь нельзя. Замени дрова, все до единого, и зачаруй. И постарайтесь не привлекать внимания детей. Я сейчас оповещу остальных преподавателей… Если заметишь Карлу Деметию, приведи ко мне. — Думаю, с дровами я мог бы помочь. — Чернокнижник напомнил чародейкам о своём присутствии. Обе неуверенно переглянулись, но затем почти синхронно кивнули. — И, думаю, оповестить стоит не только преподавателей Аретузы, если дело в чём-то серьёзном. Тиссая замешкалась. — Смею надеяться, не настолько серьёзном. Просто одна из воспитанниц склонна к чудачествам. Примерно как ваши студенты, о которых мы говорили…***
— Горс Велен в той стороне. Видите, городские башни? — Карла, отряхнув подол платья от земли, махнула рукой в сторону видневшихся сквозь просвет в деревьях остроконечных шпилей. — И лучше нам поторопиться, думаю, побег быстро заметят. Артур чуть прищурился и кивнул. — Ага. Башни. Надеюсь, ярмарка в городе повеселее, чем это уёб… — Унылое сборище, Артур. Унылое сборище. — Некромант осуждающе покосился на друга. Тот в ответ скорчил рожу. Брешь в магической стене вокруг поляны найти оказалось довольно трудно. Молодые чародеи сначала затеяли просто швыряться в барьер камнями, надеясь, что какой-нибудь или пролетит насквозь, или отскочит в голову Гретхену, слишком уж любезничавшему с какой-то молоденькой ассистенткой из Аретузы, но камни подозрительно быстро кончились, а толку было мало. Разве что на лбу у Алистера теперь медленно проступал синяк. Настаивала на побеге Карла. Ей с поляны хотелось убраться до темноты, точнее, «до того, как зажгут огни». Она же обнаружила дыру в магической завесе, удачно прикрытую каким-то колючим кустарником, расположенную так низко, что всем троим пришлось вылезать наружу, встав на колени. Белое платье чародейки, настолько длинное, что волочилось по земле, теперь напоминало драный саван не особенно опрятного призрака, но её это, кажется, мало заботило. — Можете не любезничать. Я скорее согласна с Артуром. Уёбищное подобие праздника. — А чего тебя так в город несёт? Или просто лишь бы куда-то деться оттуда? — Артур поправил заткнутую за ухо яблоневую ветвь с белыми цветами, пыльца с которых немного присыпала тёмные с изумрудным после окраски отливом волосы. Чародейка пожала тощими плечами. — Нам нельзя покидать академию. А тут… Вроде бы и снаружи, а всё ещё как в тюрьме. Если вас поймают, что будет? Как у вас наказывают? Розги, дыба, что-то ещё? — Она оглянулась, одарив Артура долгим взглядом огромных серых глаз, в которых магу почудился какой-то нездоровый интерес. Он невольно поёжился. — Розги. Опять розги точно будут, ну и, наверное, опять заставят что-то прибирать или мыть. Исключат вряд ли, сегодня уже не учебный день. Алистер, шедший по лесной тропе последним, пригнулся, уворачиваясь от слишком резко отпущенной другом ветки дерева. — Мать твою… Осторожнее. Глаз мне вышибешь. — Вставишь в глазницу камень и будешь пугать первокурсников. — Карла усмехнулась и остановилась, снова поправляя юбку. — И как ты в этой шторе по лесу идти умудряешься… — Артур сплюнул на землю и тоже остановился. Помедлив, он протянул руку и помог замешкавшейся Карле подняться на перекинутую через огромный овраг корягу, пока девушка пыталась удержать тяжёлый подол и сохранить равновесие. — Ты же за все кусты цепляешься своим платьем. Недовольно фыркнув, чародейка отдёрнула руку и, покачиваясь, зашагала по скользкому бревну. Алистер обречённо вздохнул. Он уже хотел вернуться обратно на поляну.***
Просадить все деньги на беллетейнской ярмарке — дело нехитрое. Они управились с этой задачей за полтора часа. Теперь же недоученные маги сидели на тюках сена, сваленных у стены рыбной лавки, и наблюдали за тем, что творилось на базарной площади. Артур держал в руках полупустую бутылку кисловатого грушевого сидра. Карла пыталась отчистить с кончика носа засохший кусочек сладкой ваты, которую только что закончила есть. — А на верхушке столба что? — Алистер протянул руку и забрал у Артура бутылку, наблюдая, как очередной желающий карабкается по установленному перед цветочной лавкой огромному беллетейнскому шесту, украшенному лентами. На верхушке болтался какой-то приз, но чародей никак не мог рассмотреть, что же именно — мерцал на солнце и бросал яркие блики золотой флюгер на ратуше, прямо за площадью. — Не знаю. Сапоги, наверное. В прошлом году были сапоги. — Карла пожала плечами и вытерла лицо белоснежным некогда рукавом платья. — В прошлом году ты тоже сбежала? — Артур с интересом покосился на девушку. Та кивнула. — В городских стенах не жгут костров, никто не пляшет на углях и нет дыма от пылающей соломы, выедающего глаза. Огонь разводят в полях и на полонинах, чтобы было место для плясок. У нас в прошлом году был бал, конечно, — голос Карлы издевательски дрогнул, — но наставницы решили, что негоже малявок оставлять без крестьянской забавы, так что иллюзии сделали прямо на полу. Пришлось сбежать. А в этом году они так никаких выводов и не сделали. — А что не так с кострами? — Чародей снова поправил украшавшую волосы цветущую ветвь. — Я есть хочу. У вас остались деньги ещё? — Карла подняла брови, поочерёдно глядя на Алистера и его друга. — Потому что у меня уже ни гроша. Алистер демонстративно вывернул наружу пустые карманы светло-лазурного камзола и покачал головой. Мимо пробежала упитанная трёхцветная кошка. Артур поскрёб затылок. — Жрать я тоже хочу. А вот обратно идти — не особенно. — Надо добыть денег и завалиться в «Под расшнурованным корсетом». Рыбу лучше нигде не запекают, даже у нас в Ковире. — Алистер кивнул и вскочил на ноги, отряхиваясь от прилипшего мокрого сена. — Там просидим спокойно до вечера, а потом можно возвращаться. — Ладно. И где мы можем взять деньги? — Чародейка подпёрла голову руками и вытянула ноги, заинтересованно подняв бровь. — Горожан трюками вроде фейрверков впечатлить трудно. Артур криво усмехнулся и тоже поднялся. — Не, у нас есть план, отработанный годами праздников и ярмарок в Бан Арде, Ард Каррайге и ближайших городках. Только нужна лопата, цветы и какая-нибудь доска.***
— Почему башню зовут Воровской? — А чёрт её знает. Потому что на рынке того и гляди что-то спиздят? Йохан и Томаш уехали из Оксенфурта под предлогом изучения темерского фольклора и сбора легенд и верований кметов для дипломной работы. На практике же студенты изучали таверны и публичные дома, а собирали срамные болезни и методы лечения от них. Ярмарку они оба обследовали уже достаточно хорошо. Томаш получил по затылку в кулачных боях, оба неудачно слазали за сапогами, объелись жареной рыбы и тягучей карамели, оттанцевали все ноги и сейчас степенно прогуливались по рынку в поисках очередного развлечения. — Глянь-ка. Это ещё что за чудики? Скоморохи какие? Прямо у башни, в том месте, где брусчатку разворотили в поисках входа в эльфские катакомбы под городом, у свежей ямы стояла вымазанная краской доска, напоминавшая надгробие. Коряво выведенная надпись сообщала: «Прими своё Предназначение». Низкорослый светловолосый парнишка в вывернутом наизнанку дорогом камзоле и разукрашенным похлеще, чем у зерриканских магов, лицом — губы серебряные, через глаза от виска к виску тянется тёмно-синяя полоска, а по щекам вниз чернильные дорожки слёз– забрался на сложенные возле ямы кирпичи и громко вещал замогильным тоном: — Смерть примет каждого из нас, но сможешь ли ты принять её? Всего за два орена — испытай, какого быть мертвецом и воскресни вновь! Не за горами тот день, когда и твоя плоть должна будет вернуться к земле — подготовься сейчас, чтобы не провести посмертие в бесконечном ужасе! Второй юноша, ростом повыше и с белым венком на голове, крутился возле украшенной цветами не то строительной ямы, не то действительно могилы, держа в руках лопату, иногда тоже начиная горланить. — Два орена за бесценный опыт! Подходи и проверь крепость своих нервов! Спустишься в объятия могилы или струсишь? Йохан пихнул друга локтем в бок. — Пошли посмотрим. Такого раньше на ярмарках точно не было. Светловолосый скоморох, заметив заинтересовашихся, заулыбался, что на размалёванном бледном лице смотрелось жутковато. — Милсдари, подходите, испытайте себя! Смерть нам всем невеста в конечном счёте, а негоже к невесте являться не готовым. Парень в венке с трудом подавил смешок и состроил серьёзное лицо, встав возле ямы. Томаш с любопытством заглянул в импровизированную могилу и крайне удивился, обнаружив в земле девушку, наряженную в рваное, запачканное белое платье. Спит она или и правда отошла в иной мир сказать не получалось, но вряд ли мальчишки приволокли бы труп на главную площадь. — А это что за стрыга у вас в могиле? — Актриска наша, милсдарь. Для натуральности картины. — Светловолосый сложил руки на груди. — Ну что, поменяетесь с мертвячкой местами? Два орена — и могила ваша на пять минут. Йохан скривился. — За свои же два орена в яме лежать? Брехня какая-то. Парень в венке закинул лопату на плечо. Он вряд ли был старше своего друга, но оказался со студентами одного роста. Даже немного выше. — Не в яме лежать, а испытать редкий эксзистенциональный опыт, призванный возродить древнюю философскую концепцию «Помни о смерти», и возможность почувствовать, какого это — оказаться в могиле. А потом подняться оттуда, возродившись, как и всё на Беллетейн, и, осознав, как же близок конец, вдвойне наслаждаться каждым мгновением жизни. За такое два орена — ничтожно мало, но мы в честь праздника больше просить не станем. — Усмехнувшить, он провёл пальцами по обритому виску, заправляя за ухо выпавшую прядь тёмных волос какого-то странного оттенка. — Вы же из Оксенфурта, милсдари? Неужто на кафедре философии о таком не рассказывают? Пока оба собирались с ответом, затараторил и второй парнишка. — А концепция настолько древняя, что даже в некоторых народных обрядах отзывается — сами припомните-ка, как на Саовину кукол хоронят за воротами или как в Ривии девицу перед свадьбой считают мёртвой — и вновь ожившей после. Или как друиды принимают новое имя, отрекаясь от старого через ритуальную имитацию смерти… — Ладно, ладно, уговорили. — Томаш, посмеиваясь, протянул светловолосому мальчишке четыре орена. — За пять минут я подумать не успею, полежу десять. А актриску свою может оставите? — Чтоб мы её оставили у тебя денег не хватит. — Скоморох в венке осклабился и присел на край могилы, помогая резко ожившей девушке выбраться из ямы. — А вот отпевание можем провести, если ещё орен докинешь. И свечи зажечь.***
До трёх часов дня трюк с могилой работал неплохо — денег на ужин уже набрали, но трактир раньше шести открываться не станет, да и орен лишним не бывает. Когда на рынке стало побольше народу пьяного и легковерного, а Карла окончательно вымазалась землёй, чародейка наколдовала себе острые железные зубы и длинные когти, поверх могилы смастерили по-быстрому деревянную решётку, а текст сменили на «Мать моя Мелитэле, мы нашли стрыгу! Подходите посмотреть всего за пять оренов!». На стрыгу народ валил даже охотнее. Увы, представление пришлось быстро заканчивать, когда один из зевак признал в инструменте Артура свою лопату, которую юные чародеи и свистнули у чёрного хода рыбной лавки, а магия Карлы начала слабеть и два когтя просто отвалились, явив миру обычные девичьи пальчики. Алистер отобрал у остолбеневшего под натиском горожан Артура лопату, ногой сломав решётку над могилой, и с размаху зарядил пытавшемуся вернуть себе снаряжение рабочему по рёбрам. Вернее, целился-то он в голову, но получилось немного не так. Зато лопата вернулась ко владельцу, ведь чародей её тут же бросил и отскочил назад. Карла, выбравшись через сломанную решётку, закатила глаза и с воем размахивала руками, кое-как отпугивая наиболее впечатлительных зевак. Как только толпа немного расступилась, все трое рванули к торговым рядам и, петляя между палатками, спрятались в итоге под прилавком, заваленным кальмарами, мидиями и прочими морскими деликатесами. У Алистера громко заурчало в животе. — Денег набрали порядочно, можно уже идти есть. — Он вытер лицо шейным платком и начал снимать камзол, чтобы надеть тот, как полагается. Артур, давясь от смеха, кивнул, и снял подвявший венок, кинув его прямо в бочку с омарами. Карла задумчиво отковыривала последний из наколдованных зубов, не желавший отваливаться просто так, второй рукой сотворив заклинание, постепенно приводившее платье в изначальный вид, то есть чистый и целый. — Алистер, это ведь женский камзол. У него крючки слева. — Ага. — Некромант довольно хмыкнул. — Я ещё хотел к нему шлейф пришить потом. И всем говорить, что снял с трупа. Ты бы видела, какие у людей лица становятся. К тому же, чем, кроме расположения крючков он отличается? Мне по размеру, ткань красивая. Карла долго смотрела на чародея с неясным молчанием, а затем тихо засмеялась и поцеловала его в щёку, от чего Алистер стал пунцовым, точно маринованный помидор.***
Причин, по которым ужинать они потащились именно в «Под расшнурованным корсетом», было три. Первой являлась фирменная запечённая форель с пряностями и каким-то особым набором трав, которую не готовили больше ни в одном заведении. Артур подозревал, что в приправы подсыпают фисштех. Второй причиной, конечно же, были танцовщицы — к удивлению обоих чародеев, Карла не только спокойно отреагировала на полуголых девиц на барной стойке, но и умудрилась дать пару весьма забавных замечаний, включившись в обсуждение эстетичности всего этого действа. Третья причина — возможность за весьма скромную плату снять отдельную комнату, являвшуюся, по сути своей, немного прибранным чердаком, на который впихнули кровать и поставили пару светильников. Алистер, смущаясь, запер дверь за собой и спрятал ключ в карман камзола. Карла, обняв себя за плечи, осматривалась. — Ну, тут чище, чем ожидалось. И даже почти тихо. Тронув покачнувшийся светильник, представлявший собой стеклянный стакан со свечой внутри, на тонких цепях подвешенный к потолочной балке, она прошла через комнату и присела на край кровати лицом в Алистеру. Тот боялся, что от смущения сейчас грохнется в обморок. — Я… Я отдать тебе хотел. Вот. Ты просила. Дрожащей рукой в перчатке он вытащил из-за пазухи записную книжку в кожаном переплёте, к которой бечёвкой был примотан аккуратно сложенный листок, и протянул его чародейке. — Там на бумажке стихи, это я написал. Можешь не читать и сразу выкинуть. А в книге записи для твоего исследования. Ну, Альзур, мутагены и всё такое… Мастер Идарран мне отдал, но велел не болтать об этом. Чародейка молчала, сосредоточенно листая записную книжку, точно пыталась поглотить и впитать каждую выведенную на тонких страницах закорючку. — Спасибо. Это именно то, чего не хватало. — Подняв голову, она неловко улыбнулась Алистеру и вложила всё ещё неразвёрнутый листок со стихами в книгу. — Я посмотрю дома. Когда буду вспоминать сегодняшний день. Знаешь, было весело. Намного веселее, чем любой другой бал или праздник, который я могу вспомнить. Её щёки зарозовели, но даже румянец вышел таким слабым, точно стеснялся проступать. Алистеру же краснеть дальше было уже некуда. Он неловко переступал с ноги на ногу, так и стоя перед чародейкой, не решаясь присесть рядом. Магичка изогнула бровь, сжав беспокойными пальцами подол юбки. — Алистер… Какого развития событий ты сейчас ждёшь? — Если честно, я не знаю. — Тяжело выдохнув, он всё же сел на кровать. Достаточно далеко, чтобы оставаться вежливым. Карла повернула голову в сторону, рассматривая светильник. — В Арезуте обучают телепатии, а тебя читать совсем не трудно. Практикуйся больше, если хочешь скрывать свои мысли. — Bloede arse… Прости. — Некромант закрыл лицо рукой. Чародейка усмехнулась и встала с кровати, а затем медленно начала поднимать подол платья, открывая покрытые рубцами, шрамами и пятнами ожогов ноги. Алистер, услышав шорох ткани, в недоумении поднял голову и замер в оцепенении, скользя взглядом по узорам затянувшихся ран и изувеченной кожи. Карла напряжённо глядела на него, а затем удивлённо подняла брови. — Что, неужели не отталкивает? Я ведь ужасна. Некромант выдавил неловкую улыбку и поёрзал на тощей и какой-то бугристой перине, положив на колени подушку. — Ужасна? Ты так считаешь? — Да. — Нахмурившись, она отпустила резко упавший вниз подол, вновь скрывший ноги девушки. — И это не изменить, по крайней мере, современными возможностями магии. Можно выправить позвоночник, исправить лицо, убрать несколько шрамов — но не это месиво. Всё было даже хуже до тысячи эликсиров, заклятий и чар. Сейчас я, хотя бы, способна ходить без боли, но вряд ли смогу танцевать или скакать верхом. Так что… Я ужасна. И меня это устраивает — ты никогда не увидишь на мне ни косметики, ни гламарии, ни фантомных масок. Только саму меня, в безобразном естественном виде. Алистер прикусил губу, сделав вид, что очень сосредоточенно рассматривает лицо чародейки. — Если ты того хочешь. Но вынужден признать, что твоя манера быть ужасной очень тебе идёт.***
Что бы она ни говорила, она была прекрасна. Со всеми этими шрамами, пятнами и ожогами, огромными синяками под глазами и слишком сухой кожей на руках. В закрытом платье, подол которого волочился по земле, и без него. — Я ведь у тебя не первая? — Нет. Первая не за деньги. — Тогда всё честно. Прекрасна и ослепительно бледна, точно её изящное фарфоровое с трещинами давних ран тело сияло изнутри в этом душном полумраке тесного чердака со скрипящей кроватью, едва ли не проломленной тысячами посетителей, не нашедших места получше. Алистер в молчаливом восхищении покрывал поцелуями бёдра чародейки, опустившись перед ней на колени, точно пытался лаской исцелить полотно шрамов, постепенно поднимаясь выше, пока она, как трепещущее изваяние, позволяла себя любить. И божественное сияние ослепляло юного некроманта. Цепкие, как птичьи когти, пальцы ухватили его за волосы и потянули выше, заставляя подняться, а затем девушка, замершая на краю продавленного ложа, резко упала на спину, увлекая чародея за собой. С первого этажа доносилась визгливая музыка и бой каблуков всё так же плясавших на стойке девиц с перьями и лентами в волосах и сотней звенящих в танце браслетов и бусин, звон бельтейнских колокольчиков, гром кружек о столы, крики, песни, но оба слышали лишь частое дыхание и биение сердец друг друга, постепенно сплетаясь и напоминая извлечённые из древней гробницы скелеты заживо похороненных вместе. Попытаешься разъединить — и неизбежно рассыплются пеплом и пылью. Прах к праху, рана к ране. Поцелуи Карлы смешивались со слезами чародейки и казались Алистеру на вкус похожими на горьковатый мёд, а сама она так отчаянно прижималась к нему всем телом, что то и дело оставляла на плечах и пояснице некроманта синяки и царапины, тут же размазывая выступавшую кровь пальцами. Хриплый её, точно стиснутый вечной простудой голос, срывался на всхлипы. — Не оставляй меня. Никогда не оставляй меня одну, ты понял? И бездонные серебряные глаза врезались в память моментально, точно острие отравленного кинжала.***
Пройдя через магический барьер, Доррегарай и Тиссая оба инстинктивно замерли, оглядываясь. Солнце клонилось к закату, и сквозь густые кроны деревьев его косые лучи проникали будто бы тайком. На протянутую руку чернокнижника опустился сокол с клювом из прозрачного тёмного сапфира и тихо заклекотал, переступая с лапы на лапу. Чародей недовольно вздохнул. — Студенты в городе. Все трое. Скорее всего, в таверне. Возможно, успеем их там застать, если поспешим. Магичка сосредоточенно кивнула и начала создавать портал, а монстролог вновь отпустил фамильяра, от крыльев которого в воздухе оставалась едва заметная синеватая дымка, в небо.***
— Просто любопытно. Вас тоже поят всякой дрянью, чтобы вы не могли иметь детей? — Карла поправляла причёску возле мутного зеркала в деревянной раме, пока Алистер натягивал штаны. — Да. Всех в обязательном порядке. Целая академия не обременённых высокой моралью и монашеским нравом юношей. Бан Ард бы утонул в магических выродках, если бы дело было иначе. — Тебе не кажется, что это как-то… Магия должна давать нам новые возможности, а не калечить, разве нет? — Она обернулась, заинтересованно глядя на некроманта. Тот уже закончил возиться со штанами и теперь застёгивал свой вычурный камзол. — За любые возможности нужно чем-то платить. Я не считаю, что искалечен. Напротив, без магии моя рука… — Твои проблемы с рукой могут быть именно следствием наличия магического дара. Как врождённые уродства, например. — Чародейка отряхнула юбку и мило улыбнулась. Лицо Алистера приобрело весьма кислое выражение. — Мои проблемы с рукой, скорее всего, следствие моего не самого лёгкого отрочества. Магия пришла раньше, чем они. Это не тот случай. Я бы сказал, что магия и медицина должны развиваться совместно. Мы не можем сделать так, чтобы люди никогда не ломали кости, но мы можем научиться восстанавливать их быстро и безболезненно. Немного подумав, Карла кивнула и застегнула пуговку на воротнике платья. — Да, думаю, это имеет смысл. Мои ноги тоже изуродовала не магия. Но современная магия ещё не может полностью их исцелить. Возможно, Альзур в своих попытках улучшить человеческую природу дал нам ключ, а мы не можем им воспользоваться из-за мнения каких-то престарелых утырков из Капитула о том, что исследования, видите ли, бесчеловечны… Ладно. Не будем об этом. Надеюсь, твой друг ещё достаточно трезв, чтобы идти самостоятельно. — Позволь всё же спросить… Что с тобой случилось? Откуда столько шрамов? Она долго смотрела на застывшего в напряжённом ожидании Алистера, а затем, без каких-либо эмоций, проговорила, точно читала с листа. — Это, к сожалению, совершенно не твоего ума дело.***
Ведьму жгите на сухих дровах, чтоб подольше мучилась! Дитя ещё совсем, а злобная, как шавка вшивая… Слышали? Это она всю свою родню убила! Наши молодцы как в поместье-то поганое Крестово это нагрянули, а все мёртвые ужо лежат и не шеволятся! Ну да и поделом богатеям этим… А ведьма нам тут не нужна! Чего ревёшь, мымра? Небось никогда тебя маменька с папенькой за волосья не таскали, как сыр в масле каталась! Игрушки у неё, платья! Наши детки годами не видели такого, а у этой дряни целая своя комната! Вяжите её крепче, да к беллетейнскому столбу, пусть попляшет на дровах! Она виновата, она! Наши парни никого не трогали! Мёртвым ужо головы поотрезали… Перед костром поставим, шоб видела! Тьфу, мерзкая девка, кусаться удумала… Верещит-то как… Голос уж охрип весь. Может, всё ж в реку её с камнем, жалко мелкую… Поджигай траву! Гори! Гори! Гори!***
Артур угрюмо сидел на верхушке лестницы, и на звук шагов покинувших комнату Карлы и Алистера даже не отреагировал. — Вы долго. Нас уже наверняка хватились, давайте двигать обратно. Чародейка, не меняясь в лице, уставилась в кучерявый затылок парня дымными стёклами округлых глаз. Того невольно прошиб озноб, однако, когда он всё же оглянулся, девушка спокойно кивнула. — Да, уже поздно. Нужно возвращаться. Алистер? — Она обернулась. Некромант замешкался в коридоре, хмурясь и ощупывая карманы нелепого лазурного камзола. — Я забыл кое-что. Погодите немного. — Стуча каблуками по дощатому полу, он вновь исчез за дверью. Выждав секунд тридцать, Артур закатил глаза и поднялся на ноги, вскоре уже заглянув в импровизированную спальню. — Ты чего копаешься? Почти стемнело, а нам идти через лес. — Шейный платок с инициалами. Должен быть где-то тут. — Да дался тебе… Твою мать, как же тут воняет. — Брезгливо морщась и зажав нос рукой, Артур перешагнул порог. — Почти как в твоей лаборатории, когда ты не прибирался пару недель. И сверху это пытаются забить благовониями, но выходит только хуже. Духота. Как вы тут вообще… — Я слышал, что у эльфов рецепторы более чувствительны, но не думал, что настолько. — Алистер, проворчав, полез под кровать, оставив на обозрение друга только подошвы сапог. Под кроватью было темно, хоть глаз выколи, и, к сожалению, действительно воняло протухшим мясом. Видимо, на кухне, находившейся этажом ниже, что-то основательно испортилось. Некромант, рискуя поймать занозу, шарил здоровой рукой по щербатым доскам в поисках своего платка. Дверь скрипнула и к злому, как чёрт, Артуру присоединился хрипловатый голос Карлы. — Алистер, нам правда пора. Оставь ты этот шарф. — Это не шарф… — Алистер собирался было объяснить разницу, однако вдруг замер. На затылок молодого чародея упало несколько капель чего-то тягучего и холодного. Быстро перевернувшись на спину, юноша провёл пальцами левой руки по тонкому днищу кровати — то оказалось насквозь влажным, а на пальцах осталась липковатая гнилостная жидкость. — Что за дрянь? Он поспешно выбрался наружу и, под напоминания о том, что надо бы поторопиться, попытался поднять перину –неожиданно тяжёлую. Нахмурившись пуще прежнего, некромант кинул на пол тонкие подушки и стащил с кровати покрывало, одеяло и простынь. Артур, с любопытством выглянув из-за плеча друга, вытаращил глаза и тонко присвистнул, глядя на грубый шов, соединявший порез на чёрной от гноя перине, на которой явно угадывались неестественные бугры. — И вы прям тут? Ладно запах, ты привык к вони, а это не смутило? — Я думал, это от того, что постель дешёвая и старая. И, ну, знаешь, не до того было. Карла неслышно подошла к мальчишкам и так же озадаченно замерла, кусая тонкую губу. — Странно… Посмотрим, что там? У тебя при себе нож? — Издеваешься? Конечно да. Быстро выудив скальпель из голенища сапога, Алистер начал распарывать неровные стежки. Встречала его масса слипшегося и спрессованного сотнями тел пуха, пропитавшегося тёмной вязкостью и приторным ароматом гниения. Под ними угадывалось что-то ещё. Некромант громко чихнул, чувствуя, как начинают слезиться от пуха глаза, и осторожно поскрёб кончиком скальпеля удивительно твёрдый комок, как он думал, перьев. Артур по-девчачьи взвизгнул, едва не подпрыгнув, когда отшатнувшийся Алистер каблуком наступил ему на ногу. Карла, таращась на растерзанную перину, совершенно чётко выругалась. Из-под свалявшихся мокрых перьев на троицу глядел замерший мёртвый глаз, подёрнутый белёсой плёнкой, с налипшими на него кусочками пуха и потёками гноя в уголках, лишённый ресниц и окружённый складками прелой сероватой кожи. А затем глаз моргнул.***
— Мне что-то подсказывает, что нам туда. Доррегарай указал на таверну, вокруг которой столпились выбежавшие на улицу гуляки. В тот же момент раздался звон и одно из окон оказалось выбито неудачно брошенным заклятьем, которое кто-то из молодых чародеев вопил во всю мощь своих лёгких. Прислушивавшиеся к звукам схватки зеваки в ужасе отшатнулись ещё на пару шагов, но вскоре вновь стали подходить ближе, пытаясь заглянуть в окна, в которых то и дело мелькали цветные вспышки. Тиссая совсем не изящно поймала за воротник рванувшего после взрыва прочь мальчишку-оборванца. — Что там произошло? — Её голос остановил бы и целую армию, бросившуюся врассыпную под натиском противника, что уж говорить об уличном беспризорнике. — Там чудище, богатая госпожа! Жуткое, с чердака вылезло! Доррегарай покачал головой. — Ну точно туда. Подхватив Тиссаю под локоть, чародей легко протаранил толпу зевак плечом и с размаху распахнул дверь таверны, потонув в сизом дыму вместе с чародейкой. Мебель в зале была расшвыряна к стенам, свечи на люстре потухли, и, будто специально, воцарилась неожиданная тишина. На полу прямо у входа лежали бездыханные тела двух местных танцовщиц — несчастных проткнули насквозь, и внутренние органы вываливались наружу сквозь безобразные рваные раны. Оба мага, замерев, изучали помещение с внимательным прищуром. На концах тонких пальцев Тиссаи мерцали колкие холодно-голубые искры. Из-под барной стойки послышался шорох, а затем возникла лохматая голова до смерти перепуганной Карлы Деметии, которая беззвучно шевелила побелевшими от ужаса губами, но не могла выдавить из себя ни звука. Вдруг, задрожав, она быстро ткнула пальцем в сторону выхода на кухню и снова исчезла под стойкой. Маги поспешно обернулись. Тиссая прерывисто выдохнула, а магия в её руках затрещала громче. — Да что это вообще такое?! — Это, милая моя, гибрид. И мне до безумия интересно, чья же это работа. — Монстролог, нахмурившись, поднял руки, готовясь сотворить заклинание. Существо, возникшее из узкого коридорчика, соединявшего зал и кухню, сочетало в себе худшие черты инсектоида и человека, причём человека давно почившего, а вот монстра — практически новорождённого. Торс, нелепо возвышавшийся над не закончившим формироваться хитиновым панцирем, покрывали грубые шрамы, голова раскачивалась из стороны в сторону, точно шея была не способна выдержать её вес, разбрызгивая вокруг не прекращавший течь из глаз, ноздрей и распахнутого рта склизкий липкий гной, стекавший по вывалившемуся неестественно длинному языку, синему и распухшему, покрытые щетинками лапы судорожно дёргались в каком-то конвульсивном танце, а руки безвольно висели вдоль туловища. На лице при ближайшем рассмотрении угадывались неумело пересаженные на щёки жвала, так же несогласованно дрожащие и щёлкающие в воздухе. В затылок существу из кухни прилетела ещё одна истерически-жёлтая вспышка, резко швырнувшая чудовище на пару шагов вперёд. Тиссая отбросила прядь выбившихся из причёски волос с лица, мотнув головой. — Ваши ученики, очевидно, на кухне. Профессор, чуть сильнее прищурившись, выкрикнул заклятье, выбросив вперёд руку со сложенными в хитроумный знак пальцами. Вокруг монстра возникла сияющая кирпично-оранжевая сфера, постепенно становившаяся всё плотнее, пока, наконец, заторможенное чудище не оказалось заключённым в желеобразной тюрьме, продолжая нелепо барахтаться. Тиссая, после пары секунд раздумий, добавила ещё один слой, плотной бронёй укутавший пленивший существо магический студень. — Можете выходить. Все трое. Ответа не последовало. Чернокнижник, оправив отороченную собольим мехом тёмно-фиолетовую накидку, вновь напряг пальцы, приготовившись к следующему удару. — Тиссая, приглядите за монстром? Я надеюсь, он был один… — Один. Но я не знаю, что было на кухне. Артур с Алистером увели его туда. По-моему, кого-то из них ранили. Карла вновь нерешительно выглянула из-за стойки, опасливо косясь на существо. Вид юная магичка имела неважный — висок разбит, порванный рукав платья заляпан кровью, на предплечье глубокий порез, наскоро замотанный пропитанным краснолюдской водкой куском подола, а левая щека ободрана, точно чародейку протащили головой по полу через весь зал. Её заметно покачивало. С кухни по-прежнему не было ничего слышно, а затем вдруг раздался грохот и лязг металла и с трудом различимый искажённый всхлипами мягкий голос Артура, выдававший отборную брань. Следом за ним — такой же дрожащий низкий голос некроманта, сбивчиво читавший какую-то формулу, смысл которой терялся в попытках подавить эмоции. Доррегарай почти бегом рванул к ученикам, оставив Тиссаю и перепуганную адептку приходить в себя. Кухня была в ещё худшем состоянии, чем главный зал. В потолке зияла дыра, прямо в ту злополучную спальню, утварь в беспорядке валялась на полу, повар — лицом в очаг, вернее, тем, что осталось от лица после плевка едкой кислотой. Посреди всего этого бедлама Алистер безуспешно пытался применить к рассечённому лицу Артура, лежавшего головой на коленях друга и явно уже не способного двигаться, заклятье исцеления. Безуспешно потому, что некромант с трудом сдерживал рыдания, иногда прерываясь на то, чтобы вытереть лицо от слёз рукавом бурого от крови камзола. — Нет-нет-нет, глаза не закрывай, придурок. Сейчас. Я сейчас вылечу. — Он сбивчиво бормотал, пытаясь заставить скрючившиеся в судороге пальцы в перчатке работать. Чернокнижник осторожно опустился на колени рядом с учениками и коснулся лба Артура раскрытой ладонью, сосредоточенно хмурясь. По лицу раненного чародея пробежала волна золотистого света и, шумно выдохнув, тот замолчал, замерев в полном спокойствии. Алистер в ужасе уставился на учителя. — Что вы… — Тихо. Он дышит, можешь сам проверить. Некромант прижался ухом к груди друга, одновременно с этим пытаясь нащупать пульс на его запястье. Лишь услышав медленные удары сердца, он вновь сел ровно, а затем, уткнувшись грязным лицом в плечо профессора, наконец беззвучно зарыдал. Доррегарай успокаивающе погладил юного мага по затылку. — Жить будет. Ты тоже ранен? Алистер ответил не сразу, с огромным трудом взяв себя в руки. — Не так сильно. Царапина на рёбрах. Я… Я клянусь, когда мы это нашли, оно было мёртвым. И порезанным на куски. Карла в порядке? — Да, она в зале. С госпожой де Врие. Твоего друга я сейчас верну в академию и отдам медикам, а вот тебя и ту юную магичку хотел бы расспросить, что здесь произошло. Полагаю, уважаемая ректор Аретузы присоединится к моему желанию. Алистер вновь глядел на Артура, прислушиваясь к его дыханию. — А что с чудовищем? — Требует изучения. Молодой чародей вдруг очень сильно нахмурился. — Мастер, оно не умирает. Я не знаю, как это возможно, но оно ожило у нас на глазах. Дважды. Если вы снова его убили… — Его сдерживает магия. И пока вы, молодые люди, не способны творить что-то подобное, вам запрещено сбегать из-под надзора преподавателей. Надеюсь, теперь понятно, почему.***
Тиссая только сейчас отметила, что Карла и этот мальчишка из Бан Арда очень похожи. Оба бледные, нескладные и тощие, оба сжались на диване в дальней комнате дворца Локсии и глядели в пол, даже вздрагивая почти синхронно. Когда Доррегарай обнаружил, что Алистер приврал о своей ране, и сквозь «царапину» можно коснуться ребёр юного некроманта, то немедленно велел тому отправляться вместе с чародейками. Сейчас, уже перевязанный, умытый и в выданной по приказу Тиссаи чистой одежде (правда, на размер-другой больше), он считал кусочки мозаики на полу, стараясь хотя бы ненадолго отогнать мысли о случившемся. Госпожа де Врие ждала возвращения отлучившегося через портал Доррегарая, чтобы начать расспросы, нервозно поправляя кружевные салфетки под небольшими вазочками с фиалками, расставленными на подоконнике кабинета. Когда чернокнижник, наконец, появился, все облегчённо вздохнули. Алистер собирался было спросить, всё ли в порядке с Артуром, но профессор ответил раньше, чем юный чародей успел хотя бы раскрыть рот. — Твой друг в лазарете. Через неделю будет как новенький, даже лицо обещали восстановить. — Спасибо. — А теперь, если не возражаете, я хотел бы услышать, что произошло. С самого начала. Карла отвела взгляд, уставившись на книжный шкаф. — Я испортила беллетейнские костры. Я боюсь огня. Госпожа де Врие должна это помнить. Но всё равно поставила костры. Поэтому я хотела сбежать. Это была моя идея, не смейте присваивать все лавры своим ученикам, профессор. Я их подговорила. Знаете, весна, у мальчишек кровь бурлит, чуть улыбнёшься — и они за тобой хоть в адское пекло полезут. Не исключайте их, пожалуйста. Тиссая вздрогнула, поджав губы. — Карла, что ты го… — Правду, госпожа ректор. — Юная магичка с вызовом поглядела на свою наставницу. Руки её всё ещё дрожали, вцепившись в подол платья, но взгляд приобрёл привычный стальной блеск. Доррегарай опустился в кресло и подпёр голову руками, сцепив те в замок. — Это похвально, милсдарыня чародейка, что вы выгораживаете моих оболтусов, но, не беспокойтесь, из академии мы их теперь не отпустим. Мало ли чего ещё натворят. Наказание за побег будет, в этом тоже оба не сомневайтесь. Но пока что важнее чудовище. Давайте начнём с него. — Ну… Я его нашёл. — Алистер, хмурясь, поднял голову, глядя, правда, не в лицо чернокнижнику, а на фигурную фибулу, скреплявшую его накидку. — Не смейтесь только. Дальше будет немного абсурдно.***
С лестницы все трое слетели кубарем, с воплями и визгом, под удивлённые взгляды замершей публики и одинокое пиликанье полуслепого скрипача, не заметившего ничего необычного. Монстр спускался следом медленно и тяжеловесно. Человеческая часть нелепо покачивалась, щуря слепые закатившиеся глаза и шумно принюхиваясь, хищно подрагивая жвалами. Всеобщее недоумение быстро перешло в оцепенение. Шаг за шагом, скрипя ступенями, отвратительный гибрид мягкого ещё детёныша инсектоида и прогнившего трупа спустился в зал и остановился, всё так же медленно повернув безобразную голову и несинхронно моргнув. Первым от сковывающего ужаса смог избавиться кинувшийся с боевым воплем на монстра краснолюд, топор которого составлял больше половины его роста. Звучно чавкнув, лезвие прошло сквозь мягкий корпус насекомоподобной твари, разрубив ту пополам. Брызнула чёрная жижа и, дёргаясь в конвульсиях, монстр рухнул на пол. Толпа, вместе с молодыми чародеями, зашлась воплями и улюлюканьем, а краснолюд, победно вскинув руки, завопил вместе со всеми. — Как зовут нашего героя? Спасителю — за счёт заведения! — Трактирщик оглушительно хлопал вместе со всеми, с трудом перекрикивая вопящую толпу. — Тьявви Рыжий! — Чевствуем Тьявви Рыжего! Алистер замолк первым, ошарашенно глядя, как человеческая часть тела монстра вдруг перевернулась на спину. Чародей задёргал вопившего Артура за рукав. — Гляди, гляди. Какого дьявола? Вскоре странные движения заметили все. Инсектоидная часть поджала многочисленные лапы и вдруг подпрыгнула, встав, как прежде, а человеческая поднялась на руках и вновь присоединилась к ней. Место удара мгновенно слиплось, точно монстр был вылеплен из сырой глины. Публика вновь замолкла и попятилась. — Чего все замолчали? А? — Краснолюд, стоявший к монстру спиной, в недоумении нахмурился и вновь вскинул руки. — Славьте Тьявви Рыжего, я спас ваши поганые задницы! Холодная и твёрдая рука мертвеца ухватила Тьявви за шиворот и рывком подняла того над полом, поднеся к лицу чудовища. Раздался шумный вдох, и, утробно зарычав, монстр вонзил мощные жвала в шею завопившего теперь уже от боли краснолюда, пытаясь дотянуться до плоти и человеческими зубами. С визгом толпа бросилась к выходу, сбивая друг друга с ног и давя повалившихся на пол. Алистер ухватил Артура за руку и тоже поволок к выходу, но темноволосый чародей будто превратился в статую, заворожённо наблюдая за извращённым пиршеством. А в руках Карлы Деметии медленно вращалась шаровая молния, становившаяся всё больше и больше. — Карла, нет! Не трогай это! Да что вы оба… Бежим, пока оно занято! — Некромант снова дёрнул друга за рукав и в отчаянии поглядел на девушку. — Оно выйдет в город. И неизвестно, сколько будет жертв. Нужно попытаться убить его магией, если оружие не работает. Не думаю, что кто-то сможет ожить, если превратится в пепел. Бледная, как сама смерть, магичка, с трудом давя собственный страх, выпустила заклятие в монстра. Алистер, чертыхнувшись, последовал её примеру. Артур очнулся и тоже поспешно начал читать заклинание, вместе с остальными пятясь к двери.***
Доррегарай закрыл лицо руками и тяжело выдохнул. — О боги… Нет, мысль верна, но… — Карла, Алистер… Гибриды, с которыми приходилось сталкиваться магическому сообществу, всегда были неимоверно трудны в уничтожении. Вам следовало уйти и позвать помощь. — Тиссая сокрушённо покачала головой. — Полагаю, после такой атаки монстр бросил свой обед и ринулся к вам? Алистер, сглотнув, кивнул. — Если точнее, то ко мне. Я оказался ближе всех.***
Покалеченное разрядом чудище мерзко завопило и внезапно изрыгнуло на недоеденный труп поток шипящей слизи, моментально разъедавшей плоть вместе с доспехами и костями, а после засеменило на своих тонких, похожих на паучьи, лапах к молодым магам. Артур зашвырнул ещё одну молнию чудовищу прямо в лицо. Вновь зарычав, монстр отбросил в сторону оказавшийся на его пути стол, а следом за ним и скамью. Алистер отправил следующее заклятье в грудь существа. Из-под барной стойки на четвереньках поспешно выбирались в зал две полуодетые девушки-танцовщицы, прятавшиеся там всё это время. Обеих чудовище подняло за волосы и почти одновременно проткнуло паучьими лапами, швырнув тела ко входной двери. Алистер замешкался от неожиданности и швырнул следующее заклятье с опозданием. Монстр увернулся и сцапал уже самого некроманта, вцепившись жвалами ему в бок. Заорав от боли, юноша со всей силы зарядил чудовищу каблуком по насекопомодобной части тела, упруго прогнувшейся от удара. Артур злобно завопил заклятье и швырнул ещё один клубок огня, а Карла подхватила брошенный краснолюдом топор и отрубила чудищу две ноги. Монстр, закачавшись, выронил пожёванного некроманта и почти упал. Чародейка, громко взвизгнув, ударила ещё раз, пытаясь раскроить неведомой твари голову. Алистер успел отползти в сторону и кое-как встал, опираясь на стену. Из раны хлестала кровь, а края жгло от ядовитой слюны. Захрипев, он согнулся пополам, зажав укус рукой. Артур бросился к другу, а Карла, с видом опьянённого битвой берсерка, вновь подняла топор.***
— Я смогла ударить ещё два раза. На второй раз топор завяз в монстре, и тот понёсся, сметая всё на пути, через зал, а я как прилипла к ручке и не могла отпустить. Руки оцепенели. Чудище меня протащило почти до самой стены лицом по полу. — Карла судорожно сжала руку Алистера в своей, продолжая рассказ. — Они опять начали колдовать, Алистер вышиб окно, а Артур попал прямо монстру в голову и отвлёк его внимание. Образина убежала на кухню следом за ними. А я, к собственному стыду, на локтях уползла под стойку и разрыдалась там от страха. Я пыталась встать и пойти на помощь, да ноги не слушались совсем, как снова отказали. — Девушка нервно сглотнула. — А потом пришли вы. — Не думаю, что тебе есть, за что себя винить, Карла. Многие на твоём месте сбежали бы сразу же. — Доррегарай тяжело вздохнул. — Хорошо. Алистер, что было на кухне? То, как вы описываете монстра, несколько отличается от того, что видели мы. Мне крайне любопытно, от чего существо, которое швыряло столы, поднимало людей над полом и приращивало на место отрубленные части, явилось к нам в зал настолько потрёпанным. — На кухне… — Молодой чародей на пару секунд замолчал, прикусив палец в перчатке. — Извините, я сейчас сформулирую, потому что это, на самом деле, самое странное. Там было очень мало места, Артура оно схватило ещё в коридоре, но я успел ударить заклятьем твари прямо в лицо. Не знаю, помогло ли, потому что в итоге его швырнули в стену, на которой у повара висели… Ну… В чём готовят. — Алистер потряс головой, пытаясь вспомнить внезапно пропавшее из памяти обыденное слово, но в итоге просто продолжил рассказ. — Повар уже был мёртв тогда. Когда чудище вылезло, оно проломило пол в спальне и пыталось пробраться вниз сквозь дыру, но потом ринулось за нами по лестнице. Артур потерял сознание, на кухне было тесно, и монстр топтался на месте по кругу, лапой угодил ему прямо по лицу, я ударил ещё раз — надеялся снова выманить в коридор. — Парень снова замешкался. Карла осторожно погладила некроманта по колену. Прерывисто вздохнув, он продолжил. — И вот здесь я уже очень смутно помню. Чудовище плюнуло в меня слизью, я успел закрыться магическим щитом, а потом оно как будто… Разрядилось? Не знаю, это было похоже на то, как зачарованный предмет теряет последние силы. Начало шататься, руки повисли, как парализованные, и, качаясь, само понеслось в зал, мимо меня. А я побежал к Артуру. Дальше вы знаете. — Спасибо, милый. — Тиссая кивнула, и на её лице вновь поселилась дружелюбная полуулыбка, хотя в глазах до сих пор читалось беспокойство. Карла глядела на ректора с недоверием. Доррегарай в раздумьях пригладил пальцами аккуратно подстриженную угольно-чёрную бородку и чуть нахмурился. — Любопытно. Очень любопытно. Я даже не знаю, что удивительнее — то, где вы монстра обнаружили, сам монстр или то, что вы умудрились остаться живы до нашего прихода. — Мэтр Доррегарай, если не возражаете, я предлагаю оставить студентов ненадолго. — Тиссая поднялась с кресла. Чернокнижник кивнул и последовал её примеру. — Да, как минимум пару вопросов лучше обсудить наедине. Проводите в подходящую комнату? — Получив от ректора Аретузы сдержанный кивок, он обернулся к ученикам. — Алистер, как только мы с госпожой де Врие вернёмся — отправляемся обратно в Бан Ард. Успей попрощаться с девушкой. Карла неожиданно сильно вцепилась рукой в колено чародея, уколов того ногтями, точно прячась за ним от проницательного, полного сожаления и сочувствия взгляда Тиссаи, и тихо, едва слышно прошипела: — О да. Вряд ли ты теперь меня скоро увидишь.***
— Ну что, как праздник? — Идарран насмешливо фыркнул, когда абсолютно замученный коллега заглянул в лабораторию. — Это же надо было такое чучело скроить… На третьем уровне подземелий Бан Арда монстру, все ещё парящему внутри желеобразной магической сферы, но уже совершенно прекратившему дёргаться, было самое место. Крепкие железные двери на засовах, магический круг на полу, а ключи — только у профессуры. Доррегарай, вздохнув, закрыл за собой замок. — Может, и хорошо, что ученики сбежали. Не представляю, какой был бы хаос, если бы… Это… Выбралось в другое время. И рядом не оказалось бы достаточно разумного и умелого мага, чтобы существо остановить. Извини, что побеспокоил, но ты единственный гибридолог в академии. — Тебе несказанно повезло, что я не спал. Два часа ночи всё же. — Идарран стоял перед парящей над полом сферой, с явным любопытством рассматривая заточённое в ней существо. — Боюсь тебя огорчить, но это не гибрид. Во всяком случае, не то, что понимал под этим словом Альзур и не то, что я, как его ученик, привык видеть. — У меня нет сил огорчаться. — Доррегарай устало покачал головой. — Надеялся на приятный весенний день на природе, а получил монстра, едва не угробившихся учеников и тошноту на ближайшую неделю. В каком смысле не гибрид? Я явно вижу, что это творение человеческих рук. Монстр, точно в подтверждение его слов, как раз повернулся внутри текучего заклятия к обоим магам передней частью, демонстрируя кривую штопку поперёк груди. — Рукотворное — да. Гибрид — нет. Гибридизация не связана с пришиванием частей трупов к, предположительно, живым ещё существам, она проходит на уровне генных мутаций и хирургических манипуляций с материалами, равными по качеству. Живое к живому, мёртвое к мёртвому, инсектоид к инсектоиду, а людей лучше вообще не трогать… Грубо говоря, я могу тебя сейчас опоить, утащить в свой кабинет, и там, например, пришить к твоей спине голову мёртвой собаки. Для пущей убедительности могу это голову заколдовать, заставив мёртвые мышцы сокращаться, чтобы она двигалась. Недолго, но всё же. Ты от этого не станешь гибридом человека и собаки, только изуродованным человеком с куском мёртвой псины на спине. Понимаешь, к чему я клоню? — Да, я никогда в жизни больше не стану с тобой пить, Идарран. — Монстролог изобразил крайнюю неприязнь, скривившись. — Хорошо, допустим. Значит, человеческий труп похабно пришили к инсектоиду, зачаровали — это объясняет, почему существо теряло силы со временем. Но не объясняет всего остального. Почему оно ожило? Почему регенерировало, откуда кислота? Как, чёрт возьми, оказалось внутри перины в том кабаке? И кому такая извращённая идея могла прийти в голову? — Мало ли идиотов… На первые два вопроса я тебе отвечу после препарации и изучения объекта. Остальное, может быть, тоже станет чуть яснее. Предположу пока только, что автора сей, гм, животины следует искать неподалёку от места обнаружения. И я бы придал огласку происшествию по крайней мере в рамках Капитула, чтобы назначили комиссию для поисков в Горс Велене. Если, конечно, вы с Тиссаей ещё не сообщили. — Связались через мегаскоп ещё из Аретузы, и, вероятно, оба будем в комиссии… Хорошо, что все ученики разъезжаются на каникулы.***
Гибридизация — искусство трудоёмкое, требующее глубоких магических и научных познаний, совмещающее чародейство, медицину и творческий процесс, а главное, мало кому поддающееся. Эксперименты с гибридами, генетическими модификациями и подконтрольными мутациями за всю историю магии удавались лишь троим чародеям — Косимо Маласпине, его ученику Альзуру из Марибора и ученику Альзура — Идаррану из Уливо. В ходе опытов над людьми, проводимых Альзуром и Маласпиной, были созданы первые ведьмаки, продукт болезненного, длительного и недоработанного процесса модификации человеческого организма, впоследствии доведённого до знакомого нам состояния Карлой Деметией Крест, сконцентрировавшейся на применении мутагенов. Гибридологи, создавая новых, невиданных прежде монстров, подобных вию или же кащею, брали за основу обычных животных, генетики экспериментировали на материале человеческом, но ни те, ни другие, не знали успешных случаев сращения человека в единое существо с порождением сопряжения сфер или даже обыкновенным зверем. Совмещение же гибридизации с такой далёкой областью, как некромантия, и вовсе кажется невозможным, безрассудным и лишённым даже малейшего шанса на успех, несмотря на то, что некоторые мистификаторы пытались имитировать результаты подобных опытов. В их числе — Сорель Дегерлунд, выдававший себя за гоэта и некроманта. Тем не менее, не зафиксировано ни одного подтверждённого случая успешного синтеза этих магических наук.***
Портал выплюнул Алистера на безлюдном берегу озера. Лёд уже почти сошёл, только призрачные пластинки кое-где покачивались на воде. Ветер гнал рябь на стекольно-чистой прозрачной поверхности, не хранившей в себе никаких тайн — лишь заглянешь, и сможешь увидеть всё, что творится на илистом дне. Ленивые буроватые водоросли, подёрнутые зеленоватой дымкой камни, если приглядеться — заметишь мелькнувшую на глубине крошечной полоской юркую рыбёшку, в серости своей тонущую в единообразных мазках картины. Озеро некроманта не интересовало совершенно. Его, по роду деятельности, занимали исключительно трупы. Ещё, самую малость, занимал чародея подмокший левый сапог. Весна вступала в свои права, прорываясь в череде морозных дней редкими, но ошеломительно тёплыми, периодами мягкого солнечного света и бесконечной сырости. Всё таяло, мешалось с грязью, застывало вновь — и так продолжалось до тех пор, покуда цикл не прерывался полной капитуляцией зимы. Если бы месяц Имбаэлк был человеком, то, по скромному мнению одного пропахшего формалином и полынью мага, растерянно озиравшегося сейчас в поисках тропы, ведущей к кладбищу за Лофотеном, это, несомненно, было бы малоприятное существо с прогнившими зубами, покрытое струпьями, вечно шмыгающее носом и истлевающее на глазах, не спрашивая, хотел ли ты наблюдать чудный процесс разложения. Ранняя весна — как тело, наслаждающееся собственным посмертием. Благо, как и в случае с телом, гниль — явление лишь временное. Алистер буркнул себе под нос заклинание, наскоро залатав и подсушив прохудившуюся обувь, и зашагал прочь от замершей в своём безмятежном покое озёрной воды. Неизменный кинжал на поясе тихо позвякивал, ударяясь при каждом шаге о конец ремня, закрытый металлической накладкой. Кладбище у Лофотена — одновременно и самый простой вариант, и самый сложный. Простой потому, что этот действующий аккуратный погост регулярно пополняется новыми могилами, лишён трупоедов и, учитывая особенности местного климата, расположен на участке, где захоронение относительно легко раскопать — островитяне не настолько глупы, чтобы долбить промёрзшую землю из-за каждого нового почившего по зиме. Сложность же состояла в том, что за погостом присматривал местный храм. А культ Фрейи на островах был силой влиятельной, имеющей ресурсы и удивительно неподкупной. Просто так могилу разграбить средь бела дня не получится. Широкая тропа гладким лучом вела сквозь деревья. Задумавшись, некромант запрокинул голову, уставившись в невыносимо-ясное небо и щуря отвыкшие от яркого света глаза. У него возникало ощущение, что под прямыми лучами солнца волосы вот-вот выцветут до молочно-белого, глаза обесцветятся, а лицо сначала пойдёт волдырями ожогов и затем утратит любые формы, превратившись в плоскую, чистую мраморную плиту, без дат и эпитафий. И без имён. В кармане плаща, среди мусора, пальцы вдруг нащупали прохладный металл. Нахмурив от неожиданности брови, маг оторвался от представления себя окаменелостью, и опустил голову, сквозь плясавшие перед глазами цветные круги рассматривая оказавшуюся в ладони небольшую серебряную брошку в форме драккара. Свистнул с прилавка, когда готовился к ритуалу. Совсем вылетело из головы. И зачем ты её взял? Большой палец плавно повторял линии рельефа украшения, бездумно поглаживая то. Никаких изысков или камней, примитивная застёжка, хотя к форме придраться было сложно. Алистер не питал любви к кораблям или серебряным брошкам, но что-то не давало просто взять и зашвырнуть украшение в сугроб да пойти прочь. Точно крошечный кусочек металла был готов вот-вот вырвать из памяти давно забытый эпизод, и неясная ностальгия зрела в сердце чародея, разогреваясь, набираясь сил, но так и оставаясь лишь смутным отблеском, а не полноценным воспоминанием. Вздохнув, он помотал головой и спрятал брошь обратно в карман. Поразмыслить можно и после. Тропа провела его сквозь деревья по талому снегу прямо к небольшому пригорку, где под защитой деревянной ограды теснились грубые могильные камни. Чародей сразу заприметил пару свежих захоронений, и, к своему удивлению, несколько незаполненных ям, над которыми ещё даже не успели поставить надгробия. Он заинтересованно остановился у нового камня и сел перед ним на траву, протирая рукавом от налипшего мокрого снега, стараясь разобрать кривоватую надпись. Под ногами некроманта покоился некий Гельмулт по прозвищу Медведь. Уж точно неподходящий экземпляр. Кладбища всегда казались Алистеру приятным местом. В родном Лан Эксетере его любимым уголком, разумеется, был некрополь, принадлежавший музею городской скульптуры, где тогда ещё юноша мог часами наслаждаться тишиной и уединением, предаваясь меланхоличным мыслям. В памяти всплыл утёс, которым заканчивалось кладбище, с установленной на нём резной каменной скамьёй — по левую руку бушевало море, а по правую чинными рядами располагались покрытые мхом и плющом статуи почивших, искусные надгробия и парадные каменные урны. То ли солнце так отчаянно пригревало макушку мага, то ли воспоминания отзывались в его мозгу такой теплотой, что Алистер едва не задремал, прислонившись лбом к мокрой могильной плите. Из полусна его вырвал звук поскрипывающего под чьими-то подошвами в отдалении снега. Вздрогнув, некромант поспешно поднялся на ноги и, на всякий случай, отошёл в тень густого кустарника, спрятавшись среди вязи тёмных ветвей. Прежде, чем он сумел сообразить, зачем вообще прячется, на кладбище вышли две молодые служительницы Фрейи, негромко переговаривавшиеся между собой. — Будто нам и так проблем мало. Лофотен разрушен, хоронить не успеваем, так теперь ещё эта ведьма рощу убила… Светловолосая девица едва ли лет пятнадцати на вид, лицо которой было щедро усыпано пигментными пятнами и крошечными прыщиками, остановилась посреди кладбища, сосредоточенно начав пересчитывать свежие ямы. Её подруга, на вид ещё младше, хмуро скуксилась и горячо закивала, скрестив пухлые ручки на груди. — Вот уж точно! Гнать её с островов надо! Алистер в недоумении отошёл ещё немного. Как давно в жрицы берут настолько юных девочек? Они одеты не как помощницы служительниц. Неужели не хватает людей? — А что Сигрдрифа сказала про… Ну… Этих? Ты поняла. — Младшая пнула камешек в сторону. Тот плюхнулся в неглубокую грязную лужицу посреди дороги. Блондинка отмахнулась, продолжая на пальцах подсчитывать могилы. — Семь… Восемь… Восемь? Да в яму их всех, она говорит. Нельзя хоронить по обряду. — Но их же много. Заметят ещё. — Значит, в яму, а сверху павшую скотину. Этого добра сейчас тоже полно. Лишь бы не нам лезть пришлось, в гнилищу эту… Эй! Ты не из местных. Выходи немедленно! Маг едва не засмеялся. Казалось, девчонка сейчас топнет ножкой от злости. Он неохотно отодвинул ветки рукой и вышел на погост. — Чего хотела, девочка? — Я жрица. Прояви уважение. — Насупившись, она стала ещё смешнее. — Но всё ещё маленькая девочка. — Некромант довольно осклабился. — В чём дело? Кладбище разве закрыто? — Нет, просто ты не здешний и прячешься в кустах. Это подозрительно. — Вторая девица выглянула из-за плеча подруги, смерив незнакомца осуждающим взглядом. Алистер пожал плечами. — Травник я. У вас тут паслён хорошо растёт. Снег почти сошёл, проверяю, что уцелело за зиму. Обе жрицы в недоумении переглянулись, а затем белобрысая заговорила снова. — Модрон Сигрдрифа велела чужаков не пускать, пока не закончим. Приходи через неделю. — Пока что не закончите? Паслён-то мне оставите? — Некромант с трудом балансировал между сарказмом и попыткой прикинуться идиотом. — Похороны будут. Много. В храме едва успеваем, не мешай. Даром нам твой паслён не дался. — Ладно, девочка. Ухожу. Пусть Фрейя хранит ваши труды. — Я жрица! — И всё ещё маленькая девочка.***
Телепортироваться куда-то, где ты никогда не был вживую, всегда рискованно. Можешь застрять в стене, грохнуться с лестницы или оказаться прямо посреди неуместной бытовой драмы. К счастью, Алистеру относительно повезло — портал открылся всего лишь в погребе храма, среди мешков подгнившей картошки. Мертвецкая, как предполагал некромант, должна быть где-то неподалёку. Если уж есть подземный этаж, логичнее всего оборудовать подобное помещение там. Когда живёшь на Скеллиге, волей-неволей выучишь часы богослужений, посвящённых Фрейе, и если память чародея не подвела, то сейчас все, или хотя бы большая часть жриц, должны быть заняты молитвой в главном зале, а не шататься по подвалам. На всякий случай, он вновь наложил на себя маскировочный фантом, становясь невидимым, и осторожно направился к выходу в коридор. Ходил Алистер почти бесшумно, но вот природная неуклюжесть иногда здорово его подводила. Разумеется, он задел плечом факел, едва оказавшись в коридоре, и тут же прижался к стене, затаив дыхание. Никого. Он выждал ещё пару минут прежде, чем пойти дальше. Тыкаться во все комнаты наугад слишком долго и глупо. На костяных пальцах затрещали зеленоватые искры, медленно сформировавшие расплывчатый полупрозрачный шар поискового заклятия, фосфорным болотным огнём улетевший в конец коридора. Вскоре магия отозвалась волнами дрожи в перчатке. Удовлетворённо вздохнув, некромант поспешил во тьму коридора, выискивая, у какой же из дверей замер огонёк. — Ну да, поближе, конечно, нельзя было. — Проворчав, он попробовал толкнуть дверь ладонью и взялся за ручку. Магические слова, подхваченные эхом пустых стен, заструились колким холодом по костям, срываясь с кончиков пальцев и заставляя механизм замка медленно и неверно менять положение. Упрямое железо не поддавалось. Чародей закрыл глаза и сосредоточенно свёл брови. Потом додумался дёрнуть дверь на себя. Раздражённо выругался и, наконец, шагнул в мертвецкую. Лихорадочно-восхищённый вздох успел вырваться на свободу прежде, чем некромант захлопнул за собой дверь.***
— Ты слышала? — Агна, молившаяся в последнем ряду, дальше всех от статуи Фрейи, пихнула соседку локтем в бок. — Как будто внизу что-то упало. Вторая жрица одарила девушку недовольным взглядом и прошипела в ответ: — Не отвлекайся. Наверное, что-то в погребе криво стояло. Проверим после молитвы. Неуверенно оглянувшись, Агна кивнула и вновь закрыла глаза, присоединяясь к общему монотонному хору.***
О таком он и мечтать не мог. — Мёртвые боги… Сколько же… Больше десятка почти свежих тел, и все — женские. Пусть и не все подходящего возраста, но он едва ли рассчитывал найти хотя бы одну могилу с истлевшими останками и работать с полуразвалившимся скелетом. Алистер, не веря своему везению, метался между укутанными в простые льняные саваны израненными телами. Запятнанные кровью ритуальные одежды лежали неаккуратной кучей за деревянными столами, на которых теснились мёртвые. По какой-то неведомой некроманту причине эти тела лежали отдельно от прочих. Были и другие, аккуратно подготовленные к захоронению, уже одетые в парадные одежды, с печатью вечного покоя на лицах. И, почти у самого выхода, грубо спелёнатые, раздетые, все в крови, грязи и гное… Наверное, малявки на кладбище говорили про эти тела. Почему нельзя по общему обряду? Одежда рядом такая же, как у жриц. Предали культ? Не важно. Об этом можно подумать позже. Сейчас нужно выбрать подходящий материал и побыстрее перенести к себе — вполне возможно, уже сегодня всех мёртвых прелестниц отправят в яму и завалят коровьими тушами так, что подобраться будет невозможно. Или, что ещё хуже, выбросят в океан — и вот тогда некроманту уж точно ничего не достанется. Если есть выбор, стоит взять то, что наиболее похоже на оригинал. Алистер, затаив дыхание, принялся поспешно распутывать полосы льняного полотна, скрывавшие великолепную тленность. А как ты это потащишь? На секунду некромант замешкался. Обдумать план действий он не успел, да и не рассчитывал на успех. Отобрать нужные тела и скинуть всё через портал в свой погреб? Отрезать подходящие части на месте и унести только их? Трупы явно пересчитаны, но насколько важно их число и сильно ли пропажа пары тел огорчит… Резать слишком долго, придётся брать целиком тех, кто подходит внешне, и лучше бы замести следы после. Он огляделся ещё раз. Ткань, бумага, деревянные столы и полки на стенах. Пара бочонков с составами для обработки тел. И удивительно неразумно оставленные горящими свечи. Если одна упадёт… Чародей усмехнулся и оценивающе склонился над лишившейся льняных пут мёртвой девушкой, ощупывая пальцами узкие плечи. Об этих телах явно не беспокоились — грязные раны, посеревшая липковатая кожа. Замотали в тряпьё, чтобы лишнего не лилось на пол, и оставили ждать утилизации. Жаль, у этой девицы недостаёт одной руки. Если немного доработать, грудная клетка подойдёт — почти тот же объём. Имеющаяся рука, в принципе, тоже неплоха. Но коротковаты пальцы и ладонь кажется квадратной. Больше всего внимания некромант обращал сейчас на костную структуру — плоть откорректировать проще, чем собирать заново скелет, и намного лучше работать с молодыми костями, ещё не ослабленными возрастом. Найти то же лицо он даже и не надеялся, уже понимая, что поиск головы превратится в самую тяжёлую часть работы. Вернее, поиск и доведение до идеала. У этой раздроблен позвоночник, но целы и кажутся весьма похожими ноги. У этой — красивые запястья и очень изящные аккуратные пальцы, но два отрублены. Резать, кромсать, перешивать и переделывать. Складывать из кусочков совершенную головоломку. Пригодными для работы он определил пять тел. С удивлением оглядел девушку с распоротым животом — вырезали плод, судя по всему. Из этих пяти, при должном везении, удастся собрать примерно половину. Хорошее начало. Хрустнув пальцами, Алистер открыл портал посреди мертвецкой и одно за другим стал отправлять через него тела в свой, как он любил думать, кабинет. Отправив последнее, исчез в портале и сам. Прежде, чем проход закрылся, из него выглянула скрытая магической перчаткой рука, со сложенных пальцев которой сорвалось кольцо отливавшего синевой пламени, стремительно расширявшееся, поджигая всё, что только могло гореть, на своём пути.