Имя твое

      Момо упала на свой футон и дала волю слезам, зарываясь носом в подушку и оплакивая свою глупость, упрямство и трусость.       Она уже успела пожалеть, что не поцеловала Хирако — хотела же, хотела этого всей душой — хотела и одновременно боялась, что капитан не планирует серьезных отношений, а собирается закрутить с ней простую интрижку. Момо была серьезной девушкой, и ей совсем не хотелось, чтобы ее доверие снова использовали и бросили — так уже поступил Айзен, не коснувшийся ее тела, но зато так прочно поселившийся в душе, что Хинамори до сих пор вспоминала предателя с непонятной теплотой.       Хинамори плакала, прижав лицо к подушке, пока ее волос не коснулась чья-то рука. Подумав, что это Хирако, Момо тут же вскочила — но это была Тобиуме. Дух меча сидела на коленях рядом с футоном Хинамори и сочувственно на нее смотрела.       — Что случилось, Момо? — спросила часть ее души, гладя хозяйку по волосам.       — Не знаю, — всхлипнула Момо. — Сначала все шло хорошо… мы в кино сходили… мороженого поели… Я сдуру ему с губ следы мороженого вытерла, а он хотел меня поцеловать, а я его уда-а-арила! — зарыдав, Хинамори снова опустила лицо в подушку, орошая наволочку слезами.       Тобиуме вздохнула и принялась гладить Момо уже не по волосам, а по плечу.       — Надеюсь, ты ударила его не кидо? Он жив? — шутливо поинтересовалась дух меча.       — Да что ему станется от пощечины, — проворчала Момо.       — Тогда почему ты плачешь? — не поняла Тобиуме. — А-а! — мгновенно догадалась она, прочитав чувства хозяйки. — Ты сама хотела этого поцелуя, да? Но испугалась, а теперь коришь себя за это!       — И все-то ты знаешь, — печально сказала Хинамори.       — Я знаю о тебе все, — подтвердила Тобиуме. — Даже то, чего ты сама о себе не знаешь.       — И чего я сама о себе не знаю? — заинтересованно спросила Момо, подняв лицо от мокрой подушки.       — А вот это — секрет, — Тобиуме приложила пальчик к губам и загадочно улыбнулась. — Утри свои прекрасные глаза: скоро здесь будет твой Хирако.       С этими словами дух меча исчезла. Момо и сама уже чувствовала стремительное приближение реяцу тайчо, и, встав с постели, наложила на вход в свою комнату, все еще лишенную двери, Энкосен, сделав щит из кидо непрозрачным. Встав с футона, она оправила на себе шихакушо, что появилось на ней, когда она вышла из гигая, и разгладила встрепанные волосы. Момо хотела еще и расчесаться, но тут услышала, как в бакудо кто-то врезался и взвыл от боли — видимо, Хирако решил, что щит Хинамори настолько слаб, что он сможет сломать его ударом ноги. Момо улыбнулась наивности капитана. Впрочем, об истинном мастерстве лейтенанта Пятого отряда в кидо не подозревал никто — она никому не говорила о своих тренировках, и даже самый близкий ее друг Тоширо не мог с уверенностью сказать, насколько Момо сильна в демонической магии.       — Момо! — завопил Хирако. — Да что ж такое! Впусти меня, пожалуйста! Я же ничего такого не хотел!       Хинамори молчала.       — Что же ты так от меня бегаешь? — продолжал Хирако. — Вроде я не такой уж и урод, отношусь к тебе хорошо, ну да, я дурак, но с кем не бывает? Момо, ну впусти меня! Я же разрублю твое бакудо и сам войду!       — Попробуйте! — азартно предложила Момо, вплетая в щит Цузури Райдэн.       — И попробую! — заявили из-за двери. В следующий момент послышался лязг лезвия меча о преграду, электрический разряд и вопль Хирако.       — Момо! — не сдавался он. — Ты впустишь меня или нет? Я же так просто от тебя не отстану, — пригрозил капитан. — Я буду пытаться сломать твой щит, пока он не рассыплется, и плевать, сколько ударов током я получу! Не жалеешь ты мои старые кости!       Решив, что с него станется ломиться в ее дверь до утра, Момо вздохнула и сняла кидо с двери. Тут же в ее комнату ворвался Хирако с обнаженным мечом — наверное, хотел нанести очередной удар по щиту, но Момо сняла заклинание одновременно с тем, как его клинок ударился о преграду. Тяжело дыша, Шинджи уставился на Хинамори.       — Ну ты даешь, — сказал он, пряча меч в ножны. — Ты с каждым днем все сильнее. Такими темпами овладеешь кидо на уровне капитана, если еще не овладела… Ну ладно, я не для этого пришел. Я пришел с тобой поговорить. Начистоту. Ты выслушаешь меня?       Момо кивнула, бесстрашно глядя в карие глаза Хирако. Она не знала, готова ли к тому, что может сказать ей капитан, но вечно бегать от него было невозможно — он каждый раз догонял. Момо скрестила руки на груди, словно защищаясь, и приготовилась слушать.       — М-да, — сказал Хирако, почесав в затылке. — Не знаю, с чего начать. Представляешь, кого только ни убалтывал, а с тобой так не получается — все слова теряются. В общем, Момо-чан, люблю я тебя. Серьезно люблю. Просто как заноза ты у меня в душе. Самое интересное, что я думал — нет у меня души, Пустой сожрал или просто старый я стал, а увидел тебя, узнал поближе — и оказалось, что есть у меня душа, и болеть она еще умеет. А ты такая… хрупкая, защитить тебя хочется, и одновременно сильная — иногда я тебя бояться начинаю. И красивая, и добрая, и умная. В общем, крепко ты у меня внутри засела. Я и спор этот дурацкий выдумал, чтобы ты хоть немного задумалась, что я хочу быть тебе не просто капитаном. А все стало еще хуже. Раньше тебе было просто все равно, а теперь ты бегаешь от меня, как от прокаженного. А я тебя еще больше стал любить. Когда ты солдат мне самому выбирать не доверила, помнишь? Накричала на меня? Ты тогда совсем другая стала, глаза у тебя изменились… А сегодня ты ко мне пришла такая красивая, что глазам больно, я еле сдержался, чтобы не поцеловать сразу же… И самое обидное — я по тебе сохну, а ты все время меня игнорируешь!       — Я вам не верю, — сказала Момо. — Вы надо мной смеетесь. Вам просто нужна победа в споре…       — К чертям спор! — взорвался Хирако, быстро приближаясь к Хинамори, хватая ее за плечи и прижимая к своей груди. — Нет никакого спора, нет и не было! Тебе нужна победа? Ты победила! Тебе нужна тысяча иен? Боги, да я дам тебе их, только не убегай от меня!       — Да не нужны мне деньги, — растерянно сказала Момо куда-то ему в грудь. — Я просто хочу… хочу, чтобы вы ко мне серьезно относились, чтобы не смеялись надо мной… Вы тоже мне очень нравитесь, но у меня это все впервые — я и вас боюсь, и своих чувств к вам боюсь, и не знаю, что делать, понимаете? Я не хочу ошибиться.       Хирако отстранил ее от себя на вытянутых руках.       — Я никогда тебя не обижу, — уверенно сказал он. — Я еще ни разу не испытывал подобных чувств. С другими женщинами у меня было проще — соблазнить и забыть. А тебя ни соблазнить, ни забыть не получается.       Хинамори смотрела в его непривычно серьезное лицо и ее сердце трепетало в клетке ребер. Хирако говорил так серьезно — впервые он был серьезен не в бою, впервые говорил с ней так, не подтрунивая и не отшучиваясь. И Момо решилась. Она сделала шаг к Шинджи, резко сократив расстояние между ними, схватила его за ворот косоде, рывком притянула к себе и поцеловала. Или попыталась — это не было поцелуем в полном значении этого слова, Момо просто прижалась губами к его губам, закрыла глаза и застыла, не зная, что полагается делать дальше, но Хирако перехватил на себя инициативу, мягко начиная целовать ее губы, и она поддалась, приоткрыла рот, позволила языку капитана переплетаться с ее языком.       Никогда еще Момо не испытывала подобных чувств. Она словно взлетала в небо и падала в бездну одновременно, сгорала в своем собственном пламени, что родилось где-то в районе солнечного сплетения, терялась во времени и пространстве, зависала между небом и землей — мира вокруг больше не существовало, ни ее комнаты, ни Пятого отряда, ни Сейретея, ни Общества Душ, ни планеты Земля — ничего, остались только губы Хирако, и его руки на ее плечах, прижимающие ее к себе крепко и бережно одновременно.       Момо казалось, что их поцелуй длился вечно, но и он прервался, когда ей не хватило дыхания. Положив руку на грудь Шинджи, она отстранилась от него, переводя дух.       — Момо… — прошептал мужчина. — Ты не устаешь меня удивлять.       — Хирако-тайчо… — проговорила Хинамори — и поняла, что не знает, что ему сказать. Признаться капитану в любви? А есть ли на самом деле любовь, та самая, настоящая, о которой она читала в книжках? Назвать его по имени? А вдруг это все шутка, просто зашедшая слишком далеко? Все-таки она первой его поцеловала, поддавшись порыву, вдруг сам Хирако этого не хотел?       От необходимости объясняться Момо избавили.       — Хинамори-фукутайчо! — в комнату лейтенанта заглянул третий офицер Кирито Аки. Увидев, что Хирако обнимает Момо, юноша поспешно зажмурился, быстро отвернулся и сообщил:       — Хинамори-фукутайчо, я ничего не видел, клянусь! Я слеп и глух! Но я должен сообщить вам — прошу прощения за беспокойство — рядовой Казума Кинуха серьезно ранен!       Момо вырвалась из рук все еще держащего ее Хирако, которого перепуганный третий офицер даже не заметил, и бросилась к Кирито, что до сих пор закрывал глаза.       — Что случилось? Кто его ранил?       — Сецуна Котоноха, но она не виновата, — сообщил Аки. — Виноват я, я поставил их в спарринг и приказал драться с намерением убить — вот Сецуна и атаковала в полную силу, он не успел увернуться, а парировать не стал. Сейчас я распорядился и его в Четвертый отряд понесли, а я прибежал вам доложить… Готов принять любое наказание!       Крылья носа лейтенанта гневно раздулись: это же надо додуматься, чтобы приказывать новичкам, которые только что из Академии выпустились, драться насмерть!       — О чем вы думали, Кирито-кун? — набросилась на него Хинамори. — Они ведь еще совсем неопытные! Десять нарядов вне очереди и месяц дежурства на кухне! Как вы вообще занимаете пост третьего офицера?!       — Простите меня! — низко поклонился Кирито. — Разрешите идти?       — Прочь с глаз моих, — ответила Момо, и юноша исчез в шунпо.       Хирако подошел к Хинамори со спины и положил ей руку на плечо.       — Да-а-а, — протянул он. — Теперь я воочию вижу, что тебя солдаты уважают больше. Он со мной даже не поздоровался, ты заметила? А тебя боялся, как огня! Интересно, за каким чертом я вообще в отряде числюсь, если ты в одиночку тут всех так построила?       — Дурак! — не слушая его и думая о своем, выпалила Хинамори, сжимая кулачки.       — Эй, за что? — удивился Хирако. — Я же в хорошем смысле.       — Да не вы дурак, а Казума! — гневно объяснила Момо. — Вбил себе в голову, что ни за что не ударит девушку, вот теперь и получил по заслугам — тоже мне, рыцарь! Я пойду, проверю, как он там, ладно, Хирако-тайчо?       — Так и не назовешь меня «Шинджи»? — спросил тот. — Даже наедине?       — Не сейчас, — отмахнулась Момо, входя в шунпо и направляясь к Четвертому отряду. Она не слышала, как Хирако ревниво пробурчал себе под нос «Обо мне ты так никогда не переживала».