***
Утро началось, как обычно — Момо разбудило громкое пение птиц и солнечный луч, упавший на ее лицо. Едва открыв глаза, лейтенант ощутила радостное, тянущее в груди предчувствие, и вспомнила, что сегодня вечером они с Хирако идут в кино. Конечно, это не могло быть свиданием, и близко к сердцу это принимать не стоило, но Хинамори была так взволнованна и рассеянна, что на утреннем построении путала имена солдат, назвав третьего офицера Кирито именем пятого офицера Такаши. Кирито участливо спросил, в порядке ли Хинамори-фукутайчо — он заботился о ней с тех самых пор, как она, обезумев от горя, сражалась с Кирой Изуру — но Момо вежливо извинилась и ответила, что все более, чем в порядке, одарив офицера сияющей улыбкой. Впрочем, Кирито Аки своему лейтенанту не поверил — слишком часто та прятала за улыбками свою боль, и настоял на том, чтобы она отдохнула, вызвавшись самостоятельно провести плановые тренировки, что сегодня Момо было только на руку, так что она согласилась и поблагодарила офицера, пообещав купить ему шоколадку. Неумолимо близился вечер. Хинамори облачилась в заботливо доставленный ей гигай и вертелась перед зеркалом, лихорадочно соображая, что ей надеть. Несмотря на то, что это вовсе не свидание, Момо хотела выглядеть красиво в глазах Хирако, чтобы тот понял, что она не только солдат, но и девушка… Момо уже запуталась в том, как хочет, чтобы воспринимал ее капитан: солдатом или девушкой, но все ее мысли были заняты не этим, а одеждой в ее шкафу, которой было достаточно много (Рангику часто дарила подруге наряды), но ничего не подходило! Не разбирающаяся в моде Момо почти отчаялась, как вдруг в ее комнате ярко запахло сливами, и рядом с лейтенантом материализовалась Тобиуме. — Ты собираешься на свидание с Хирако? — довольно сощурилась дух меча. — Нет, — смущенно ответила Хинамори. — Это не свидание, а знак моей благодарности. — Так за билеты в кино платишь ты? — уточнила Тобиуме. — Н-нет, — растерялась Момо. — Хирако-тайчо ничего об этом не говорил… — Значит, это свидание, — уверенно сказала часть ее души. — На свидании за девушку платит мужчина. Если бы это было не свидание, а знак твоей благодарности, то, что логично, платила бы ты. Момо задумалась. Хирако действительно не уточнял, кто платит. Возможно, он думает, что это само собой разумеется, вот и не сказал ничего? А она уже успела потратить почти все свое нехитрое жалование на книги. — Никуда не пойду! — решила Момо, печально опускаясь в кресло. Тобиуме присела рядом на корточки и устроила локти на коленях хозяйки, внимательно заглядывая ей в лицо. — Не стоит перегибать палку в своей неприступности, — сказала дух меча. — Ни один, даже самый храбрый рыцарь не решится штурмовать крепость, снизу доверху покрытую ядовитыми шипами. Я уверена, что это свидание. Чем плохо то, что Хирако сводит тебя в кино? Я чувствую, что ты влюблена в него, и с каждым днем любишь его все больше и больше. Ты радовалась этому свиданию весь день. Не отказывайся от него. И денег не бери — я пошутила, Хирако не станет требовать, чтобы ты платила за него, он не такой. — Ладно, — согласилась Момо, сжимая в руках теплые и немного липкие ладошки части своей души, — пойду. Только… Тобиуме, умоляю, помоги мне собраться! Понятия не имею, что мне надеть и как причесаться… Тобиуме одарила хозяйку радостной улыбкой и встала. Засучив рукава, дух меча принялась рыться в вещах Хинамори — она давно мечтала нарядить свою хозяйку во что-то, кроме шихакушо, причесать ее и накрасить, а тут появилась такая возможность! — Только мне к пяти, — предусмотрительно сказала Момо. — У нас только час, так что не надо заставлять меня примерять весь мой гардероб. Тобиуме печально вздохнула. Момо улыбнулась краем губ — она чувствовала, что часть ее души расстроена тем, что не сможет увидеть хозяйку во всех ее платьях. С другой стороны — дай Тобиуме волю, и она наденет на Хинамори не только обычную одежду, но и косплей неко или горничной… Более женственная, чем ее шинигами, дух меча обожала наряды, и отчасти поэтому так крепко дружила с Хайнеко. Наконец Тобиуме нашла в шкафу голубой топ, джинсовую миди-юбку (от всего открытого Момо отказалась наотрез), белый жакет и балетки. От обуви на высоком каблуке Момо тоже решительно отказалась: вдруг Пустой появится, как тогда бегать? Вздохнув, что ее хозяйка — прирожденный солдат, дух меча усадила ее перед зеркалом и принялась за волосы Момо, завивая ее короткие пряди в крупные кудряшки, а после нанесла на лицо Хинамори легкий макияж: удлинила тушью ресницы, подчеркнула губы розовым блеском и нанесла на бледные щеки немного румян. Момо надела то, что выбрала для нее Тобиуме, посмотрела в зеркало и не узнала себя. Вместо девочки-воина, которой она была обычно, на Хинамори смотрела яркая и явно уверенная в себе девушка, нежная, изящная и очень красивая. Момо не верилось, что она может быть такой. — А я говорила, что ты красавица, когда не в шихакушо, — довольная проделанной работой, заявила часть ее души. — Хотя ты и в шихакушо хороша… — Ой, я же опаздываю! — спохватилась Момо, глянув на часы. — Все настоящие леди опаздывают на пятнадцать минут, так что ты успеваешь, — авторитетно заявила Тобиуме, и пожала руки Хинамори. — Ну, Момо, удачи! Сказав это, дух меча испарилась, оставив после себя в воздухе стойкий аромат цветущих слив. — Спасибо тебе! — шепнула Момо, зная, что Тобиуме ее услышит, и открыла Сенкаймон.***
Хирако ждал Хинамори на условленном месте, как всегда сутулясь и пряча руки в карманы, только теперь на нем было не хаори, а оранжевая рубашка, коричневые джинсы, черные ботинки и невесть зачем нужный капитану яркий галстук. Без привычной формы Момо не сразу узнала Хирако, и Шинджи тоже уставился на подошедшую к нему Хинамори с изумлением — даже рот приоткрыл, затаив дыхание и рассматривая лейтенанта так, что она почти чувствовала на себе его взгляд. — Момо-чан, это ты? — хрипло спросил мужчина. Момо улыбнулась и кивнула, отчего кудряшки у ее щек задорно подпрыгнули. Хирако продолжал изучать ее взглядом. — Какая ты… красивая, — проговорил он, не в силах поверить, что девушка перед ним — его застенчивая лейтенант. — Спасибо, — сказала Момо, заправив мешающую прядь волос за ухо. Ей было очень приятно внимание и восхищение капитана. Он впервые смотрел на нее так — не снисходительно, не насмешливо и даже не уважительно — в карих глазах Хирако светилось обожание. Хотя Хинамори могло это просто чудиться, потому что она сама была довольна своим внешним видом. — Ну что, пошли? — спросил Хирако, предлагая Момо свой локоть. Хинамори взяла капитана под руку и позволила повести себя к кассам кинотеатра, где уже скопилась очередь живых. Встав в конце, Момо снова засомневалась, и порадовалась, что вопреки совету Тобиуме взяла с собой деньги — на билеты в кино должно было хватить, а без томика рассказов Мотодзиро, который советовала ей Нанао, Хинамори временно обойдется. Решившись, Момо подергала капитана за рукав, и, когда он наклонился к ней, решительно зашептала: — Я заплачу за нас! Тобиуме была права — услышав об этом, Хирако рассердился: — Ты с ума сошла? Я тебя пригласил, я же твой кавалер сейчас, разве нет? Спрячь свой кошелек и не дергайся! — Но вы сами говорили, что это не свидание, а знак моей благодарности за спасенную жизнь, так что платить по законам логики должна я, — заупрямилась Хинамори. — Я говорил, что это знак твоей благодарности? — хищно оскалился Хирако. — Моя наивная девочка! Я тебя обманул. Это свидание. Момо застыла с открытым ртом. — В любви и на войне все средства хороши, — проговорил Шинджи, прижимая ее к себе чуть крепче, словно предчувствуя, что Момо начнет вырываться. Лейтенант возмущенно засопела. Снова он пользуется ее доверчивостью! Она хотела вырвать руку, немедленно развернуться и уйти, а потом перестать разговаривать с Хирако, как минимум, на неделю, но в ее сознании прозвучали слова Тобиуме «Ни один, даже самый храбрый рыцарь не решится штурмовать крепость, снизу доверху покрытую ядовитыми шипами…» Стоит ли ей упорно стоять на своем и обижаться на Хирако, который проявляет к ней интерес? Что такого ужасного случится, если они вместе сходят в кино? Это ни к чему ее не обязывает — не к алтарю же они идут. Посидят рядом в темноте, посмотрят фильм… Разве это плохо? Разве ее сердце не замирает при мысли о том, что Хирако Шинджи пригласил ее на свидание? Пока Момо терзалась и кусала губы, ощущая клубничный привкус розового блеска, у кассы подошла их очередь. Хирако быстро вынул портмоне и заплатил за два билета на фильм «Сладкий ноябрь» — Хинамори удивилась такому выбору. Она думала, что капитан хочет посмотреть какой-то боевик или ужастик, но не рассчитывала на романтическую драму. Хирако купил попкорн и газировку, хотя Момо пыталась отказаться, но, опустившись в кресло и положив руку на подлокотник, в наступившей темноте, нарушаемой лишь мерцанием экрана, наткнулась на руку Шинджи. Покраснев, Хинамори предпочла заняться попкорном и наблюдать за происходящим на экране. Вскоре фильм полностью занял ее внимание, и лишь периодически Момо отпивала глоток кока-колы, пока Хирако вовсю хрустел жареной кукурузой — его ничуть не трогала разворачивающаяся перед зрителями трагическая история любви. К концу фильма Момо не смогла сдержать слез. Такая грустная и светлая концовка! Нельсон так любит Сару, а Сара… о, Сара! Она умирала, угасала с каждым днем, и не хотела, чтобы Нельсон видел, как она уходит от него, хотела, чтобы он запомнил ее сильной и прекрасной, и завязала ему глаза, и исчезла, а он… он ее отпустил! Хирако бы точно не отпустил — подумала Хинамори. Если бы на месте Сары Дивер была она, умирающая от неизлечимой болезни — разве Хирако позволил бы ей остаться одной, уйти от него? Нет, он никогда и ни за что не отпустил бы ее… Свет включился, и зрители начали покидать кинозал. Момо тоже встала, утирая слезы, и уже без возражений оперлась на руку Хирако, ведущего ее к выходу. Слезы никак не могли остановиться. — Ну хватит плакать, — попросил Шинджи, когда они вместе вышли на улицу. — Ей-Богу, странная ты, Момо-чан. То файерболами и Бьякураями в живых людей кидаешься, каштаны поджигаешь и двери выбиваешь, то ревешь над выдуманной историей… Я никак не могу тебя понять, — признался он. — То ли ты потрясающе сильная, то ли невероятно слабая. Момо шмыгнула носом и по-детски вытерла слезы ладонью. — Я сильная, — сказала она. — Я солдат. Хирако красноречивым взглядом окинул ее нарядную хрупкую фигурку, которая никак не вязалась с таким определением, как «солдат», и, поняв это, Хинамори покраснела. Они посмотрели кино и пора было возвращаться в отряд, снова надевать форму и становиться воином — уж в шихакушо капитан поймет, что Момо достойна называться солдатом. — Ладно, моя прекрасная леди, — сказал Хирако. — Теперь пойдем поедим мороженого! Момо хотела сказать, что она не хочет, но это было бы ложью — она хотела. Более того, не хотела пока покидать Мир Живых и возвращаться в Сейретей, хотела еще погулять под руку с Шинджи по улицам города, где ранний апрельский вечер благоухал ароматами цветущей сакуры, а солнце было еще достаточно высоко. — Пойдем, — согласилась Хинамори. — Только я сама себе куплю. У меня есть деньги. — Деньги у тебя будут, когда ты наш спор выиграешь, — ответил Хирако. — А пока что это свидание, запомни уже — я плачу за свою даму. Хорош бы я был, если бы моя девушка платила за себя сама. Момо хотела возразить, что она не его девушка, а своя собственная, но тут они подошли к киоску мороженщицы, и внимание лейтенанта заняли различные сорта сладкого лакомства, разложенные по контейнерам в витрине. Здесь было столько видов мороженого, что у Хинамори разбегались глаза. Какое же мороженое она хочет? Шоколадное, мятное, лимонное, клубничное, фисташковое? О, а вот — персиковое! Обожающая персики Хинамори тут же определилась с выбором. Хирако сказал, что хочет шоколадное, и симпатичная тетушка-продавщица зачерпнула шарики мороженого специальной ложкой, помещая их в вафельные рожки и протягивая первым офицерам Пятого отряда. Шинджи расплатился — Момо уже не пыталась упрямиться и тихо радовалась, что теперь точно сможет купить желанную книгу, — и, взяв мороженое, они пошли дальше по улице. Хирако осторожно взял Момо за руку. Не подхватил под локоть, а взял за кисть, переплетая свои пальцы с ее. Хинамори отвела взгляд и покраснела, но предпочла не замечать жеста капитана и не думать о том, что его шершавая от меча ладонь теплая и ей нравится держать его руку. Бросив мимолетный взгляд на капитана, который не лизал свое мороженое, а откусывал большими кусками, Момо заметила, что на его губах остались следы сладости. Остановившись, Момо потянулась и сняла шоколадные капли с его губ кончиками пальцев. Шинджи так удивился ее жесту, что даже не попытался поймать ртом руку лейтенанта. Хинамори поняла, что сделала, и ее щеки запылали румянцем. В следующую секунду Хирако взял ее за руку и поднес пальцы Момо к своим губам. Неужели поцелует? — пронеслась испуганная мысль в голове Хинамори, которая не знала, как поступить в таком случае. Глаза Шинджи снова потемнели, совсем как тогда, когда он прижимал лейтенанта к стенке и пытался ее поцеловать перед тем, как она ударила его кидо. Но здесь, на глазах у людей, использовать Бьякурай не стоило… А что тогда делать? Впервые Момо полностью осознала, что ее капитан — вайзард, и внутри него живет Пустой. А вдруг его темная сторона вырвется на волю? Хирако прижал к губам кончики пальцев Хинамори, собирая с них языком остатки мороженого, что до того она сняла с его губ. Момо затрепетала, как осиновый лист. Видя ее смятение, Шинджи наклонился к девушке близко-близко, и их лица оказались на расстоянии поцелуя. Момо уже почувствовала сладкое и свежее дыхание мужчины на своих губах… …на всю улицу раздался звонкий звук пощечины. Прохожие изумленно оборачивались, глядя на маленькую сердитую девушку и высокого худого мужчину, прижимающего ладонь к покрасневшей от удара щеке. — Вы снова играете нечестно! — яростно крикнула Хинамори, разворачиваясь на пятках и убегая прочь, совсем как пару дней назад — снова убегала от него, убегала от его чувств и заодно — от своих. Радуясь, что надела балетки, в которых бегать гораздо удобнее, Момо спряталась в какой-то подворотне — Хирако опомнился и бросился за ней, она слышала, как он выкрикивает ее имя — сбросила гигай и открыла Сенкаймон прямо в своей комнате, где бросилась на футон и дала волю слезам.