***
— Вольно, — скомандовала Момо солдатам. — Можете быть свободны. Отряд потянулся к кухне на завтрак. Хинамори тоже пошла туда, но ее остановила Мацумото, якобы желающая пригласить коллегу в Десятый на чай, но Момо знала, что Рангику подослал к ней Тоширо. И то верно — слова, что не смог произнести застенчивый Хицугая, с легкостью озвучит его беспечный лейтенант. — Я не голодна, Рангику-сан, — вежливо отказалась Момо. — А я пирожки с хурмой испекла, — надула губы Мацумото. — И чай купила в Генсее, красивенький такой, с ягодами… — Рангику-сан, вы ведь хотите поговорить о чем-то, правда? — в лоб спросила Хинамори, не желая бродить вокруг да около. Мацумото обрадованно улыбнулась — она не умела скрывать то, чем так сильно хотела поделиться. — Хицугая-тайчо переживает за тебя с Хирако, — поведала Рангику. — Это я уже слышала, — кивнула Момо. — Можно ближе к делу? — Вы с Хирако спите? — тут же перешла к делу Мацумото. Момо задумалась. — Спим, — осторожно сказала она. — Каждую ночь. Мацумото закатила глаза. — Момо-чан, ну не глупи! Я имела в виду: вы спите вместе? А то я первый раз вас застукала — вы одеты, второй раз вас Хицугая-тайчо застукал — вы одеты! Он что, совсем тебя не хочет? Или ты его отшиваешь? Момо покраснела до корней волос, осознав, о каком сне говорила старшая подруга. — У нас не те отношения… — пролепетала она. — Мы только недавно начали встречаться, и я… И он… Хирако ни разу не предпринимал попыток к решительным действиям, ограничиваясь поцелуями. Момо не разрешила бы ему вольностей и Сокацуя бы не пожалела, но вдруг правда — не хочет? Да нет, бред какой-то. Он же сказал, что любит ее и будет ее добиваться! — А если он просто не может? — выдала Мацумото. — Да все он может! — обиженно вспыхнула Хинамори. — Тогда ты просто его мучаешь, — сказала Рангику. — Ты ему нравишься, а ему приходится спать с тобой рядом и сдерживать себя. Если ты привлекаешь его, как женщина, то ему очень тяжело, когда ты приходишь к нему и дрыхнешь под боком. В таких вопросах Мацумото можно было верить — в любви она была экспертом, пусть ей самой и не повезло, и советы давала всегда хорошие. — Ты так думаешь? — испугалась Момо. Она не хотела причинять Хирако неудобства. Но и сдаться, довериться окончательно, впустить не только в душу и сердце, но и в тело — не могла. Боялась. Стеснялась. Это будет ее первый раз. В первый раз, судя по прочитанным книгам — больно. Боли Момо не боялась — она все же была солдатом, — но ее ужасно смущали мысли о физической близости. Нужно будет раздеться… оказаться в объятиях Хирако… тоже раздетого… интересно, а как он выглядит без одежды? Или нет-нет-нет, не интересно, о чем она только думает? Мацумото коснулась руки Момо, обращая на себя внимание задумавшейся подруги. — Я могу вам помочь! — с энтузиазмом предложила она. — Как? — заинтересовалась Хинамори. — Романтический ужин при свечах! — торжественно произнесла Рангику. — Накроем стол всякими афродизиаками, зажжем ароматические свечи, ты наденешь красивое платье, а я тебя научу правильно есть банан… — А как правильно есть банан? — моргнула Момо. — И я не люблю бананы. Я персики люблю. — Так, я не поняла, ты хочешь или нет? — возмутилась Мацумото. — Я думаю, что пока не готова, — ответила Хинамори. Мацумото вздохнула — подруга обломала ей развлечение. — Тогда просто не заявляйся к своему мужчине посреди ночи, — посоветовала она. — Он тебе не мамочка, чтобы убаюкивать. Момо виновато нахохлилась.***
Поразмышляв и потерзавшись, Момо решила пойти на компромисс и все же устроить для Хирако ужин, но не романтический, а обычный. Вкусный и сытный. Без свечей и красивых платьев. Просто в знак благодарности, как проявление своей любви. Хирако-тайчо заслужил — он и правда постоянно нянчится с ней и утешает, а она лишь принимает его заботу, как должное — пора оказать ему внимание в ответ. Момо выскользнула из отряда незамеченной, скрыла реяцу и направилась на рынок. Она еще не знала, что приготовить, и не знала, что любит есть Хирако, а узнать было неоткуда… Стоп. Почему неоткуда? Реяцу Саругаки Хиёри пахла гарью, резиной и солнцем. Момо отследила девушку по ощущению ее духовной силы — Хиёри сидела на лавочке в парке и увлеченно играла во что-то на мобильном телефоне. Момо все еще скрывала реяцу, и Саругаки не догадывалась о ее присутствии, пока Хинамори не села рядом с ней. — Здравствуйте, Саругаки-сан, — вежливо сказала Момо. — Ах ты ж твою мать! — от неожиданности Хиёри подпрыгнула и едва не выронила из рук телефон, поймав его у самой земли лишь благодаря своей сверхчеловеческой реакции. — Хинамори, ты, что ли? Нельзя так тихо подкрадываться! Дура! А если бы я тебя долбанула по привычке? Вы с Шинджи точно идеальная пара! Хинамори стоически вытерпела ругань Хиёри и спросила: — Вы ведь хорошо знаете Хирако, Саругаки-сан? Хиёри осклабилась и витиевато выразилась, насколько хорошо знает Хирако — у Хинамори чуть уши не завяли от таких словесных оборотов, и она восхищенно уставилась на Хиёри, которая, ругая Шинджи на все лады, умудрилась ни разу не повториться. — Отлично! — просияла Момо, когда Хиёри закончила выражаться. — Вы можете мне помочь, Саругаки-сан? — Зови меня просто Хиёри, — отмахнулась девушка. — И на ты. А как тебе помочь? — Я хочу приготовить для Хирако ужин, — поделилась Момо. — Но не знаю, что он любит есть. Хиёри зависла. — Да он все жрет, — глубокомысленно изрекла она. — Что дашь, то и съест. — Но я хочу, чтобы ему понравилось, — возразила Момо. — Я похожа на человека, который умеет готовить? — проворчала Хиёри. — У нас за это Хачи с Кенсеем отвечали. Но я точно знаю, что все любят мясо, если, конечно, они не вегетарианцы долбанутые. Хинамори не знала, кто такие «вегетарианцы долбанутые», но уточнять не стала. Она и так уже узнала много новых слов. — Хирако любит мясо? — спросила Момо. — А какое? — Любит, — уверенно ответила Хиёри. — Кто ж не любит? Да ты не переживай, Момо, он будет рад уже тому, что ты для него готовишь! Знаешь ли, об этом придурке никто никогда не заботился. Он сам всегда всех опекал. А тут ты — дар небес для него просто. Хинамори застенчиво покраснела и поблагодарила Хиёри.***
Когда Хирако, уставший после тренировки, вернулся в отряд, Момо встретила его на пороге. Из кухни доносились ароматы фаршированной черносливом курицы и яблочного штруделя. Рядовые и младшие офицеры были предварительно расфасованы по соседним отрядам, чтобы не маячить и не мешать командованию. Момо улыбалась, глядя на то, как лицо капитана вытягивается от удивления. — Это за что это мне такое счастье? — недоверчиво спросил Хирако, оглядывая накрытый стол. — Только не говори, что разбила мой граммофон. Я не переживу. Момо вспыхнула. Она так старалась, бегала за покупками, готовила, солдат гоняла, а он! — Да сдался мне твой граммофон! — огрызнулась лейтенант. — Это тебе в знак благодарности, и в знак извинения, и… и я о тебе забочусь, так что садись и ешь! Романтики не получилось, но Хирако сам был виноват. Поняв свою ошибку, капитан привлек к себе кипящую от праведного негодования Момо и поцеловал ее в кончик носа. «О нем никто никогда не заботился», — вспомнила Момо слова Хиёри, и ей стало жаль Хирако, который даже не сумел адекватно среагировать на доброе отношение, по привычке подозревая подвох. — Ладно, прости меня, я дурак, — сказал Шинджи, отпуская Хинамори и садясь за стол. Момо села напротив, накладывая себе яичный салат. — А ты совсем как молодая жена, — поддел ее капитан, вгрызаясь в куриную ножку. — Только фартучка не хватает. Момо захотелось бросить в него вилкой. Вечно издевается. Но и долго злиться на него невозможно, как невозможно злиться на доброго, ласкового и игривого кота, который часто портит мебель когтями и орет по ночам, но выглядит так мило, что ему все прощается. — Спасибо, — сказал Хирако, закончив есть. — Было очень вкусно. Ты просто волшебница. Слушай, а чего тянуть? Выходи за меня замуж! Момо подавилась салатом. Кашляя, она потянулась за графином, чтобы налить себе воды. Хирако похлопал девушку по спине. — Ты же шутишь? — с надеждой спросила Хинамори. — Зачем мне шутить? — удивился Хирако. — Я тебе серьезно говорю: выходи за меня замуж. Не парься, я тебя под замок не посажу и ежедневно готовить не заставлю. Хочешь лейтенантствовать — лейтенантствуй, сколько влезет. Но будь моей женой, чтобы всякие Хицугаи и Киры вокруг тебя не бегали. — Нет, — вырвалось у Хинамори, — нет! Нет-нет-нет, не так! Она представляла себе все совершенно иначе! Свидание, Хирако, стоящий на одном колене и блеск обручального кольца в обитой бархатом коробочке… Но не так сухо и деловито, будто замужество — это что-то обыденное и само собой разумеющееся! Так нельзя! Хирако помрачнел. — Но ты же меня любишь? — спросил он. Ну как же он не понимает? А она и объяснить не может — это прозвучит эгоистично! — Люблю, — ответила Момо. — Но… я пока не готова. Дай мне время подумать, — выкрутилась она, вспомнив прочитанные книги, где героини отказывали своим кавалерам именно так. — Ладно, — сдался Хирако. — Думай. Момо встала из-за стола. О посуде можно было не беспокоиться — помоют дежурные по кухне рядовые; так что она подошла к капитану сзади и положила руки ему на плечи. Ей хотелось как-то загладить свою вину после отказа — да и просто прикоснуться тоже хотелось. Под тканью хаори и косоде она чувствовала ладонями тепло тела Хирако, и это волновало Хинамори, как всегда волновала его близость. — О, массаж! — обрадовался Шинджи. Хинамори не планировала делать ему массаж, не умела, и в свете нынешних событий с большим удовольствием свернула бы капитану шею, но все сдалась и принялась осторожно растирать плечи мужчины, припоминая то, что видела в фильмах, которые смотрела с Нанао. Стоило Момо надавить ладонью на правую лопатку Хирако, как тот застонал от удовольствия, щурясь, точь-в-точь, как довольный кот. Этот стон странно подействовал на Хинамори, снова разбудив в ней темные желания, так противоречащие ее робкой и невинной натуре. Девушка стащила с плеч капитана хаори, а затем — и косоде, обнажая его спину — он не протестовал, но, когда Момо прижалась ладонями к его горячей коже, она почувствовала напряжение Шинджи. Провела руками по его плечам, лаская подушечками пальцев, наклонилась и коснулась губами загривка, дохнув теплом на шею Хирако, едва не прижалась губами… — Хватит, Момо! — оборвал ее капитан, отстраняясь и надевая косоде. — Тебе не нравится? — перепуганно прошептала Хинамори. — Да в том-то и дело, что нравится, — хрипло сказал Шинджи. — Но я не железный, Момо-чан. Я живой, понимаешь? Я не святой и не евнух! Момо вспыхнула румянцем. Она и не думала, что снова дразнит его и мучает… Хирако встал, набросил на плечи хаори и ушел, не оглядываясь — почти сбежал. Хинамори опустилась на стул и закрыла лицо руками. Какая она все-таки идиотка!