Имя твое

      Момо искренне не понимала, зачем капитан всенепременно задался целью притащить ее на праздник к Урахаре, но все ее робкие замечания, мол, что она там будет делать, она не знает Урахару и вообще у нее отчеты — в расчет не принимались. Хирако уверенно обнял Момо за плечи и повел к магазину торговца сладостей. Ей ничего не оставалось, кроме как идти рядом и периодически проверять прическу — на улице было довольно ветрено.       В магазине Урахары их встретил сам виновник торжества, без лишних церемоний расцеловав скривившегося Хирако в обе щеки и от души похлопав того по спине — Шинджи, морщась, потер поясницу. С Момо Урахара обошелся намного галантнее, поцеловав тыльную сторону ее ладони и сделав комплимент ее простенькому голубому платьицу. После приветствия бывший капитан широким жестом пригласил командование Пятого отряда в свое особое помещение под магазином, где некогда обретал банкай всем известный герой Куросаки Ичиго. Теперь там расположился собственный ночной клуб с мигающими огнями цветомузыки, диско-шаром на потолке и Цукабиши Тессаем за барной стойкой. Также в импровизированном клубе находились уже все вайзарды и Шихоуин Йоруичи. Увидев Момо, богиня скорости ободряюще подмигнула ей. Саругаки Хиори смотрела на Момо с явным неодобрением. Хинамори предпочла скрыться в уголке, пока вайзарды шумно приветствовали ее капитана, а Хирако вручал Урахаре подарок. В конце концов — думала Момо — всех этих людей объединяет общее прошлое, общая беда и общая ненависть. Им есть, о чем поговорить. Что здесь вообще делает она, Хинамори?       Хирако заметил пропажу лейтенанта почти сразу после излишне пафосного вручения подарка, и закрутил головой во все стороны, осматривая зал. Момо постаралась притвориться фикусом, но капитана не проведешь — он выволок слабо упирающуюся Момо из такого уютного и успевшего полюбиться ей уголка, и представил ее своим товарищам-вайзардам. Из этой разномастной толпы Момо знала только Мугуруму Кенсея и Оторибаши Рюджиро, да и то не близко, а лишь как капитанов Готей-13 и по совместительству — командиров ее лучших друзей. На представление Хирако «это Хинамори Момо, мой лейтенант» Мугурума Кенсей улыбнулся ей, а Оторибаши Рюджиро, совсем как недавно Урахара, поцеловал ей руку. Ушода Хачиген пожал руку Момо, Айкава Лав приветственно кивнул, Лиза Ядомару улыбнулась и помахала рукой, Саругаки Хиори выдавила что-то вроде «привет», а Маширо Куна крепко обняла Момо и потискала, как плюшевую игрушку.       — Выпьем? — предложила Йоруичи.       Толпа одобрительно зашумела. Оторибаши нажал какую-то кнопочку на стенке, и зазвучало диско. Тессай принялся расставлять на барной стойке разные бутылки с алкоголем; при таком количестве спиртного дискотека рисковала перерасти в банальную попойку. Момо не то чтобы не одобряла — она и сама частенько участвовала в посиделках лейтенантов с Рангику во главе, но ей совсем не хотелось, чтобы Хирако напивался, утром ведь именно ей приводить его в божеский вид, чтобы люди не пугались. Однако пили все. Момо снова попыталась прикинуться фикусом, но проницательный капитан подошел к Хинамори с двумя бокалами шампанского в руках.       — Я не буду пить, — наотрез отказалась Момо.       Напоив ее, Хирако может либо выдавить из не помнящего себя лейтенанта то самое запретное «Шинджи», либо не выдавить, а лишь соврать, что она это сказала — с него станется. Момо разучилась доверять людям после того, как ее обожаемый Айзен дважды покушался на ее жизнь.       — Ну почему, Момо-чан? — расстроился Хирако.       — Вы же знаете, тайчо, я не пью, — отозвалась Хинамори.       — Ага, — понимающе зацокал языком Хирако. — А кого я в прошлое воскресенье на своем горбу тащил в отряд, потому что у нее ножки заплетались? Кто меня щекотал и пытался петь какую-то попсовую дрянь из Генсея?       — Кэти Пэрри — не дрянь, — обиделась Момо. Против остального она возражать не стала.       — Да ты не бойся, — все-то он понимает, чертов Хирако Шинджи, как будто мысли ее читает, — я не хочу вести грязную игру. Люблю, чтобы все было честно. Хочу, чтобы ты назвала мое имя в здравом уме и трезвой памяти, иначе не считается. Но — не хочешь пить?       Момо покачала головой.       — Тогда потанцуем? — спросил Хирако, кивая на танц-площадку, где уже кружились Кенсей с Маширо и Оторибаши с Ядомару. Айкава пригласил Хиори, а Урахара торжественно вывел Йоруичи в центр зала, эффектно щелкнул пальцами, и словно из ниоткуда зазвучал вальс.       Момо любила танцевать, умела вальсировать, и не нашла причин для отказа. Разве запрещено танцевать со своим капитаном? И разве обязательно нужно танцевать только с любимым человеком? Не найдя ответа, Хинамори посмотрела на ждущего Хирако и подала ему руку. Отставив на столик бокалы с шампанским, капитан повел ее в танце, держа за руку и обнимая за талию. Хирако вполне ожидаемо оказался хорошим танцором с потрясающим чувством ритма; учитывая особенности его занпакто, он не мог иначе, и в пространстве ориентировался виртуозно. Момо тоже хорошо танцевала, не перехватывая инициативу и позволяя партнеру себя вести, слушаясь его движений. Они порхали по танцполу совсем не хуже, чем яркая пара Урахары и Йоруичи.       К концу вечера у Момо шла кругом голова и болели ноги. Улучив момент, пока Хирако отошел к банкетному столу, она сбросила туфли, упав на мягкий диванчик в углу, и принялась растирать гудящие ступни. Рядом присела Хиори, все еще глядя на Момо… нет, не враждебно, но подозрительно.       — Ну и как ты ладишь с этим олухом? — спросила Хиори. Момо не сразу поняла, что под «этим олухом» имеется в виду ее капитан.       — Нормально, — осторожно ответила Хинамори. Она не собиралась откровенничать, тем более — с хорошими друзьями Хирако. Это могло повлиять на их спор, да и вообще, на их отношения, которые то и дело перешагивали границы субординации.       — Этому придурку нужно осторожнее влюбляться, — проворчала себе под нос Саругаки, но, прежде чем Момо спросила, что она имеет в виду, Хиори встала с диванчика и ушла к празднично накрытому столу. Хинамори решила, что ей послышалось. Ну как может ее капитан в нее влюбиться? Он ведь… не старый, конечно, но все-таки… старше ее, да и кто она, Момо, такая? Она не такая яркая красавица-сердцеедка, как Рангику, и не такая утонченная леди, как Нанао. Точно — послышалось.       — Хотите шампанского, миледи? — подошел к ней Рюджиро.       — Нет, благодарю вас, Оторибаши-тайчо, — вежливо отказалась Момо. Капитан Третьего отряда присел рядом и посмотрел на нее с интересом, словно оценивая. Хинамори невольно выпрямилась под его взглядом, и на губах Оторибаши заиграла улыбка.       — Что вы думаете о моем друге Хирако, миледи?       Они что — сговорились?! Момо уже начинала злиться, но не могла грубить начальнику, пусть даже и не своему. Взяв себя в руки, Хинамори ответила:       — Хирако-тайчо — хороший капитан, — она сказала это немного резким тоном, но Оторибаши не заметил, однако в его глазах мелькнула тень печали.       — И все? Только хороший капитан?       — И еще отличный боевой товарищ, — осторожно признала Момо, вспомнив совместные с Хирако тренировки, спарринги и вылазки на грунт.       — Бедный Шинджи, — вздохнул Рюджиро. — Не везет ему в любви!       Момо напряглась, собираясь задать вопрос, но тут же ощутила от собеседника стойкий запах рисовой водки. Понятно, это просто пьяные фантазии Оторибаши-тайчо. Не стоит принимать его болтовню всерьез.       — Эй, Роуз! — как из-под земли вырос трезвый и злющий Хирако. — Что ты тут лапшу на уши моему лейтенанту вешаешь?       — Твоя дама скучает, — невозмутимо ответил Рюджиро, плавно поведя рукой, — Я обязан был развлечь столь прелестный цветок.       — Марш отсюда! Садовод нашелся! — рявкнул Хирако на друга, и обратился к Хинамори:       — Момо-чан, ты устала? Пойдем домой?       Хинамори нехотя обула ставшие неудобными туфли и встала. Голова ее все еще кружилась после вальса, и она покачнулась, случайно ткнувшись лицом в грудь капитана. От него пахло сигаретами и черным шоколадом, немного потом и совсем немного спиртным. Момо попробовала отстраниться, но Хирако обнял ее за плечи и некоторое время они так и стояли, пока Хинамори не начала вырываться более решительно. Капитан слишком нахально влезал в ее личное пространство.       — Простите, Хирако-тайчо, — пролепетала Момо, вспомнив, что вообще-то именно она упала ему на руки.       — Ничего. Главное, в реальном бою так не падай, — улыбнулся Шинджи и потрепал ее по волосам, окончательно испортив прическу. Момо попыталась возмутиться, но слишком устала для этого, и молча поправила волосы.       Попрощавшись со всеми и еще раз поздравив Урахару с днем рождения, они вышли на улицу. Апрельский вечер благоухал фиалками и свежестью — только что прошел дождь. Момо задержалась, пока Хирако открывал Сенкаймон, любуясь мерцающими звездами на черном полотне неба. Ей почему-то было радостно, хотя она не могла бы объяснить, почему. Просто жило в сердце что-то такое… нежное и трепещущее, просыпающееся, когда Хирако был близко. Но Момо не хотела об этом думать — она не собиралась влюбляться в своего капитана. Она не собиралась повторять свою ошибку и подпускать кого-либо слишком близко — еще четко помнилась история с Айзеном: разве могла Момо допустить даже мысль о том, что ее тайчо — плохой? Однако тот оказался предателем, а на груди Хинамори теперь навеки шрам от его клинка.       — Спокойной ночи, Момо, — сказал Хирако, когда они вошли в отряд. — Не вздумай только садиться за бумажки, подождет Первый отряд, не развалится. Иди спать, поняла?       Хинамори хотела возразить, но спать и правда очень хотелось, глаза так и слипались — в таком сонном состоянии лучше не браться за работу, еще напутает что-нибудь в цифрах, а отвечать всему отряду.       — Да, вы правы, — тихо сказала Момо. — Спокойной ночи, Хирако-тайчо.       Она повернулась и пошла в свою комнату, ни разу не оглянувшись, но чувствуя у себя между лопаток зудящий взгляд капитана.