Порядочный

Лично для меня ужин пролетел незаметно. Я, мурча от удовольствия, за пять минут с аппетитом умял свою порцию вкуснейших спагетти под грибным соусом, потом, чтобы не скучать, в охотку накормил сидящего рядом со мной Игорюшу — малыш раскапризничался, тер глазки кулачками и отказался есть ложкой, и на пару с Костей отправился в детскую укладывать близнецов спать. Почему, спросите, именно я? Так решил Игорюша, аля после еды попросился ко мне на ручки и не пожелал идти ни к папи, ни к Косте. Вместе с Костей мы быстро укачали малышей и вернулись в гостиную уже без них, когда Саша собирал пустые тарелки. Я хотел было помочь омеге, но тот отказался со светлой, понимающей улыбкой. — Дождь закончился, Кось, — сказал, подпихивая меня к Косте, и задорно подмигнул нам обоим. — На улице чудесная погода, а темнота — друг молодежи. Костя с удовольствием проводит тебя до дома и защитит от хулиганов. Гуляйте, ребята, на здоровье, живем один раз. Я воспрянул духом, жадно цапнул Костю под локоть и потащил в прихожую, обуваться-одеваться. Саша разрешил нам с Костей встречаться! Ура! Этот омега посчитал, что, невзирая на Аркадьичей, я достоин его старшего сына! Короче, захлестнувшее меня счастье было безмерно и весьма напоминало ядерный, ослепительный взрыв. Едва я и Костя оказались на лестничной клетке и за нами захлопнулась, щелкнув замком, дверь квартиры, я обвил альфу обеими руками вокруг торса, притягивая его вплотную, он тоже обнял меня, подхватил теплыми ладонями под спину, но целовать не спешил, просто смотрел, глаза в глаза, с необыкновенно мягким, теплым выражением, словно я — бесценное сокровище. — Куда пойдем? — спросил тихо, облизнув губы. — В кино? По времени успеваем на вечерний сеанс, кинотеатр в соседнем квартале. Я растерянно покачал головой — не знал, сомневался, да и денег у меня с собой почти не было, на билет бы не хватило. Костя истолковал мое смущение неверно. — Не любишь кино? — парень удивленно вскинул бровь. — А как же задний ряд, места для поцелуев? Или ты не целуешься на первом свидании? Я пораженно икнул и выпялился в ответ. Костя думал обо мне, шалаве, к моему огромному стыду, слишком хорошо, это и льстило, и пугало одновременно. Рано или поздно он дознается правды, непременно дознается, разочаруется во мне и мы расстанемся врагами. Но, если Саша не примется трепать языком, не дознается, а Саша, похоже, омега не из болтливых… Тогда вполне можно утаить от Кости некоторые позорные факты автобиографии! — Целуюсь, — ответил я, слегка покраснев. — Но не со всеми, лишь с теми, кто мне нравится. Дело в другом, — Костя нетерпеливо дернул уголком рта. — У меня сейчас в кошельке триста рублей. Тебе придется платить за меня. В общем, неудобно как-то. Я замолчал и заморгал, сообразив, что именно сказал, задумался. В прошлом на первых свиданиях за меня неоднократно платили альфы, и в кино, и в кафешках с ресторанами, я не краснел и не боялся обременять их расходами на свою тушку тела. Почему теперь вдруг робею и волнуюсь? Костя отстранился и отступил на шаг назад. — Ну и заплачу, — фыркнул он, пожимая плечами. — Не проблема. А в следующий раз, если тебе, конечно, принципиально, заплатишь ты. — Альфа предложил мне руку. — Идем уже? Опоздаем на сеанс — все задние места займут другие парочки! Я выдохнул, пытаясь успокоить колотящееся сердце, отмел прочь мешающие наслаждаться мгновением сомнения и вложил пальцы в его раскрытую ладонь. Кино так кино! И, соответственно, задний ряд, и поцелуи в темноте с парнем, от вкусного запаха и ласкающих, сдержанно раздевающих взглядов которого у меня сносит крышу, внутри разгорается бешеный костер желания и подозрительно мокнет между ягодиц, хотя до течки еще месяц с хвостиком. — Бежим! — вскрикнул я, отмирая. И мы с Костей, не разнимая сцепленных замком пальцев, слаженно побежали. Слетели вниз по лестнице, подобно птицам, вывалились на улицу и, по-прежнему держась за руки, помчались, прыгая через лужи, сквозь бьющий в лица порывами, прохладный, насыщенный влагой ветер. Я звонко, заливисто смеялся сам не знал чему, Костя басовито мне вторил. И мне, и ему было безгранично хорошо и свободно, а над нашими головами искрилось сотнями мерцающих огоньков-звезд очистившееся от туч ночное, бездонное небо.